Эдвард оперся руками о стол, опустив голову и осторожно поводя плечами. Сегодняшний инцидент не будет забыт. Утренний молебен не состоялся, а он сам выказал страшную слабость перед людьми, которые и так не доверяли ему.
Он тихонько застонал сквозь сжатые зубы. Почему вид этой бледной темноволосой женщины так повлиял на него... Он вспомнил карие глаза, с вызовом смотревшие на него. Тонкую руку, накрывшую голову девочки, словно пытающуюся закрыть ее, защитить от всего мира, если понадобится.
Эдвард погрузился лишь на секунду в эти глаза; картина, открывавшаяся перед ним, причинила ему настолько жестокую боль, что он потерял контроль над собой и своим телом.
Сквозь душный мрак он чувствовал лёгкие касания, его поддерживали; ласковые пальцы расстегнули воротник, сжавший горло. Тихий, неразборчивый шёпот, а затем - снова тьма. Эдварда подняли: он еле передвигал ноги, но смог дотащиться до своей постели, а затем провалился в мертвый сон.
Проснулся он от тихих звуков детского голоса, доносившихся со стороны кухни. Сердце сдавила ледяная рука; хотелось сойти с ума, допустить, хоть на секунду, что не было ничего из того, что не давало ему дышать. Что можно встать, пройти в кухню; лёгкие ножки выбегут навстречу, липкие от джема пальчики обхватят шею.
Эдвард встал, шатаясь. Слабость была изнуряющей, мысли путались.
На пороге кухни он застыл, снова встреченный встревоженным взглядом женщины из церкви. Рыжеволосая девчушка льнула к ней, что-то судорожно прижимая к груди. Миссис Джонс обратилась к Эдварду, но он практически не слышал ее.
Эдвард снова видел ее. Бледная, худенькая; в глазах - океан тревоги. Она смотрела так, словно видела его насквозь. Грешник... чертов грешник. Одним свои появлением он заставил эту тёплую домашнюю обстановку исчезнуть. Рыженькая девочка смотрела со страхом, а мисс Свон заторопилась уйти. «Не надо... побудь ещё немного... пожалуйста...»
Эдвард вздрогнул, устыдившись собственным мыслям. Еле слышно извинившись, он вернулся к себе.
Из оцепенения его вырвал хлопок двери. Не думая о том, что делает, Эдвард подошёл к окну.
Сквозь льняную занавеску на узком окне Эдварду была видна ее тонкая фигура в старом чёрном пальто. Он видел, как она застёгивала накидку на девочке, как поцеловала ее. Эдвард резко отвернулся от окна; движение вызвало привычную резь в спине и головокружение.
Он снова вышел в кухню, где хлопотала миссис Джонс. Обернувшись на звук его шагов, она уронила чугунную крышку и рассыпалась в извинениях.
- Преподобный, умоляю, простите...
Эдвард улыбнулся женщине, перехватил у неё горячую крышку. - Это вы простите меня, миссис Джонс. Не стоило мне так подкрадываться.
- Как вы себя чувствуете, преподобный? - тихо спросила женщина. Она видела, каких усилий стоит отцу Каллену его спокойствие, корректность, легкая улыбка.
- Лучше. Спасибо вам... - Эдвард снова улыбнулся. - Я хотел бы...
- Я все понимаю, отец Каллен. Мне так жаль... Люди здесь... как бы объяснить вам... не привыкли к переменам, и...
Эдвард присел к столу, поморщившись; миссис Джонс поставила перед ним кружку с чаем.
- Не стоит извиняться. - Эдвард сделал глоток, с благодарностью взглянул на экономку. - Скажите, миссис Джонс...
- Мисс Свон очень помогла мне сегодня. Она не задумалась ни на секунду. Простите, я перебила Вас...
- Нет... нет, все хорошо... - медленно произнёс Эдвард. - Мисс Свон?
- Я была бы счастлива, если бы мои девочки в своё время имели возможность хоть немного учиться. Нам повезло, что мисс Уэзерли взбрело в голову... извините... что я несу.... просто... Ей тоже тяжело. Мисс Свон... Я слышу разговоры в посёлке...
Женщина смешалась окончательно под пристальным взглядом Эдварда. Внезапно она заметила что-то... какую-то искру.
Она не боялась своего работодателя, нет. Видела в нем силу духа, благородство в каждом слове, каждом жесте. Но так же очевидно было, что этот молодой, красивый, блестяще образованный человек несёт на своих плечах груз, о тяжести которого можно только подозревать. А сегодня в погасших глазах впервые сверкнуло нечто, напомнившее жизнь.
-Тише... тише... милая... Мама спит... мы не будем ей мешать... маме нужны силы... она так нужна нам...
Джойс приоткрыла глаза и увидела, как Эдвард встаёт, подходит к колыбели. Эйлин перестала хныкать и счастливо заворковала. Джойс поморщилась.
Беременность была адом. Но...
Если раньше Эдвард любил Джойс всем сердцем, то теперь он боготворил ее. Она видела обожание в его глазах. Он относился к ней, словно к хрустальному сосуду. Даже ее порой жестокие выпады, перепады настроения, которые недавно ещё могли вызвать тени боли и гнева на лице Эдварда, казалось,перестали влиять на него.
После рождения Эйлин Джойс плохо чувствовала себя, медленно восстанавливалась. Эдвард полностью взял на себя заботу о дочери и о жене. Джойс лишь кормила девочку. Она слышала, как Эдвард проводит ночи рядом с Эйлин, разговаривая с ней, тихо напевая что-то, успокаивая. По утрам он выглядел бледным, измученным, но абсолютно счастливым.
Джойс крепла с каждым днём, но не спешила признаваться мужу в этом, охотно оставаясь в постели и беря дочь на руки только на время кормления. Она призналась по крайней мере самой себе, что не готова расстаться с этой ситуацией. Ее ничем не обременённому уму и душе льстило безоглядное обожание мужа; его забота о дочери снимала с Джойс рутину. Она не сумела наладить с девочкой ту теснейшую связь, которая появляется у женщин с рождением ребёнка. Джойс, правда, задевало, когда она видела, как кричавшая в колыбели Эйлин замолкает лишь при виде отца, а звук его голоса заставлял девочку восторженно гулить, требуя безраздельного внимания. Но это раздражение было мимолетным. Она отстранилась почти полностью; ей достаточно было знать, что Эдвард полностью в ее власти.
Эдвард положил уснувшую дочь в колыбель, вернулся к постели. Джойс закрыла глаза, притворяясь спящей. Эдвард легко поцеловал ее веки, губы.
Джойс слышала, как он снова, как и каждый день, каждую ночь, молится о ней и о дочери, благодаря Бога за чудо в их жизни. Почувствовав легкую досаду, Джойс громко, судорожно вздохнула. В одну секунду, забыв о молитве, Эдвард был рядом; он лёг в постель, заключил жену в объятия, шепотом умоляя сказать ему, в чем дело.
- Все хорошо, - ответила Джойс. - Будь рядом.
- Всегда.
Джойс удовлетворенно улыбнулась, глядя на гаснущую свечу под настенным крестом.
Белла вернулась домой. Ей не терпелось закрыть за собой дверь и обдумать произошедшее. Слишком сильно ее потрясли события этого дня. О том, чтобы уснуть, не могло быть и речи.
Налив горячего молока в кружку, Белла села к столу. Ее терзали мысли о Мэри, о том, как девочка проводит вечер. Как выживает. Она так недавно находилась здесь, но уже чувствовала, как болит сердце за этого ребёнка.
«Я схожу завтра к ней домой. Мне все равно...», - думала Белла. Она понимала, что ее встретят так же враждебно, как и...
Она встала, вымыла кружку. Дальше отрицать и откладывать не было смысла. Белла позволила себе произнести вслух, шепотом.
«Эдвард...»
Стоило закрыть глаза, как она видела его на ледяном каменном полу церкви. Равнодушные взгляды, скользившие по нему. Едва заметное биение пульса под ее пальцами. Его взгляд, устремлённый на неё и Мэри. Волны боли, исходившие от него.
Белла знала себя. И знала, что, как бы она ни сопротивлялась, она не сможет отпустить эти мысли.
Ей казалось, что она нащупала что-то. Страшную потерю на дне этих пронзительных светлых глаз, в неестественно прямой спине. Что-то, что отозвалось в ней самой, так глубоко...
Белла зажмурилась, с силой провела рукой по лицу.
-Ты оставляешь меня одну... - Она смотрела в окно.
- Видит бог, я не хочу этого. - Смирение и тоска в охрипшем голосе.
- Ты обещал... ты говорил, мы всегда будем вместе...
- Я исполню своё обещание... Белла... родная, посмотри на меня...
- Не могу... я не могу... как я буду без тебя...
Она едва сдерживала рыдания, но не могла заставить себя обернуться. Как она сможет не видеть... не чувствовать...
Кто-то сказал ей, что так намного проще. Они смогут подготовиться. Смириться с этим.
Это казалось Белле кощунством. Ничего не могло подготовить ее. Это была лишь пытка, посекундно отбиравшая жизнь.
Утром пришёл врач, осмотрел Нейта.
Снова увёл Изабеллу в коридор.
«С этим средством он будет спокоен, будет относительно хорошо себя чувствовать. Не экономьте и не жалейте снадобье. Это все. Мне жаль».
Белла стиснула в кулаке флакон.
Сколько отвела им жизнь? Три года абсолютного счастья. Нейт был всем для Изабеллы. Муж, друг, опора. С ним можно было быть слабой, улыбаться, видеть мир в розовом цвете. Мечтать.
Они думали о детях. Ещё немного, ещё совсем чуть-чуть, и они смогут завести ребёнка. У Нейта был дом, была работа в редакции местной газеты. Его собирались повысить в должности. Он сообщил об этом Изабелле вечером, подняв ее на руки, закружив по комнате. Она помнила сверкающие глаза, помнила, как он опустил ее на кушетку прямо там, в гостиной, обжег поцелуем.
Через два дня Нейт попал под дождь, простудился, но продолжал работать. Через неделю слёг.
- Сколько? - спросила сквозь зубы Белла.
- Максимум два дня. Лекарство обеспечит спокойный уход.
- Будьте вы прокляты. - Белла открыла дверь, недвусмысленно указывая почтенному доктору на неё.
- Миссис Риверс. - Доктор с сожалением взглянул на Беллу и вышел.
Она вернулась в комнату. Нейт лежал, закрыв глаза.
- Нейт!
- Я просто отдыхаю. - Он улыбнулся, ярко, совсем как раньше. Словно не было ввалившихся глаз, серой кожи, обтянувшей исхудавшее, такое родное лицо.
Белла вцепилась зубами в костяшки пальцев, чтобы не закричать. - Прости меня.
- Белла... если бы ты знала... Я так люблю тебя...
- Прекрати... прекрати...
Она плакала. Долго, тяжело, прижавшись головой к руке мужа. Задремала, когда уже рассвело, так и не отпустив его руку. До конца.
Белла сняла платье, умылась, легла в постель. Она была уверена, что не сможет уснуть, но провалилась в какое-то забытьё.
Во сне она снова стояла на коленях над Эдвардом, умоляя, плача, целуя холодные губы. Подняв голову, она увидела Нейта на церковной скамье в первом ряду. Он улыбнулся, нежно, светло, как тогда, в последний раз. Эдвард судорожно вздохнул; Белла прижала к себе его голову, что-то бессвязно шепча. Когда она снова посмотрела вверх, Нейта в церкви не было.
Источник: http://www.only-r.com/forum/33-588-1
