Глава 4
Параноик Полдень выдался невероятно жарким. Но Таня столько времени проводила в темной грязной камере, что предпочла ей прогулку по большому двору, огороженному высокими решетками. Она поговорила с несколькими девушками, которые к ней неплохо относились, помахала рукой упитанной соседке по камере Марше, уплетавшей припасенную с обеда булочку, и встала со скамейки. Волосы липли ко лбу и шее, солнце безжалостно припекало в затылок, струйки пота стекали по телу, ставшему противно липким, потому что плотная ткань тюремного платья не пропускала воздуха. Тане надоели пустые разговоры и едкий дым сигарет, и она отошла от своей группки. Опустив голову, девушка брела куда-то, уставившись на неровный асфальт под ногами, охваченная апатией и несвойственной ей безысходностью. Впервые за время своего абсурдного пребывания в тюрьме ей захотелось заплакать, заорать, кого-нибудь побить. Сколько можно отбывать срок
ни за что? Это уже вышло за грани разумного. Издевательства заключенных, оскорбления полицейских... С какой стати она должна это терпеть?
Кто-то толкнул ее в плечо. Намеренно. Оступившись, Таня подняла глаза. Перед ней стояла ее обидчица Розали.
- Посмотрите-ка, кто пожаловал! Принцесса на горошине! - едко заметила неприятельница.
- Что-то не нравится? – резко спросила девушка.
- Ну о чем ты. Сегодня ты не такая посиневшая и вонючая, как пару дней назад, когда обрыгала камеру. Твои рвотные позывы слышала вся тюрьма.
Раздался громкий хохот. На этот раз крепкие нервы Тани не сдали, но мятежный дух потребовал справедливой расплаты. Она не думала о последствиях. Она просто подскочила к Розали, вцепившись в ее жесткие курчавые волосы, и вытянула на середину площадки.
- Ты пожалеешь, что напакостила мне! – рявкнула Таня.
- А ты – что родилась на свет.
Они сцепились мертвой хваткой и, не удержав равновесия, упали на асфальт, колотя друг друга, царапаясь и брыкаясь.. Тане было плевать, что она больно ушиблась и, скорее всего, обцарапалась.
Толпа, образовавшаяся вокруг, поддерживала дерущихся громкими указаниями, свистом и визгом. Таня лупила свою обидчицу, как боксерскую грушу, пока не услышала:
- Отпусти ее, Роуз!
Толком не поняв, чей это голос, девушка почувствовала, как соперница разжала руки и откатилась в сторону. В этот момент в Таню плеснули вонючими помоями.
- Искупайся в дерьме, шлюха! – последовал комментарий. – Твое место в канализации.
Ее чуть снова не вырвало. Зной, вонь, хохот – все слилось для Тани, закрывшей лицо руками.
Наконец, раздался свисток. Толпа вокруг рассеялась, и перед ней предстала хмурая Сью.
- С тех пор, как ты тут появилась, у меня одни неприятности. И на этот раз, Амбер, ты будешь наказана за то, что затеяла драку.
- Так ей и надо, - выпалила Розали злорадно.
- А ты заткнись и марш в камеру, - осадила ее Сью.
- Вставай, - повернулась она к Тане. – Идем в душ.
В какой-то степени Таня была даже благодарна неприятельнице за возможность так хорошо вымыться под душем. Это настоящее блаженство! Только вот безобразное платье оказалось безнадежно испорченным.
- Я передам тебе другое, из списанных. Они не такие длинные и плотные. И нитки, перешъешь, где надо.
- Спасибо, - удивленная такой снисходительностью надзирательницы, сказала Таня. Та только махнула рукой.
Вечером в камере, сидя укутавшись в тюремное покрывало, Таня думала, что, видимо, поблагодарила заранее. Но в этот момент в коридоре раздались шаги. Только вместо Сью в дверях возник Эдвард.
- Ты что, ночуешь здесь? – буркнула Таня. – Бабская тюрьма – твой стрип-клуб? Постоянно околачиваешься.
- Не твое дело. Вот твой наряд.
Он швырнул ей какой-то балахон.
- О, еще и одежку принес. Твой фетиш?
- Заткнись и одевайся, - отвернувшись, сказал он.
- Как предусмотрительно. Боишься, что я при тебе скину одеяло? - поддела Таня.
Все это жутко действовало на нервы. Особенно он. Что он делает в тюрьме? Следит за ней, преследует или просто поставил целью отравить жизнь?
- Ты мог бы и посмотреть, коп. Вряд ли ты еще когда-нибудь увидишь такое тело, - в очередной раз не удержалась от комментария Таня.
- Не слишком ли высокого ты о себе мнения? Не льсти самолюбию, детка. Твои измызганные другими прелести мне даром не нужны.
Его слова хлестнули, как пощечина. Она с трудом взяла себя в руки и язвительно ответила, сдерживая дрожь в голосе:
- Ты такой правильный, что тянет на блевоту.
Он повернулся и презрительно посмотрел на нее.
- Только на этот раз не при мне – вид преотвратный, - жестко сказал Эдвард.
Тане почему-то стало очень больно, хоть она и пыталась это скрыть. Она почувствовала себя сильно униженной.
- Тогда не мозоль перед глазами.
- С удовольствием уйду, шлюха. А, кстати, твои нитки. Займись вышиванием на сон грядущий, - хмыкнул он, швырнув ей катушку.
- Я займусь... – злорадно думала Таня. – Я так займусь, что ты не рад будешь! Я еще изведу тебя, поганый коп. Я тебе всю жизнь испоганю, буду преследовать днем и ночью. Значит, вид у меня преотвратный? Я приведу себя в такой вид, что ты потеряешь голову. Несчастный ханжа! Ходишь тут, смотришь свысока, оскорбляешь. А на самом деле хочешь меня, - нервно выпарывая нитки из швов, твердила про себя Таня. Она, упрямо следуя своему плану, не спала почти всю ночь, пока убогое тюремное платье не стало облегающим сексуальным халатиком на пуговичках, коротким, с глубоким декольте.
Конечно, Таня не ожидала, что Сью, заглянувшая утром и с трудом скрывшая удивление, поведет ее не к Эдварду на очередной бессмысленный допрос, а отбывать наказание за вчерашнюю выходку. Более того – мыть стены в ванной и чистить туалеты. Конечно, такое наказание мог придумать для нее только этот гадкий коп. Черт бы его побрал, этого невыносимого зеленоглазого монстра! А она так старалась! Красиво заколола волосы, даже одолжила у девчонок косметику – и все усилия даром! К обеду она снова станет вонючей и грязной. Разве что после всех работ сама незаметно для всего персонала залезет в душ...
Часа три Таня добросовестно драила унитазы, умывальники, стены и полы. В каком-то смысле это ее успокаивало. Неудивительно, что с нее сошло семь потов, и новое платье стало почти совсем мокрым. Колени покраснели от ползанья на карачках, глаза и нос щипало от запаха порошка, руки посинели от холодной воды. Но, к счастью, работа подходила к концу. Осталось только вымыть пол в душевой и вылить грязную воду. А потом можно заскочить в душ и обмыться... В этот момент за спиной Тани хлопнула дверь. Подумав, что это Сью, девушка продолжала, стоя на карачках, мыть пол. Поэтому, почувствовав, что кто-то стоит за ней и со свистом дышит, тут же резко повернулась. Над ней возвышался Роджер. Его лицо было красным, глаза – похотливыми, а усмешка – неприятной. У Тани все похолодело внутри от страха.
- Пришел выполнить обещанное, - протянул он. – Это доставит мне огромное удовольствие.
- А мне – нет, - глухо отозвалась Таня, стараясь не выдать охватившей ее паники.
- А кто тебя спрашивает, шлюха? – презрительно бросил Роджер, демонстративно расстегивая ширинку.
Таня хотела вскочить на ноги, но он тут же навалился на нее и прижал животом к скользкому полу.
- Сейчас у тебя будет возможность проверить, как действует моя дубинка.
- Отпусти меня, - безуспешно пытаясь сбросить его с себя, закричала Таня.
Она, как пловец, теребила руками и ногами, но ничего не могла изменить.
- Лежать, шлюха. И не рыпаться, - рявкнул он.
У Тани все тряслось в груди от ужаса, отвращения и бессилья, когда Роджер задрал ее платье до пояса и стал стягивать трусики. Она чувствовала его тяжелое дыхание, вес тела на себе и возрастающую эрекцию. Она плакала, кричала и беспомощно дергалась, понимая, что теперь ей не спастись. Он изнасилует ее, здесь и сейчас – и никто не узнает... и не поверит.
Вдруг раздался какой-то глухой звук, и тело на ней обмякло.
- Ты так и собираешься лежать под этим уродом?
Таня с трудом сбросила с себя Роджера и вскочила на ноги, натягивая одежду. Рядом стояла Розали со шваброй в руке. Видимо, ее металлическим концом она и заехала по башке полицейского.
- Ты?.. Но... почему ты помогла мне? – дрожа от слез, пережитого страха и потрясения, чуть слышно спросила Таня.
- Женская солидарность. Одна такая сволочь изнасиловала меня. За что я его кастрировала.
- Что? – Таня не поверила ушам. – Ты его..?
- Да, отрезала все хозяйство, пока он спал. За что и попала в тюрьму. И не жалею. Зато он больше никогда никому не навредит. Может, и этому то же сделать?
- Ты что? – Таня в ужасе уставилась на раскладной ножичек, но тут же нервно захихикала, поняв, что Розали шутит.
- Правда, я смотрю, тут и резать нечего...
- А уверял, что у него дубинка.., – натужно рассмеялась девушка, а потом снова всхлипнула.
- Что с твоим платьем? – в недоумении разглядывая «творение» Тани, разорвавшееся по швам, спросила Роуз.
- Просто я никудышняя швея... – покачала та головой.
- Идем отсюда. И возьми это, - Розали вложила ей в ладонь ножик. – Пригодится.
- Спасибо.
- И вот это.
Девушка посмотрела на таблетку, протянутую Роуз.
- Нет, я не употребляю...
- Это для успокоения. Не бойся. Потом прими, на ночь.
Таня никогда не думала, что неприятельница, с которой они еще вчера чуть не выцарапали друг другу глаза, поможет ей. Оказывается, люди способны удивлять...
- Ах, да, еще кое-что.
Розали взяла ведро с грязной водой и передала Тане.
- Вымести все, что накопилось.
Девушка с непередаваемым удовольствием окатила водой распластавшееся на полу тело Роджера.
У Эдварда был выходной. Но он не поехал с Джессикой к ее родителям на уик-энд. И не поехал за город с друзьями. Он полдня работал дома, сверяя данные по компьютеру, а под вечер пошел в бар для полицейских, расположенный неподалеку от участка. Поиграв в бильярд и выпив пару бокалов пива, Эдвард уже собрался уходить, когда на студ рядом плюхнулся Роджер.
- Как делишки?
- Нормально, - пожал плечами Эдвард.
- А у тебя?
- Класс.
- Ты был сегодня в тюрьме? – почти безразлично спросил он.
- О, да.
- Что, чего-то добился от этой девчонки?
- Угу, - ухмыльнулся Роджер.
- Предоставила информацию, наконец?
- Нет. Зато предоставила мне свой зад, - одним махом опрокинув стакан виски, похвастался Роджер. – О, да, Эдди, она настоящая профессионалка. Так умело меня обработала.
- Но ведь... устав, - с трудом выговорил Эдвард, почувствовал внезапное тошнотворное удушье. Его мозг будто парализовало.
- Ты еще совсем зеленый. Плюнь ты на этот устав, кто узнает? Она же шлюха. Они привыкли трахаться со всеми подряд. Думаешь, я напрашивался или заставлял? Да она сама залезла ко мне в душ! Драила там пол, увидела, как я моюсь – конечно, таких штучек это возбуждает. Что она выделывала с моим дружком, ты бы знал!..
Роджер даже не заметил, когда Эдвард ушел, углубившись в детали якобы происшедшего.
- Эдвард, что ты здесь делаешь так поздно? – Сью в недоумении уставилась на него.
- Пришел тебя заменить.
- Почему?
- Мне все равно не спится. Езжай домой, отдохни. Я подежурю.
Сью с тревогой посмотрела на парня. Что-то с ним не так. В глазах – отчуждение, а лицо напряженное, будто он мучается от сильной боли и отчаянно пытается это скрыть.
- Ну хорошо... – неуверенно произнесла женщина. - С тобой все в порядке?
- Конечно, - резко ответил Эдвард. Достал из кармана пачку сигарет, медленно покрутил в руках, словно забыл, зачем этот предмет нужен...
Сью не стала расспрашивать.
- Кстати, я сегодня отобрала у Амбер нож. Не знаю, откуда она его взяла, но за этой девчонкой глаз да глаз нужен. Это надо в трусы спрятать. Если бы я случайно не натолкнулась на нее, оступившись, то и не заметила б. Но я слишком давно здесь работаю, всякого бывало. А она неумело прячет улики. В общем, смотри за ней.
Эдвард машинально кивнул, наконец-то закурив. Сью уже направилась к выходу, когда он глухо спросил:
- Заключенных наказали за драку?
- Да. Розали подметала двор, Амбер мыла туалеты и душ. Она просто невыносима, будто все назло делает... Опять испортила платье. Я дала ей другое. Заодно и перешьет эти ненужные тряпки.
Сью показалось, что его лицо передернулось от боли.
«Мыла туалеты и душ. Испортила платье.»
- Роджер сегодня был?
- Да, часов в двенадцать приходил. Долго торчал в душевой. Потом вышел весь мокрый. Что там делал, ума не приложу.
- Может, он был там не один? – с горечью спросил Эдвард.
- Что ты хочешь этим сказать?
Наконец, Сью поняла.
- Амбер вышла раньше.
- Но ненамного.
- Я не проверяла. Она бы не стала...
- Конечно, стала бы. Она и мне это предлагала, пытаясь выйти отсюда.
- Избавь меня от ваших гнусных сплетен. По-моему, правда очевидна – ты к ней неравнодушен, вот и бесишься.
Сью закрыла за собой дверь. Она жалела Эдварда, потому что относилась к нему, как к сыну. Но он был слишком упрям. И слишком непримирим, как, впрочем, и эта девчонка, Амбер.
От громкого и резкого стука Таня проснулась и села на постели. Послышался возмущенный ропот из других камер. Эдвард вошел и твердо сказал:
- Пойдем со мной.
- Куда? – тихо спросила Таня.
- В одиночку.
- Почему?
- Ты еще не отбыла полностью свое наказание. Я не буду добреньким, как Сью. Ты затеяла драку, не закончила уборку в душевой и испортила казенную одежду.
- О, да, такая ценность – фыркнула Таня. – Более идиотской причины не мог найти?
Марша смотрела то на Амбер, то на полицейского округлившимися спросонья глазами.
Взгляд Эдварда скользнул по голому плечу Тани, с которого сползло одеяло.
- Это приказ. Одевайся и пошли.
- Отвернись.
- Больше не хочешь, чтобы я посмотрел? – колко спросил он, но отвернулся. Таня натянула принесенное Сью платье, которое не успела привести в порядок.
Одиночка находилась в самом конце коридора. Это была маленькая комнатка без окна. Эдвард щелкнул выключателем, и все озарилось тусклым светом. Таня взглянула на лампочку, покрытую толстым слоем пыли, свисающую на кабеле с потолка. У нее зарябило в глазах.
В углу стояла узкая металлическая кровать.
- Прошу, - Эдвард указал на ветхий матрац. – Твой новый люкс. Располагайся.
- Спасибо, но я подожду, пока ты уберешься, - буркнула Таня, отворачиваясь.
- Может быть, в одиночестве у тебя будет больше времени подумать. Найдешь применение не только разным частям тела, но и мозгам, наконец.
- Мои мозги, в отличии от тела, уж точно никому не отыметь, так что и не пытайся. Вали уже, - с трудом сдерживаясь, произнесла Таня.
Стиснув зубы, Эдвард с ненавистью посмотрел ей в спину и вышел, закрыв дверь на ключ.
Только Марша отошла от шока и уткнулась лицом в подушку, как металлический замок снова загремел.
- Если не хочешь допроса посреди ночи, лучше сразу говори правду, - заходя, грозно сказал Эдвард.
Онемев от его устрашающего вида и красоты, Марша лишь испуганно закивала.
- Амбер что-то рассказывала о себе?
- Нет... – только и выдавила та, - она никому ничего не говорит... но сегодня...
- Что сегодня?
Та нервно сглотнула.
- Отвечай! – прикрикнул Эдвард, и Марша почти подпрыгнула на нарах, сбивчиво залепетав:
- Она отбывала наказание, а потом... Она выглядела так странно, вернувшись... Платье разорвано по швам, лицо пятнами.... У нее тряслись руки... не пошла на обед... и потом она сидела, сжавшись, на кровати. А когда снимала одежду, из кармана выпала... таблетка.
- Какая таблетка?
- Я ...не знаю.
- Наркотики?
- Не знаю... нет. Белая, круглая... Она ее спрятала...
Марша так и сидела, ошарашенно глядя на решетку камеры, хоть Эдварда уже и след простыл.
Таня тут же вскочила, когда дверь опять распахнулась.
- Что тебе опять надо?
- Покажи мне свои вещи.
- Что?
- Брось на матрац все свои вещи.
- Ты спятил? Нет у меня никаких вещей.
- Выверни карманы.
Таня похолодела. Она поняла, что он ищет. Подумаешь, таблетка... Это очередное преступление? Но как этот поганый коп узнал, черт возьми? А вдруг это не успокоительное, вдруг...
Таня молниеносно вытащила руку из кармана, запихнув таблетку в рот.
Эдвард заметил, и его лицо стало страшным. У нее сердце ушло в пятки.
- Выплюнь, сейчас же! – приказал он взбешенно.
Она покачала головай.
- Только попробуй проглотить.
Он схватил ее за плечи и придавил к стене.
- Выплюнь эту дрянь! – рявкнул он ей в лицо.
У Тани дрогнули колени, она испуганно моргнула, все еще держа таблетку под языком и уже чувствуя неприятный привкус.
- Если ты сейчас же не сделаешь, как я говорю, я вызову врача, и тебе потом вставят такую клизму, что ты надолго это запомнишь. Плюнь!
На этот раз угроза подействовала. Она выплюнула чертову таблетку на пол.
- У тебя с мозгами в порядке? Параноик. Это же просто успокоительное.
- Здесь запрещено принимать таблетки. К тому же, я уверен, что это ЛСД.
- Вовсе нет, мне дала ее...
- И кто же? Интересно.
- Не скажу. Но это не наркотик.
- Как ты наивна. Это тюрьма. Здесь не бывает успокоительного. Вернее, только одно. Это единственная таблетка?
- Да.
Эдвард посмотрел ей в глаза. Растеряв все силы на возмущение и сопротивление, она плюхнулась на нары, опустив голову. Таня не могла выдержать его взгляд в таком неуравновешенном состоянии. Он путал ее мысли и лишал воли. Он подавлял ее.
- Теперь я могу остаться одна? Не бегай за мной, как нянька, и скоро я перестану создавать тебе проблемы.
Он нахмурился, озадаченный ее фразой и тихим голосом. Поднял с пола таблетку, засунув в карман. Еще раз посмотрел на странно тихую Амбер и вышел, не сказав ни слова.
Эдвард посмотрел на часы. Глубокая ночь. Бессонная ночь. Он курил сигарету за сигаретой и неслабо приложился к принесенной с собой бутылке брэнди. На столе лежало все то же дело с множеством неизвестных, и он как всегда ничего не видел, потому что перед его глазами стояло лицо Амбер. Теперь ко всем его неуместным чувствам примешалась еще ... ревность? Он не знал, как это назвать. Это просто адская боль, сжигавшая изнутри. Его тошнило от одной мысли, что рассказанное Роджером – правда. Но картинка из комнаты в публичном доме, где похотливый старик гладил руками ее молодое, красивое, нежное тело, слишком хорошо врезалась в его память. «Она сама это выбрала», - напомнил себе Эдвард.
Прекрасный цветок. Но рос он в мерзком болоте. И его засасывало все глубже...
Тряхнув головой, чтобы избавиться от навязчивых мыслей, Эдвард снова стал пролистывать дело. Девушка, сбежавшая из публичного дома, попавшая в больницу, порезавшая вены... «У нее тряслись руки... не пошла на обед... и потом она сидела, сжавшись, на кровати». «Не бегай за мной, как нянька, и скоро я перестану создавать тебе проблемы.» Затравленный взгляд. Нож. Таблетка... У Эдварда все поплыло перед глазами. Он вскочил и быстро вышел из кабинета.
Он правда чувствовал себя параноиком. С чего он переживает за нее? Какая глупость...
Дверь открылась почти неслышно, но у Таня был слишком острый слух, и она никак не могла заснуть. Она тут же села, глядя на Эдварда с возмущением и недоумением.
- Теперь что? – с трудом сдерживая гнев, спросила она. Он выглядел как-то странно. Взъерошенный, глаза слишком сильно блестят. Очень усталый и напряженный. Но когда их взгляды встретились, ей показалось, что он медленно выдохнул – расслабленно, облегченно?..
- Я решил, что по долгу службы не могу оставить тебя без присмотра. Если ты выкинешь что-нибудь, пострадает моя репутация.
- Интересно, что? Повешусь на лампочке? Ты ведь только что придумал это идиотское условие, - с негодованием заметила Таня, хоть все внутри кипело от осознания собственного бессилья. – Я не могу спокойно выспаться? Это месть, да?
Он молча прислонился к стене, сложив руки на груди. Наслаждается своей властью и ее унижением?
Желая во что бы то ни стало отплатить Эдварду, Таня, вспомнив, как он смешно шарахался от нее последнее время, злорадно выпалила:
- А может ты просто передумал, и вместо мозгов хочешь отыметь мое тело? Ну давай, смелее. Мне невпервой.
На сей раз дерзкий язык сослужил ей плохую службу. Но, не подозревая об этом, Таня лишь брезгливо смотрела, как Эдвард отошел от стены. Кажется, подействовало. Сейчас он разозлится и уйдет, вернее, сбежит, как последний трус. Но он как-то странно посмотрел и усмехнулся перед тем, как направиться к двери. И ее сердце, казалось, остановилось в тот момент, когда Эдвард, вместо того, чтобы уйти, защелкнул замок.
- Что это значит? – до отвращения тихим голосом спросила Таня, вмиг позабыв о всех своих подколках, противореча им.., ненавидя собственный страх.
- По-моему, для такой, как ты, должно быть очевидно, - холодно заметил он, поворачиваясь. – Я не люблю таких дурацких игр, так что считай, что доигралась.
Он медленно подошел к ней, и даже в сумраке комнаты Таня заметила убийственное презрение в его глазах.
- Я ... тебе не позволю... – с трудом выдохнула она, отходя, пока не почувствовала спиной шершавую поверхность. Бежать было некуда. Эдвард уперся руками о стену по обе стороны от ее лица. На Таню повеяло запахом сигарет и спиртного. Так он просто пьян! Вот почему такой непонятный. И ведет себя как полный придурок в эту ночь. Тогда она легко с ним справится.
Эдвард злорадно ухмыльнулся.
- Конечно, позволишь. Ты ведь к этому привыкла, разве нет?
Позволять. Какая тебе разница, с кем и когда. Одним больше, одним меньше. Представь себе, даже моя зарплата поганого копа дает возможность оплатить твои услуги, - протянул он.
Все у нее внутри протестовало, сжималось от унижения, сердце болезненно впитывало каждое ранящее слово. И почему она так реагирует на эти обычные грубые комментарии? Ведь она ненавидит его.., ненавидит каждой своей клеточкой.
- Катись отсюда! – отчетливо выговорила Таня, дрожа от негодования ...и оттого, что Эдвард совсем рядом. Но об этом ее врагу незачем знать.
- Так скоро? Мы ведь еще даже не начали. И ты сама предложила...
Он был так близко, что его губы почти касались ее ресниц. Взгляд Тани уткнулся в ямочку на его шее. Она судорожно сглотнула. Этого не может быть... не должно. Что с ней творится? Почему его вдруг стало слишком... много? Он заполнил собой все. Его голос, дыхание, запах, его прикосновение... и сердцебиение. Ей не хватало воздуха. Даже случайные прикосновения его рук и тела заставляли ее сладко вздрагивать. Как можно быть такой слабой, такой беспринципной? «Ненавижу, ненавижу, ненавижу!» - упрямо повторяла про себя Таня. Но это не помогало.
Его ладонь скользнула по ее бедру под платье, пальцы, едва касаясь, очертили изгиб тела, потом накрыли грудь, легко и трепетно поглаживая, и Таня закусила губу, сдержав дыхание, сдержав стон, но сердце все равно колотилось, как бешеное.
- Меня тошнит от тебя. Ты мне отвратителен... – сбивчиво озвучила она свою привычную установку.
Неубедительно, Таня... какая же ты жалкая... - Приятно слышать. Твои чувства взаимны... – произнес Эдвард в ее волосы, а потом прижался губами к шее. Его щетина покалывала кожу, ласки рук сводили с ума. У него были очень нежные, длинные пальцы. Казалось, они были созданы не для того, чтобы сжимать пистолет, но для чувственных прикосновений к клавишам рояля, струнам гитары... или ее телу. В груди все дрожало, в животе сжимался клубок волнения, напряжения и такого отчаянного, бесконторольного желания, что Тане стало страшно. Ведь он даже не поцеловал ее, а она в таком состоянии... Безумие.
Она дернулась и вцепилась в его волосы, пытаясь оттолкнуть, освободиться, но он лишь сильнее прижал ее к себе и посмотрел в глаза. Этот взгляд будто прожег ее насквозь. Непослушные пряди под ее пальцами были такими мягкими.., тело, прильнувшее к ее телу, таким горячим. Она тяжело дышала, а на его лице медленно расплывалась издевательская усмешка. Таня возмущенно рванулась и, высвободив руку, безжалостно впилась ногтями в его щеку. Эдвард не издал ни звука, лишь схватил ее запястья и сильно сжал, в его потемневших глазах растерянность сменилась яростью. И Таня, немотря на ноющую боль в запястьях, удовлетворенно улыбнулась, видя, как по его щеке текут струйки крови. Их взгляды скрестились, полные непримиримой враждебности, словно это была смертельная схватка.
- Если ты думаешь, что твои выходки или грубость оттолкнут меня, то глубоко ошибаешься, - угрожающе произнем Эдвард.
- Если ТЫ думаешь, что я преподнесу тебе себя на блюдечке, то заблуждаешься, коп. Я лакомый кусочек, но не для тебя.
«Она сама залезла ко мне в душ», - зазвучали в его голове слова Роджера. И тогда Эдвард взбешенно сдавил пальцами ее плечи и прижался губами к дерзкому рту. Таня извивалась в его руках, норовя ударить или еще раз поцарапать. В ответ он так крепко прижал ее к стене, что вообще лишил способности двигаться. Почти задыхаясь от его грубого, жестокого поцелуя, Таня, наконец, оставила попытки освободиться. Может, ее пассивность надоест Эдварду быстрее, и он перестанет ее терзать.
Только случилось совсем не то, чего она ожидала. Его ладони неожиданно разжались и скользнули по ее наряженному телу, гладя его через мешковатое, несуразное платье, губы смягчились и оттаяли, и трепетное, почти невыносимое наслаждение охватило ее всю, побуждая ответить ему. Это было ужасно – чувствовать как собственные тело и сердце предают ее, желая врага. Это было прекрасно – ощущать его, вдыхать его, поддаваться ему... таять, или сгорать, или сходить с ума...
Но Таня не могла себе этого позволить. Упиваться его ласками – продлевать пытку. И проиграть войну. Даже если она хочет этого больше всего на свете. Она не знала, сколько длился этот поцелуй – вечность или мгновение, но он сделал ее совершенно беспомощной. Она почти сдалась... Внезапно Эдвард отстранился, и Таня почувствовала себя чудом спасенной. Боясь выдать бушующие в ней эмоции, она почти безразлично произнесла:
- А ты неплохо целуешься, коп.
Она сказала это с небрежной улыбкой, но внутри все дрожало. Ее губы жаждали его поцелуев, а тело – его ласк. И почему-то мучительно хотелось плакать.
- Значит, неплохо? – насмешливо протянул он.
Ее взгляд скользнул по его приоткрытым губам, которые дарили такое блаженство, и горло сжал комок. Таня тяжело сглотнула.
- Зато ты недалеко ушла в этом деле. Ты меня разочаровала. Я ждал большего. Хотя, я слышал, что шлюхи не целуются в губы. Вся их энергия, видимо, уходит на другое, - с циничной прямотой заключил он. Не выдержав, Таня резко оттолкнула обидчика и залепила звонкую пощечину. Эдвард невольно сморщился, потому что удар пришелся как раз по свежим царапинам.
- Ого! Похоже, я оскорбил тебя в лучших чувствах. Какой гнев! Но, думаю, мы вернемся к этому в другой раз. Перспектива отыметь бревно как-то не прельщает.
- Тебе не даст даже бревно, придурок!
Он ничего не сказал, лишь усмехнулся, одарив ее привычным презрительным взглядом, и вышел, оставив сгорающую от возмущения и возбуждения Таню стоять посреди камеры.
Источник: http://anti-robsten.ucoz.ru/forum/33-70-1#25746
