Вопрос: Ты был знаком с этим романом Дона ДеЛилло до съемок в КП?
Роб: Нет, но я читал некоторые другие его романы. Что касается КП, то сначала я прочитал сценарий, написанный Кроненбергом, после чего взялся и за сам роман. Он совсем не похож на остальные романы, и казалось, что он совсем непригоден для адаптации. Но что меня поразило еще до прочтения книги – это её темп, который постоянно держит в напряжении.
Вопрос: Что больше всего привлекло тебя в этом фильме?
Роб: Конечно, Кроненберг. До этого у меня были и другие работы, но его и близко нельзя сравнить с другими режиссерами. Работа с ним превзошла все мои ожидания. Я знал, что этот опыт станет для меня абсолютно уникальным и творческим. Также меня привлек сценарий, он как поэма. И еще его загадочность. Обычно, когда читаешь сценарий, то быстро понимаешь, что будет происходить в фильме, знаешь, чем все закончится. Но на этот раз все было совершенно иначе, и чем больше я читал, тем больше хотел стать частью этого.
Вопрос: Когда ты впервые читал книгу, ты мог представить, как это будет на экране?
Роб: Не совсем. Когда мы впервые говорили с Дэвидом, я именно это ему и сказал, но работа шла сама собой, все становилось понятно уже в процессе съемок, такой своего рода живой процесс. Но даже в первую неделю съемок мы все задавались вопросом, что из этого получится.
Вопрос: Сейчас, когда уже вышел фильм, можешь сказать, есть ли существенные отличия от сценария?
Роб: Трудно сказать, потому что фильм построен на нескольких уровнях. К тому же, я видел его всего пару раз, а когда смотрел впервые, то был поражен тем, как он воспринимается. Я понимал, что был в центре съемочного процесса, но этого совсем не ощущалось при просмотре. Следующие просмотры были вместе со зрителями, но реакции на фильм были у всех разные – кто-то посмеивался, а кто-то сидел, съежившись. Но, несмотря на все эти сложности, я был удивлен тому, какие спектры эмоций вызывает этот фильм.
Вопрос: Кто такой Эрик Пэкер, на твой взгляд? Как бы ты его описал?
Роб: Для меня Эрик – человек, который ощущает, что живет в другой реальности, будто он родился на другой планете и теперь пытается понять, как нужно жить. На самом деле, он воспринимает мир по-другому, хотя понимает его достаточно хорошо, чтобы добиться успеха. Но и успех для него – нечто абстрактное. Он хорош в мире финансов, но действует скорее, следуя своим инстинктам и интуиции. В фильме можно увидеть, что его подход к финансовым данным, как правило – это проецирование в будущее, поэтому он уже просто не знает, как жить в настоящем. Возможно, он знает, что такое реальный мир, но видит его по-своему и не совсем четко.
Вопрос: Ты говорил об этом с Дэвидом Кроненбергом?
Роб: Немного, но он хотел достичь чего-то необъяснимого. Особенно мне понравилось то, что когда я играл, то даже понятия не имел, что делаю. Это были странные съемки, такой странный способ снимать фильм, основанный исключительно на чувствах, а не идеях.
Вопрос: Как ты готовился?
Роб: Дэвид не хотел всех этих репетиций. Мы мало говорили перед съемками. Я даже не был знаком с остальными актерами, пока не появился на съемочной площадке. Как только я пришел, меня сразу же усадили в лимузин, и я стал Эриком Пэкером. Интересно было. С самого начала съемок, я буквально жил этим фильмом, жил в машине: лимузин всегда был на площадке, он стал моим домом, и я, сидя в кресле власти, просто приглашал к себе остальных актеров – весь мир приходил ко мне в гости. Как только я привык к этой обстановке, стало намного легче и даже помогало мне, но всем остальным нужно было каждый раз привыкать к моему миру.
Вопрос: Как подбирали одежду для твоего персонажа?
Роб: Подбирали нейтральный образ, стараясь избегать стереотипов, того, как выглядят богатые бизнесмены. Дольше всего выбирали солнцезащитные очки.
Вопрос: Отличаются ли съемки в остальных фильмах от съемок в КП? Здесь вы снимали в том же порядке, в каком идет сценарий.
Роб: Это очень важно, возникает особый нарастающий эффект в фильме. Во-первых, никто не знал, какой будет характер у фильма, ну, может, Дэвид и знал это, но нам не говорил. Для съемочной группы этот момент очень важен, потому что ты сам наблюдаешь создание и развитие своего персонажа.
Вопрос: К тебе в лимузин один за другим приходили замечательные актеры, как это было?
Роб: Когда я согласился на съемки, единственным актером, который тоже был утвержден, оказался Пол Джаматти, и я знал, что он прекрасный актер. А потом появились Жюльетт Бинош, Саманта Мортон, Матье Амальрик и другие…и это было невероятно и пугающие в одно и тоже время. Но каждый из них принес в фильм что-то свое, хотя это было тяжело для них, настоящий вызов – за такое короткое время своей сцены, им нужно было выложиться на все 100%. Что касается меня, то я просто сидел в своем мире, а остальным нужно было подстраиваться под меня. Но на съемках все проявляли себя, Жюльетт Бинош, к примеру, вообще предлагала много разных версий того, как играть в нашей с ней сцене.
Вопрос: Когда ты готовился к роли, ссылался ли ты на какого-то конкретного человека, может, был человек, который вдохновил тебя сыграть именно так свою роль?
Роб: Я, наоборот, старался не ссылаться ни на каких конкретных людей. И не хотелось напоминать зрителям о других фильмах, в которых тоже идет речь о волнениях на Уолл-Стрит, бизнесе и тому подобное. Я хотел найти правильное состояние для своего персонажа, а не стараться копировать кого-то.
Вопрос: Были ли у Кроненберга какие-то особые требования на съемочной площадке?
Роб: Он настаивал на том, чтобы мы произносили свои диалоги четко по сценарию, слово в слово. Сценарий был написан в особом темпе, и это должно было передаться фильму. Конечно, было страшно в начале, но, к примеру, у Пола Джаматти в его первый съемочный день снимали длинный монолог его персонажа, самый длинный в фильме, и он справился с одного дубля.
Вопрос: Тебе понравилось работать со сценарием таким образом, запоминать каждое слово и ничего не менять?
Роб: Дэвид работал таким способом, какого я еще не знал, и именно поэтому я и согласился на съемки. Я никогда ничего подобного не видел. Обычно работа со сценариями идет на полную катушку, актеры могут менять свои реплики в процессе работы. Во всех моих предыдущих фильмах допускалось изменение диалогов. Но в КП все было, как в театре, когда играешь пьесу Шекспира: нельзя менять ни единого слова.
Вопрос: Лимузин даже немного напоминает сцену.
Роб: Совершенно верно. Я достаточно долго учил свои реплики, что требовало полной сосредоточенности, и это хорошо…хотя во время съемок, я был похож на отшельника: роль требовала знания десятков страниц текста, и полного внимания. Но на самом деле, это был отличный опыт для меня, это намного лучше других съемок, где все сцены снимаются отдельно друг от друга.
Вопрос: Что на съемках было самым трудным?
Роб: Мой персонаж абсолютно сбивает с толку, и если он как-то развивается, то совсем не так, как мы привыкли это видеть. Но Дэвид полностью контролировал этот аспект. Я никогда не работал с режиссером, который так держит под контролем свой фильм, точно зная, каким должен быть каждый этап работы. Сначала мне показалось это странным, но постепенно я привык к этому и стал чувствовать себя более уверенно.
Перевод: Оля Кашина.
