Сегодня в прокат выходит пятый, заключительный фильм по вампирским произведениям Стефани Майер "Сумерки. Сага. Рассвет: Часть 2" (The Twilight Saga: Breaking Dawn — Part 2). Как это уже бывало с затянувшимися франшизами по детским книжкам, последний фильм кажется самым бодрым еще и потому, что он последний. С самыми человечными вампирами попрощалась ЛИДИЯ МАСЛОВА.
Благодаря режиссеру Биллу Кондону, снимавшему и первую часть сегмента "Рассвет", под занавес в "Сумерках" забрезжило даже что-то вроде самоиронии, которая теоретически не исключалась и с самого начала франшизы, но, видимо, входила в какое-то противоречие с режиссерским пониманием психологии девочек-подростков, мечтающих о всепоглощающей роковой страсти, на которых прежде всего нацелена вся затея Стефани Майер. Краткое содержание первой половины "Рассвета" заключается в том, что главная героиня Белла (Кристен Стюарт) понесла от своего мужа, вампира Эдварда (Роберт Паттинсон), но чуть не умерла при родах, так что пришлось перелить ей немного вампирской крови, тем самым превратив ее в вампиршу и осуществив мечту всей ее жизни — стать равной своему возлюбленному. "Теперь мы одной температуры",— удовлетворенно замечает он, прижимая Беллу к себе, и, более того, признает, что она стала самой сильной в их семье. Заполучив наконец сверхчеловеческие качества, о которых она так долго мечтала, Белла приобретает и новые проблемы: мало того что вампиру надо притворяться человеком, а для этого носить контактные линзы, не забывать моргать, делать вид, что дышишь, и не сидеть с прямой спиной, так еще и нужно как-то научиться управлять своими неимоверными физическими возможностями, но самое трудное — контролировать свою жажду человеческой крови, переключая ее на животных.
Но, хотя Кристен Стюарт явно разыгралась и выглядит в вампирской ипостаси уже не такой вечно озадаченной печальной клушей, как раньше ("Бессмертие тебе к лицу",— замечает один из персонажей), в пятом фильме сюжет вертится не вокруг расцветшей Беллы и ее отношений с Эдвардом, а вокруг их дочки (Маккензи Фой). Дочку назвали корявой аббревиатурой из бабушкиных имен — Ренесми,— но давний воздыхатель Беллы, вервольф Джейкоб (Тейлор Лотнер) фамильярно называет ее, как лох-несское чудовище, просто Несси, практически с самого ее рождения зная, что теперь он, как говорится у оборотней, "запечатлен" на нее, то есть, когда девочка подрастет, он будет преданно трусить за ней на всех четырех лапах по пятам, как предыдущие четыре серии ходил за ее мамашей.
Однако создавшуюся идиллию грозит разрушить одна проблема: по понятиям того специфического вампирского мира, который Стефани Майер несколько подкорректировала по сравнению с традиционными представлениями, детей-вампиров положено убивать, ибо они совершенно не поддаются воспитанию и социализации и не способны сознательно отказаться от человеческой крови. Неприятностей от Беллиной дочки больше всего опасается, естественно, зловредный клан итальянских упырей Вольтури, которым, как и прежде, руководит уморительный курносый персонаж Майкла Шина в гусарском мундире с золотыми позументами и черном плаще с кровавым подбоем. Чтобы хоть что-то ему противопоставить, семья Эдварда собирает на подмогу международный вампирский интернационал, в котором особенно поражают две упырихи с Амазонки в бусах и кожаных бюстгальтерах.
Кульминационной сценой фильма становится длинное разбирательство посреди снежного поля, является ли дочка Беллы и Эдварда бессмертным вампиром или теплокровным ребенком. В итоге стороны, заглянув в будущее глазам вампирши-провидицы (Эшли Грин) и увидев там огромное количество собственных зверски оторванных друг у друга голов, выбирают компромиссное решение — считать девочку-полукровку наполовину смертной, наполовину бессмертной и, таким образом, вполне безопасной для мирного сосуществования людей и вампиров, которое является основной идеей оппортунистической саги Стефани Майер, где естественное желание вампира пить человеческую кровь представляется чем-то постыдным вроде пагубного пристрастия к алкоголю.
