Творчество

В среду Роб проснулся довольно поздно, в одиннадцать. В перерывах между съемкам это было привычным делом. Съемки выматывали настолько, что первые несколько дней он мог спать чуть ли не по пятнадцать часов в сутки. Но эти дни выдались настолько психологически сложными для него, что он просто не мог очень долго спать. Однако события вчерашнего вечера принесли некоторое успокоение. Поэтому всю ночь и пол дня он проспал как одну минуту. Зато теперь он почувствовал, что наконец–то усталость спала и напряжение от съемок прошло.
Целый день он учил предстоящую через пару недель роль. Она была довольно сложная, психологически и эмоционально. В сценарии было много диалогов, которые требовали тщательной отработки, так как действие фильма проходило в 20-е годы, и к тому же в Австралии. Британский акцент Роба за время работы в Штатах практически исчез, но сейчас ему снова надо было его восстановить. Усложнялось все тем, что речь в те годы сильно отличалась от современного лексикона.
Но Роб с удовольствием работал над сценарием. Каждая новая роль требовала полной перестройки организма и ума, что само по себе не могло быть скучным. А уж тем более, что типаж предстоящей роли сильно отличался от Эдварда Калена, в образе которого Роб жил уже три года. Читая диалоги вслух, Роб прислушивался к своему голосу, акценту и речи. Он мог двадцать раз проговорить одну и туже фразу, добиваясь удовлетворительного результата.
Когда часть диалогов была отработана, Роб перешел к визуальной части репетиции. Стоя перед зеркалом, он оттачивал жесты и мимику, причем старался делать так, чтобы ни в малейшей степени не повторять мимику и жесты предыдущих ролей.
В обед приехал Том, у которого сегодня были только утренние съемки. По дороге к Робу, Том заехал в небольшой итальянский ресторанчик, неподалеку от студии и взял, как он выразился, нормальной еды. В это понятие входило ризотто по-милански, телячьи медальоны и замечательные, по мнению Тома, кексы с фруктами.
Ели они на кухне, сидя за барной стойкой друг напротив друга и обсуждали роль Тома. Он был очень недоволен режиссером и главной героиней, которая приходилась режиссеру любовницей, хотя больше походила на его дочку. Роб старался убедить друга, что в их профессии – это нормальное явление и с этим просто надо смириться.
Потом они взяли пиво и переместились в гостиную, где Том помогал другу с новой ролью. Робу иногда казалось, что Тому лучше было бы заняться режиссурой, нежели актерством. Но Том любил быть на виду. Ему доставляло большее удовольствие находиться перед объективом камеры, чем за ним. Однако гены отца-режиссера давали о себе знать, и во время репетиций Роба, Том был для него просто незаменим. Он всегда правильно мог объяснить, что именно Роб делает не так, как лучше сказать ту или иную фразу и какой жест будет смотреться наиболее удачно в той или иной сцене.
До самого вечера они продолжали репетиции, а затем Том предложил пойти куда-нибудь поужинать. Том, в отличие от друга-домоседа, не мог долго находиться далеко от людей. Ему доставляло удовольствие, когда поклонники окружали его на улицах, когда люди заговаривали с ним, с восхищением смотрели на него. К огромному сожалению Тома, он был не настолько популярен в Штатах, как Роб. Поэтому ему не уделялось столько внимания, сколько уделялось его другу. Но он прекрасно понимал, что только Роб мог настолько хорошо справиться с ролью Эдварда, которая в итоге и принесла ему такую сумасшедшую популярность. Том не завидовал тому, что Роб более известен, чем он сам. Он завидовал в другом, более важном вопросе. Независимо от прекрасной наследственности, Тому никогда не стать таким же хорошим актером, как Роб. Это было у него в крови, он был пропитан этой талантливостью до самой последней клеточки своего тела. И что самое главное, он занимался актерством не из корыстных побуждений, и уж точно, не ради того, чтобы потешить свое самолюбие. Роб был актером от Бога и занимался этим потому, что получал неповторимое наслаждение.
Когда Том ушел, было уже около одиннадцати. Роб отложил сценарий и расслабленно сел на диване. Глядя на телефон, он думал о том, что очень хотел бы услышать голос Дженнифер. Спросить, как она провела день, пожелать спокойной ночи. Но еще вчера она сказала, что ей лучше сегодня не звонить, и он не хотел казаться настырным. Взяв себя в руки, Роб принял душ и лег спать, чтобы этот долгий день без нее наконец-то закончился.

***

В девять часов утра его разбудил звонок мобильного телефона, сопровождавшийся громким жужжанием виброзвонка. Посмотрев на дисплей телефона, он увидел незнакомый номер. Несколько мгновений он сомневался, стоит ли брать трубку. Это могли быть фанаты, которые неизвестно откуда узнавали номера его телефонов, которые он менял иногда несколько раз за месяц.
Один звонок закончился и тут же раздался следующий. Несколько раздраженно, Роб нажал на кнопку принятия вызова.
– Да, – не очень веселым голосом сказал он, поднеся телефон к уху.
– Привет, братец.
– Лиззи? – от удивления Роб сел на кровати. – Ты где?
– Я в аэропорту, заберешь меня?
– Но ты же говорила, что приедешь через пару недель?
– Ты не рад?
– Рад, конечно, но…, – он запнулся.
Господи, она как всегда не вовремя.
– Приеду минут через сорок.
– Так долго? – капризно спросила Лиззи.
– Я спал, вообще-то.
– Ладно, давай быстрее тащи сюда свою тощую задницу. Я жду.
С этими словами она положила трубку и осталась только тишина. Роб соскочил с кровати и побежал в душ. Потом он быстро оделся, одев бейсболку, натянул ее на самые глаза и вспомнил, что собирался купить очки. Ему давно уже надо было накупить побольше очков, потому как с ними постоянно что-то случалось. В основном, это был самый любимый сувенир для фанатов, она постоянно норовили сорвать их с него, и в большинстве случаев им это удавалось.
Ехать он старался как можно быстрее, потому что понимал, чем дольше Лиззи ждет его, тем больше капризов по этому поводу ему потом придется выслушивать. Как и обещал, уже через сорок минут после их с сестрой разговора, он парковал порше перед центральным зданием аэропорта Лос-Анджелеса. Лиззи стояла уже на улице как раз перед центральным входом. Она знала, что Робу нельзя появляться в здании аэропорта, где как всегда было невероятно много народа. Поэтому, как только она заметила, въехавший на парковку черный порше Роба, она тут же направилась к нему. Роб вышел из машины и быстрыми шагами направился навстречу сестре. Подойдя к ней, он взял с ее плеча большую спортивную сумку, и, обняв за талию, поцеловал в щеку. Лиззи приподнялась на цыпочки и, обхватив брата за шею, со звонким чмоком поцеловала его.
– Привет, братец, – звонко сказала она.
– Привет, – улыбнулся он, и огляделся по сторонам, в ожидании несущейся на него толпы фанаток или папарацци.
К счастью, ни тех, ни других в поле зрения не было. Роб обнял сестру за плечи, и они пошли к машине. Положив сумку Лиззи в багажник, он удивленно спросил:
– Это все твои вещи?
– Ага, остальное поехало в Лондон.
– А ты чего так рано приехала?
– Раньше освободилась, – ответила Лиззи. – Решила побыть с тобой, пока ты закончишь, и забрать тебя в Лондон. У меня есть пару свободных недель, так почему бы не побыть с моим милым братиком, – на последних словах он слегка потрепала Роба за щеку и села в машину.
Когда Роб выехал на шоссе, Лиззи посмотрела на него и чуть нахмурила брови.
– А чего это ты так долго спал? – спросила Лиззи. – Вечерние съемки? Возьми меня, мне так интересно посмотреть, как ты снимаешься. Обещаю, не буду мешать, и дразнить тебя не буду. И по Кристен я соскучилась, хотелось бы ее увидеть.
Роб старался не обращать внимания, на ее болтовню, и сосредоточился на дороге. Еще он старался придумать наиболее подходящий предлог, чтобы отделаться от нее, не объясняя, почему он не хочет брать ее на съемки. Если он скажет, что съемки уже закончились, то она тут же потянет его в Лондон. Но именно сейчас ему так не хотелось уезжать из Лос–Анджелеса.
– Во сколько съемки? – немного раздраженная его молчанием, спросила Лиззи.
Роб понял, что просто не сможет ей соврать.
– Съемки уже закончились, – недовольно пробормотал он.
– Значит, уже озвучиваете? Это еще интересней, – было такое впечатление, что она сейчас захлопает в ладоши от радости. – Хочу посмотреть на тебя в студии. Как ты разговариваешь сам с собой.
– Озвучка тоже закончилась.
– Та-а-ак, – протянула Лиззи. – Давно?
– На прошлой неделе.
– И почему ты еще не в Лондоне? – заинтересованно спросила девушка, поправляя свои длинные белокурые волосы.
Глянув на брата, она улыбнулась и высказала предположение:
– Вы с Кристен хотели побыть вдвоем? А тут я как всегда не вовремя. Так вот почему ты такой недовольный.
Роб поджал губы, вспомнив последний разговор с Кристен. Он ничего не ответил сестре, сделав вид, что внимательно смотрит на дорогу.
– Роб, я могу уехать, – серьезно сказала Лиззи. – Действительно не хочу нарушать ваше интимное уединение. Поворачивай, я еще успею на рейс.
Услышав, что сестра согласна лететь в Лондон, чтобы не мешать ему наслаждаться личной жизнью, он вроде обрадовался. Но в следующую минуту понял, что должен сказать ей правду.
– Мы расстались, – сказал он, не отводя взгляда от дороги.
– Что? – воскликнула сестра. – Как расстались? Когда?
– После окончания съемок.
– Ты опять все опаскудил? – недовольно пробормотала Лиззи.
– Я сделал ей предложение.
– Ого?!
– Она отказала, – продолжил Роб. – Мы расстались. Конец истории.
Лиззи, раскрыв от удивления рот, смотрела на брата. Она ничего не понимала. Он и Кристен были такой хорошей парой. Весь мир следил за их романом с тех пор, как начались съемки первых «Сумерек». Роб даже привез Кристен домой на прошлое рождество. Вся семья была в восторге от нее. Мама даже сказала, что Кристен – просто идеальная пара для Роба. Так что же произошло? Лиззи решила, что лучше продолжить этот неприятный для брата разговор, когда он не будет за рулем. Она увеличила громкость на приемнике и, откинув голову на подголовник кресла, задремала.
По дороге Роб остановился возле небольшой закусочной и взял пару гамбургеров, картошки «фри» и два салата, чтобы сестра не умерла от голода. Потому что его холодильник был как всегда пуст, а он знал, что перед полетом сестра долго ничего не ела, чтобы ей не стало плохо. Она ненавидела перелеты.
Доехав до дома, Роб помог отнести сумку Лиззи в спальню для гостей, и спустился на кухню. Пока сестра переодевалась после перелета из Нью–Йорка, Роб разложил купленную еду на тарелки и достал пару бутылок пива из холодильника.
Лиззи спустилась в кухню минут через двадцать. Темные джинсы и простую белую футболку она сменила на стрейчевые брюки бежевого цвета и открытый обтягивающий белоснежный топ. Длинные волосы она собрала в высокий хвост. Сев за барную стойку напротив Роба, она потянула носом в сторону жареной картошки.
– Умираю от голода, – наслаждаясь запахом, сказала она. – Она открыла маленькую пластиковую коробочку с соусом «Барбекю» и макнув один кусочек картошки, сунула его в рот.
Затем, она вытащила дольку помидора и отправила ее вслед за картошкой. Далее последовал кружочек огурца и небольшой лист салата.
Роб смотрел на нее, и поморщился.
– Тебе обязательно есть салат руками? – спросил он, когда сестра облизала кончики пальцев, вымазанные в майонезе.
– Чего? – спросила Лиззи с набитым ртом, и, демонстративно вытащив еще одну дольку помидора, сунула ее в рот.
– Ничего, – ответил Роб и проделал то же и она, но только вилкой.
Оприходовав салат, Лиззи принялась за гамбургер. Ела она его с таким аппетитом, что при взгляде на нее Роб ощутил чувство голода, хотя до этого ел чисто автоматически, чтобы занять рот и хоть ненадолго оттянуть предстоящий разговор с сестрой. Когда она доела все до последней крошки и с удовольствием облизала тонкие изящные пальчики, Роб опять поморщился:
– Ты не выйдешь замуж, – усмехнулся он и начал убирать со стола грязную посуду.
– Почему это? – дожевывая, спросила девушка.
– Ты ешь, как свинья, – засмеялся Роб. – Муж не выдержит такое зрелище.
– Да ну тебя, – отмахнулась она и сделала глоток пива прямо из бутылки. – Могу я хоть с братом расслабиться и есть так, как мне нравиться?
Роб помыл тарелки и, оторвав от рулона бумажное полотенце, сел напротив сестры. Он старался не смотреть на нее, но чувствовал на себе ее пристальный взгляд.
– Что? – не выдержал он.
– Я жду подробного рассказа, – сказала она, поднося бутылку с пивом к губам, таким же красивым, как и у Роба.
– Нечего рассказывать, – ответил он, все еще не глядя на сестру. – Я уже и так все рассказал.
– Ты просто сказал, что она не согласилась выйти за тебя замуж. А почему?
– Банально, но она меня не любит, – грустно улыбнувшись, ответил Роб.
Лиззи приподняла тоненькую изогнутую бровь и спросила:
– Серьезно? – увидев, как он кивнул в знак согласия, она сказал: – Тогда она или слепая, или полная дура.
– Лиз! – воскликнул он.
– Что? – она взмахнула руками. – Как тебя можно не любить? Ты же самый классный парень в этих чертовых Штатах.
– Лиз, – чуть тише, но так же строго сказал он и посмотрел на нее из-под опущенных бровей.
Она хлопнула маленькой ладошкой по столешнице от негодования, но все же замолчала.
– Просто, мы с ней очень разные, – тихо сказал Роб через какое-то время.
– Чепуха, – возразила Лиззи. – Я видела вас вместе, вы почти идеальная пара.
– Не мы, – прервал ее Роб. – Эдвард и Белла – идеальная пара. А мы – нет.
Парень встал из-за стола, тем самым давая понять, что разговор окончен. Лиззи вздохнула, но поняла, что дальше говорить бесполезно. Через некоторое время она услышала музыку, доносившуюся из гостиной. Войдя в комнату, девушка остановилась и прислонилась плечом к откосу. Роб играл на рояле какую-то мелодию, которую Лиззи не слышала. Она не видела его лица, но во всем его теле было какое-то странное напряжение. Оно не угнетало его, а, напротив, подогревало его страстное исполнение.
Когда Роб закончил играть, он почувствовал, что сестра в комнате. Повернувшись в пол оборота, он оглянулся на Элизабет. Она медленно подошла к нему и села рядом с братом спиной к роялю.
– Прекрасная музыка, – сказала она.
– Я знаю.
– Твоя?
Роб усмехнулся и, посмотрев на сестру, кивнул в ответ.
– Когда ты ее написал?
– Несколько дней назад.
– Перед разрывом с Кристен? – предположила Лиззи.
– Нет, уже после.
Лиззи внимательно посмотрела на брата. В ее глазах было удивление. Она предположила, что Роб написал эту мелодию в то время, когда решил сделать предложение Кристен. Вся музыка, от первой до последней ноты, была пронизана невероятным романтизмом, она была светлая и чуткая. В ней была надежда на будущее. Поэтому, когда Роб признался, что написал эту музыку уже после разрыва с девушкой, Лиззи очень удивилась. В тот момент, Роб должен был написать другую, печальную мелодию, в который бы разбивалось его сердце. Но здесь было совсем другое. Однако Лиззи не стала развивать эту тему, зная, что Роб не очень-то любит раскрывать перед ней душу.
– Пойду, отдохну, – сказала Лиззи, похлопав Роба по колену.
– Хорошо, – ответил он и снова повернулся к инструменту.
Когда сестра вышла из комнаты, Роб дождался, пока ее шаги наверху стихнут, и взял телефон. Посмотрев на часы, он увидел, что уже четыре часа вечера, а он так и не позвонил еще Дженн. Набрав телефон Дженнифер, он поднес к уху телефон и услышал длинные гудки. На пятом гудке он услышал легкий щелчок и мужской голос.
– Алло. Могу я поговорить с Дженнифер? – спросил Роб.
– А кто ее спрашивает? – нагло спросил голос.
– Это…, – начал было Роб, но услышал отдаленный голос Джен:
– Это меня? Дай сюда.
– Он не представился, – возмущенно сказал Майк.
– Иди отсюда, – голос Дженн прозвучал приглушенно, потому что она закрыла рукой микрофон. – Я прошу тебя.
Роб усмехнулся, подумав, что вряд ли ее брату понравятся их отношения.
– Алло, – сказала, наконец, в трубку Дженнифер.
– Привет, – поздоровался Роб. – Как дела?
– Нормально, – усмехнулась Дженнифер. – А у тебя?
– Пока что не очень.
– Почему? – удивленно и немного испуганно спросила девушка.
– Скучаю, – Роб добавил в голос немного романтики и сказал: – Хочу тебя увидеть.
– Ты приглашаешь меня на свидание?
– Похоже на это?
Дженнифер засмеялась и от ее звонкого, переливистого смеха сердце Роба забилось быстрее.
– Ну, так что? Ты свободна сегодня вечером? – спросил он.
– Вроде да.
– Поужинаем?
– Хорошо, – ответила она. – Мне стоит спросить, куда мы пойдем?
– Ну, вообще-то предполагалось, что это буде сюрприз.
Джен усмехнулась и сказала:
– Я спрашиваю, чтобы знать, что мне стоит надеть.
– Не думаю, что это должно быть проблемой.
Джен опять засмеялась.
– У вас, мужчин, все так просто. Одел, что захотелось, и пошел.
Роб тихо засмеялся в ответ.
– Просто я хотел, чтобы мы провели вечер вдвоем, и решил, что там, куда мы пойдем, людей не будет.
– Совсем? – удивилась она.
– Ну… практически. Так что можешь одевать все, что угодно.
– Ладно, – ответила Дженн, но в голосе ее послышалась неуверенность.
– Я заеду за тобой в восемь. Не очень рано?
– Нет, я сегодня абсолютно свободна.
– Хорошо. Тогда до встречи.
– До встречи.
Роб нажал на кнопку отмены вызова, и чуть отклонившись назад, посмотрел в сторону лестницы, как будто ожидая, что сестра подслушивает. Но Лиззи не было. Тогда Роб набрал номер Тома.
Трубку сняла гример Тома.
– Извините, Том Старридж на съемочной площадке. Что-нибудь передать ему?
– Да, пожалуйста, передайте, что звонил Роб. Пусть он свяжется со мной, как только сможет.
– Хорошо, – ответила девушка и закончила разговор.
Роб отключил телефон и задумался. Только бы Том был сегодня свободен. Ему так нужна его помощь. Надо было куда-то сплавить Лиззи на сегодняшний вечер. Он не хотел, пока что говорить сестре о Дженнифер. Еще слишком все неопределенно, слишком рано.
Роб положил телефон в карман и пошел к себе в комнату. Душ был сейчас просто необходим ему.