Исполняя роль на протяжении длительного отрезка времени, актеры получают возможность развивать своего героя, изменять его по собственному усмотрению. Но взявшись за роль сверкающего вампира из «Сумерек», Роберт Паттинсон осознал, что некоторые вещи действительно могут длиться вечно.
«Это странный персонаж, потому что разгуляться здесь негде, – говорит Паттинсон о своем жаждущем крови, но благородном вегетарианце Эдварда Каллене. – Он всегда будет сноваться вокруг, он не может умереть, не может быть ранен, но и эмоции его будто застывают. Кажется, Стефани Майер упоминала об этом в книге: у вампиров любое чувство, пробудившееся в них однажды, остается несменным навеки. Он полюбил Беллу – вот и все. Куда бы ни пошел, думать он будет лишь о ней».
Мы встретились с подтянутым, неожиданно худощавым, собранным Паттинсоном, покуривающим свою электронную сигарету, в отеле «Четыре сезона» в Лос-Анджелесе. Промо-тур финальной части франшизы – фильма «Сумерки. Сага. Рассвет – Часть 2» – только начался, а он уже кажется немного уставшим, пусть остается вежливым и охотно отвечает на вопросы. Наверное, так ведет себя человек, которому до линии финиша необходимо преодолеть последний холм.
«Это очень странный персонаж, потому что тебе приходится переносить абсолютно каждую человеческую эмоцию на другого человека. Ты вынужден сам переживать это. Вот почему он практически исчезает как герой, вплоть до последних двух фильмов – в «Рассвете» он неожиданно понимает: «О! Да я могу, наконец, пожить для себя. Я живу не только для нее». Первые три книги он жил, постоянно говоря самому себе: «Я не существую». В смысле, таким я его видел».
«Думаю, самые смелые решения я принимал в первом фильме. Я на самом деле размышлял о том, как убрать недостатки в своей игре, – он смеется над самим собой, а потом добавляет. – Первый фильм был сумасшедшим: ты мог делать все, что заблагорассудится. Все было совершенно по-другому».
В «Рассвете» впервые над двумя фильмами саги работал один режиссер – Билл Кондон («Боги и монстры»). «Все равно ощущения совершенно другие, нежели были во время выхода других частей франшизы, даже если сравнивать с первой частью». В этом фильме Эдвард и Белла вынуждены защищать собственную семью от Волтури, жаждущих привести в исполнение свой жестокий приговор. Следовательно, их ждет эпичная битва, которая станет самым большим сюрпризом для поклонников (никаких спойлеров).
В течение пяти лет работы над «сумеречными» фильмами Паттинсон снимался в других значительных проектах. Среди них «Воды слонам», фильм, в котором актер поработал с лауреатами премии Оскар Риз Уизерспуни и Крисом Вальтсом, а также картина Дэвида Кроненберга «Космополис». Но Паттинсон утверждает, что ему было трудно переносить приобретенный в этих фильмах опыт на франшизу, которая сделала его одним из наиболее высокооплачиваемых актеров в мире:
«Все остается прежним; аудитория остается прежней. Даже во время интервью перед выходом каждого фильма звучат одни и те же вопросы. Такого не случалось в других проектах. Даже у поклонников реакция всегда одинакова. Они сходят с ума, они ведомы инстинктами, но всегда остаются одинаковыми. Так что создается впечатление, что живешь в мыльном пузыре».
Актер не кажется неблагодарным – он благодарен за те возможности, которые открылись перед ним. Его следующим проектом будет «Ровер», фильм австралийского режиссера Девида Мишо, создателя прекрасно воспринятого и очень взрослого фильма «По волчьим законам». Любовь к независимому кино сформировалась чрезвычайно быстро у актера, который стал знаменитым в 22.
«Первые «Сумерки» (режиссером которых была королева инди Кетрин Хардвик) однозначно казался наиболее независимым и в то же время пугающим. Такой напряженности, как в первый момент съемок, я больше не чувствовал. Я никогда раньше не играл героя, разговаривающего с американским акцентом. Много из одежды, которую я носил в первом фильме… я застрял в Ванкувере, пока мне делали визу – я должен был оставаться там не более трех дней, а вынужден был провести целые три недели, предоставленный самому себе. Закончилось тем, что я купил много костюмов, которые носил в фильме. Ты имел право делать, что угодно. Мы постоянно импровизировали».
«Но как только первый фильм выстрелил, во втором нам всем принялись говорить, – он переходит на конспираторский шепот. – «Мы сделаем его куда лучше!» Во втором было гораздо больше давления. Мы практически чувствовали, как набирает ход некая машина. В третьем фильме мы все уже понимали, что работаем над франшизой», – признался он со смехом.
«К третьему фильму мы окончательно потеряли право импровизировать. Немыслимо. К тому же, ко всему этому добавлялась и потеря анонимности. Во время съемок второго фильма мы все еще могли развлекаться всем актерским составом. Когда же работали над третьим, каждый выход в гостинице был охраняем. Совершенно иной опыт», - на этот раз он засмеялся немного натянуто.
Готовясь перевернуть столь значимую страницу жизни, двадцатишестилетний актер признается, что самые дорогие воспоминания связаны, прежде всего, с первым фильмом. Но не все они теплые и размытые.
«Я помню перепалки, которые происходили на площадке, когда проект трансформировался во франшизу, - говорит он. – Помню, под конец съемок, когда представители студии начали осознавать: «О! Да у нас в руках оказалось нечто большее, чем мы рассчитывали!» А затем начали появляться толпы репортеров. И все эти снующие вокруг люди так нас раздражали, – он снова заходится смехом. – Все эти мелкие перепалки. Сейчас же каждый раз, когда на люди показываешься, тебя окружают 10 000 папарацци».
«В первом фильме все проявляли столько страсти. Мы не хотели превратиться в кино для подростков. Хорошо знать, с чего начинался столь масштабный проект. Мы продолжаем бороться. Но сейчас нам приходится противостоять гораздо большей силе. Но да, энергия, окружавшая нас вначале, подарила нам рождение».
Перевод: Королевишна, специально для only-r.com
