Творчество

Выбор. Часть 1

Первое впечатление заставило меня облегченно выдохнуть. Клиент был среднего возраста, не толстый, не лысый и… да что там, он был нормальный. Когда я получила наряд на работу, мне лишь указали, в каком месте в баре будет сидеть заказчик, и, честно говоря, я испытывала некоторые опасения, что не смогу заставить себя быть достаточно любезной, если он мне будет неприятен. Но, слава богу, клиент действительно был нормальный, хотя я и видела его пока только в три четверти со спины. Но широкие плечи, обтянутые свитшотом, и линия офигительно мужественной челюсти уже настраивали на мажорный лад.

«…Я даже не предполагала, что все получится так просто. Буквально несколько шагов по вымощенной древней брусчаткой узкой улице – и меня окликнули. Всего-то и нужно было – пару раз соблазнительно качнуть бедрами. От мужчины буквально несло граппой, но запах алкоголя не мог заглушить аромата его крови»

Когда она меня украла, или Назови свое желание
Часть 2

Если я думал, что в ее отношении ко мне что-то изменится, то я был вынужден разочароваться. Утром она вела себя все так же, принося мне еду, желая приятного аппетита, затем унося грязную посуду, пока я стоял на коленях, держа руки на затылке опущенной головы.

Когда она меня украла, или Назови свое желание
Часть 1

Когда я прочитал то письмо, разве я думал, что оно окажется намеком на тот самый нулевой меридиан, который становится точкой отсчета, указанием на веху, заставляющую человека измениться, той случайностью, способной поставить всю жизнь с ног прямиком на макушку? Конечно, нет, даже маленькой мыслишки на этот счет не мелькнуло. Я посмеялся над строками, посчитав их очередным проявлением фанатства одного из моих особо сдвинутых поклонников. Точнее, поклонниц.

Встретиться. Поговорить. Так делают все старые знакомые. Или бывшие одноклассники. Или просто бывшие. Да какая, к черту, разница. Главное – вести ничего не значащий разговор о том, как все, в сущности, неплохо сейчас, как было давно это ностальгическое «когда-то», и как все-таки хорошо, что оно было... Странно, что именно ему, всегда такому уравновешенному, теперь хотелось либо прекратить этот фарс и уйти, пнув ногой стул, либо ответить какой-нибудь язвительной фразой, потому что все внутри ноет, воет, нежданно, по нарастающей...
читать дальше  

Ведунья

Прабабка моя была ведуньей, и бабка была. А мамка – нет. Отказалась она от силы колдовской, потому что полюбила моего отца. Глупая была мамка. Любовь что? Тлен. Сегодня кажется тебе парень хорошим да пригожим, а завтра… А завтра и глаза б его не видели.

Протянув руку, Эдвард отвел темный локон с ее лица, коснулся щеки. Он не знал, что сказать и нужно ли что-то говорить. Кажется, он полюбил ее в тот самый момент, как увидел, словно кто-то там, на небесах, соединил их до первых слов. Потом этот кто-то искромсал его душу. Большие карие глаза, влажные, теплые, как летняя ночь, были сейчас открытой ему книгой. Глаза ангела с переломанными крыльями, который жаждет света, но намеренно уходит в тень, потому что однажды побывал в аду, приняв чужие зверства за свой позор.

Я буду с тобой всегда, или Странный сон

Ночь. Размеренно тикают часы. Лунный свет рисует причудливые узоры на моем одеяле. Окно открыто, и слышно, как легкий ветер шелестит листвой. А я плачу. Всегда плачу. Потому что мой любимый ушел. Ушел туда, откуда не возвращаются. А ведь обещал, что будет со мной всегда. От слез болит голова. Не могу уснуть, начинаю придумывать сказку, чтобы убаюкать себя.

Без одной минуты пять

Невероятных размеров бледно-желтая луна висела, казалось, прямо напротив лобового стекла моего, если можно так выразиться, поношенного темно-синего автомобиля. Или вернее будет сказать – заезженного? Я медленно катил по пустынной трассе, ведущей плавным креном влево к морю. Заляпанные всеми мыслимыми и немыслимыми веществами всех возможных консистенций стекла моего заезженного, как мы уже выяснили, автомобиля были опущены до упора. Темное, самую малость рябое и поблескивающее полотно моря еще только угадывалось на горизонте, сливаясь с темно-синим небом, но волоски на моей правой руке уже отчетливо ощущали морской солоноватый ветер.

Нью-Йорк. Пятая авеню. 17 февраля 2О13 года. О8:ОО

Орбит без сахара.
Синяя упаковка, испещренная белыми заломами и потертостями.
Еще пахнущая мятой и химикатами.
Еще теплая.
Еще помнящая прикосновения его пальцев.