Wonderland: Барри Кеоган в беседе с Робертом Паттинсоном. Часть 2
Wonderland: Барри Кеоган в беседе с Робертом Паттинсоном. Часть 2
18.11.2023 19:43
РП: Играя главную роль, а не роль второго плана, ты чувствуешь себя по-другому?
БК: Да. Для меня это был первый раз. Я не могу назвать проект [из-за забастовки SAG-AFTRA], но это выносливость. У меня родился ребенок, понимаешь, в то время. Не я лично родил ребенка, конечно [смеется], но я хотел присматривать за своим малышом. Так что для съемок требовалась выносливость, и это дало мне возможность почувствовать и оценить всех остальных участников съемок, потому что ты приходишь и делаешь свою часть работы, когда ты в роли второго плана. Но режиссер здесь круглосуточно, первый помощник режиссера здесь круглосуточно. Исполнитель главной роли, которого ты поддерживаешь, находится здесь круглосуточно. [Поэтому, играя главную роль], я получил более широкую картину. [Для этого фильма] я разделил своего персонажа на пять частей: персонаж один, два, три, четыре и пять. Первый - это начало фильма. Два - половина начала и до середины. Три - середина. Таким образом, я задавал себе дугу. Я играл практически пять разных персонажей.
РП: Интересно.
БК: Да, я хотел, чтобы все эти персонажи, один и тот же персонаж, были разными, чтобы была постоянная радуга.
РП: Ты сам это придумал? Ты ходил в актерские школы или еще куда-нибудь?
БК: Ни в актерские школы. Ни в RADA (королевская академия драматического искусства). Никуда. У меня ничего этого не было. Я не против этого или чего-то подобного. Опять же, они хороши для того, для чего они хороши, но я не хочу, чтобы меня обучали или дрессировали - дрессировать - это очень сильное слово, - но я хочу, чтобы у меня была эта аутентичность и чтобы она сохранялась. Мне кажется, что с каждым выступлением ты теряешь это, становишься немного обученным внутри себя и немного структурированным. Я хочу сохранить ту свободу и подвижность, которой ты не обучен, ту неортодоксальность. У неактеров ведь тоже так бывает? У них это бывает в первых проектах, а потом они понимают, что они актеры, и начинают играть и учить свои реплики - хотя надо учить свои реплики.
РП: Ты начинаешь учить свои реплики и вот тут-то всё и пошло кувырком [смеется]. Ты нервничаешь?
БК: Да, чувак. Да, но, опять же, я хочу сказать, что это звучит пошло и черт знает как еще, но когда ты играешь персонажа, ты не можешь нервничать, потому что технически ты играешь кого-то другого и все такое. Но я помню, как мы играли нашу сцену, и я нервничал из-за этого, чувак. Сниматься с самим собой намного легче, все зависит от того, с кем ты работаешь. Я, конечно, фанбой, и меня это, конечно, волнует, но все это уходит, когда ты вникаешь в суть того, что ты пытаешься сделать. А ты не нервничаешь?
РП: Да, но странно. Я еще больше нервничаю, когда не нервничаю. Поэтому всякий раз, когда я приступаю к новой работе... То есть не очень помогает то, что я сейчас почти не работаю, потому что мне хотелось бы работать больше.
БК: [Грозит пальцем] Надеюсь, ты сейчас не работаешь.
РП: [Смеется] Я просто чувствую, что теперь я снова вернулся к началу. Я знаю, что в следующий раз, когда я буду что-то делать, я уже не смогу вспомнить, как все это делать. Приятно каждый раз входить в это как любитель и думать: «Это огромная гора, на которую нужно подняться». Как будто снова становишься полным профаном.
БК: Как будто исчезает структура, да? Эта знакомость? Мне кажется, что быть знакомым с этим материалом опасно, потому что теряется спонтанность. Теряется много того инстинктивного, что мы любим, и что, очевидно, любят режиссеры.
РП: Самое приятное в этой работе то, что если что-то сработало в предыдущем фильме, ты говоришь себе: «Так, все сказали, что это было хорошо», и инстинктивно думаешь: ну, всем это понравилось - я хочу сделать это снова. А потом, в следующий раз, все говорят, что это дерьмо, и ты такой: «Какого хрена?»
БК: Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду.
РП: Ты вынужден изобретать заново. Еще я заметил, посмотрев вчера твой материал, что ты очень хорошо меняешь акценты. Ты работаешь с тренерами по акцентам?
БК: Спасибо, друг. Да. Ты когда-нибудь видел, когда ты выходишь на улицу и люди говорят: «О, ты актер, сделай американский акцент». А я такой: «Да пошли вы!». Я не могу сделать американский акцент или английский акцент по команде. У меня уходит много времени, потому что я тоже очень нервничаю, чтобы перейти к акценту. Но я много работаю с тренером по акценту и постоянно использую пластиковую ложку, потому что она заставляет работать челюстные мышцы. Будучи уроженцем Дублина, я склонен иногда не заканчивать свои предложения и не выговаривать слова. Я не говорю за всех дублинцев, но ты понимаешь, о чем я. Когда у меня появляется акцент, я хочу уметь произносить всё, а потом я могу его убрать.
РП: То есть ты занимаешься с ложкой во рту?
БК: С пластиковой ложкой, да. Я всегда разеваю рот [смеется].
РП: Это потрясающе. Это такая хорошая идея. Я никогда не слышал об этом раньше.
БК: Я считаю, что, когда во рту что-то есть, ты работаешь над этим дополнительно, потому что мы расслабляемся здесь [показывает на щеки] и начинаем бормотать и все такое. Так что с акцентом, я думаю, нужно очень постараться.
РП: Мне нужно это попробовать, просто в реальности. Очень часто, особенно если я выхожу на улицу ночью, я как будто говорю на другом языке. С каждым годом становится всё хуже и хуже. Я уже еле пошевелю языком [смеется]. Когда ты был ребенком, думал ли ты о том, что станешь актером? Хотел ли ты стать актером, когда был ребенком? Или в каком возрасте захотел?
БК: Не хотел. Я хотел быть боксером. Я хотел быть футболистом - я хотел быть кем угодно в этом роде. Потом я начал заниматься актерским мастерством в школе, чтобы отвлечься от уроков. Была постановка «Оливер Твист», и я помню, как увидел ее - на сцене было около 600 человек, и меня просто потянуло туда, я захотел принять в ней участие. Так я стал участвовать в школьных спектаклях. Мы играли в школьных спектаклях на Рождество, там было много людей, и все так смеялись, а я думал: «Черт возьми, чувак, это безумие, это великолепное чувство - ты никого не видишь и сам становишься кем-то другим». Кроме того, на это время меня освобождали от занятий. Потом у меня это отняли, потому что я плохо себя вел. Я не знал, что делать. Я думал, что моя актерская карьера закончена. Потом я увидел объявление в витрине магазина возле боксерского клуба и просто пошел туда. Меня просто привлекло это занятие - притворяться кем-то другим, и это было здорово. И потом, очевидно, бонусы были потрясающими и веселыми. А ты хотел стать актером?
РП: Нет, вовсе нет. У меня было что-то похожее. Я даже в школе этим не занимался. А как ты себя вел? За что выгнали из театра?
БК: Мне нравилось вести себя плохо. Я был клоуном в классе, в основном. Я говорил с акцентами, подражал людям, подражал учителям. Они говорили: «Не делай этого, Барри!». А я им: «Не делай этого, Барри!». Все смеялись. Я не был плохим ребенком. Я просто не концентрировался на предмете. Я делал рогатки из своих карандашей и представлял, что я Барт Симпсон. Чокнутый.
РП: Когда ты говоришь о своих звездных кумирах, я помню одно из моих любимых впечатлений от общения с тобой, когда мы были на одной вечеринке, и ты подумал на одного парня, что он актер Джош Бролин. Это было лучшее, что я когда-либо видел. Ты буквально сказал: «Да ладно, чувак. Я тоже актер. Не будь занудой!» А он такой: «Я не Джош Бролин».
БК: [Смеется] Я сказал: «Ты и есть Джош Бролин». Это было безумием, но я был уверен, что этот парень - Джош Бролин. Он просто появился и сказал: «Выпивка для всех!».
РП: Он был поставщиком провизии или что-то в этом роде.
БК: Я сказал: «Роб, познакомься с Джошем Бролином».
РП: [Смеется] Я подозревал, что это не он. Тебе странно, когда ты размышляешь о том, что сбылась твоя детская мечта?
БК: Да, это так. Я бы не сказал, что это странно. Опять же, возвращаясь к нам с тобой, Роб, конечно, мы не можем упоминать названия, но играть с тобой было для меня сюрреалистичным опытом. Это было просто потрясающе. Я думал: «Вау», это было мечтой детства.
РП: Забавно, когда у тебя вдруг возникает небольшое затмение, когда ты на самом деле находишься в фильме и играешь роль. Это как... Я помню, это так... Ты вообще не думаешь о макро-идее.
БК: Так много всего, о чем нужно думать. Стало хуже, когда мы остались один на один. Я просто смотрел на тебя, а ты такой [встает и имитирует Роба в костюме Бэтмена].
РП: Я помню, мне пришлось снять ковидную маску, но мне пришлось завязать ее вокруг ушей.
БК: Я говорил что-то, а ты не слышал, и ты такой: [изображает, как Роб поворачивается] «А?». В такие моменты или когда люди выходили со съемочной площадки, ты просто смотрел. Это всегда происходило, когда никого не было в поле зрения, камеры и все такое. Я видел несколько таких моментов.
РП: Забавно. Я тут на днях подумал, что иногда, когда уже живешь в Лос-Анджелесе, спрашиваешь себя: «Как это произошло?»
БК: Я знаю. Ты видишь вывеску «Голливуд». Вот в чем дело с Лос-Анджелесом, я хочу восстановить эти отношения с помощью романтики, которую я питаю к Лос-Анджелесу, потому что я как будто потерял ее. Но я хочу вернуться туда и воссоединиться с ним таким образом – вспомнить о Поле Ньюмане и о том воздушном, что в нем есть.
РП: Забавно. Я подумал, что мне становится очень грустно, когда я вижу, как молодые люди сейчас приезжают в Лос-Анджелес, и они так хорошо знакомы со всеми его аспектами благодаря социальным сетям. Когда я впервые поехал туда в 2004 году или около того, это было такое безумие - приехать из Англии и просто поверить, что он существует».
БК: Сейчас, ты приезжаешь в Sweet Greens и забираешь заказ, сделанный через приложение.
РП: Да, именно так.
БК: Как по мне, романтика исчезла.
РП: Я все еще понимаю это. Но что забавно, я помню, что раньше - и мне это очень нравилось - в Лос-Анджелесе было что-то вроде межпоколенческого общения людей, что сильно отличалось от других городов. Это немного изменилось. Все старые актеры общались с молодыми людьми. Было так много общения. Люди ходили на одни и те же вечеринки. Иногда это происходит и сейчас. Это как бы... Это немного другое ощущение. Я помню, как впервые пошел в «Шато Мармон», и это было похоже на...
БК: Это старая школа. Это безумие. Киану Ривз просто сидит там сзади и завтракает. Ржавые крыши и все такое. Для меня это такие мелочи. Но сейчас все это очень продумано и специально сделано.
РП: [Смеется] Это фальшивая ржавчина.
БК: Да, это фальшивая ржавчина. Ты ее оттираешь. И думаешь: «Это что за дерьмо?»
РП: С какими режиссерами тебе хотелось бы поработать? Кто в списке?
БК: Мне довелось работать с потрясающими режиссерами. Я знаю, что ты работал с Сэфди. Я бы с удовольствием поработал с братьями Сэфди и Барри Дженкинсом. Их довольно много. Линн Рэмси, я ее тоже очень люблю. Но я бы с удовольствием поработал с Сэфди. Я чертовски люблю «Хорошее время». Это было нереально, чувак. От тебя просто веяло электричеством. Крис Нолан, я не против поработать с режиссерами еще раз, если меня пригласят, потому что в первый раз... я знаю, я оценил это, но в этот раз, думаю, я был бы еще более признателен.
Продолжение следует...
Перевод: Marishka, специально для only-r.com
При использовании материала активная ссылка на данную новость с надписью "взято с only-r.com" и указание авторства перевода ОБЯЗАТЕЛЬНЫ!
"...Не могу вспомнить, кто сказал мне это – но «душа и небеса должны существовать, потому что хорошие люди недостаточно вознаграждены на Земле». Мне всегда нравилась эта мысль, если она имеет значение."
