Главный редактор «Esquire» встретился с выброшенными на берег в новом фильме Роберта Эггерса.
Из клубящегося тумана выступает борт лодки, продирающейся сквозь пенящееся море. Две фигуры, словно тени во мраке, вырисовываются на носу, лицом к горизонту, спиной к нам. И ничего больше, кроме одинокой скалы, разбитой, запретной. В полумраке можно различить мигающий маяк.
Сейчас можно и получше рассмотреть людей на лодке, чёткий двойной портрет в четком черно-белом контрасте. На них фуражки моряков, тяжелые пальто, рядом - деревянные ящики.
Один из них молод, высок, носит усы.
Второй, пониже ростом, с буйной бородой, в которой торчит трубка, как та, которая принадлежала Попаю. Это заметные лица, по всем канонам, четкие, словно высеченные из камня, но с большой деликатностью: плотно натянутая кожа, сильные челюсти, тонкие носы, глубоко посаженные глаза. А какие скулы! А вы ещё даже зубы не видели!
Но прежде всего - прежде того, что они красивы, выразительны или знамениты - они фотогеничны. На первый взгляд они почти бесстрастны. Но внезапно в воздухе витает понимание. Черты старшего стягиваются в ехидную гримасу. Молодой смотрит осторожно, напряжённо. Это могут быть лица отца и сына, братьев, которых разделяют десятилетия: жёсткие, тонкие, строгие лица, созданные для жёсткой, тонкой, строгой жизни. Жизни, полной жестоких разочарований, кипящей, нарывающей ярости, кровной вражды. Это лица людей, видевших проблемы в прошлом и тех, кто увидит их и в будущем. Возможно, они даже ищут их. Возможно, уже нашли. Это портрет пары - или портрет противников?
Что бы ни свело вместе этих двоих - судьба, карма, жажда приключений, желание сбежать ( в случае героев несомненно, но, возможно, и в случае самих актёров?) или (точно в случае актёров) желание расширить свои актёрские рамки, бросить себе физический вызов, репутация режиссёра, действительно хороший сценарий, все это - все это они осознавали, впервые погружаясь в жалящую реальность обстоятельств. И возможно, от них потребуется намного больше, чем то, к чему они были готовы. В чем можно быть уверенными: погода будет та ещё. И будет конфликт. И будет актерская игра.
Фильм - «Маяк», вторая лента тридцатишестилетнего американского сценариста и режиссёра Роберта Эггерса, произведшего фурор и с первой лентой «Ведьма». Эггерс, живущий в Бруклине, но выросший в рустикальном Нью-Хэмпшире, одержим редкой и страшной готической чувственностью. «Ведьма» была артхаусным фильмом ужасов, закрученной сказкой с силой ночного кошмара. Фильм рассказывал о пуританской семье в 17-м веке, изгнанной в леса Новой Англии. Там были и одержимые дьяволом дети, и птицы, клюющие плоть, и нечистая связь с козой. Фильм стоил 4 миллиона в производстве и вернул эти деньги в десятикратном размере, сделав Эггерса не только любимцем критиков, но и восходящей звездой коммерческого кино.
Для «Маяка» Эггерс объединился с А24, и с большей частью команды «Ведьмы»: оператором Ярин Блашке, композитором Марком Корвеном, которые приложили все усилия, чтобы создать эту нереальную атмосферу. Его соавтором стал брат, Макс Эггерс. Актеры же были для него новы.
Эти лица, которые я так страстно пытаюсь описать, принадлежат Роберту Паттинсону и Уиллему Дефо. Они играют смотрителей Маяка на исхлёстанном ветрами, омываемом дождями утесе на побережье Северной Америки. Год действия - 1890.
Паттинсон - это Эфраим Уинслоу, молчаливый персонаж. «Я не болтаю много» - говорит он, и это утверждение, как и многое другое в фильме, полном изменчивых и непонятных ситуаций, оказывается не совсем правдивым.
Дефо - гневливый, хромоногий старший партнёр Уинслоу, Том Уэйк. Профессиональный моряк, жестокий мастер на все руки, одержимый огнём. «Свет мой!», - кричит он с обезумевшим взглядом. Уэйк увлекает Уинслоу в самый низ здания, где молодой человек разводит огонь, драит полы, и подпитывает тяжесть своего положения, погружаясь в одержимость русалкой, мастурбируя.
Уинслоу и Уэйку придётся провести четыре недели на острове, пока их не освободят.
Но разгорается шторм, и они остаются - возможно и потому, что некий акт жестокости со стороны Уинслоу навлёк на них проклятие. Медленно, в спазмах невероятной жестокости, события развиваются.
«Маяк» - закрученный фильм о напарниках, сюрреальная чёрная комедия, психотриллер и истерическое театральное представление в стиле французского фарса. Он снимался весной 2018 года в Галифаксе, Новой Скотии и на мысе Форчу, маленькой рыбацкой колонии.
«Люди стараются проводить здесь максимум сорок пять минут», - сообщает нам Гугл-карта. Этот факт мог и не понравиться создателям картины, которые провели там недели, сражаясь с библейскими обстоятельствами (прим.перев: погодой)
«Там в мае шёл снег», - подмечает Дефо.
За исключением молдавской модели Валерии Караман, сделавшей несколько коротких, но весомых появлений в фильме, Паттинсон и Дефо - единственные члены каста, и их борьба с морскими силами находится в центре внимания, словно лодка, обдаваемая ударами волн в шторм. Успех или провал они несут на своих плечах.
Они оба, Паттинсон и Дефо - большие звёзды. Люди разных поколений, разного происхождения, из разных стран с разными традициями.
«Маяк» - нелегкий в производстве фильм, по разным причинам - отдаленная локация, страшные погодные условия - и не в последнюю очередь из-за вызова режиссёра, основанного на контрастном подходе для двух актёров.
«У них была невероятная химия на экране», - рассказывает мне по телефону режиссёр Эггерс. - «Но эта химия через напряжение. Было обсуждение по поводу их разных подходов на площадке... Ничего лучшего не могло произойти для этого фильма».
Если вам доводилось проводить время в Галифаксе этой весной, вы могли заметить молодого, стройного человека, бродившего в одиночку по улицам, бормоча себе под нос.
Замечая это, начинаешь волноваться о его психическом здоровье. Если вы бы последовали за ним, вы бы услышали, как он повторяет одни и те же слова, низким, рокочущим голосом: «Woyt poyn, woyt poin, woyt poin”. И опять? Woyt poyn, woyt poin, woyt poin». «Белая ель ( прим. перев: white pain, оригинальное английское звучание), - произносит тот же стройный молодой человек в мой диктофон 18 месяцев спустя с акцентом хорошо воспитанного мальчика с юга Лондона (а не работяги 19 века, со сложным акцентом Мэйна).
Белая ель - в смысле woyt poin - это дерево, которое входит в список причин прошлых неприятностей молодого лесоруба. Паттинсон выработал этот акцент с помощью тренера и путем общения по телефону с современными ловцами лобстеров из Мэйна.
«Этот один из тех акцентов, где скажи один слог неверно, и все это превращается в нечто ямайское», - говорит он (Роберт). «Все это заняло очень много времени».
Паттинсон приехал заранее в Галифакс, намного раньше, чем его партнёр и режиссёр, чтобы психологически настроиться на роль мрачного Эфраима. Связавшись с Эггерсом после «Ведьмы», в надежде на совместную работу, Паттинсон, однако, отклонил первое предложение - роль в более традиционном, мейнстримном фильме, находившемся в разработке.
«Он сказал, что заинтересован лишь в по-настоящему странных вещах», - говорит Эггерс. «Поэтому, когда задумывался «Маяк», и я сказал ему, что если и это недостаточно странно, то мы вряд ли сможем когда-либо работать вместе».
И верно, Паттинсон упоминает в 2016 году, что хочет «делать самый странный материал в мире» (Миссия выполнена, Роб!) Но он провёл и достаточно времени в сомнениях, принимать ли роль в «Маяке».
«Я помню, как читал это и думал, что все это очень смешно, и вообще, как эта махина должна сработать».
Когда договор подписал Дефо, Паттинсон был взволнован.
«Я знал, что Уиллем может привнести эту анархичную энергию», - говорит он. «Но я совершенно не понимал, как буду вообще все это делать».
Дефо, говорит он, в один из частых моментов самоуничижения
«обладает таким лицом, что он способен просто сидеть в помещении, где угодно, ничего не делая, и это будет потрясающее зрелище. В то время как я полностью сливаюсь со стулом, на котором сижу».
Перед началом съёмок пара проводила время в репетициях. Паттинсон ненавидит репетиции, предпочитая экспериментировать перед камерой.
«Это выматывало, очень», - говорит он. «Я не мог добиться того, что они от меня хотели, в том помещении. Роберт (Эггерс) злился на меня, потому что я просто сидел там, абсолютно монотонный. Он не выдерживал этого».
Паттинсон рассказывает это без малейшего злопамятства. Он знает, что это звучит смешно, хотя и таковым не является.
«Я действительно не знаю, как играть, пока не начинаю играть. К концу недели я думал: «Меня вышвырнут до того, как все начнётся». Я определенно чувствовал, что во время репетиционного периода мы очень злились друг на друга. В конце дня я буквально шарахнул дверью и ушёл домой.
Я знал, что все это уменьшает ожидания по поводу меня в течении репетиционных недель. Я определённо стал неудачником. Они вероятно думали: «Ничего себе, это огромная ошибка. Он действительно полное дерьмо».
Продолжение следует
Перевод: irina_vingurt, специально для only-r.com
|
