Творчество

Белла сидела на постели, сжав голову руками. Она сама не понимала, почему ей так страшно. 

Сет уехал уже давно; от него пришло сообщение, в нескольких словах гласившее, что он благополучно добрался до кампуса и отныне будет жить так, как считает нужным. Белла мысленно попросила прощения у родителей за то, каким стал брат. 
Теперь она могла жить своей жизнью, жизнью своей маленькой семьи. Помогать Мэри, скоропостижно похоронившей мужа месяц тому назад. Быть рядом с Эдвардом. Наблюдать за тем, как он возвращается к жизни, работает. 
Эдвард закончил перевод той самой книги о маленькой девочке по имени Цугуми. Белла впервые слышала, как ее муж говорит по-японски, беседуя с автором книги. Его бархатный голос сплетался в вязь необычных, чарующих гортанных звуков, создававших впечатление чего-то волшебного. Скоро книга должна была выйти в издательстве. 

А Эдвард, сдав рукопись, начал тот самый проект, о котором грезил уже давно. Собственную книгу. 
Сначала несмело, боясь доверить чистому листу все то, что владело им, что заставляло идти вперёд тогда, когда, казалось, выхода не было. Нередко Белла слышала, как он встаёт ночью и, практически ничего не видя, надиктовывает отрывки книги. 
Белла знала, что Эдвард пишет о себе. О них. О том, как выжил. О собственной буре. В романе не было ни излишнего пафоса, ни имён, способных позволить узнать кого-то из действующих лиц или вызвать излишнее сочувствие. Но в нем была любовь, покаяние, признание собственных ошибок. О том, что произошло с Эдвардом, знали лишь единицы; он уже обсудил с Дорис строжайший запрет на то, чтобы хоть как-то связывать его историю с содержанием книги во время пиар-кампании.
Дни были полны жизни, ночи - любви. Из их жизни ушла горечь, страх потери. Осталась лишь глубокая благодарность за то, чем так щедро наградила их судьба. 
Белла поняла и то, почему Эдвард позвонил тогда совершенно отчаявшейся Лиз. Он не мог спокойно смотреть на то, как Эммет теряет ту, что стала всем для него. Друг растерялся, столкнувшись с сильным характером своей женщины, совершавшей ту же ошибку, какую едва не совершили Белла и Эдвард, пытаясь уберечь друг друга от боли ценой самих себя. 

Эдвард долго говорил с Элизабет. Он рассказал ей многое из того, что едва не лишило их права на счастья. Никто не знал, принёс ли этот разговор свои плоды, пока однажды Лиз не приехала в Лондон. 
- Извини меня, - сказала она Белле, приняв из ее рук чашку кофе. - Эдвард дома? 
- Я здесь. - Эдвард появился в столовой. - Что случилось? Лиз, что ты...
- Эдвард, послушай... Прости, что я так ворвалась к вам. Я хотела поблагодарить тебя. Я понимаю, чего стоило тебе рассказать мне то, что ты рассказал. Эммет не знает, что я в Англии. Возможно, все это зря. Но ты... Ваша история помогла мне взглянуть на все с другой стороны. Я не знаю, чем все закончится. Но я попробую. Я заставила Эммета уйти из моей жизни. А теперь буду умолять дать мне ещё один шанс. 
Еще через месяц Эммет вернулся вместе с Лиз в Южную Африку. Они поженились в Лондоне, тихо и в кругу близких, так же как и Белла с Эдвардом до этого. Лиз плакала, обнимая Беллу и Эдварда по очереди, а Эммет с трудом мог удержать в трясущихся руках кольцо. 
- Эд... Я не знаю, что сказать... 
- И не надо. Я не мог по-другому. Ты столько сделал для нас, Эммет. Будьте счастливы, вы оба. Лиз... Не плачь... 
- Я так счастлива за них, - сказала Белла тихо, когда они остались одни после дружеской вечеринки. - И горжусь тобой, Эдвард. Прости, это совершенно неуместно, но... Я горжусь. Тем, что ты не стал равнодушным, ожесточённым. Ты полон любви и сострадания. Энергии и огня. Если бы не ты... Мой отец, мой брат... Эммет и Лиз... Твой отец... И я сама... Все это - ты и твоё огромное сердце. 

А теперь ей было страшно. Почему... 

Белла тяжело поднялась. Эдвард ещё работал наверху. 
- Ты что... Зачем ты стучишь, детка? - Он открыл дверь, притянул ее к себе, целуя в тёмную макушку. Белла видела, как напряжённо он вглядывается в ее лицо, брови сведены. Он опять переоценил свои силы. 
- Так поздно... Ты переутомляешься, Эдвард. Голова болит? 
- Нет. Все хорошо. - Белла коснулась поцелуем его виска, щеки. 
- Мне нужно поговорить с тобой. 
- Что случилось? 
Белла мягко высвободилась из его объятий. 
- Белла, в чем дело? - Сердце пропустило удар. 

Он жил сегодняшним днём. Стараясь любить до конца, всем сердцем. Проживать каждую минуту. Наслаждаться каждым прикосновением, каждым взглядом. Отдавать себя всего. Работать, снова получать неизъяснимое удовольствие от любимого дела. Но все же паника, накрывшая Эдварда с головой, когда он, уже нечётко, смутно, увидел полные страха глаза Беллы, отбросила его снова назад. 
- Белла?! - Он повысил уже ставший жестким голос, тотчас пожалев об этом. - Прости меня, прости... 
Он сел на пол у ее кресла, как раньше, взял ее ледяные руки в свои. - Что с тобой? Малышка, я уже умираю от ужаса... Ты же знаешь, я сделаю все... 
- Я беременна, Эдвард. Три месяца. 
***
Карлайлу было понятно, что самостоятельно на ноги он уже не встанет. Несколько крупных клиентов отозвали свои дела; оставшиеся материалы показывали, что этого недостаточно. «Cullen Attorneys» пришёл конец. Можно было ещё тянуть, играть против времени, пытаться спасти что-то. Но что? 
Его команды больше не было. Джессика приехала к нему вскоре после исчезновения Эсме. Пряча заплаканные глаза, она объяснила, что уезжает. Ее роль в произошедшем была двойственна; это признавала и она сама, будучи не в состоянии смотреть в глаза ни Карлайлу, ни Эдварду. 
Ещё двое перспективных молодых адвокатов, едва начавших работать с ним незадолго до начала процесса Картера, связались с ним письменно, уведомляя об уходе. 
Карлайл понимал, что его карьера окончена. За последнее время он провёл несколько мелких дел, совершенно не соответствовавших его уровню. И работа больше не вызывала того состояния, в котором он мог не спать, не есть, когда ему было абсолютно все равно, кто окружает его. 
Он все чаще навещал семью сына, поражаясь переменам, произошедшим в Эдварде и в самом себе. Как и сам Карлайл, его сын сильно изменился, став мудрее, проницательнее. Они много разговаривали; все чаще им удавалось произнести вслух то, что замалчивалось годами, попытаться понять друг друга. А Карлайлу удавалось стать менее нетерпимым. Втайне от Эдварда он читал переведённые им ранее книги, разыскивал те самые статьи и публикации, о которых раньше и слышать не хотел, пытаясь понять, чем жил его сын все эти годы. 

В ходе этого нелегкого для обоих процесса Карлайл получил от одного из коллег предложение выкупить практику. Цифры говорили о том, что это был бы единственно приемлемый выход из положения, несмотря на то, что предложенная цена была смехотворно низка. И несмотря на то, что все его существо восставало против этого. 
Уже неделю он работал над отчетом, позволившим бы ему понять, как поступить, понимая, что этот шаг неизбежен. Смеркалось; Карлайл поднял голову от бумаг, когда резко зазвонил телефон. 
- Каллен. 
- Исправительное учреждение «Фэзенстоун». Вы принимаете звонок? - Металлический голос ударил по ушам. 
- Да. - Карлайл привык не удивляться подобным звонкам, хотя в данный момент клиентов в названном учреждении у него не было. 
- Ждите. 
Резкие звуки складывались в издевательскую пародию на классическую музыку. Оцепенев, Карлайл ждал. Наконец, музыка стихла. 
- Кто это?! Говорите! 
- Карлайл... - прошелестела Эсме и заплакала. 
***
Эдвард опустил голову, пряча лицо на коленях Беллы. 
- Эдвард... Скажи что-нибудь... Я понимаю, что ещё рано... Ты не готов... Ты только восстановился... Но мы... я так мечтала... Прости...
Белла замолчала. Говорить что-то не было больше сил. В этот момент она поняла, что не может предсказать реакцию мужа. 
Она так хотела этого ребёнка. Несмотря ни на что. Несмотря на то, что нужно было подождать ещё. Дать им время. А теперь этого времени не было. 
Когда она шевельнулась, пытаясь подняться, сильные руки удержали ее на месте. Эдвард поднял голову, привлекая ее к себе. 
- Как тебе удаётся это? - тихо спросил он, приподнимая ее лицо. Его глаза горели в полумраке. - Сделать меня ещё более счастливым... Я думал, что это уже невозможно... Мое счастье...
Это невероятно... 
Облегчение, ликование накрыло Беллу с головой. 
- Я так испугалась... Ты молчал... - бессвязно твердила она, покрывая его лицо поцелуями. 
Эдвард поднялся на ноги, увлекая Беллу за собой. - Пойдём. 

У двери в спальню он остановился, целуя Беллу так, что у неё подкосились ноги. - Смотри на меня, детка. Мне так не хватает этого... Пожалуйста... 
Никто из них не помнил, как они оказались в постели. Его руки были так нежны, так осторожны. Ее тело горело, отзываясь на малейшее прикосновение его губ, узнававших ее заново. Все обретало смысл; она задохнулась, когда тёплая ладонь накрыла ее живот. - Я люблю тебя. Больше жизни. Ты дала мне столько... Я не смел и мечтать...

- Я думала, что ты... Что все случилось слишком быстро... Что ты не готов...
- Нет... Нет, малышка... Не так. Просто... с тех пор, как ты вошла в мою жизнь, я разрываюсь между блаженством и жестоким страхом. Страхом потерять тебя. А теперь... Пойми меня. Во мне столько любви к тебе... а теперь будет и к нему... Я не выживу больше без этого. Эта та цена, которую мы платим, любя. Эта уязвимость. Понимаешь? 
- Да. Я понимаю, Эдвард. 
- Не бойся ничего, детка. Мы справимся. Ты веришь мне? 
- Всегда. 
***
- Что тебе нужно? Что это значит, Эсме?! Ты в тюрьме?!
Карлайлу казалось, что он спит. Или сошёл с ума. 
Из ее путаных объяснений, перемежавшихся всхлипыванием и мольбами, Карлайл практически ничего не понял. 
- Я приеду завтра, - процедил он сквозь зубы. - И ты объяснишься, Эсме, прежде чем я шевельну хотя бы пальцем. 
- Спасибо, - едва слышно сказала она. Их разъединили. 

Эсме в тюрьме. Карлайл принуждал себя не делать поспешных выводов, но это было сильнее него. Зная жену и принимая по внимание все, предшествовавшее ее бегству почти год назад, он был почти уверен, что она вляпалась в какую-то грязную историю. 
Карлайлу хотелось кричать. Биться головой об стену, только чтобы утихомирить эту глухую ярость - единственное чувство, оставшееся в нем к Эсме. 
Он был виноват. Бесспорно. Он не имел права играть с ней в ее же игры, втягивая в них сына. И эту вину с него не снимет ничто и никогда. Но Эсме... Неужели все опять вернётся... 
Звонок телефона заставил его вздрогнуть. Карлайл хотел сбросить вызов, когда заметил, что это Эдвард. 
- Да, - сказал он резко, хрипло. Черт... 
- Я не вовремя? - спросил Эдвард. 
- Нет... Нет, извини. Все в порядке. Засиделся сегодня, голова раскалывается. Что-то случилось? 
- Как сказать... - В голосе сына Карлайл услышал улыбку. - Белла просит тебя заехать к нам сегодня, если время позволяет. 
Карлайл глубоко вздохнул. - А ты? 
- И я тоже, отец. - Когда в ответ на это простое слово перестанет так замирать сердце... 
- У вас все хорошо? 
- Да. 
- Я уже собирался заканчивать на сегодня. Скоро буду у вас. 
***
Этого не может быть... 

Карлайл смотрел в растерянные, счастливые лица Эдварда и Беллы. 
- Ты... О Боже... Белла, девочка... 
Она кивнула, улыбаясь. 
- Мы хотели, чтобы ты узнал первым, - тихо сказал Эдвард. 
Карлайл видел руку Эдварда на плече Беллы; сын смотрел на свою жену, словно стремясь убедиться каждый раз, что с ней все в порядке. Их отношения были непостижимы для Карлайла, так и не узнавшего ни истинной любви, ни бескорыстия. Но сейчас этих двоих окружало что-то... Что-то, что мог видеть и ощущать даже он, сторонний наблюдатель. 
Он вспомнил себя и Эсме; вспомнил, как ждал рождения Эдварда, как был счастлив тогда, так давно, взяв на руки сердито вопившего зеленоглазого младенца. Он был счастлив, даже зная, что Эдвард - не его сын. Что же должен испытывать сам Эдвард сейчас...
- Я... я не знаю... спасибо вам... - хрипло сказал Карлайл. - Как ты себя чувствуешь, Белла? 
- Все хорошо. - Она улыбнулась, но ее взгляд был прикован к мужу. 
Телефон Эдварда зазвонил. - Простите, это издательство. Я на секунду. 
Белла и Карлайл остались одни. 
- Я благодарен тебе, Белла... За то, что вы делите со мной это счастье... 
- Я думаю, что вы можете много дать друг другу, - медленно сказала Белла. 
- Ты права. Абсолютно. Я могу дать Эдварду то, что сам отнял у него. И вашему ребёнку. Если вы позволите мне. 
***
Карлайл знал теперь, как поступить. Пусть он будет проклят... Пусть ошибается снова... Он поклялся себе, что в последний раз солжет своему сыну - лишь для того, чтобы не допустить и тени ядовитого прошлого в их новой жизни. 
***
- Ты дашь мне развод. Немедленно. Мне плевать, кто и за что тебя подставил, Эсме. Я найду тебе адвоката. 
- Ты... я думала... я надеялась, Карлайл... 
- Ты сбежала, в тот момент, когда твой сын мог умереть! Твой, Эсме! Ты забрала все! Уитлок должен был избавиться от меня... 
Карлайл не мог больше произносить все это вслух. Он молча смотрел в глаза своей жене. 
Она была все так же очаровательна, даже в измятой одежде. Бледна, под глазами круги. Эсме сбивчиво рассказывала Карлайлу историю о знакомстве с каким-то бизнесменом, о мошенничестве, о невинной жертве. А он и не вникал. Это было совершенно неважно. После того, как Карлайл узнал о беременности Беллы, он полностью изменил план действий. 
Единственное, что играло роль для него теперь - спокойствие семьи. Может, он и совершает ошибку. 
- Ты хочешь развода, Карлайл? 
- Да. И получу его, как только тебя осудят. Ты прекрасно знаешь это. И ещё. Я не хочу видеть тебя больше. Никогда. И не смей приближаться к Эдварду. 
- Что так? - Она прищурилась; в голосе внезапно послышалась издевка. 
- Осторожно, Эсме. У тебя ещё есть шанс получить толкового адвоката, а не того, которого тебе предоставят бесплатно. Если ты хочешь, чтобы твоё пребывание здесь было достойным - ты сделаешь то, что я скажу. 
- Хорошо. 
- Ты подпишешь все, что тебе скажет твой новый адвокат. Он будет в курсе того, с кем имеет дело. Я открою счёт и положу туда энную сумму. Тебе пригодится, в независимости от исхода дела. Взамен - ты мертва для меня и Эдварда. Тебя нет. Если посмеешь беспокоить сына - пожалеешь. Я ясно выражаюсь? 
- Ты жалок, Карлайл. Хочешь сделать из меня исчадие ада и стать хорошим отцом чужому взрослому мужчине? Чтобы не остаться в одиночестве, одряхлев? Вперёд. В обмен на документ о банковском счёте я с удовольствием все подпишу. И пожалуйста, позаботься о том, чтобы присланный адвокат был толковее тебя самого. 
Ее лицо исказилось злобой, представляя собой жуткий контраст со спокойной речью. 
Карлайл поднялся. - Все, Эсме. Я не собираюсь ничего объяснять тебе. 
У железной зарешеченной двери Карлайл обернулся. - Джаспер мертв. Он погиб в автокатастрофе в день твоего бегства. Эта смерть - на твоей совести. 
- Как Эдвард? - хрипло спросила Эсме. 
- Тебя это не касается, - сказал Карлайл, захлопывая решётку. 
***
Белла тихонько открыла дверь, положила ключи на столик. Убрала волосы с разгоряченного лица. Двигаться становилось все сложнее; к своему стыду Белла признавала, что рада окончанию работы в госпитале. Джеральд лично проводил ее до выхода, смеясь и утверждая, что хочет «лично убедиться в том, что миссис Каллен все же покинула здание госпиталя». Ее сумка была полна подарков - крошечных комбинезонов, шапочек, мягких игрушек. Объятия, слезы радости. Шутки профессора Хокинга - заведующего родильным отделением, где Беллу ждали через четыре месяца. 
Белла отправилась домой пешком - медленно, наслаждаясь солнцем и прекрасной погодой. И ей нужно было сделать ещё кое-что. 

- Устала? - Эдвард бегом спустился по лестнице, подхватил жену. Снял легкое пальто, убрал волосы с лица. 
- Все хорошо. Привет. - Она приподнялась на носочки, поцеловала его, прильнув всем телом. - Я прошлась немного. Вот. 
- Детка... - Эдвард рассмеялся, глядя на книгу, которую Белла достала из своей бездонной сумки. - Наверху лежат десять авторских экземпляров. 
- Я хотела купить ее, Эдвард. Ты не представляешь, что это значит для меня... 
- Хорошо... хорошо, не надо... у тебя опять глаза на мокром месте... Ну что ты... 
Снова объятия, слезы; Белла с трудом справлялась с эмоциями. 

Ей действительно необходимо было это. Войти в крупный книжный магазин, и увидеть на полке книгу в строгой темно-серой обложке с вязью чёрных букв. 

«Эдвард Каллен. Мой личный рай». 

Книга была дописана в кратчайшие сроки и вышла неделю тому назад. 
Эдвард сознательно отказался от каких-либо мероприятий по продвижению книги, требовавших его личного присутствия или способных привлечь излишнее внимание к его семье. Издательство пошло навстречу именитому переводчику, а теперь и автору. Несмотря на эту тактику, книга имела успех; Дорис звонила ежедневно, с восторгом информируя Эдварда о продажах. 

А личный рай Эдварда был перед его глазами. Белла, в его старом, удобном кресле, с книгой на коленях. На ее лице - мягкий отсвет камина.

- Я не хотел мешать тебе. 

Белла отложила книгу, протянула стоявшему в дверном проёме Эдварду руку. 

- Иди ко мне. 
Эдвард по привычке сел на пол, приложил ладонь к животу Беллы, коснулся его губами. - Привет, малыш. 

Сын... Средоточие всего, о чем он и не смел мечтать... Эта женщина, ставшая центром его вселенной и раздвинувшая ее границы до бесконечности... Научившая его видеть не глазами, а сердцем. Любить изо всех сил. 

- Я хочу показать тебе кое-что. - Эдвард поднялся на ноги. В его глазах появилась тревога. - Белла... Я понимаю, что не имел права так поступать, но... 
- Что случилось? 
Эдвард вышел и через минуту вернулся с документами в руках. 
- Что это? 
- Наш новый дом, детка. Эта квартира продана. 
***
Полуденное солнце заливало уютный двор. Сад с крошечным фонтаном, беседка. 
Стены обшиты деревом; темный отполированный паркет. Тепло. 
Детская комната, смотрящая окнами на речку; огромная кухня, столовая с выходом на террасу. 
- Когда ты успел, Эдвард? 
- Прости меня, прошу. Я знаю... Я помню, как тяжело тебе было в этой квартире. И мне было невыносимо. Там слишком много... балласта. Нам и ребёнку нужны новые, чистые воспоминания. Здесь даже дышится легче. 
- Это так чудесно... Здесь тихо, спокойно... - Белла прислонилась к его плечу, слушая шорох ветра в листве деревьев вокруг беседки. - Люблю тебя. Знаешь... Я боюсь немного... Странно, но сейчас я начинаю понимать, что ты имел в виду... Когда ты так уязвим. 
- Это нормально, детка. - Белла почувствовала, что от одних этих слов тугой узел в груди ослабевает. Это нежное обращение, ставшее частью ее самой... - Мы будем просто жить. Любить друг друга, пока достанет сил. Растить нашего ребёнка. Видеть друзей, близких. Я с тобой. Всегда.