Когда она меня украла, или Назови свое желание
Часть 1 Слушаем Когда я прочитал то письмо, разве я думал, что оно окажется намеком на тот самый нулевой меридиан, который становится точкой отсчета, указанием на веху, заставляющую человека измениться, той случайностью, способной поставить всю жизнь с ног прямиком на макушку? Конечно, нет, даже маленькой мыслишки на этот счет не мелькнуло. Я посмеялся над строками, посчитав их очередным проявлением фанатства одного из моих особо сдвинутых поклонников. Точнее, поклонниц.
Пишут мне много. Агенты мешками выносят корреспонденцию, которую я даже не читаю. Особенно интересные письма мне, конечно же, показывают, но это капля в море. Большинство писем написаны словно под копирку. Одни и те же благодарности, славословия и признания, приглашения на свидания и просьбы жениться, высказываемые желания видеть меня отцом своих детей. Скучно. Иногда, очень редко, попадаются оригинальные записки, которые могут развлечь. То письмо как раз было таким.
Правда, пришло оно не по почте. Его мне всунула поклонница вместе с презентом, когда я выполнял не самую любимую часть моей работы – одаривал фанатов, стоящих вдоль красной дорожки, автографами. Я практически не запомнил ее тогда. Девушку, само собой, не дорожку. Когда мимо тебя проходят тысячи, затруднительно вспомнить внешность кого-то одного. Впрочем, дорожку я не запомнил тоже.
Разбирая подарки, сваленные в кучу на моей кровати в отеле, я наткнулся на то письмо. Оно позабавило меня.
Напрягая память, я пытался вспомнить дарительницу. В голове смутно мелькали кроваво-красные ногти, когда я брал презент из ее рук, и темные немигающие глаза, когда я нечаянно взглянул ей в лицо. Но возможно, это мое воображение играло со мной шутку, так как я не был уверен, что обладательница именно этих деталей внешности вручила мне... нет, не письмо. Вручила мне поворотный ключ моей судьбы.
Иногда, вспоминая тот момент, я думаю: «Что было бы, если бы я… задумался над этим письмом? Встревожился? Принял меры? Могло бы это меня спасти от того, что произошло позже? И главное, имело ли смысл… эти меры принимать?»
***
Зазвонил будильник.
Остатки дремы сдуло моментально. Я соскочил с кровати и запрыгал на одной ноге, пытаясь натянуть ставшие за ночь узкими джинсы. Мне ни в коем случае нельзя опоздать на самолет.
Когда я уже сидел за столом и вливал в себя обжигающий кофе, приготовленный моей девушкой, Таня снова включила тот же заунывный саундтрек:
– Роб, может, я все же приеду к тебе в Куршевель? Я понимаю, что сначала ты будешь занят, но когда закончатся твои переговоры с режиссером, мы могли бы…
– Посмотрим, – буркнул я, чтобы не допустить репризы, – позвоню, как освобожусь.
Я честно попытался не соврать самому себе и подумал, что может быть, мне и правда, станет там одиноко. Хотя направлялся я вовсе не на модный горнолыжный курорт. Требование сохранить его место пребывания в тайне было одним из условий Жан-Пьера Жёне, и если я хотел у него работать, мне стоило его выполнять.
Пока Таня прыгала, визжала и хлопала в ладоши, я засунул остатки круассана в рот и промычал, что мне пора. А ведь когда-то ее девчоночья непосредственность казалась мне милой. М-да…
***
Первым делом я направился из аэропорта в ближайшую фирму по прокату автомобилей. Выбирал я долго, выслушивая подробности и технические детали, пока не выбрал «Лендровер Дискавери», мощную машину, с хорошей проходимостью. Оставив работника проката оформлять бумаги, я отправился в кафе перекусить. Одет я был неподходяще для местного климата. Мое классическое легкое пальто смотрелось здесь неуместно, но я решил, что для важной встречи с режиссером оно подойдет, а потом можно будет переодеться в нечто более простое и комфортное.
Перекусить по быстрому не удалось. Меня узнали, и к моему столику вереницей потянулись поклонницы и любители знаменитостей. Они просили фотографии, автографы, обнимали меня, пожимали руки. Через некоторое время появилось ощущение, что я сижу на панели Комик-Кона, я понял, что поесть нормально не удастся, и побыстрее ретировался.
Вернувшись в офис проката, я подписал нужные бумаги, получил ключи от машины и пожелания приятного пути, буркнул слова вежливости и отбыл восвояси.
Номер в отеле я не заказывал, потому что все надежды возлагал на беседу с Жан-Пьером. Я долго пытался добиться аудиенции, мечтая поработать с ним, и наконец-то мне удалось узнать, что он проведет неделю в горной местности во Франции. Возможно, я поймал его в его лучшем расположении духа, а может быть, он просто устал от меня прятаться, но так или иначе мне перезвонила его ассистентка и назначила место встречи. Я ликовал.
Сейчас я ехал на место встречи, безусловно, нервничая и переживая о том, как все пройдет, но при этом не мог сдержать радости: мне удалось! Снова удалось связаться с тем режиссером, с которым я хотел работать. Долгая охота на него привела к результату.
Будучи человеком, не слишком склонным любоваться красотами природы, все свое внимание я нацелил на дорогу, стремясь поскорее добраться до места назначения. Жёне был человеком эксцентричным, замкнутым, и поэтому номеру в отеле он предпочел горное шале далеко от туристических трасс. То, что он пригласил меня к себе, а не встретился со мной где-то на нейтральной территории, сулило положительный исход переговоров. Впрочем, по своей привычке я не исключал и самого пессимистического варианта. Жизнь слишком сложна, чтобы пытаться ее предсказать, и слишком неуправляема, чтобы считать, что ты можешь что-то изменить.
Следуя маршруту, я все дальше и дальше забирался в лес. Дорога петляла, то забираясь вверх на открытые участки, то снова спускалась по пологому склону, заросшему лесом. Наверное, Таня сейчас разахалась бы на тему великолепия гор, но я не мог его оценить, не считая все это достойным траты моего внимания. Машин становилось все меньше и меньше, дорога сужалась. Пошел снег. Все это подпортило мне настроение. Я не очень люблю водить по незнакомой местности, да еще и в условиях плохой погоды, и, безусловно, предпочел бы взять такси, невзирая на цену, но Жан-Пьер не хотел, чтобы даже таксист знал о том, где он живет. Чертыхаясь, я снизил скорость, подозревая, что приеду гораздо позже, чем рассчитывал. Въехав на очередной поворот, уводящий в сторону от трассы, я остановился. Дорога казалась заброшенной, словно по ней не ездили уже давно. Впрочем, сверившись с указаниями, переданными мне ассистенткой Жёне, я убедился, что еду правильно, и что до окончания пути осталось не очень много. Я предположил, что Жан-Пьер специально выбрал такое уединенное место, и, возможно, давно уже не выезжал, поэтому и следов от машины не было видно. Я снова осторожно тронулся в путь, снег повалил сильнее. Машина было мощной, проходимой, по идее ей не угрожало застрять в снегу, и все же мое тревожное воображение представило на секунду картину, как я остаюсь один на многие миль вокруг в буксующей машине, а потом кончается бензин, садится аккумулятор, и я замерзаю, сливаясь с природой окончательно. Я поежился и постарался выкинуть неприятные мысли из головы. Скоро я уже достигну пункта назначения, и все будет хорошо.
Примерно через полчаса я остановился и еще раз сверился с бумажкой, на который был написан маршрут. Она гласила, что я приехал. Но передо мной была все та же узкая заброшенная дорога, уводящая все дальше в лес. Никаких построек, никаких следов, ничего вообще. Снег валил довольно сильно, и из-за пасмурного неба казалось, что наступили сумерки. Я вышел. Холод сразу пробрал меня до костей, и я поскорее поднял воротник пальто в тщетной попытке сделать его хоть немного теплее. Может быть следов не видно, потому что их завалил снег? Может, дом прячется где-то между деревьями, и к нему нельзя подъехать, а нужно идти пешком? Я прошелся немного вперед по дороге, и в мои модельные ботинки тут же набился снег. Я внимательно вглядывался по краям дороги в чащу леса, пытаясь разглядеть что-то похожее на дом или какую-либо постройку, да вообще хоть что-то, указывающее на присутствие человека. Нет, ничего. Я попробовал крикнуть, но казалось, снег сразу облепил мой голос, погасив его. Не сдаваясь, я попробовал покричать громче в надежде, что если где-то недалеко есть жилье, меня услышат и отзовутся. Но когда я набирал очередной раз холодного воздуха в легкие, мне ответили. Только совсем не люди - я услышал вой волка. Мое воображение в доли секунды нарисовало мне оскаленную пасть прямо передо мной, и мозг сразу дал команду ногам. Я побежал в машину, тут же поскользнулся и ощутимо приземлился на бок, но некогда было обращать внимание на боль, я поднялся и все же добрался до машины, заскочил в нее, закрылся и только потом перевел дух.
Черт знает что! Я не мог заблудиться, я ведь ехал четко по маршруту … Может быть, ассистентка Жан-Пьера ошиблась? Или я неверно записал, когда она диктовала по телефону? Ну, или надо признать, что я сам где-то пропустил нужный поворот из-за плохой видимости, и заехал не туда.
Я снова чертыхнулся. Признаваться самому себе, что оказался не на высоте, не хотелось. Я вздохнул и полез в карман за телефоном. Пальцы нащупали пустоту. Я похолодел, если конечно, это вообще было возможно в данный момент. Еще не веря, полез в другой карман, затем проверил карманы брюк. Телефона не было. Наверное, он вылетел, когда я поскользнулся и упал. Придется идти искать его. Я внимательно вгляделся в пелену снега за окном, не мелькнет ли где-нибудь серая хвостатая тень. Ни черта было не разглядеть. Ничего не поделаешь, придется выходить. Я осторожно приоткрыл дверцу, прислушиваясь, не раздастся ли снова вой, потом решил, что мне не помешает какое-нибудь оружие. Полез в бардачок, ничего там не обнаружил, поозирался, но ничего такого, что можно было бы использовать, не нашел. В моих вещах в багажнике я даже не стал рыться, зная, что точно там нет ничего острого или хотя бы частично похожего на оружие. В итоге, вспомнив эпизоды из какого-то фильма, я нагрел прикуриватель и прихватил его с собой. Хоть что-то. Правда, я прекрасно знал, что не смогу его применить. Заколеблюсь, засомневаюсь, потеряв драгоценные секунды, и острые зубы успеют сомкнуться на моем горле.
Подойдя к месту своего падения, я долго оглядывался, пытаясь разглядеть темный корпус телефона, торчащий из снега. Потом попытался ногами разгребать снег, надеясь наткнуться на аппарат. Затем засунул остывший прикуриватель в карман и стал рыться в снегу руками. Вой волка периодически раздавался, заставляя меня нервничать, но, кажется, звучал он достаточно далеко. Через полчаса я сдался. Телефон мог отлететь куда-то в снег далеко от дороги, а сверху его снова засыпало снегом, и следа не осталось. Мне все равно не перерыть все эти сугробы. К тому же я закоченел и уже практически не чувствовал рук. Я вернулся в машину и включил печку на полную мощность, чтобы хоть чуть-чуть согреться. Телефона нет, позвонить я не могу. Остается только одно: выбираться назад по тому же маршруту на трассу и там спросить дорогу у кого-нибудь.
Хорошо сказать: выбираться назад. Задом я ехать не хотел, а развернуться на такой узкой дороге было проблематичным, к тому же я боялся съехать с дороги в сугробы. Машина, конечно, мощная, но рисковать не хотелось, потому что если я все же застряну, мне тогда никто уже не поможет.
После дерганья взад и вперед на узком пятачке мне через какое-то время все же удалось развернуть машину, и я осторожно двинулся в обратном направлении. Начало темнеть. Я подумал, будет ли удобно, если я заявлюсь к Жёне на ночь глядя без предупреждения. Но в любом случае мне пока надо было найти хоть кого-нибудь, кто мог бы мне указать дорогу.
Наконец я выехал если не на трассу, то, по крайней мере, на более широкую дорогу. Она была пустынна. Я ехал по ней пару часов назад, но следов автомобилей уже практически не было видно из-за напа́давшего снега. Да уж, в это время мне может никто и не встретиться. Мало кто любит кататься по такой погоде. «Ладно, – угрюмо подумал я, – даже если мне никто не встретится, я могу по навигатору вернуться к началу своего пути». Там уж точно будут люди, я могу снять какой-нибудь номер в отеле, согреться, переночевать, а завтра позвонить Жан-Пьеру и описать ему дурацкую ситуацию, в которую я попал. Я на небольшой скорости двигался вперед, точнее, назад по маршруту, когда вдали показались фары едущей навстречу мне машины. Я поскорее остановился, выскочил из автомобиля и изо всех сил принялся махать руками, надеясь, что водитель остановится.
Он остановился. Точнее она. Красный, видавший виды внедорожник затормозил в метрах десяти от меня, дверца приоткрылась, и из машины вылезла девушка в мешковатой куртке. Лица ее я не разглядел из-за свисающих длинных темных волос. Почему-то захотелось подойти к ней и убрать рукой пряди. Держалась она настороженно, словно прячась за дверцу, и у меня было ощущение, что она тотчас же может нырнуть в машину и дать по газам. Я ее понимал: незнакомый мужчина на уединенной дороге в лесу не может не внушать опасения. Теоретически она могла бы меня и узнать, но ночью в неверном свете фар в хлопьях снега… наверняка она хотела перестраховаться. Впрочем, она могла быть и той, кто никогда не смотрел ни одного фильма с моим участием.
Я решил, что не буду подходить к ней ближе, чтобы не пугать ее, и издали закричал, попутно отметив, что голос у меня хриплый от холода и доверия внушает мало.
– Извините, что остановил вас. Кажется, я заблудился. Вы не могли бы мне подсказать, где находится… – тут я сообразил, что не могу выдавать адрес Жёне, да и, наверное, затруднительно было бы его описать, и, вспомнив название деревушки, недалеко от которой вроде бы должно было располагаться шале, назвал его.
Девушка какое-то время молчала, не двигалась и только смотрела на меня. Затем все же открыла рот, и ее голос тоже, как и у меня, оказался хриплым. Она откашлялась, и уже более четким, хотя и звучащим напряженно голосом, ответила:
– Нет, я не знаю этого места.
Я растерялся. Ну и что теперь? Я нашел человека, я спросил его, но он не знает, куда мне ехать. Конечно, оставался еще план вернуться назад в офис проката машин, но идея ползти несколько часов по такой пурге, замерзшему и уставшему, не доставляла удовольствия.
– А у вас есть телефон, чтобы я мог позвонить? – спросил я и тут же подумал: а куда я буду звонить? Номер ассистентки Жёне я не помню наизусть, он записан в моем телефоне, который покоится где-то под снегом.
Но девушка уже ответила мне:
– Здесь телефон не ловит.
– Может быть, здесь есть поблизости какой-нибудь отель, где я мог бы переночевать? – не сдавался я.
– Нет, не думаю.
– Ну… хоть какое-нибудь жилье? Может быть в деревне? Я хорошо заплатил бы.
Девушка покачала головой, как будто раздумывая. Потом буркнула:
– Ближайшее жилье здесь мое. И то по такой погоде где-то полчаса до него добираться.
Но предложения поехать к ней домой не последовало.
Возможно, она замужем и не хочет приводить чужого мужчину? Или она живет одна и просто боится присутствия незнакомого человека в доме?
Я откашлялся и попытался придать голосу все очарование, которое мне было доступно:
– Я понимаю, что вы меня не знаете и вполне резонно опасаетесь. Но я обещаю, что не сделаю ничего дурного. Я очень устал и замерз. Я просто хочу переночевать, и завтра утром отправлюсь искать нужное мне место. И я хорошо заплачу.
В лесу снова раздался вой волка. Я вздрогнул и с каким-то непонятным удовлетворением заметил, что девушка тоже вздрогнула.
– Хорошо, – медленно ответила она. – Вам действительно некуда деваться. Поезжайте за мной.
И она, сев в машину, двинулась вперед. Я поскорее заскочил в свой внедорожник, быстро развернулся так, что меня чуть не занесло, выровнял машину и поехал за автомобилем впереди меня.
Через некоторое время мы свернули с дороги, потом еще раз свернули, и еще раз. Я сначала пытался считать повороты, но вскоре запутался. Сейчас хозяином, точнее хозяйкой положения была девушка, и я подумал, что может быть вовсе не ей стоит бояться. Вот сейчас завезет меня куда-нибудь и бросит.
Наконец мы приехали к небольшому деревянному дому в альпийском стиле, рядом с которым располагались какие-то хозяйственные постройки. Девушка вылезла из машины, подошла к одной из построек, оказавшийся гаражом, открыла ворота, затем загнала автомобиль внутрь. Я вылез из машины и неловко топтался рядом, не зная, что мне делать. Девушка закрыла ворота и направилась к дому, кинув мне на ходу:
– Мой гараж рассчитан на одну машину. Так что твою придется оставить здесь. Не бойся, угонять ее некому. Ну, поработаешь завтра лопатой, откопаешь ее… Невелика беда.
Она уже топала на крыльце, стряхивая снег с высоких меховых ботинок.
– Ты, кажется, говорил, что замерз? – она скептически посмотрела на меня. – Так и будешь стоять? Заходи.
Я засуетился, достал из багажника чемодан, поставил машину на сигнализацию и поднялся на крыльцо.
Мы вошли в небольшой закуток, являющийся своеобразным шлюзом между холодом улицы и внутренним помещением. Девушка вытерла ноги о половик и открыла замок второй двери. Странно, на каждой двери замок. Неужели на входной двери недостаточно? Но возможно, проживание в таком уединенном месте требует определенных мер предосторожности.
Внутри мы снова попали в еще одну прихожую, но более уютную. Девушка сняла обувь и начала расстегивать куртку. Я последовал ее примеру. Она часто поворачивалась ко мне спиной и порой вообще не смотрела на меня, как будто забыла о моем присутствии. Не похоже было, что она меня боялась. Может быть, родные стены придали ей уверенности.
– Ты умеешь растапливать камин? – спросила она, оборачиваясь.
Я растерялся:
– Не уверен, но могу попробовать.
– Попробуй, а то в доме холодно. А я пока приготовлю нам чего-нибудь поесть, – и она вошла в одну из дверей, ведущих из прихожей.
Я замер в растерянности. Девушка вела себя так, будто я … свой человек в ее доме. Как будто само собой разумеется, что я сейчас займусь камином. Я ведь не знал расположение комнат, не знал, где взять дрова, да и вообще… я ведь вроде бы как гость. Но она даже не показала мне куда идти, ничего не объяснила. Хотя, возможно, в ее окружении все мужчины умеют растапливать камин, и здесь нет ничего удивительного. И она посчитала, что лучше поручить это дело мне, чтобы она могла поскорее приготовить нам поесть. Это было разумно. Я вздохнул и заглянул в другую дверь, пытаясь определить местонахождение камина. Спрашивать у незнакомки не хотелось, чтобы не казаться еще более беспомощным, чем я уже выглядел.
Мне повезло. Как раз за другой дверью, куда я заглянул, располагалась гостиная, и там я и нашел камин, а возле него небольшую стопку дров и бумагу для растопки. В родительском доме камин был, и я иногда пытался растапливать его, но это было так давно. А в остальных моих домах камины если и попадались, то вынуждены были только служить украшением интерьера, потому что меня вполне устраивало центральное отопление. Впрочем, помучившись некоторое время и переведя огромную охапку бумаги, растопить камин мне удалось.
Девушка, вошедшая в гостиную, как раз застала меня за гордым любованием делом своих рук.
– Надо же! – усмехнулась она. – Сумел! Многие даже понятия не имеют, каким краем поленья засовывать.
Она меня сейчас похвалила или продемонстрировала свое неуважительное отношение?
– Идем, поможешь мне.
Мы накрыли на стол в гостиной. Девушка достала вино и поставила передо мной, явно намекая на то, что я должен открыть бутылку. С этим проблем у меня не возникло, и я разлил вино по бокалам. Девушка разложила салат нам по тарелкам.
Я поднял свой бокал:
– Спасибо большое, что вы разрешили мне переночевать у вас. И мы так с вами и не познакомились. Позвольте представиться: меня зовут Роберт.
Девушка прикоснулась к моему бокалу своим и кивнула:
– Да, я узнала тебя, – сделала глоток вина и добавила, – мне нравятся твои фильмы.
Узнала меня? Я удивился. Нет, конечно, не тому, что она меня узнала, а тому, что видимо, это не произвело на нее никакого впечатления. Она явно не относится к числу моих поклонниц. Странно, что она сказала, что ей нравятся мои фильмы. Должно быть, это была обычная вежливость.
– А как вас зовут, могу я узнать? – еще не придя в себя, произнес я.
Девушка чуть улыбнулась и ответила:
– Да зачем тебе мое имя?
– Ну как это..? – совсем уж растерялся я.
– Так. Я же никому не известная, ничем не примечательная. Завтра ты уедешь и никогда больше не вспомнишь. Что тебе мое имя? Лишняя информация для твоего мозга, – она усмехнулась.
– Но должен же я как-то к вам обращаться?
– Если мне будет надо, я сама к тебе обращусь, – подмигнула она мне, заставив пребывать в недоумении.
После ужина хозяйка постелила мне в маленькой комнате. Несмотря на скромные размеры, выглядело помещение довольно уютным. Здесь же был вход в отдельную ванную. Пожелав спокойной ночи, девушка удалилась, предоставив меня самому себе. Я принял душ и поскорее улегся в постель. Завтра надо было пораньше встать.
***
В полудреме я попытался повернуться на бок, но у меня ничего не вышло. От испуга я окончательно проснулся, открыл глаза и увидел, что уже позднее утро. Солнце вовсю заливало комнату. А я лежал на спине с разведенными руками и ногами, пристегнутыми наручниками и ремнями к спинкам кровати. Что за черт? Я попытался подергать конечностями, надеясь, что крепления ослабнут, но у меня ничего не вышло. Кто это сделал? Девушка, что приютила меня? Но зачем? И вообще, может, я сплю? Все это выглядело абсурдным.
– Эй! – крикнул я. – Кто-нибудь?
Послышались шаги. В комнату вошла хозяйка дома. Но как же она выглядела! Вместо мешковатой одежды на ней было длинное полупрозрачное платье, обтягивающее ее гибкое тело. Волосы не занавешивали лицо, а были подняты в замысловатую прическу, открывающую изящную шею. На какое-то мгновение я даже забыл, что привязан к кровати, потому что откровенно залюбовался ею.
– О, ты проснулся, – улыбнулась девушка, и ее голос зазвучал не так резко и отрывисто, как раньше, а словно набрал за ночь обертонов. – Доброе утро!
Она подошла к кровати и села на стул, на который я перед сном повесил одежду. Теперь стул был пустой.
– Почему я привязан? – спросил я, вообще ничего не понимая.
– Было бы интересно послушать твои версии, – улыбнулась девушка, и ее темные глаза сверкнули.
– Это похищение? Ты будешь просить выкуп?
– Мне не нужны твои деньги, – холодно ответила она. – И какое же это похищение, если ты сам ко мне напросился? Я тебя не приглашала.
– Хорошо, я неверно выразился. Не похищение, а удерживание против воли. Но зачем, если не ради денег?
– А ты подумай, – явно забавляясь, посоветовала девушка. – Или ты считаешь, что в тебе хорошего только то, что у тебя есть деньги?
– Ну… – я даже не мог представить, что еще ей может быть от меня нужно. – Я известен, – стал размышлять я вслух. – У меня есть связи. Ты сказала, что я хороший актер… Может быть, ты хотела бы, чтобы я как-то посодействовал в твоей карьере? Хочешь быть актрисой?
– Упаси боже! – рассмеялась девушка. И вдруг резко ударила меня по щеке: – А это тебе за то, что подозреваешь меня в таких глупостях.
Не то чтобы мне было больно, но все-таки ударила она ощутимо, и я автоматически дернул рукой, желая потереть щеку. Разумеется, наручник удержал меня на месте.
– Я вовсе не хотел тебя обидеть, но… я просто не знаю, что еще во мне может тебе быть нужно.
– Ты в своем репертуаре, скромник хоть куда, – насмешливо сказала девушка. – Ладно, дам подсказку. Я оставила тебя себе не потому что ты богат, знаменит и хороший актер. Если бы на твоем месте был любой другой известный популярный актер-миллионер, он бы преспокойно сегодня утром отчалил бы в любом интересном ему направлении. Ты же остался, потому что ты не кто-то другой, а потому что ты – это ты. Роберт Паттинсон.
– Потому что это я? – недоуменно повторил я. – Мы что, когда-то встречались, и я сделал тебе что-то плохое? И ты хочешь мне отомстить?
– А ты делаешь девушкам что-то плохое? – искренне удивилась моя тюремщица.
– Нет, специально, конечно, не делаю. Но мало ли, по незнанию, случайно…
– Нет, мне ты ничего плохого не делал, – легко отмахнулась от моего предположения она. – Но мы действительно встречались. И не один раз. Только вряд ли ты меня помнишь. Ты нас не запоминаешь, даже в лица не смотришь, – и она засмеялась.
И тут кусочки мозаики встали на место. Встречались много раз, ничего плохого не делал, мне нравятся твои фильмы, Роберт Паттинсон, нас не помнишь…
– Ты поклонница? – выдохнул я.
– О, ну наконец-то, – ответила она. – Думала, до скончания века гадать будем.
– Ты поклонница? – переспросил я, все еще не веря. – Но … зачем я тебе?
– А ты подумай! – подмигнув, снова предложила мне девушка.
Что может быть нужно поклонникам от своего кумира? Автографы, фотографии? Для этого не нужно меня удерживать силой. По какой причине фанатка может запереть и не выпускать своего кумира? И вдруг в голове вспышкой высветилось: «Мизери».
– Судя по твоему ошарашенному лицу, тебе, наконец, пришло что-то умное в голову. Ну, поделись, – подначила меня моя тюремщица.
– На ум приходит только одно сравнение – роман Стивена Кинга. Но я же… я же не писатель. Я актер. Чего ты хочешь от меня? Чтобы я играл для тебя здесь?
– О, Роб, – неожиданно мягко и нежно проговорила девушка, чем совершенно мена озадачила. – Ты неисправим. Ты все время забываешь, что все эти толпы визжащих девчонок и взрослых женщин ты собираешь вокруг себя вовсе не своей игрой, а тем, что ты привлекательный мужчина.
И она резко сдернула с меня покрывало. Я вскрикнул, и было от чего – я лежал под одеялом абсолютно голый. Я автоматически снова рванул руки, желая прикрыться, и наручники впились в запястья.
– Это ты меня раздела? – пролепетал я. – Зачем?
– Что, действительно не догадываешься? – прищурила глаза девушка. – Вот совсем-совсем?
– Пытать будешь? – упавшим голосом спросил я.
Девушка залилась смехом, а я почувствовал себя полным идиотом.
– Может, и буду, – отсмеявшись, произнесла девушка. – Если продолжишь нести всякие глупости. Но не переживай, ноги я тебе оставлю целыми. Такие ноги грех ломать.
Она протянула руку и коснулась моей щиколотки, легко провела по ней подушечками пальцев и стала скользить вверх. Неожиданно я почувствовал возбуждение. Меня это испугало. Как-то все это странно.
– Меня будут искать, – угрюмо сказал я.
– Думаю, недели две не будут искать точно.
– Будут. Они привыкли, что я регулярно выхожу на связь. Хотя бы эсэмэски пишу.
– Так ты и пишешь.
– В смысле?
– В прямом. Ты написал своей девушке, и своему агенту, и менеджеру, и родителям… Написал, что тебе необходимо уединиться, чтобы настроиться на съемки в новом проекте.
– Но я ничего не писал!
– Зато я писала, – рассмеялась девушка. – Но никто же не знает, что это сделала я.
– Но как? Ты нашла мой телефон?
– Я его и не искала. Я у тебя его из кармана вытащила. Когда ты автографы в кафе раздавал. Помнишь, обнимался с фанаткой? – она подмигнула.
– Разве ты там была? – удивился я.
– Видишь, я права, – посерьезнев, ответила девушка. – Ты вообще не смотришь поклонникам в лицо. Мы для тебя серая безликая масса. Тебе хочется поскорее от нас отделаться.
В ее словах мне почудился упрек.
– Поклонников слишком много, – попытался оправдаться я. – Я не могу всех запомнить.
– Не можешь, – легко согласилась девушка. – А меня теперь запомнишь? – и она снова подмигнула.
Я хотел сначала сказать, что непременно запомню, но мне пришла в голову мысль, что если девушка меня похитила, то она совершила преступление, и будет бояться, что я ее выдам, а значит, я наоборот, должен усыпить ее подозрение и сказать, что не запомню. Я открыл рот, да так и не закрыл, потому что, наконец, кое-что понял.
– Ты украла мой телефон, еще не зная, что я приеду к тебе домой? Зачем?
– Например, как сувенир на память? – насмешливо предложила девушка версию. Я покачал головой. – Нет?
– Ты планировала все это! – выдохнул я свою догадку. – Но как? Откуда ты знала, что я поеду по этому маршруту? Откуда знала, что заблужусь? Если только… – я застыл с открытым ртом.
– Знаешь, все-таки приятно быть поклонницей такого умного парня, – проворковала девушка. – Я в тебе не ошиблась.
– Это ты звонила мне, представившись ассистентом Жан-Пьера Жёне? Ты описала мне, как добраться? Ты специально завела меня сюда?
Она удовлетворенно кивнула.
– И никто меня не ждет? И никто не знает, где меня искать?
– Я просто горжусь тобой! – восхищенно ответила она, и кажется, ее восхищение не было поддельным.
– Ты убьешь меня? – я постарался, чтобы мой голос не дрогнул.
Девушка приподняла брови и некоторое время смотрела на меня, потом ответила:
– А вот это зависит только от тебя! Если ты будешь хорошо себя вести… – она не договорила.
– Чего ты хочешь? – я очень старался быть хладнокровным.
– Боже, Роб, перестань быть таким тупицей! – поморщилась она. – Чего может хотеть девушка от привлекательного обнаженного парня, по которому давно фанатеет?
Она встала со стула и начала стягивать платье с плеч. Я, вытаращив глаза, наблюдал, как постепенно освобождалась ее грудь из-под ткани: один округлый холмик с торчащим соском, потом другой. Я ничего не мог с собой поделать, мой взгляд как приклеенный следовал вниз за медленно открывающейся обнаженной кожей. Вот освободился гладкий живот с небольшим пупком. И наконец…
Мой член не выдержал этого зрелища и встал по стойке смирно.
– О, как мило! – из саркастического голос девушки снова стал нежным. Мне было неловко лежать перед ней с голым с членом наизготовку, но, кажется, мое тело совершенно перестало меня слушаться.
Она взобралась верхом и села мне на колени, лицом ко мне, явно намереваясь…
– О, нет, пожалуйста, – занервничал я. – Я, конечно, принимал душ вечером, но ведь прошла ночь, и я совершенно не уверен…
– Молчи, – строго оборвала меня девушка. – Здесь я решаю, кто и что будет делать, ясно?
– Но…
– Ясно? – девушка повысила голос.
Собственно, а какая мне разница? Ей же хуже.
– Ясно, – ответил я.
Она наклонилась надо мной и губами коснулась головки, потом приподняла голову и подмигнула мне:
– Не переживай, ты пахнешь просто чудесно.
Я не удержался и хмыкнул, настолько странной и нелепой казалась ситуация. Но дальше мне было не до смеха. Она вобрала меня в глубину своего рта, и я втянул в себя воздух. Это сумасшествие, просто сумасшествие! Какая-то сюрреальность. Но боже, как хорошо!
Когда я уже был близок, когда в паху завязался узел, освобождение подступило, и я глотал воздух открытым ртом, будто мне не хватало кислорода, она выпустила меня из своего рта.
– Пожалуйста, – прошептал я, не соображая, что говорю. – Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста…
– Пожалуйста – что? – с издевкой спросила девушка.
Я очнулся. Глупо просить ее продолжать. Это она хозяйка положения. Она, а не я. И она будет решать, что делать со мной. Если сочтет нужным, то закончит начатое. А нет – ну значит, буду мучиться.
– Так что? О чем ты меня просил?
Я молчал.
– Оказывается, мы гордые! – засмеялась она. – Ну как знаешь! Попросил бы, я бы продолжила. А на нет – и суда нет.
Она спрыгнула с меня, наклонилась, поднимая свое платье с пола, позволив полюбоваться видом сзади, и направилась к выходу из комнаты.
– Подожди! – не выдержал я.
– Э, нет! – оглянувшись, улыбнулась моя мучительница. – У тебя был шанс попросить. Ты его бездарно потерял. Лежи и думай над своим поведением!
Щелкнул замок, и дверь за ней закрылась.
Не знаю, сколько я лежал в одиночестве. Возбуждение давно улеглось, только от неудовлетворенности ломило в паху.
Мне все казалось, что я сплю и вижу странный сон. Такого просто не могло быть в реальности! Просто не могло быть! Похищение поклонницей, и ради чего? Чтобы заняться со мной сексом? Я буду этакой сексуальной игрушкой для нее? Чушь какая-то. Или самое страшное ждет меня впереди? Сколько она собирается держать меня здесь?
Но ведь когда-нибудь меня хватятся? Она не сможет долго водить за нос моих близких и мою команду фальшивыми эсэмэс. Они спохватятся, заявят в полицию, и меня обязательно найдут. Я же не иголка в стогу сена. Мне остается просто тянуть время и ждать.
Видимо, прошло уже несколько часов. Я был голоден, живот урчал. Интересно, она будет морить меня голодом? И очень хотелось в туалет. «Если бы попросил…» Может быть, это ключ? Может быть, я должен упрашивать ее, чтобы получить что-то от нее? Но ее имени я не знаю. Позвать как-нибудь наподобие «Эй, кто-нибудь» невежливо, она может и обидеться. Вот же незадача! Безличное «детка»? По-моему я не в той ситуации, чтобы звать ее так.
– Мисс, – позвал я. Голос мой оказался хриплым от долгого неупотребления, и я откашлялся, потом попробовал еще раз: – Мисс!
Шаги, и дверь открылась. Девушка вошла в комнату, одетая уже в другое платье, но не менее сексуальное.
– Знаешь, у меня совсем нет времени бегать на твой зов, – подбоченившись, произнесла она. – Чего тебе?
– Вообще-то я хочу в туалет. Неужели сложно догадаться? Я думал, ты умная, – рассердившись, неожиданно выпалил я и сам испугался.
– Тебе не повезло. У тебя глупые поклонницы, – она прищурилась. – Сумасшедшие домохозяйки среднего возраста, которым нечем заняться, кроме как сидеть в интернете и читать про тебя.
Я промолчал, потому что узнал свои слова, сказанные как-то в интервью. Девушка явно обижена, так что, чувствую, мне не поздоровится. Придется мне расплачиваться за все, когда-либо сказанное мной.
– Ну что молчишь? Больше нечего сказать? Ну, так я пойду, и больше не отвлекай меня по пустякам, – она повернулась к двери.
– Прости! – сказал я. Она вновь обернулась ко мне и удивленно спросила:
– За что же?
– Я понимаю, что мог быть… не слишком благодарен поклонникам. Может быть, отзывался о них не настолько хорошо, как они были того достойны. Да, наверное, мне стоило быть…
– Лучше замолчи, – поморщилась она. – Это противно!
– Что? – опешил я.
– Ты противен! – возмущенно сказала моя поклонница. – Будь же последователен в своих поступках и словах! Считаешь ты нас тяжелой неудобной ношей, так продолжай так считать. Думаешь о нас, как о неумной агрессивной массе, прилагающейся к твоей не особенно нужной тебе славе, так и продолжай так думать. А что это ты залебезил, а? Готов поступиться своими принципами, потому что стало страшно? Или некомфортно? Или вдруг поклонники тебе стали нравиться? Ни с того, ни с сего? Особенно после того, как одна из них тебя похитила и держит связанным? Ну да, это сразу поднимает фанатов в твоих глазах! Знала бы, давно тебя украла бы, – она гневно фыркнула.
Ее темный неподвижный взгляд тяжело упирался в меня. Не понятно к чему вдруг вспомнилось, как Энтони Хопкинс старался не моргать, играя Ганнибала Лектера.
– Послушай… Я не знаю, чего ты хочешь. Правда, не понимаю тебя. Прости. Я понимаю, что тебе неприятны мои слова о поклонниках, но когда я попробовал извиниться, ты возмутилась. Не знаю, что ты думаешь обо мне, но я был искренен. Знаешь, иногда под настроение чего только в интервью не ляпнешь. Да, конечно, бывает, что поклонники… ну, да, с ними бывает тяжело. Но я все же отдаю себе отчет, что не будь их, не было и того меня, который есть.
Она чуть склонила голову набок, ее взгляд стал более острым, но она молчала.
– Возможно, ты не поверишь, что я сейчас говорю то, что реально думаю. Возможно, ты и не хочешь меня услышать, так как решила для себя, что я виновен и подлежу наказанию…
Она сделала какой-то неопределенный жест.
– Но я был бы тебе очень благодарен, если бы ты объяснила… правила, по которым я буду… существовать в твоей жизни. И как долго. У Энни Уилкс и то были определенные требования. И хоть она и была сумасшедшей… – я прервалась, испугавшись того, что сказал, но моя пленительница не выразила никакого неудовольствия, и я продолжил, – у нее была какая-то идея. У тебя ведь, наверняка, она тоже есть. Не поделишься со мной?
Она подошла и уселась на стул возле кровати:
– Считается, что Кинг в «Мизери» выразил свое мнение о том, что поклонники могут мешать эволюции своего кумира. Ты тоже так считаешь?
– Нет, – я покачал головой. – Да, они хотят от меня каких-то определенных ролей, чаще всего романтических. Но… удивительно, они идут на все те фильмы, в которых я снимаюсь. Возможно, им даже не нравится…
Я реально только сейчас задумался об этом с такой точки зрения, но действительно мои поклонники никогда от меня ничего не требовали. Во всяком случае, в творчестве. Правда, к моей личной жизни претензии они предъявляли, например, Таня им не нравилась. Но мои роли всегда они расхваливали, хотя, – и это я не стал бы говорить моей мучительнице даже под страхом смертной казни, – я уверен, что они не понимали и половины моих персонажей.
Девушка улыбнулась:
– Ладно. Сделаю вид, что поверила тебе.
– Но…
– Ты хотел узнать правила? – перебила она меня. – Так слушай. Ты все время будешь находиться обнаженным. Твоей одежды в доме нет, я ее увезла, пока ты спал. Специально, чтобы у тебя не было соблазна убить меня или каким-то иным способом от меня избавиться. В доме нет никакой другой подходящей одежды, а моя тебе не налезет. Обуви нет тоже. Машину твою я отогнала и спрятала. Даже если ты сбежишь, ты далеко не уйдешь по снегу босиком, к тому же ты не знаешь местности, поэтому просто замерзнешь в лесу, если, конечно, раньше тебя не задерут волки. Я надеюсь, ты достаточно умен для того, чтобы не делать таких глупых поступков. Бояться тебе нечего, убивать тебя я не собираюсь. И не собираюсь тебя держать здесь вечно. В конце концов, у меня есть и своя жизнь, и я не собираюсь ее провести тут рядом с тобой. Надолго уезжать и оставлять тебя здесь я тоже не могу. Генератор старый, быстро выдыхается, а дров тебе надолго не хватит, поэтому мне нельзя оставлять тебя надолго, если я не хочу, чтобы ты умер. А смерти твоей я не хочу. Человечество много потеряет, – она как-то грустно усмехнулась. – Мне придется ездить за продуктами или какими-нибудь другими вещами, но я буду стремиться возвращаться быстро. Через какое-то время я тебя отпущу. Но когда, зависит только от тебя, – она сделала паузу. – Скажи, чего ты хочешь?
Такой неожиданный переход удивил меня.
– А что, разве это не очевидно?
Она усмехнулась:
– Нет, я не про нынешний момент. Не про то, что ты хочешь, чтобы я тебя отпустила, и не про то, что ты хочешь в туалет. Я про… мечту. Про какое-то заветное желание, к которому ты стремишься, но, возможно, считаешь нереальным. У тебя есть такое?
Я растерялся. Так сразу и не сообразишь, что ответить на такой вопрос.
– Значит, нет, – сделала вывод девушка. – Так вот уйдешь ты отсюда тогда, когда это желание будешь иметь, и тебе будет ради чего желать свободы.
– Просто высказать свое желание, и я смогу уйти?
– Да. Просто назови.
Она встала. Вышла на время, но сразу вернулась с цепью и инструментами. Одела мне браслет на щиколотку и закрепила цепь на кольцо в стене. Управлялась она с инвентарем получше многих мужчин, во всяком случае, гораздо лучше меня.
– Цепь достаточно длинная, чтобы ты мог передвигаться по комнате, заходить в туалет и принимать душ. Да, у тебя будет периодически возникать желание удавить меня этой цепью. Но я тебе не советую это делать. В этой глуши тебя никто не найдет, так что ты просто тут умрешь от голода и холода. И от одиночества. Но на всякий случай для моей безопасности я поставлю еще одно условие. Ты будешь слышать звонок, когда я собираюсь зайти к тебе в комнату. Через минуту, когда я зайду, ты должен стоять вот здесь, – она показала место на ковре посередине комнаты, – на коленях, опустив голову, и сцепив руки на затылке. Все ясно?
Я кивнул.
– Отлично. А сейчас лежи спокойно.
Она подошла и наклонилась надо мной, словно рассматривая меня. Во время разговора я забыл, что я голый, но сейчас снова ощутил беспомощность и стеснение.
Девушка села на кровать и положила руки мне на грудь, провела ладонями, пропуская волоски на груди сквозь пальцы, пощекотала подушечками соски, спустилась вниз к животу, который я непроизвольно напряг.
– Всегда мечтала это сделать, – задумчиво и мягко проговорила она. Неожиданно мой член снова начал проявлять активность. Моя странная поклонница перевела на него взгляд и спросила серьезно, словно проявляя научный интерес:
– Тебя возбуждаю я или ситуация?
– Не знаю, – пробормотал я. Честно говоря, я и сам был удивлен, что способен возбуждаться в такой момент.
– Ладно, – сказала она. – Я сейчас отстегну по очереди твои руки. Ты держишь их на месте, не двигаешь. Если пошевелишься, я не буду тебя освобождать. Ясно?
Я снова кивнул.
Она открыла наручник сначала на одной руке, потом на другой, затем встала и отошла к двери.
– Можешь освободить ноги, сходить в туалет или принять душ. Через полчаса я принесу поесть. Услышишь звонок, не забудь принять нужную позу, иначе снова прикую к кровати, и уже навсегда.
«Сумасшедшая она или нет? – думал я, стоя под струями душа и гремя цепью каждый раз, когда приходилось переступать с ноги на ногу. – Похоже, фраза про мечту, которую я должен иметь ради того, чтобы она меня отпустила, просто для отвода глаз. С другой стороны, я ничего не теряю. Можно попробовать высказать ей какие-то желания, которые она может посчитать достойными того, чтобы дать мне свободу. И все же, какова настоящая ее цель? Столько усилий ради моего похищения, и для чего?»
В голову ничего не приходило.
Звонок прозвучал, когда я вытирался полотенцем. Коротким, надо сказать, полотенчиком, которым нельзя было обернуться и прикрыться от ее нескромных глаз. Не сомневаюсь, что и размер этого куска ткани тоже был продуман ею.
Я поскорее вышел в комнату и встал на колени посередине комнаты. Это было немного унизительно, довольно возбуждающе и слегка смешно. Дамочка явно поклонница франшизы «Пятьдесят оттенков», чья четвертая часть вышла недавно в кинотеатрах.
Девушка вошла, когда я старательно стремился подавить свое неуместное веселье. Если она что-то и заметила, то виду не подала.
Она поставила мой завтрак, – во всяком случае, я надеялся, что это был именно он, – на стол, который стоял недалеко от двери.
– Приятного аппетита, – сказала она невыразительным тоном и вышла. Когда дверь закрылась, я поднял голову. На подносе стояло много блюд, и я мог сделать вывод, что сажать меня на хлеб и воду она не собирается.
Остальную часть дня я практически был предоставлен сам себе. Моя хозяйка заходила еще несколько раз, чтобы унести посуду или принести обед и ужин, но со мной не заговаривала, если не считать ее пожеланий приятного аппетита. Я тоже к ней не обращался, боясь спровоцировать ее на какие-то неприятные для меня действия.
Вечером, когда она пришла за посудой после ужина, то сказала мне, чтобы я принял душ, лег в постель и не засыпал, дожидаясь ее.
Честно скажу, меня это немного испугало. Что она будет делать со мной? Заниматься сексом? Пытать? Обе версии меня напрягали. Хотя, – и мне страшно было признаться в этом самому себе, – почему-то волновали и возбуждали.
Прозвенел звонок, и через некоторое время зашла она.
Я лежал на кровати и просто смотрел на нее. Смотрел на ее гибкое тело, снова обтянутое провокационным платьем. Она словно специально одевалась так, чтобы вызвать мое возбуждение. Ее волосы вновь были упакованы в какую-то замысловатую прическу, а в ушах, покачиваясь, поблескивали длинные металлические полоски. Я подумал, что оказывается, меня возбуждают серьги.
– Подними руки и разведи ноги, – мягко сказала она. Я не стал противиться.
Она подошла и надежно зафиксировала мои руки и ноги. А потом медленно начала раздеваться. К концу этого процесса мой член снова стоял наизготовку. Я уже даже и не пытался смущаться. Ничего не поделаешь, он поступает так по собственной воле. Моя хозяйка никак не прокомментировала это, просто снова села мне на колени верхом и … И я потерялся в ощущениях, снова попав в плен ее рта. Я не знаю, умело ли она меня ласкала или нет, потому что в тот момент ни о чем не мог думать, только чувствовать. Желание, наслаждение, освобождение.
В этот раз она довела дело до конца, и когда я, не имея возможности сдержаться, выплеснулся в ее рот, просто наклонилась ко мне и коснулась моих губ своими, еще имеющими мой вкус.
Я был поражен, растерян, скомкан.
Она легко спорхнула с меня, подхватила свое платье, и уже выходя их комнаты, тихо улыбнувшись, сказала:
– Спокойной ночи!
И, не дожидаясь моего ответа, вышла.
Следующий день походил на предыдущий. Почти весь день я был предоставлен сам себе, и мое одиночество лишь иногда прерывалось приходами моей странной любовницы. У меня было много времени на раздумья, но ни к чему я так и не пришел. Я не мог понять ее, не понимал, чего она хочет от меня, и какова причина того, что я здесь и прикован длинной цепью к стене.
Я еще мог бы понять, если бы она пыталась получить удовольствие от меня. Ну, допустим, нравился я ей, она хотела меня трахнуть, но не могла устроить это обычным способом, познакомившись со мной и пробравшись в мою постель, поэтому была вынуждена похитить. Это хотя бы было логично. Но ведь она доставляла удовольствие мне, совершенно не пытаясь его получить для себя! Что за странная маньячка?
Вечером она снова сказала, чтобы я принял душ и ждал ее в постели.
И снова повторилось то же самое. Но когда она уже вставала с меня, я вдруг сказал:
– Могу я попросить тебя кое о чем?
– Да? – удивленно сказала она.
– Мне хотелось бы… – я осекся. Кто знает, имею ли я право чего-либо «хотеть» в моей ситуации? Но все же я продолжил. – Я хотел бы… попробовать тебя на вкус. Могла бы ты… сесть мне на лицо?
Девушка некоторое время молчала, не двигаясь. Потом, так же ничего не говоря, снова взобралась на меня, только уже оседлав мою голову.
Ее вкус был божественным. Было странно признаваться в этом самому себе, но я совсем потерял голову. Мой язык работал как сумасшедший, и когда она не выдержала и начала стонать, я воспринял это как свою победу.
Потом она так же молча встала с меня, легко коснулась своими губами моего рта, который еще был полон ее вкусом, и опять вышла, пожелав мне спокойной ночи.
И следующий день был похож на два предыдущих. Я откровенно умирал со скуки, сидя целый день в практически пустой комнате и не зная, чем себя занять. Пытался репетировать, вспоминая какие-то строки из прежних сценариев, но постоянно сбивался, возвращаясь мыслями к… моей нежданной любовнице. Я не мог понять, как я отношусь к ней. Она похитила меня, она лишила меня свободы, она держит меня связанным - я должен ее ненавидеть, считать врагом. Но... можно ли считать врагом человека, который делает тебе так хорошо?
Вечером она удивила меня тем, что одну руку оставила мне свободной.
Это был намек?
Когда она снова принялась ласкать меня ртом, свободной рукой я осторожно прикоснулся к ее волосам, боясь, что она запретит мне, но когда она этого не сделала, я стал гладить ее более свободно. Когда моя грань приблизилась и сверкала в моем мозгу, я, не соображая, что делаю, сильно сжал волосы девушки, наверняка делая ей больно. Потом уже, придя в себя и спохватившись, что натворил, попросил шепотом прощения, но она ничего не ответила и снова легко соскочила с меня.
– Пожалуйста? – прошептал я.
Она вопросительно посмотрела на меня.
– Мог бы я… побыть в тебе?
Она снова некоторое время смотрела на меня, словно что-то взвешивая, а потом вдруг спросила:
– Зачем?
И что ответить? Хочу доставить ей удовольствие? Это правда, но ведь она не поверит. Подумает, что лгу, что хочу втереться в доверие. Но я действительно считал своей обязанностью отплатить ей за то, что она доставляла удовольствие мне – я должен был вернуть ей долг, иначе перестал бы считать себя мужчиной.
– Мне нужно… – невнятно произнес я, сомневаясь, тот ли это ответ, который подойдет.
Она посмотрела на мой член, который в данный момент был недееспособен. Потом, присев рядом со мной на кровать, наклонилась и начала языком ласкать мои соски. Теперь она была ближе ко мне, и я мог гладить ее плечи, потом несмело коснулся нависших надо мной грудей. Член, обрадовавшись, снова поднял голову.
Девушка взобралась верхом и, придерживая моего нахала вертикально, медленно опустилась на него. Это было блаженство. Так горячо и так сладко мне еще не было. Она начала двигаться на мне, постепенно увеличивая темп, и я, чувствуя, что скоро не смогу сдержаться, сообщил ей об этом, предполагая, что она не захочет, чтобы я изливался в нее. Она только пришпорила меня.
Я чувствовал, что близок, но в ней не видел никаких признаков близкого оргазма, поэтому прямо спросил, подождать ли мне ее.
– Я не кончу, – улыбнулась она. – Не в этой позе. Так что можешь меня не ждать.
– А чем плоха поза? – удивился я.
– Клитор мало стимулируется, – ответила она, а потом немного раздраженно добавила, – хватит уже болтать. Кончай скорей, да я спать пойду, – как будто это я заставлял ее тут прыгать на мне.
Хватит так хватит.
Я протянул свободную руку и начал ласкать затерявшийся в складках бугорок. Она вздрогнула и глубже задышала, продолжая двигаться. Обрадовавшись, я усилил ласки, одновременно стараясь думать о чем угодно, только не о сексе, чтобы отодвинуть свой собственный оргазм. И только когда она вскрикнула и рухнула мне на грудь, я позволил себе отпустить себя.
В этот раз она не торопилась вставать. Лежала на моей все медленнее вздымающейся груди и молчала. Лица я ее не видел и даже не мог предположить, о чем она могла думать. Беспокоить ее я тоже не хотел, поэтому просто легонько перебирал ее волосы, вывалившиеся из прически.
Наконец она вздохнула и стала подниматься с меня. Я не мешал.
Она посмотрела на меня своим немигающим взглядом и сказала:
– Спасибо.
– Тебе спасибо, – автоматически отозвался я.
Она вдруг саркастически усмехнулась:
– За то, что держу связанным?
– Определенно мне повезло, если сравнивать с Полом Шелдоном, – не остался я в долгу.
Она улыбнулась уже более тепло и, тихо сказав «Спокойной ночи», вышла за дверь.
Источник: http://www.only-r.com/forum/39-544-1
