- Мэри... постой, детка... послушай меня... Мэри!
Девочка носилась по классной комнате, смеясь. Справиться с ней сегодня было сложно.
Мэри проводила теперь много времени с Беллой, лишь ночуя дома. Ридли вёл себя тихо, не выдвигал претензий. Девочка завтракала у отца, порой просто хлебом и молоком, но каждый день и досыта. В запущенном доме стало чуть теплее. Отец был относительно трезв с утра, когда Белла приходила забирать девочку, и это уже было сравни чуду. Малышка окрепла, стала смелее, похоже, действительно поняв, что не одна, что находится под защитой.
Теперь уже Белла думала о том, что тех жалких крох, которые она дала Ридли тогда, не могло хватать по сей день, и подозревала, что знает, откуда в его доме молоко, хлеб и дрова для печки. Сердце по привычке уже забилось сильнее, но Белла приказала себе успокоиться. И она нервничала сегодня сверх меры. Несмотря на все благие намерения, ее душа болела об Эдварде. О том, как он справится сегодня.
Ей удалось поймать Мэри, и она присела с ней в их кресло у огня.
- Мэри, милая... выслушай меня.
Девочка подняла на Беллу серьезные голубые глаза.
- Мы сейчас пойдём в церковь. Вот только дождёмся Джейн и Агнес.
Мэри снова радостно заерзала. - Там мой друг! Там...
- Подожди... Мэри... - Белла взяла ручки девочки в свои. - Я знаю, что Эдвард - твой друг... Он был очень добр к тебе...
- Я скучаю... - Мэри тоже понизила голосок до шепота.
- Но я хочу, чтобы ты поняла - в церкви ты должна вести себя тихо. Мы не можем...
Белла запнулась, но продолжила. - Он помог нам обеим, но мы не должны забывать, что Эдвард - прежде всего отец Каллен.
Она говорила, скорее всего, сама с собой, девочка наверняка не понимала, почему ей нельзя будет подойти к человеку, окружившему ее доверием и заботой.
- Бел-ла... мы будем тихо-тихо, да? - сказала Мэри и обняла Беллу за шею.
- Ты умница, - выдохнула Белла. - Ты все понимаешь... Намного лучше меня...
Прихожане с каменными лицами занимали места на скамьях, подчиняясь негласным правилам. Изабелла понимала, что последнее, что привело этих людей сегодня в церковь - уважение к отцу Каллену. Они богобоязненны, и не хотят рисковать навлечь на себя гнев божий, проигнорировав воскресную службу. Белла горько усмехнулась, рассаживая девочек. Старый Гершоу, поджав губы, сел на свое место прямо напротив аналоя, рядом - мужчины: старейшины общины, хозяин единственной лавки, глава профсоюза рабочих фабрики, довольно редко наезжавший в город. Женщины разместились позади, едва слышно переговариваясь. Миссис Джонс и некоторые из ее подруг тепло поприветствовали Беллу, остальные предпочитали делать вид, что незнакомы с ней. Сегодня ее это не трогало.
Было так странно и прекрасно слышать знакомые с детства слова воскресной службы, произносимые спокойным, глубоким голосом, наполнявшим старую церковь. Дети притихли, лица женщин смягчились. Белла не замечала, что судорожно вцепилась в свой молитвенник, боясь поднять глаза.
«Благословен Господь, ибо он услышал голос молений моих...»
«Дай ему сил, Господи... дай покоя и здоровья детям... пошли возможность помочь...»
Белла молилась, прося о том, о чем болело ее сердце, о тех, кто стал ей дорог. Мысли путались; шепотом произнося слова, она просила прощения у Нейта, сама не понимая, за что.
Она настолько погрузилась в свои мысли, что очнулась лишь тогда, когда поняла, что в церкви стало тихо. Она подняла голову.
- Я бы хотел обратиться ко всем вам, - так же негромко сказал Эдвард. - И искренне надеюсь на то, что вы услышите меня.
Он сделал небольшую паузу: его взгляд захватил взгляд Беллы, как тогда, у дома Мэри.
- Я говорю с вами сейчас не как духовное лицо...
Голос набирал силу, заполняя старое здание. Белла впитывала это бледное лицо, эти светлые, все понимающие глаза, и осознавала, что гибнет.
- Я хочу просить прощения у вас всех. За то, что позволил своим обстоятельствам встать на пути той миссии, которая возложена на меня. И скажу следующее: все, кому нужна помощь и поддержка, получат ее. Мое сердце и мой дом открыты для вас днём и ночью.
Женщины переглядывались между собой, гомон становился все громче, и Эдвард снова остановился, давая прихожанам возможность воспринять сказанное.
Все это время он, не отрываясь, смотрел на Беллу. Она судорожно сглатывала ком в горле, безуспешно пытаясь справиться с собой. Прижала к себе Мэри; девочка тихонько хихикала в ее руках, и Белла видела, как тень ласковой улыбки скользнула по лицу Эдварда.
- Помощь эта не будет лишь духовной, - продолжил Эдвард. - Те семьи, которых постигло несчастье, болезнь, смерть близких... - Он запнулся на мгновение, кашлянул. - Там, где тяжело и детям, и взрослым - вы получите помощь по хозяйству, помощь с детьми. Вместе мы справимся. С этой минуты вы больше не наедине с вашими тяготами.
Эдвард медленно закрыл ставший ненужным молитвенник и просто смотрел в лица собравшихся. Он должен был заставить себя оторваться от темных, встревоженных глаз, в которых стояли непролитые слезы. Они словно вели его, давая силы делать своё дело. Мэри выглядела весёлой и окрепшей: ладонь кареглазого ангела парила над ее головкой, оберегая. Все будет хорошо...
- Преподобный... - Тихая женщина в чёрном платье подошла к Эдварду.
- Да, миссис Гершоу?
- Я хорошо готовлю, и могла бы...
- Это было бы великолепно...
Старый Гершоу с грохотом отодвинул скамью. Женщина втянула голову в плечи. - Я приду, - торопливо прошептала она, спеша к выходу за мужем.
Эдвард с благодарностью принимал предложения помощи от нескольких женщин. Он считал чудом, что хотя бы несколько человек откликнулись на его призыв после катастрофы на первой службе и учитывая обстановку в общине. Одна из прихожанок, смущаясь и пряча глаза, отрывисто пообещала сегодня же зайти к Бринкли. Эдвард понимал, почему женщина так ведёт себя. Некоторым семьям тяжело не со вчерашнего дня, однако люди, погрузившись в собственные проблемы, не задумывались о помощи тем, кому ещё хуже, сознательно или несознательно. А сегодня, после его призыва, им невозможно не отозваться на слово посланника Божия. Но он был безмерно признателен и за это.
Белла встала, одела Мэри, не желая мешать людям. Она позднее подойдёт к миссис Джонс и поговорит с ней.
- Мисс Свон! Подождите...
Мэри вырвала ладошку из руки Беллы и побежала обратно навстречу Эдварду, снова почти врезавшись в него. Шокированная Белла видела, как он, покачнувшись, подхватил девочку на руки.
- Мэри! - выдохнула она, но была остановлена выражением лица Эдварда, прижавшего ребёнка к себе.
Позднее она спрашивала себя, как может человек вынести такое количество физической и душевной боли и не сойти с ума, не озлобиться, не ожесточиться.
- Ты где был? - спросила Мэри, держа Эдварда за шею.
- Здесь, - улыбнулся он.
Девочка засмеялась, а потом сунула палец в рот, серьёзно глядя на своего старшего друга. - Мы скучали. Я и Бел-ла.
- Преподобный, простите, ради Бога! Мэри, оставь отца Каллена в покое, мы же...
- Не надо, - сказал Эдвард тихо. - Все хорошо. Не беспокойтесь.
Они остались одни в пустой церкви. Это место словно закрыло их своими стенами, защищая, отгораживая от остального мира. Так легко было поддаться иллюзии, губительной для души. Белла стояла совсем рядом, чувствуя тепло плеча Эдварда; Мэри щебетала что-то, не выпуская его из безыскусных детских объятий. А Эдвард чувствовал, что теряет почву под ногами. Он думал, что мертв. Что кроме ран и пустоты, словно кислотой выжегшей все человеческое в нем, не осталось ничего. Он позволял себе лишь дышать, чтобы выполнять свою миссию, чтобы искупать. Не забыть.
И вдруг мертвое сердце забилось. Сильно, уверенно, заставляя дыхание сбиваться в предчувствии чего-то, чему не было названия.
-Папа, ты где?! - Звонкий голос Эйлин прокатился по дому. Выйдя из своего кабинета наверху, Эдвард едва успел подхватить на руки маленький ураган, нёсшийся по лестнице. Эйлин была непоседлива, обожала шалости. Ей было уже четыре.
Все, казалось, наладилось. Джойс привыкла к роли матери и сблизилась с девочкой; для Эдварда дочь была всем, как и с первого дня. Она по-прежнему не могла порой заснуть без его объятий, без сказки, рассказанной отцом на ночь. В семью пришло спокойствие; Джойс обрела равновесие и в отношениях с мужем. Иногда, очень редко проскальзывали прежние ноты, резкие, жалящие, когда Джойс пыталась оттолкнуть мужа и в то же время полностью поглотить его время и внимание, но таких моментов стало крайне мало. Эдвард не переставал любить жену ни на секунду: в нем горело сильное, ровное пламя, его тепло согревало семью в любых обстоятельствах. Джойс смягчилась; легко касаясь губами ее щеки, виска, когда она спала, Эдвард истово благодарил бога за то, что она снова смогла найти себя, внутренний покой. Он понимал, какова его жена. Выросшая практически без родителей, не имевшая возможности видеть перед собой пример нежности, здоровых отношений. Эдвард вспоминал свою семью: отца, умершего за два года до встречи Эдварда и Джойс, мать, оплакивавшую его. Они были одним целым, и Эдвард купался в их любви, позволяя себе идти за своим призванием. Он свято верил в то, что любовь способна на многое и дарил ее тем, ради кого билось его сердце - жене и дочери. Иногда он позволял себе мечтать о ещё одном ребёнке. Они молоды, у них впереди столько времени. Вся жизнь...
- Мэри, детка, нам пора. У преподобного много дел...
Эдвард осторожно поставил ребёнка на пол, медленно выпрямился. - Да хранит тебя Господь... - прошептал он еле слышно, коснувшись рыжих кудряшек.
- Вы можете полностью рассчитывать на меня, - сказала Белла, стараясь не обращать внимания на бешеное сердцебиение. Она видела пульсирующую вену на его виске; чего стоило ему это спокойствие...
- Я не сомневаюсь в этом... мисс Свон, - сказал он твёрдо.
Белла отвела Мэри домой; девочка притихла, как обычно, но страха Белла не чувствовала. Ридли встретил их во дворе: он источал запах алкоголя, но казался относительно трезвым. Каждый раз Изабелле приходилось делать чудовищное усилие, чтобы вернуться к себе домой и оставить ребёнка с отцом.
- Добрый вечер, - сказала она, обращаясь к Ридли. Он пробурчал что-то невразумительное, затем приказал Мэри идти в дом. Девочка обняла Беллу, трогательно напоминая ей, что завтра занятия.
- Бел-ла... я тебя люблю, - вдруг добавила она. - Сильно-сильно.
Мэри убежала в дом, а Белла медленно побрела обратно, вдыхая морозный воздух и пытаясь привести мысли в порядок.
Она медленно шла вдоль улицы, поёживаясь от внезапного холода, будучи слишком взволнованной, чтобы вернуться домой. Ей все равно предстояла одна из тех ночей, когда она едва ли сможет заснуть, одолеваемая кошмарами прошлого и страхами настоящего.
- Уже поздно, мисс Свон. - Голос, словно окутывающий бархатом, раздался в темноте. Белла вздрогнула, резко обернувшись.
Он сменил сутану на тёмный костюм, голова непокрыта, несмотря на холод. Изабелла смотрела, как он тяжело дышит, как горят в полутьме его глаза.
- Почему вы не дома? - все так же негромко спросил Эдвард, подходя вплотную.
- Я отводила Мэри домой, - сказала Белла, давая себе несколько мгновений наедине с его глазами, его невероятным лицом. - Ридли был нетрезв, но еда и дрова в доме есть. Я думаю, вы знаете это.
В ее словах звучал некоторый вызов, но Эдварда он, казалось, позабавил. В уголках чётко очерченных губ мелькнула снова едва уловимая тень усмешки. - Знаю.
Белла хотела возразить, но он остановил ее мягким жестом. - Мисс Свон... Вы абсолютно правы... Это неправильно, но мне совершенно все равно.
Эдвард провёл рукой по волосам, явно нервничая. Казалось, ему очень важно, чтобы Белла поняла его.
- В моем положении я должен верить в то, что молитва и прощение направят Ридли на путь истинный. Но я не верю в это. Важно лишь то, чтобы ребёнку было хорошо. И если мне придётся и дальше запугивать его, одновременно давая ему деньги - пусть так.
Он замер, всматриваясь в темноту.
- Так тяжело оставлять ее каждый вечер, - прошептала Белла. - Я не нахожу себе места... Что будет дальше? - вдруг спросила она Эдварда, не понимая, какого ответа ждёт от него, что происходит сейчас.
Сердце взвилось и забилось тяжело, отчаянно, когда она почувствовала его ладонь на своей. - Я не знаю... Белла...
Из его пальцев текло по венам живительное тепло; так легко было представить себе, что можно наслаждаться этим теплом, что нет никаких преград... Не отдавая себе отчёта в том, что делает, Белла впитывала ощущение гладкой, горячей кожи. Ещё секунду...
- Простите меня, преподобный, - едва слышно сказала она. Его ладонь упала; на лице сменялись эмоции, пока не осталась лишь боль и привычное оцепенение.
- Не смею задерживать вас, мисс Свон, - хрипло произнёс Эдвард.
Дома Эдвард метался, как раненый зверь, стряхнув с себя привычное оцепенение.
Зачем он сделал это... Зачем позволил себе так... Он видел чистую душу в ней, в каждом движении, в каждом слове. Но как он мог настолько забыться, чтобы сделать то, о чем он грезил с того момента, как увидел ее, сжавшуюся испуганно в его кухне.
Эдварду не хватало воздуха этим вечером, что-то гнало его из дома. Тоненькая сгорбленная фигурка, бесшумно скользившая вдоль дороги. Он окликнул ее, не контролируя себя, был готов говорить все, что угодно, только бы удержать.
Конечно, Белла поняла, что он давал деньги Ридли, не скупясь на угрозы. Тот окончательно пропил мозги, и лишь тряс головой и пытался схватить руки Эдварда, уверяя его в том, что позаботится о своей дочери.
А у неё болело сердце об этом ребёнке, чужом, по сути, но объединившим их. Смятение, горе, странная тоска и тяга к ней заставили Эдварда полностью забыть себя. Дрожь ее руки, робкое, но нежное прикосновение, немая мольба о чём-то... Ее имя... А затем холод, гораздо более сильный, чем окружавшая их зима. Белла сильнее, честнее. Она отстранилась первой, прервав неуместный момент. Боже... Эдварду хотелось кричать, крушить все вокруг, чтобы избавиться от этой смертельной тоски.
Резкий стук в дверь прервал его.
- Преподобный!!! Откройте!!!
Ридли?!
Источник: http://www.only-r.com/forum/33-588-1
