Специально для Forbes Life кинокритик Егор Беликов разбирает «Довод» — новый фильм британского режиссера Кристофера Нолана и приходит к заключению, что для понимания его замысловатого сюжета зрителям придется стать немного роботами, но это необязательно — можно просто довериться своим ощущениям и насладиться совершенным полетом визуальной мысли
3 сентября в прокат выходит новый фильм Кристофера Нолана «Довод». Многим зрителям достаточно будет знать это, чтобы купить билет (тем более что скоро их не останется совсем).
Кого-то убедит список актеров, которые там снялись: Джон Дэвид Вашингтон («Черный клановец»), Роберт Паттинсон, Элизабет Дебики («Агенты А.Н.К.Л.», любимцы режиссера Кеннет Брана и Майкл Кейн (87-летний классик не встает из-за стола, произносит единственную шутку во всем фильме и больше не появляется). Но все это на самом деле неважно, куда интереснее проследить за тем путем, который умнейший режиссер современности прошел на наших глазах.
Предупреждение: в этой рецензии действительно нет никаких спойлеров и даже примерного описания сюжета. Просто потому, что текстам про «Довод» спойлеры не нужны. В целом просмотр нового фильма Кристофера Нолана — это не тот процесс, в результате которого вы точно поймете, что хотел сказать автор. Причина проста: он действительно замысловато устроен.
Структуру «Довода» легче всего объяснить на примере предыдущего фильма Кристофера Нолана, который до этого момента претендовал на статус его режиссерского opus magnum, — «Начала». Ту картину тоже многие не поняли, хотя устроена она была куда как проще. Ближе к концу первого часа герой Леонардо Ди Каприо целую лекцию читал о выдуманной теории осознанных вложенных сновидений. Жаль, что Нолан не осмелился или не захотел приложить к этому паблик-току несложную презентацию в PowerPoint с парой доходчивых диаграмм. Так вот, в случае «Довода» потребовалась бы схема сильно более навороченная — размером с ватмановский лист (ждем скорейшей публикации этого плаката, сделанного увлеченными поклонниками).
Это действительно кино о путешествиях во времени (не спойлер — данный факт сообщался даже в таинственном официальном трейлере), причем без магии и с намеком на научность. Упоминается теория поглощения Уилера — Фейнмана, она же так называемая времясимметричная теория. Не бегите в «Википедию» — ее знать все равно не требуется. Да и вообще «Довод» вовсе не обязательно понимать во всей его полноте, чтобы получить от него удовольствие. Наверняка все сложносочиненные (и сложноподчиненные) таймлайны этого фильма связываются, пересекаются и объединяются точно так, как задумал автор. К сожалению или к счастью, проверить это рядовой зритель на первом просмотре «Довода» попросту не сможет, так как у него не получится фильм пересмотреть или перемотать — он выходит в широкий эксклюзивно кинотеатральный прокат.
В эту ситуацию неравенства Нолан ставит зрителя нарочно. Это жестоко, да, но справедливо. В конце концов, кино — не олимпиада по математике или физике, контакт между художником должен возникать исключительно однонаправленный. Даже вводная лекция наподобие той, что была в «Начале», почти отсутствует. Разве что главный герой (Джон Дэвид Вашингтон) встречает ученую (Клеманс Поэзи), которая по-быстрому накидывает самые элементарные понятия здешней временной философии. Ближе к середине тех знаний перестает хватать окончательно, и начинается спинномозговое непознаваемое зрелище высочайшей пробы.
Что точно обозримо с позиции зрителя, а не изнутри нолановской гипотетически гениальной головы, так это нереальная для обычного автора сценарная виртуозность. Касается это в основном драматургической конструкции, хотя есть и немало отдельных находок и открытий. В фильме мы увидим одну из самых незрелищных сцен крушения самолета, и Нолан буквально заставляет нас уважать его за отказ от навязчивого экшена, которого, впрочем, тоже достаточно, и отдельной строкой впечатляет сложность постановки боев, где дерется непонятно кто и непонятно за что. С невиданным доселе упоением режиссер осмысляет эстетику складских помещений и элитных яхт, подсобных коридоров и пригородных дорог.
Но важнее всего, что «Довод» — это методологический шедевр, вещь в себе: фильм-палиндром, как обещает название (но только де-юре — де-факто же кульминация не совпадает с началом); фильм-ограбление без ограбления, шпионское кино без конкретного описания работы спецслужб; околофилософский трактат о природе времени, но без предпосылок и выводов. В финале фильм замысловатым образом объясняет сам себя.
Здесь, впрочем, начинаются нюансы. У нелюбителей Нолана найдется немало доводов в пользу того, что «Довод» — кино плохое. Все герои остаются непроницаемо загадочными, причем, кажется, даже для актеров, которые их играют: Роберт Паттинсон вот честно признался в интервью, что толком ничего не понял. Никакого юмора, лишних чувств, фамильярностей — все убийственно серьезно. Но, неожиданно, все это идет фильму только на пользу.
Дело в том, что Нолан на самом деле не человеческий режиссер. Он совершенно точно биоробот, андроид, ЭВМ. Не стоит лишать его субъектности и обвинять в бесчувственности — он вот такой, с этим ничего не поделаешь. Но заслуживает грандиозного уважения тот факт, что он сам в себе это наконец принял, стал относиться к себе по-честному. Он больше не пытается неловко осмыслять парадоксальные человеческие чувства: добавлять в псевдонаучные фильмы «силу любви» («Интерстеллар»), не маскируется при помощи исторической достоверности («Дюнкерк»), не навязывает нам типовую лавстори («Начало»).
Теперь он наконец оказался там, где и должен был быть, — по месту прописки, в пространстве стройной математической логики, там, где единственное светило — это вечное сияние чистого разума. Его лучшие фильмы и раньше напоминали не чувственные конструкции, а что-то вроде чертежей грандиозных продуманных во всех деталях зданий высотой до небес — начиная с «Помни» и заканчивая «Началом».
Еще одна неслучайная подробность: из всех картин Нолана, который известен своей свободой от чужого влияния (со времен «Помни» он не участвует в фестивалях, ни перед кем не отчитывается, в случае каждой новой работы у него карт-бланш в плане бюджета и тематики), «Довод» — наиболее интегрированная в общий кинематографический процесс.
Годами ходили слухи, что Нолан снимет нового «Бонда». Но он выше этой трансферной гонки, что происходит с каждой частью, когда режиссеры и актеры торгуются за гигантские гонорары. В итоге выяснилось, что Кристофер может снять шпионский фильм вне всяких унылых традиций, более того, явно насмехаясь над грубейшими штампами жанра. Герой стоит (или нет) перед заданием в стиле «иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что», быстро перемещается между кучей разнообразных стран. Ему противостоит (или нет) секретная организация в стиле бондовского СПЕКТРа. Ею руководит (или нет) настоящий русский олигарх (Кеннет Брана — кстати, в фильме немало потрясающей русофобской клюквы самой высокой пробы — а какой русский не любит достойную клюкву в кино?), что-то вроде Эрнста Блофельда, невнятно недобрый. Герою поможет хитроумный соратник (Роберт Паттинсон — возможно, эта роль подходит артисту лучше всех других в его карьере) — явный аналог снабженца Q.
И в том, что Нолан, один из важнейших, как бы вы к этому ни относились, авторов нашего времени, наконец осознал себя не как архитектора, но как режиссера, видится кое-что очень важное. Кино — это зафиксированное на камеру время (то есть «Довод» — это в каком-то смысле кино о кино). Без движения времени нет кино, но и кино невозможно в отрыве от осознания той эпохи, в которой это кино снимается. Наконец-то мы дожили до того, что киборг Нолан может не притворяться и не делать вид, будто он понимает наше счастье, любовь и прочие необъяснимые для него категории чувственного познания.
Кинематографическая культура в современном обществе выросла настолько, что в мировой прокат могут выходить такие картины, как «Довод», — необъяснимые с первого подхода, но определенно завораживающие своей видимой сложностью. Чудо — это когда тебя понимают. Осталось нам вслед за Ноланом принять себя как несовершенных, пока не роботизированных зрителей и еще немного поумнеть.
Егор Беликов
