Форум Only Rob

Из двенадцати сыновей Владимира Святославича не кто иной, как младший сын Рогнеды; Рогволодовны, Ярослав Владимиро~ич Мудрый, стал великим киевским князем и продолжателем сей последующей династии Рюриковичей.
Один из самых образованных правителей своего времени, Ярослав Мудрый был прекрасным семьянином, нежно любящим упругом, братом и отцом. Ярослав Мудрый высоко ценил достоинства своей жены Ирины-Ингигерды, дочери шведского ороля Олафа, которая занималась не только воспитанием де:й, но и вникала во все государственные дела, создавая особую культурную и духовную атмосферу при дворе своего мужа, великого князя киевского.

Ярослав Мудрый заботился о прекраснм образовании и «поучении книжнем» не одних лишь сыной, но и дочерей. Чрезвычайно взыскательно относился он и претендентам на руку каждой из них. Три его дочери — Еливета, Анна и Анастасия — стали первыми коронованными ссиянками.

Верный супруг, отрицательно относившийся к многоженству, Ярослав Владимирович Мудрый никогда не забывал печальной участи, постигшей в свое время его мать Рогнеду Рогволодовну . Составитель «Русской Правды», он юридически закрепил право женщин на проявление собственной воли при выборе супруга.

И стал Владимир княжить в Киеве один, и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, и Хорса, Дажьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили своих сыновей и дочерей, и приносили жертвы бесам, и оскверняли землю жертвоприношениями своими.

Был же Владимир побежден похотью, и были у него жены: Рогнеда, которую поселил на Лыбеди, где ныне находится сельцо Предславино, от нее имел он четырех сыновей: Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода, и двух дочерей; от гречанки имел он Святополка, от чехини - Вышеслава, а еще от одной жены - Святослава и Мстислава, а от болгарыни - Бориса и Глеба, а наложниц было у него 300 в Вышгороде, 300 в Белгороде и 200 на Берестове, в сельце, которое называют сейчас Берестовое. И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц. Был он такой же женолюбец, как и Соломон, ибо говорят, что у Соломона было 700 жен и 300 наложниц. Мудр он был, а в конце концов погиб, Этот же был невежда, а под конец обрел себе вечное спасение.

Несколько дней назад я ехал на фирменном поезде «Пенза — Москва» с красивым названием «Сура», так именуется река — правый приток Волги. В этот раз в купе собралась интересная компания — и слово за слово завязался разговор о многом. До двух часов ночи мы говорили о государстве, о бизнесе, об армии, о законах, о детях.

Кульминационным стал рассказ одной из женщин о захвате Будёновска. Она, будучи женой лётчика, служила тогда в военной части, расположенной в городе, и была непосредственным свидетелем тех страшных событий. Она рассказывала, как день за днём разворачивалась эта трагедия. Как погибали молодые ребята, как не было помощи, как люди проявляли себя.

«Как же близка война, — подумал я тогда. — Как много в нашей жизни невинно пролитой крови, и как, на самом деле, хрупок мир. И есть ли он?». Об этих простых вещах очень быстро забываешь в суете дней и жизненной беготне. Когда за окном не стреляют, кажется, что и нет войны. А такие встречи отрезвляют. Все ощущается ближе, чем кажется на картинке телевизора или смартфона, которая создает иллюзию: «что это где-то там, далеко, не с нами». Нет, это здесь, с нами, среди нас. Это мы.

Когда же на экране кинотеатра был последний кадр фильма «Викинг» с цитатой из послания святого апостола Павла к римлянам: «Ибо мы спасены в надежде», я понял, что передо мной вновь сошлись русская река, война, тема человека, государства и веры. Всё случилось так же, как и в том разговоре в вагоне поезда. И у этого есть два объяснения. Первое. Это всё происходит в моей голове и моем восприятии, значит это всё для меня сегодня критически важно. Второе. А почему должно было быть иначе?

С первых минут «Викинг» погрузил меня в тему братоубийственной войны. И мои мысли скорее были о Донбассе, нежели о Древней Руси. Боль о разделённых семьях, ставших в мгновение друг другу врагами в результате конфликта. «Кто не мстит за обиду, тот раб или трус», — так гласил закон, по которому жили герои фильма. И по которому, своё равенство можно было доказать только в бою, через пролитую кровь, через меч, воткнутый кому-то в живот.

Брат на брата – один из древнейших конфликтов. Отсылающий нас еще к истории Каина и Авеля. Когда кровь объединяет и разделяет одновременно. В этом одна из трагедий героев фильма, которые ищут решения в сложных и наполненных «священной яростью» отношениях родства и власти.

Передо мной в полный рост возник архаический древний человек, который не то, что не изжил себя с течением веков, а еще даже не собирался себя изживать. Все происходящее очень сильно напоминает дни сегодняшние. Как говорил один из героев фильма: «Человек не меняется». И в чем-то с ним сложно спорить. Агрессия, воинственность, деньги, которые этим управляют – всё очень похоже на настоящее.

Более того, я чувствую как возгласы и доспехи викингов отзываются в моем внутреннем испуганном мальчишке, которому хочется этой силы и маскулинности, этого ратного подвига, похода, этого ритма, отбиваемого братьями по оружию. Хочется взять у них смелости, с которой они идут на любого противника. Только не хочется одного. Крови. Ни капли. И тут спрашиваешь себя — а возможно ли это в принципе?

«Я миром решу… Мы будем говорить», — возвещает в фильме князь Владимир. И здесь появляется надежда, что именно слово, возможность говорить друг с другом – и есть то оружие, которое поможет решать конфликты без крови. Однако в фильме только один разговор позволил крови не пролиться, да и он случился уже после того, как ее было пролито с избытком. Этим разговором была исповедь.

Именно кровь стала для меня центральным символом и темой фильма. Это и вопрос родства, братства, кровной связи. И её условности. И тема ценности человеческой жизни. И тема смерти, вопрос о которой ставят герои друг другу: «Есть ли смерть?». И от ответа на который, отмеряют свою веру. Меч, правда, есть и у тех, кто верит в воскресение, и у тех, кто в него не верит. Меч остается между ними и с ними.

Кровь – и как то, что течёт в нас, что нас пропитывает. Наша природа. В которой вместе живет что-то от зверя. Когда мы воем, рычим, готовы загрызть. И что-то от чего-то иного — что понимает, слышит, прощает. Стихии, которые бушуют в нашем естестве и прорываются наружу, и человеческое сердце, которое смягчает их поток. Агрессия и милость. «Викинг» был для меня про это.

«Леша, история мира – это история войн», — говорил мне один мудрый человек. И в этом смысле кровь – это наша история. Наши праотцы воевали, наши дедушки воевали, наши отцы воевали, наши братья воевали… мы воюем. Кто остановит такую историю? Как остановить такую историю?
И фильм дает один из возможных ответов. Я услышал его в словах Свенельда: «Я не убил его, потому что он был частью меня в этой жизни, а другой у меня уже не будет». У меня, кстати, тоже.

Источник

Один из самых ожидаемых российских фильмов - историческая сага "Викинг" о князе Владимире, крестителе Руси, одном из прообразов собирательного былинного персонажа Владимира Красное Солнышко вышел в прокат 29 декабря 2016 года. По данным Фонда кино менее чем за две недели картина собрала в прокате 1,148 миллиарда рублей. Впрочем, результат не окончательный и весьма предсказуемый, ведь на проект было затрачено немало сил и средств. Работа над масштабным фильмом шла семь лет, в процессе подготовки было построено более шести декорационных комплексов, сшито более 1,5 тысяч оригинальных костюмов и создано свыше 800 планов компьютерной графики. Натурные съемки проходили, в частности, в Генуэзской крепости, Бахчисарае, а одну из ключевых сцен снимали в базилике Сан-Витале 548 года в итальянской Равенне, за разрешением создатели специально обращались в Ватикан.

Исполнитель роли князя Владимира Данила Козловский в интервью специальному корреспонденту "Интерфакса" Анне Нехаевой рассказал о подготовке к роли, особенностях съемок фильма, картине "Матильда" и различиях российской и американской киноиндустрий.

- Князь Владимир, креститель Руси - легендарная личность, во многом неоднозначный человек. Как вы готовились к роли? Читали какие-то исторические источники?

- У нас, разумеется, не было видеозаписей о том, какой был Владимир, и та литература, которая дошла до нас, мягко говоря, очень древняя. Поэтому первое, что приходит в голову, когда говоришь о князе Владимире - "Повесть временных лет" Нестора, скандинавские саги, норвежские песни. Это все общая тема, общий цикл книг. Это, конечно же, сценарий, который во многом был написан по тому, как Нестор описывал происходящие в те времена события. И, безусловно, режиссер Андрей Кравчук, который посвятил этому фильму фактически семь лет своей жизни. Он очень хорошо ориентируется во вселенной 870-х - начала 900-х годов. Все это было основным источником неких знаний и вдохновений.

- Проведя некоторое время с персонажем князя Владимира, как вы для себя поняли его? Как теперь думаете, что это был за человек?

- Не думаю, что сейчас смогу абстрагироваться в полной мере от того, чтобы максимально объективно судить, говорить о князе Владимире что он был за человек. Сейчас я сужу в большей степени о нем по той информации и по тем признакам, которыми мы его наделяли, когда "сочиняли" его. Я знаю, в первую очередь, по литературе, что это был, мягко говоря, неоднозначный человек со сложной историей и внутренним содержанием. Это может вызывать разные впечатления и ощущения, но для нас было принципиальным не идеализировать его, потому что сейчас это некое масштабное понятие, символ и великое явление нашей культуры. И памятник ему недавно поставили, и так далее. В то же время нам не нужно было играть некий памятник, который красиво ходит по съемочной площадке, декорациям, говорит сентенциями, благородно держит голову и царственно, по-княжески смотрит на свою чернь.

Этот фильм - безумная идея, огромная производственная картина, сложная. Как сказал продюсер Анатолий Максимов, это космический корабль, который мы строим и пытаемся запустить в космос. Действительно, это так.

Владимир должен был стать героем, глядя на которого, ты чувствуешь, переживаешь, соотносишь себя с ним, и его ошибки, возможно, принимаешь как свои ошибки, его путь ты воспринимаешь как свой путь. Путешествие от тьмы к свету, которое мы выстраивали, если можно так говорить, было для нас принципиальным.

У нас в фильме есть те самые факты, которые делают князя Владимира не совсем однозначной фигурой, скорее неоднозначной. Это и убийство брата, и убийство родителей своей жены, и насилие. Но мы пытаемся разобраться почему так происходило, что эти события влекли за собой и к чему это привело.

- Приходилось ли делать на съемках что-то, чего раньше не доводилось?

- Очень многое. Во-первых, такой роли у меня не было, на повышение, что называется. Дело даже не в масштабе личности, не в том, что я играл князя Владимира - это меня, как раз, меньше всего интересовало, честно признаюсь. Я не знал, кто такой был князь Владимир, как он выглядел. Разумеется, я с уважением отношусь к этой фигуре, явлению, у меня есть должный пиетет. Но я сейчас говорю как артист, который снимается в кино по определенному сценарию, и мне нужно с этим, как говорит Владимир Львович Машков, подселенцем что-то делать. Мне нужно как-то его присвоить себе и с ним входить в кадр, всячески абстрагироваться от величественных преамбул, постараться "сочинить" живого человека. Это было довольно непросто, но интересно. Носить такие исторические костюмы, такой грим, драться на мечах, бросать копья. Ездить верхом мне Кравчук не дал, потому что князь Владимир был не самым лучшим наездником. Вообще, было интересно жить внутри этой среды, потому что тебя либо бросает в одну крайность, когда ты играешь князя, персонажа из X века, либо в другую, когда ты пытаешься все это "забытовить" и осовременить. И тогда ты играешь самого себя, который почему-то по непонятным причинам одел этот исторический костюм, налепил бороду, парик и ходит, прикидывается кем-то. Поэтому у тебя современная манера речи, пластика, жесты. Найти баланс было одной из принципиальных вещей. Речь идет и о мужских, и женских персонажах, и о ролях второго плана, эпизодах. Потому что если кто-то один в сцене промахнется, то рушится все, ты моментально теряешь веру в происходящее. Если даже второстепенный персонаж в сцене сделает что-то не так, "проколется", то мы сразу понимаем, что это артист, который переоделся, и вся сцена рушится, рушится фильм.

- Если позволите, вопрос про другой фильм, в котором вы снимались, - "Матильда" Алексея Учителя. Сейчас о нем много говорят, в частности, из-за того, что он, якобы, оскорбляет чувства верующих. Некие активисты вообще хотят его запретить. На ваш взгляд, насколько их, скажем так, волнения оправданы?

- Я думаю, о нем говорят немного, в связи с какими-то странными заявлениями неких лиц, которые фильм не видели. Из серии "я Пастернака не читал, но осуждаю". В этом смысле, я думаю, главная панацея от такого рода не совсем корректных, не совсем правильных высказываний со стороны таких людей - просто не обращать на них внимания.

- Работа над "Матильдой" ведется довольно долгое время, дата премьеры неоднократно переносилась. В настоящее время она намечена на 25 октября 2017 года. Вы уже видели фильм?

- Я видел, конечно, он никого не оскорбляет. И, более того, этот фильм, наверное, самый безобидный в отношении Николая II и царской семьи из всех фильмов, которые существовали до этого. Это художественная история, замечательные артисты, красивое кино, которое долго делалось и сочинялось, проделана колоссальная работа во всех департаментах - костюмы, грим, декорации. Это огромный труд. И обращать внимание на людей, которые, не смотря фильм начинают... Ну, понятно же, что это преследует свои глубоко эгоистичные и местечковые интересы.

- Вы работали не только в России, но и за рубежом, в частности, в Америке. На ваш взгляд, в чем принципиальное отличие этих двух киноиндустрий, помимо языка?

- Я думаю, что американская, западная, австралийская киноиндустрии взрослее. Они не испытывали проверки на прочность - распада СССР, кризиса и прочего. Их киноиндустрия опытнее и совершеннее, там все люди, начиная от помощников и ассистентов и заканчивая продюсерами и режиссерами, реально дорожат своим именем и репутацией. Это принципиальная, ключевая вещь. Когда человек проигрывает, терпит неудачу или поражение, совершает ошибку, то он понимает, что его не простят. В лучшем случае его забудут, выкинут из производства и этого мира на 5-6 лет, либо он потеряет вообще свое место в кино. Они понимают, что второго шанса не будет. Поэтому у них высокая профессиональная рабочая культура. Если человек относится к своему делу непрофессионально, его просто заносят в своего рода black list, "черный список", и он больше не в производстве. У меня был случай в России, когда режиссер картины, в которой я снимался, смог добиться увольнения реквизитора, который работал непрофессионально, только через полтора месяца. И буквально на следующий день я шел по съемочной площадке и снова заметил этого же человека на своем месте. Там такое представить невозможно.

Дорожить своей репутацией, местом, именем и профессиональной честью, конечно, надо.

К слову, они, при всей их тяжеловесности, где-то ограниченности, больше способны рисковать, доверять безумным идеям. Может быть, дело в том, что у них больше денег, возможностей, кадров.

- Но, в то же время, российскую киноиндустрию нельзя упрекнуть в абсолютном отсутствии профессионалов?

- Я всегда говорил, что ненавижу, когда нелицеприятно отзываются о русском кино. Как ни странно, я встречаю подобное отношение не среди обычных людей, а, гораздо чаще, среди своих коллег, журналистов. Например, один из самых известных российских сайтов, посвященных кино, популяризирует молодых начинающих голливудских актеров и актрис, которых, на самом деле, и в Голливуде не особенно знают, а в России тем более. В то же время, например, есть фильм "Хардкор" (фантастический боевик режиссера Ильи Найшуллера, снятый полностью от лица главного героя – прим. ИФ ). Это фильм-событие для российского кино. Молодой режиссер придумал, снял кино, сочинил свой язык, картина попала в мировой прокат, выиграла на фестивале в Торонто свою программу. Сейчас фильм попал в лонг-лист "Оскара". Никто об этом не говорит.

Во всем этом есть провинциальность, закомплексованный снобизм и просто глупость. В этом смысле я осознаю недостатки нашей индустрии, не стесняюсь о них говорить, но знаю, что в ней работает очень много небезразличных людей, которые действительно переживают за свое дело и хотят сделать то, чем будут гордиться. И, к слову, "Викинг" делали именно такие люди.

Источник