Творчество

На следующий день после нашего разговора позвонила Элейн и сказала, что съемки перенесены на две недели. Я подозревала, что поеду к Роберту. Ну что же, эти две недели я проведу в раздумьях как вести себя с ним. Хочется быть ближе к нему и вместе с тем не «зацепить собой». Задачка не из легких. Элейн и Роберт у меня связаны. Она подарила мне первую встречу с ним и, кажется, говорила, что он скромный и тихий. Тихий ? Да… Плюс упертый: «хочу и все тут», а насчет скромности – соблазнение у него в крови, устоять очень сложно. От раздумий уже болела голова и чтобы развеяться я пошла в каминный зал к Эдуардо. 
В камине жарко пылал огонь. Я обожаю это место, пламя создает атмосферу тепла и расслабленности. Мы пили. Он - коньяк, я - легкое вино. И болтали. Эдуардо был очень воодушевлен и говорлив. Проработав с ним не один месяц, я видела, что он не теряет веры в то, что снова будет ходить. Ежедневные упражнения по часу, бесконечные процедуры в Центрах реабилитации по всему миру. Эта безграничная вера и упорство заслуживали чуда. И оно пришло. Босс начал передвигаться маленькими шажочками. Я видела, как ему больно и трудно, но он продолжал, преодолевая все. Я, как могла, помогала ему - когда словом, а когда подставляла ему хрупкое женское плечо. И ни разу не видела его неуверенным, растерянным или ошарашенным, даже самой плохой новостью. Все удары он встречал смело, смотря им в лицо. Такие люди рождены побеждать. Всегда. 
Пару дней назад пришли его друзья, и я услышала часть разговора. В нем присутствовало имя Мари. Эдуардо внимал каждому слову собеседника. Мне не хотелось подслушивать, извинившись, я ушла. 
Эта Мари не давала мне покоя. И сейчас, я ерзала сидя на диванчике, потом носилась по залу, не зная как завести разговор. Эдуардо проницателен до невозможности. Он, как будто, умеет читать мысли. Порой, меня это пугало. 
- Мэд, - усмехаясь позвал он. 
- Да, - переведя взгляд. 
- Ты хочешь задать мне вопрос? 
Я замялась, - «точно, он читает мои мысли», - мелькнуло в голове. 
- Я сегодня не в меру говорлив, так что пользуйся моментом, - смеясь, сказал он. 
Я решилась. 
- Кто такая Мари? - он резко повернул голову и долго смотрел на меня. Его взгляд стал мечтательным, так непривычно было видеть на его лице испытываемые чувства. 
- Иди сюда. 
Я подошла и села рядом с ним на диван. Эдуардо всеми силами пытался меньше сидеть в коляске. Предпочитая даже неудобный стул. Он встал и медленно двинулся к столу со спиртным, опираясь на палочку. Налив мне вина, себе – коньяк, подошел и сел рядом, отпил из бокала и молчал. Я ждала. 
- Мэд, - тихо начал он и замолчал. 
Я смотрела на огонь, не хотелось смущать его взглядом. 
- Ты веришь в любовь с первого взгляда? 
- Да, я влюбляюсь именно так. 
- А я не верил, что такое возможно. 
Я продолжала смотреть на огонь. 
- Я познакомился с Мари на вечеринке. Разговаривая с другом, услышал задорный смех, обернувшись, увидел маленькую женщину, похожую на изящную статуэтку. На ней было зеленое платье, рыжие волосы были собраны в высокую прическу и открывали плечи. Она с сопровождающим ее мужчиной быстро прошла мимо. Я успел рассмотреть зеленовато - карие глаза и улыбающиеся губы. Мой друг продолжал что-то говорить, но слова не доходили до меня. Весь вечер я хотел подойти и представиться, но не было возможности. Наконец  другу надоело, и сказав «Пошли», подвел к ней. 
- Позвольте представить - Эдуардо… 
Она посмотрела на меня, и я понял, что эти глаза не смогу забыть, в них был огонь. 
- Мари, - она протянула руку. 
Я поцеловал маленькую ручку. Ее сопровождающий завел разговор ни о чем. Я решился пригласить ее на танец. Она согласилась . 
Мы медленно танцевали. С каждым движением танца я понимал, что эта женщина мне нужна. Нужна и всё. Я быстро добился ее чувств. В нас было нечто притягивающее друг к другу, как невидимой нитью. Уже танцуя, я понял, что влеку ее. Она так много обещала глазами, слишком много, и я затащил ее в кабинет. Мы стояли близко. Она смотрела на меня, ожидая. 
- Ты такая маленькая. 
- Прости, - шепнула она. 
- Что мне с тобой делать? - спросил я, смотря в ее, неожиданно ставшие темно-зелеными, глаза. 
Ответ уже был написан в них - все. Но мне хотелось, что бы она сказала. 
Я коснулся ее лица. 
- Скажи. 
- Все. 
Секс был связующим звеном и похож на вихрь. Тяга друг к другу была огромной. Я в прямом смысле слова сходил с ума от нее и той страсти, которую она давала, растворяясь во мне. В ней умещались все женщины, о которых я когда-либо мечтал. Мы то летали в небесах, то спускались в ад. Она предугадывала мои желания , некоторые из них я глубоко прятал, но она делала их явью. Непредсказуемая, вздорная, упрямая. Могла быть как кошка ласковая и мурлыкающая, а потом, ни с того ни с сего, яростная и агрессивная, я не знал, какой она будет в следующую секунду. Это возбуждало и, в тоже время, бесило...  должен был быть мой контроль. 
Она могла уйти, просто сказав: «Мне надо пройтись», не объяснив, куда и к кому. 
Ревность меня обуревала, чудовищная ревность. Когда она разговаривала с мужчинами на вечеринках, мне казалось, что она строит глазки всем и каждому. Дома я устраивал скандал, на что она отвечала : 
- Ты тоже общаешься с женщинами, я ведь не предъявляю претензий, хотя вижу, что ни одна из них не откажется пройти с тобой в укромное место. 
- Но я не хожу с ними в укромное места. 
- И я тоже. 
- Ты строишь глазки всем, проходящим мимо. 
- Я просто разговариваю, как и ты. 
- Равноправия хочешь? 
- Да. 
В голове билось - моя и только моя, каждой мыслью каждым желанием. Я был очень жесток, хотел стать всем для нее, что бы она дышала только мной и со мной. Контролировал каждый ее шаг, мысли, поступки, она плевала на свои принципы и уступала. Я видел, что ей очень тяжело, но не мог остановиться, требовал в отношениях такого же подчинения, как в сексе, она должна была полностью подчиниться. Все мысли была связаны с ней, но я не мог допустить, чтобы женщина владела мной. И только моменты любви мирили нас. Страстная и обжигающая, откровенная в простых желаниях и отчаянно шепчущая мое имя во время любви. 
- Эдуардо, только не уходи, - впиваясь ногтями в спину. 
- Я не смогу без тебя… 
В одну из минут откровений я сказал: 
- Ты очень дорога мне, Мари… помни об этом и не забывай. 
- Не забуду, - шепнула она, и я увидел сияние тысячи звезд, а потом мы спали. Она лежала у меня на груди и тихо сопела, рукою обняв за плечо. Во сне она царапала меня, потом, выкрикнув «Эдуардо!», впилась ногтями и проснулась. 
- Эдуардо, Эдуардо, - продолжала твердить она, с испугом смотря на меня. 
- Я с тобой ,- прошептал я и назвал сладким прозвищем. 
- С тобой,- обняв. 
- Я поцарапала тебя, прости, - она так расстроилась. 
- В общем-то, я весь поцарапанный, - с усмешкой сказал я. 
- В чем проблема ? - ее глаза вспыхнули, когда она поняла, о чем я, и, смутившись, сказала: 
- Ты должен выспаться, - и упрямо отодвинулась на край кровати, я звал ее обратно , она возвращалась, но как только я засыпал, уходила , я бесился, хотел обнимать ее во сне и знать, что она моя, но….. 
Мы часто сидели в кабинете. Я либо читал, либо писал статьи в журналы. Она садилась на кресло так, чтобы не попадать в поле зрения, обняв колени и положив голову на руки, закрывала глаза и просто присутствовала, тихо сопя, а когда я начинал тяготиться ее присутствием, она уходила, я не понимал, откуда она узнавала об этом. Как только она тихо закрывала дверь, я чувствовал себя одиноким…. терял независимость, самое ценное, что было у меня. Она ворвалась в мою жизнь так стремительно и заполнила собой до краев. Я терял независимость и становился тираном. Упрекал, подолгу молчал, а она нежно пыталась попросить прощение за мои же поступки. Я принимал ее. Какое-то время мы были счастливы, но потом вновь коса на камень. Наша любовь была похожа на американские горки - то небеса, то ад. Я внутренне чувствовал, что она никуда не денется и не уйдет. Это порождало еще большую тиранию. 
Я закрутил такую тугую спираль в отношениях, что она пребольно ударила меня, распрямившись… В какой-то момент я понял, что теряю ее, она стала холодной, я не мог поверить в это. Мы все так же завтракали, обедали и ужинали, вели разговоры ни о чем, ходили к друзьям, но я не видел таких привычных и немного надоевших влюбленных глаз, не чувствовал постоянного внимания, как оказалось, мне это было необходимо… Холод. Влечение ко мне не поддавалось ее контролю. Я владел ее телом и эмоциями. Стоило мне подойти, приподнять лицо за подбородок и посмотреть в глаза, она уже была моей. Но уже не было выдохнутого «Эдуардо, я не могу без тебя», страстно и жадно впившихся ногтей, только пальцы, сжимающие в порыве страсти простыни, и тихий, сдерживаемый стон. Ночью, когда я, по ее мнению, крепко засыпал, она нежно и осторожно касалась моего лица и шептала: 
- Эдуардо, Эдуардо, зачем ты так со мной? - легко касалась губами и уходила на край кровати. Мне хотелось прижать ее и не отпускать, сказать, что хочу быть с ней, что она важна для меня, но моя независимость, как всегда, победила. 
Она редко начинала любовную игру , но в один из вечеров она устроила здесь в зале вечер, со свечами, шампанским, легкими закусками. Весь день она пробыла в комнате, почти не разговаривала со мной, как будто принимала решение, но я был на 100% уверен в ее зависимости от меня. Мы вели непринужденную беседу, шутили, и я расслабился… Мне казалось, она как всегда уступит. Я снова видел в ее глазах огонь и вызов, почти забытый и такой необходимый. Мы занялись любовью на полу. Она любила меня яростно и… отчаянно. Отдала себя всю без остатка, как всегда, но сейчас в каждом ее движении было что-то пронзительное и острое, как острие ножа, а перед тем, как взлететь на небеса, вновь прошептала на выдохе: 
- Эдуардо… А потом …- он замолчал. 
Я перевела на него взгляд. Он отпил из бокала. 
- А потом она ушла, оставив записку, в которой извинялась за то, что не смогла разбудить во мне любовь. 
Я так разозлился, разломал мебель, кричал, что все женщины ведьмы и ждал, ждал, ждал, зная, что она не сможет без меня долго. Через три дня мне сказали, что она улетела в Австралию, и я ушел в запой. Очнувшись через месяц под капельницей, в наркологической больнице. Вернувшись домой, пустился во все тяжкие, но не помогало. Он снова замолчал. 
- Ты узнала меня совсем с другой стороны, Мэд. 
- Эдуардо, каждый человек имеет право на ошибки. 
- Мои ошибки обошлись слишком дорого, - отпивая из бокала. 
Я тоже отпила из своего. 
- Мари вернулась, - сказал он. 
- Вы встретитесь? 
- Не думаю, что я могу ей предложить? 
- Себя. 
- Себя, - усмехнувшись, сказал он. - Это остатки от меня. 
- Эдуардо, ты ходишь и это ли не чудо...чудо создано тобой.. все ради того, что бы вернуть ее, не так ли? 
Он молчал, потом обнял меня и шепнул. 
- Ты так похожа на нее. 
Я посмотрела в его лицо и резко захотелось расплакаться. 
-У тебя ее глаза, Мэд. 
- Уж не влюбился ли ты в меня, - выпалила я. 
- Нет, - усмехнулся он, - мне не выдержать конкуренции с Робертом. 
- А мне с Мари, - обняв его. 
- Ну, вот и поговорили. 
- Думаю, нам стоит пойти отдохнуть, - сказал он, встал и медленно двинулся к двери. 
- Эдуардо, - позвала я. 
Он обернулся. 
- Ты будешь счастлив. 
- Спокойной ночи, Мэд,- и вышел. 
Прошло три дня, и я, как больная на всю голову, придумывала, как соединить любящие сердца. Бегала по замку возбужденная, грызла ногти и думала. Эдуардо с удивлением смотрел на меня и молча усмехался. В итоге, я надумала устроить праздник. 
Осталось лишь найти подходящий по дате праздник, ведь скоро ехать к жутко скромному и беспроблемному молодому человеку. На моей памяти такой был один, высокий, у него спутанные волосы, непонятного цвета глаза, которые смотрят так, что хочется остаться в них навсегда. Роберт. В памяти всплыло его лицо с тонкой хитрой улыбкой, зовущими глазами и приоткрывающимися губами, как будто он хочет что-то сказать, и это всё для того, что бы я поцеловала его… Скажу вам честно, устоять трудно… Представьте себя в подобной ситуации. В мыслях я уже целовала соблазнителя, свалив на пол, он смеялся и подшучивал надо мной. 
- Тебе нравится целовать меня? - ехидно улыбаясь, спрашивает он. 
Я пытаюсь встать с него, обидевшись, но поздно, его большая ладонь уже на моем затылке и … 
- Ну же, целуй, - усмехаясь - я разрешаю. 
- Не буду, - бубня, отталкиваюсь я. 
- Ну, тогда буду я …. 
Так, Роберт, не сбивай меня, я буду делать сказку… Ну, дождешься ты у меня, я тебе покажу, когда приеду, небо в алмазах. Ты мне ответишь за все - за ночные шпионские вылазки в твою комнату, за шепот « Мэд» во сне. 
С трудом отогнав образ целующего Роберта, нырнула в интернет, начала искать подходящий праздник. Первой мыслью было покопаться в русских датах. Вот где поле непаханое, одни праздники, такое ощущение, что в России не жизнь, а сплошной праздник. Но я откинула эту идею. Пройдемся по другим странам. Наткнулась на какой-то зулусский праздник, но сразу его отмела, не думаю, что чопорные англичане придут на вечеринку в зулусском одеянии, хотя забавно было бы увидеть некоторых господ «без галстука», хихикнув, продолжила. Чукотский тоже отпадает, в шубах запаримся все. Таитянский - да, идея не плохая, есть у меня парочка малышек- таитянок, и танцуют они строго соответствуя традициям, исключительно в травяных юбках и цветочных гирляндах. Они горячие, как доменная печь, но , думаю, к концу вечера будет Содом и Гоморра. Хороша идея, но я ее тоже отбросила, а так жаль, замечтавшись ,я положила подбородок на руку. Остановилась я на маскараде. Пока мысль не убежала, поскакала к Эдуардо. 
Вбежав в кабинет, подлетела к столу выпалила: 
- А давай устроим бал-маскарад! 
Он приподнял голову от книги и спокойно спросил: 
- Сначала объясни, что происходит, ты носишься по замку, как будто у тебя пятки горят. 
- Конечно, горят, праздника хочется до жути. 
- Мэд, сядь. 
Я быстро села на краешек кресла и заерзала, с надеждой смотря ему в лицо. Он громко рассмеялся. 
- Господи, Мэд, бедный Роберт, - громко смеясь, сказал он. - Одно условие, я не буду одеваться Карабасом-Барабасом. 
- Согласна, ты будешь Жофреем. 
- Жофреем? 
- Ага, - с энтузиазмом продолжила я. 
- Мэд, - сдвинув брови, уже начал противиться он. 
- Ну, пожалуйста! 
- Господи, бедный Роберт. 
- Оставь Роберта в покое, на него, наверно, икота напала. 
- Сомневаюсь, у него, наверняка, выработался иммунитет. 
- На меня у него его нет, по крайней мере, я на это надеюсь. 
- Мда… повезло же парню! 
- Я тоже так думаю! 
- Хорошо, Мэд, я сдаюсь! Хочешь праздник - устраивай! 
- Ну, раз ты согласен, мне нужны деньги. 
- Всего лишь? - смеясь, сказал он. 
- Ага. 
- Бери, сколько надо, - сказал он и протянул мне кредитную карточку.. 
- Спасибо, спасибо, спасибо, - подбежав к нему, поцеловала в щеку. 
- Бедолага Роберт… вот попал парень, - смеясь, говорил он. 
Выбежав из кабинета, развернула полномасштабную акцию, были собраны все в замке, и каждому нашлась работа. Так, надо встретиться с Мари, я допыталась к Далигтону, мистеру, который упомянул ее имя. Он недолго сопротивлялся и выдал, где она остановилась. Я помчалась туда и, с присущей мне «дипломатичностью», пригласила. Сначала она была ошарашена моим напором, но потом согласилась. Пока она была в растерянности, посадила ее в машину, и мы рванули в салон , где я видела платье Анжелики. Купив его, я привезла Мари обратно и, высадив так и не пришедшую в себя женщину, всучила пакет с покупкой, крикнув - до встречи, умчалась домой. Заворачивая особо лихие повороты на красном Феррари, радовалась - все складывается отлично. Вспомнив по дороге ,что забыла отдать туфли, развернулась и поехала обратно. Постучав в дверь, услышала крик: 
- Входите! 
Поднявшись на второй этаж, увидела ее задумчиво стоящей у окна и смотрящей в небо. 
- Мари, - тихо позвала я. 
Она обернулась, и я увидела, как по щеке стекает слеза. 
Быстро подойдя к ней и посмотрела в глаза: 
- Мари, что случилось? 
Смутившись, она быстро вытерла щеку ладонью и попыталась улыбнуться: 
- Ничего, Мэд, все в порядке. Просто взгрустнулось, - повернувшись к окну, она обхватила себя руками. К черту, у меня сейчас нет времени на эти игры в кошки-мышки, тут либо пан, либо пропал. 
- Мари, это из-за Эдуардо? 
Широко распахнув глаза, она в шоке посмотрела на меня: 
- Откуда вы знаете? И кто вы такая? 
- Это имеет значение? Просто знаю и все. Так это из-за него? 
Несколько мгновений она смотрела на меня, потом рухнув на колени и закрыв лицо руками, разрыдалась. Сквозь отчаянные рыдания я услышала: 
- Эдуардо… 
- Мари… - опустившись на колени рядом с ней, я обняла ее за плечи. 
- Эдуардо, - повторила она, и начала рассказывать мне, переполненная чувствами. Не знаю, было ли это очень долго сдерживаемые эмоции или просто эффект «попутчика», когда рассказываешь сокровенное незнакомому человеку, зная за ранее, что никогда не встретишь его вновь. 
- Я встретила его на вечеринке, - начала она, - присядем, это долгая история. 
Я села на диванчик. Она налила вина, один из бокалов подала мне. Отпив глоток из своего, присоединилась ко мне на диванчике и долго смотрела в окно. 
- Знаешь, меня всегда привлекали сильные и уверенные в себе мужчины, добившиеся чего-то в жизни, в них есть сила, невидимая глазу, но очень ощутимая. Когда я увидела его в первый раз, то поняла, что он - крепкий орешек. При всей заинтересованности в таких мужчинах, я стараюсь держаться от них как можно дальше… как-то подсознательно вижу красный сигнал «опасно». И, тем не менее, я наблюдала за ним весь вечер…. Было в нем что-то притягательное. Я видела, что он ищет повод подойти к нам. Вечер уже подходил к концу, когда его вдруг представили мне. Он пригласил на танец, я согласилась, опасные мужчины щекочут нервы. Я положила руку на плечо, он на спину, вторая - была в его руке. Мы медленно танцевали и смотрели друг другу в глаза, у него были чарующие глаза дьявола, невозможно было отвести взгляд, мне с трудом удалось опустить глаза, в этот момент его рука на спине начала медленно опускаться вниз, я посмотрела на него и зря, рука продолжала спуск. Мне отчаянно хотелось нахамить, но я, как завороженная, смотрела в глаза. Потом, собравшись силами, сказала: 
- Руку верните на спину. 
- Ей нравится здесь. 
Я хотела прервать танец и уйти, но он прижал к себе уверенно и по хозяйски, его рука крепко держала мою. 
- Отпустите меня, что вы себе позволяете, - возмущенно шептала я, не ожидая столь стремительного натиска. 
- Не вырывайтесь, и мы не будем привлекать внимание, – тихо сказал Эдуардо, удерживая меня. 
Когда мы закончили танец, он быстро выпалил: 
- Мне надо кое-что вам сказать, - и аккуратно, но настойчиво повел. Я ошарашено шла с ним. 
Мы вошли в кабинет. 
- Что, - возмущено, - что вы … 
Не дав договорить, он приблизился. Это было похоже на лавину, ощущение такое, будто огромная сила идет на тебя и ты не можешь сдвинуться, только ждешь, что же будет дальше. Потом он сказал: 
- Ты такая маленькая, - его руки, лежащие на пояснице, смущали и возбуждали, как и его близость. 
- Простите, - вырвалось у меня, я чувствовала исходящие от него импульсы. 
- Что мне с тобой делать? 
Я не знала, что ответить. Единственной мыслью было то, что я совершенно не хочу, чтобы он отпускал меня, я была готова на все. 
Он коснулся моего подбородка. 
- Скажи. 
- Все, - честно сказала я. 
Потом все так стремительно закрутилось, слишком стремительно. Мы были похожи на двух жаждущих путников в пустыне, которые нашли живительную влагу друг в друге, и не могли напиться. Его нежность очаровывала… понимаешь, так удивительно приятно слышать от немногословного мужчины слова нежности. Страсть полыхала огнем. Каждое его движение находило отклик. Хотелось дать ему так много, что бы он утонул в моих чувствах, предугадывать его желания, даже самые низменные. Видеть его по-барски сидящим на кровати, в ожидании действа. Видеть, как разгораются его глаза, когда я вхожу в не совсем приличной одежде и делаю то, о чем он тайно мечтает, но глубоко прячет в себе. Или выйти из ванной почти мокрой и с разбегу прижаться к нему… Я делала это не для того, что бы привязать, а потому мне нравилось это самой, и я не стеснялась выплеснуть наружу желание, даже самое аморальное с точки зрения общественности. Честность для меня оправдывает многое. Его полыхающие дьявольские глаза и жадность губ и рук побуждали, почему бы не попробовать что-нибудь новенькое. А потом я любила лежать на его груди, слушать биение сердца, вдыхать знакомый запах, чувствовать объятия и слышать тихий родной голос, произносящий ласковые слова на родном языке. Из его уст они звучали как дар. И не важно, летали ли мы на небесах или горели в аду, действо любви давало ему освобождение. Он раскрывался и немного отпускал себя. Я с жадностью ловила и впитывала эти моменты. Засыпать и знать, что он рядом, уверенный, спокойный и надежный. Мне до конца не верилось, что он со мной. Однажды, мне приснилось, что он медленно растворяется в воздухе, ужас заставил закричать его имя, и я проснулась, он успокаивающе сказал: 
- Я с тобой …- и обнял. - С тобой …. 
Он дал мне сладкое прозвище, когда он произносил его, внутри меня все замирало от щемящего чувства радости. 
Я не хотела ограничивать его свободу, зная, что он будет остро реагировать на это. Во мне боролись два желания: не ограничивать и быть всегда рядом. Когда он уходил, мне казалось, все вокруг теряет краски, мир был даже не черно-белым, а серым, то есть никаким. Я встречала его на лестнице, во сколько бы он не пришел. Слышать его голос и видеть вновь - мне хотелось только этого. Постепенно, все стало меняться, он все больше закрывался в себе, был так же предупредителен, но добавилось требовательность, жесткость, ревность. Я и не помышляла о других мужчинах, тот, кто являлся воздухом для меня, был рядом. Я уступала, сначала было не сложно, я понимала, что любовь и привязанность для него нечто, вроде топлива, потом поняла, чем больше я уступаю, тем сильней он давит, но продолжала быть нежной и понимающей. Его периодическое молчание убивало, мне казалось, что дав мне немного нежности и заботы, потом он наказывал меня молчанием. Я будто вырывала ее насильно. Не нужна мне выцарапанная нежность. Я никогда не была слабой, а измениться хотела только для него, но, увы, он слишком натянул вожжи. Мы начали ругаться, я уже не уступала, он бесился и замолкал. Что-то сломалось во мне, и я охладела. Мне очень хотелось разорвать этот круг, но что-то держало меня около него, я любила его, не смотря ни на что, и не могла уйти. Была какая-то странная и непонятная зависимость от него. Я все так же ждала его ночью, но уже у окна, с выключенным светом, что бы он не заметил меня. Секс тоже стал полем борьбы, я отказывала ему, но мое тело и эмоции были всецело подчинены ему, все во мне отзывалось на его поцелуи, ласки, грубые, жесткие, как последняя возможность хоть здесь подчинить себе. Я не касалась его, отчаянно сжимая в руке простынь. 
Страсть к нему не остыла, я хотела, наконец, выплеснуть ее смело и свободно, но сдерживалась. 
Устроила праздничный ужин со свечами, мы занялись любовью на полу, все, что накопилось за это время, выплеснулось на него бурным потоком ласк, поцелуев, я почти не помню, что делала, хотелось лишь видеть его полыхающие дьявольские глаза, которые сожгли мою душу, хотелось, что бы он запомнил меня. Отдав всю себя и утром оставив записку, уехала. Села в самолет в Австралию, что бы не было возможности вернуться. 
Она перевела взгляд на меня. 
- Когда я узнала, что с ним случилось несчастье, прилетела… и плевать на его холод и безразличие, только бы быть с ним рядом. Тихо войдя в парк, увидела его на коляске, первой мыслью было побежать, присесть у ног и положить лицо в его ладони, но что-то остановило меня, наверно, разум включился, я поняла, что он сейчас грубо оттолкнет меня, сказав, что не нуждается в сочувствии и помощи, тем более моей… упрямый сильный мужчина. И я вернулась в Австралию. Пару недель назад, я проснулась ночью от того, что услышала во сне его голос. Он звал меня, просил вернуться, и вот я здесь. Но не думаю, что у меня хватит смелости встретится с ним… 
- Мари, ты нужна ему. 
Она долго молчала, потом повернула голову и спросила: 
- Ты уверенна, что он захочет увидеть меня? 
- Не сомневайся, - улыбнувшись ответила я. 
- Но его ноги? Он не примет меня будучи инвалидом. 
- Он ходит. 
Она удивленно посмотрела на меня. 
- Правда, бегать пока не может, но уверенно ходит с палочкой. 
- Господи, у меня есть шанс быть с ним, - выдохнула она. 
- Есть. 
Она обняла меня. 
- Спасибо. 
- Да не за что, только не убегай от него слишком быстро. 
Она рассмеялась. 
- Постараюсь. 
Я ехала домой и думала о том, чтобы все получилось, и надеялась, что время, проведенное в разлуке, научило их быть терпимее друг к другу.