Творчество

Испанец, который решил, что свадьба графини из старейшего рода де Ортес и какого-то мелкого графа, из тех, чьи предки получили титул и кусочек земли за заслуги перед отечеством не так давно— лучшая шутка, все-таки попросил подняться парочку в верхние комнаты, во избежание... Пьяные солдаты не должны случайно наталкиваться взглядом на женщину, титул их не остановит. Он вошел к ним в комнату как раз в момент чувственного поцелуя. Подобная сцена подняла в нем огромную темную волну ярости: а ведь перед ним строила из себя недотрогу!, - но он сумел подавить в себе это порыв. Он через полгода в свете отыграется, эта парочка без шлейфа сплетен только в деревне сможет отсидеться, и то вряд ли. И их дети не смогут спокойно в свете появляться, особенно первенец.
Именно занятый этими мыслями он сопроводил графа и графиню на второй этаж, поэтому не слишком обратил внимание на то, что Михаил неловко покачнулся на лестнице и упал бы, если бы не Ирина, которая бережно поддержала его. Инвалид, чего тут скажешь.
Буркнув: «Завтра вас проводят до ближайшей церкви», - полковник ушел и, слава богу, не увидел, что в спальне Михаил буквально рухнул на кровать , сдерживаясь изо всех сил, чтобы не застонать в голос. Ирина быстро помогла ему снять рубашку, размотала повязку, закусила губы, увидев воспаленную рану.
- Это от напряжения, - мужчина перевел дыхание, попытался удобнее устроится. - Серьезно. Температуры у меня нет, значит заражения нет. Не переживайте.
- Ладно. Но вам надо выспаться перед дорогой. Сделайте глоток, - она достала драгоценную флягу с нянюшкиным снадобьем, проследила, чтобы он отпил совсем немного, подождала, пока он уляжется и сама тихонько прилегла рядом. Несмотря на его слабость почему-то ей показалось в объятиях его рук более надежно и уютно, чем в соседней комнате, где она спала все эти дни.
А утром они уехали. Чисто из практических соображений, а не из сочувствия к инвалиду и хрупкой девушке, полковник выделил им экипаж с одной лошадью, где поместились и жених с невестой и один из солдат сопровождения. Второй солдат ехал верхом.
Они потратили почти день на дорогу. Несмотря на уверения Михаила, что все в порядке, под утро у него начался жар, и в карете он выглядел настолько плохо, что пожилой солдат сопровождения даже сказал с сочувствием:
- тебе надо поторопиться, девочка. А то иначе бастард родится.
Она не стала опровергать домыслы, просто молча сжимала руку Михаила, иногда проводя ладонью по горячему лбу в призрачной надежде, что температура начала спадать. Их обвенчали под вечер в небольшой церквушке. Причем священник был француз и записал в книге французское имя Михаила. Солдаты-свидетели знать не знали, что происходит: им сказали сопроводить и обвенчать, они выполнили. Все. После чего они с чистой совестью уехали, забрав и лошадь из экипажа. А священник, подозревая, что возможно очень скоро понадобится его помощь в печальном обряде отпевания, предложил молодоженам на несколько дней поселиться в комнатах у него в небольшом домике при церкви.
Два дня Ирина не знала, останется ли она женой или станет вдовой. Чтобы не мучить и не мучиться самой, она сразу после венчания влила в Михаила почти половину оставшегося настоя. Когда он попытался возразить, то услышал твердое:
- Я нисколько не сомневаюсь в вашем мужестве и безграничном терпении. Я сомневаюсь в себе. Не могу смотреть, когда страдают люди. Будь у меня какие-нибудь лекарства я бы попробовала помочь и вылечить, а так я только могу помочь перенести боль.
Он нашел в себе силы усмехнуться, послушно выпить из фляги, - и отключился.
Два дня его то била лихорадка, то пробивал пот и охватывала страшная слабость, но он не просыпался. И когда под утро второго дня она почти перестала слышать его дыхание, лежа рядом, то ей по-настоящему стало страшно. Девушка не могла заснуть почти до рассвета, то дело касаясь его руки или лба, но потом усталость ее сморила, она положила голову ему на грудь, стараясь не потревожить больное плечо, но так, чтобы слышать гулкие удары сердца, и заснула.
Разбудили ее яркие солнечные лучи, нашедшие лазейку в плотно задернутых портьерах. Потянулась, постепенно осознавая реальность, и с тихим «Ой!» испуганно села на кровати. Во-первых, она спала на ней одна, куда делся ее умирающий муж, было непонятно. Во-вторых, она была одета только в сорочку — и строгое платье, и корсет, и чулки, и даже панталончики куда-то исчезли за время ее сна.
Дверь в комнату открылась, и девушка настороженно замерла, прижав к груди покрывало. Как ни странно, вошел ее муж. Видимо, он не только не умер, но даже успел где-то принять ванну. Влажные черные локоны небрежно были зачесаны назад, чисто выбритое лицо может и было еще слишком бледным, но уже не страдальческим и по-мужски красивым. Да и вообще, некстати подумала Ирина, поплотнее завертываясь в покрывало, пока глаза с любопытством оглядывали обнаженный мускулистый торс, длинные крепкие ноги, обтянутые панталонами, он очень и очень интересным мужчиной оказался. А перевязанное плечо только усиливало впечатление. Чувство жалости он не вызывал, а вот какое-то иное томление, название которому она по своей неопытности подобрать не могла, вызывал точно.
- Добрый день, дорогая. Надеюсь, выспались ?
- Да, - она благодарно кивнула. Потом спросила, чуть смутившись. - А кто помог мне раздеться?
- Даже если и я, что такого? Мы же женаты, - с улыбкой ответствовал он, но, увидев, как стремительно покрывается румянцем миловидное личико, поспешил успокоить:
- Не волнуйтесь, у священника оказалось очень отзывчивая прислуга. Когда я проснулся и спустился вниз они без лишних вопросов помогли и мне, и вам, и как я понял, выдавать испанцем нас не собираются.
- А зачем нас выдавать? Правда мы французы, а по вашему ранению они могли понять, что вы , видимо, солдат вражеской армии, но... ведь это небольшой грех, правда?
- Правда, - широкая наивная улыбка и насмешливые чертики в глазах. - А почему вы сказали про французов во множественном числе? Вы же испанка?
- По матери. А отец у меня француз. Вы не помните, на ком вы женились?
- Увы. Обряд венчания я помню весьма смутно. И кто же теперь моя жена? А то так вернусь с войны и не буду знать.
- А что вам знать? Когда граф Д'Эстре вернется домой, то графиня Д'Эстре будет его верно ждать. Это я вам обещала еще до свадьбы.
Пока они разговаривали, он успел одеть свежую сорочку, которую ему вместе с другими вещами одолжил священник, и при последней фразе он как раз вынырнул из ворота и внимательно посмотрел на девушку. Она спокойно встретила его взгляд, одарила улыбкой, в ответ получила такую же:
- Все правильно. Граф Д'Эстре обязательно найдет свою жену. Кстати, тут в соседней комнате великолепная лохань с горячей водой, которую для вас нагрели. И думаю, она еще не успела остыть. Хотите — помогу.
- Спасибо, я справлюсь, - она проворно соскочила с кровати, завернувшись в покрывало, прихватила с собой вещи, которые, видимо, были приготовлены для нее на стуле, и выбежала в соседнюю комнату. Хотя он деликатно отвернулся, но увидел не только изящные голые ступни, но и стройную ножку под распахнувшейся на бедре материей. И это видение напомнило ему и о другом обещании, выполнение которого он собирался потребовать от юной жены до того, как они опять отправятся в опасный путь.
Еще дня два им пришлось потратить на то, чтобы выяснить, в какую сторону лучше направиться, чтобы была меньше вероятность наткнуться на испанский патруль (они уверяли друг друга, что вряд ли их будут специально разыскивать, но, видимо, обоим было что утаивать). В этом им помог священник, который разговаривал с прихожанами, не вызывая подозрений. Потом пришлось побеспокоиться о лошади для экипажа. Нашлась старенькая, как бы ничейная, приблудившаяся после военной стычки, но ее необходимо было перековать, чем и занялся Михаил вместе с деревенским кузнецом.
Ирина же тем временем немного помогла по хозяйству экономке священника, и удивилась про себя, насколько много она помнит из уроков в монастыре, где ее воспитывали с другими девочками из знатных семей как быть хозяйкой большого дома.
О том, что не произошло после свадьбы, оба старательно молчали. Слова, которые она с легкостью произнесла в первую встречу насчет супружеского долга, сейчас казались ей невозможными. Неужели многозначительно посмотреть на него и сказать: «Надеюсь, ваша рука намного лучше, пойдемте дорогой»? И ему казалось диким после ужина (или во время, что еще смешнее) многозначительно произнести: «Дорогая, не пора ли нам в спальню?». Но каждый раз, когда они оставались наедине, напряжение в воздухе становилось все более ощутимым.
Вечером последнего дня перед отъездом она сидела в халате, запахнутом поверх сорочки, на краю кровати и причесывала волосы, собирая их в толстую косу, Михаил же в соседней комнате брился, чтобы не пугать хотя бы в первый день своей щетиной встречных и не вызывать у них особых подозрений. Когда он зашел в спальню, на щеках, шее и даже на груди под распахнутым воротом рубашки еще блестели капельки воды.
- Ну как? Сойду я за мелкопоместного дворянина, который увозит свою молодую жену подальше от войны и всяческих неприятностей?
- Вполне. А почему мелкопоместного?
- Потому что крупные дворяне ездили бы со слугами, большим багажом и вряд ли в это смутное время, - он присел на кровать рядом с ней, коснулся щекой ее руки, которая удерживала каскад золотых волос у самой шеи:
- Не колется?
-Нет, - тихо сказала она, а рука судорожно сжала золотистые пряди. С одной стороны его жест был так по-домашнему мил, а с другой — как только его горячее дыхание коснулось шеи, то у нее сразу в голове какой-то сумбур образовался и щеки вспыхнули огнем. А он вдохнул чистый женский аромат и все его благородные помыслы, даже если они и оставались, буквально смело взметнувшейся волной желания.
Не отрываясь от ее руки, он обнял девушку за плечи, потянул вниз ворот халата и приник губами к приоткрывшейся коже плеча. Она прерывисто вздохнула, с некоторым усилием разжала пальцы, вцепившиеся в косу, и обняла его за шею. Не прошло и нескольких минут, как нетерпеливые мужские руки стянули с нее халат и спустили сорочку вниз. Наверное, по всем канонам монастырского воспитания ей надлежало умирать от смущения. Но ей совсем не было стыдно, когда он взглядом, ладонями, ртом ласкал чувствительные округлые груди. Они опрокинулись на кровать, постепенно лишаясь одежды. Она с готовностью отдавалась его ласкам, и совсем еще не понимала, что делать со своими руками: то обнимала его, то трепетно гладила обнаженное мужское тело, то, раскинувшись на кровати, судорожно вцеплялась в простыни, не справляясь с волнами чувственного наслаждения.
Боль первой близости не отпечаталась у нее в сознании. Она как раз была на гребне наслаждения и болезненное вторжение только обострило ощущения: перехватило дыхание как при резком спуске с крутой горы на санках и вырвавшийся вскрик был не стоном боли а освобождением эмоций.
А потом она расплакалась от избытка чувств. Лежала, уткнувшись лицом в мужскую грудь, и тихонько всхлипывала, а он гладил спутанные золотые локоны, и шептал ласково на ухо какие-то сладкие глупости — что она самая красивая, самая милая, что у них будет трое детей, два мальчишки сорванца и младшая девочка, мамина радость, и будут они жить долго и счастливо. Всхлипы постепенно становились реже, и она заснула. А он еще долго перебирал мягкое золото волос, и пытался справится со своими эмоциями. Первый раз в своей наполненной событиями жизни реалиста, авантюриста и немножко циника он потерял голову от близости с невинной девушкой. Может потому, что до сегодняшнего дня предпочитал иметь дело с опытными подругами?
А рано утром они уехали. Экономка, которая подавала им завтрак, видимо, многое поняла. По крайней мере, когда Ирина садилась в экипаж, она перекрестила ее, и шепнула:
-Ты прости меня, я ведь по началу плохое про тебя подумала. А зря. Дай бог тебе счастья.
Они рассчитывали потратить на дорогу дня три с учетом всех объездов, чтобы оказаться недалеко от земель хороших знакомых Ирины с французской стороны. По уверениям девушки, они должны были принять ее с радостью и без лишних вопросов, и помочь уехать к родственникам в Париж.
- Вы уж, извините, любезный супруг, что я не поеду без вас в ваш родовой замок. У меня просто есть дела в Париже. Вы не против, если мы встретимся там? - она глянула на него с высокомерным выражением королевы в изгнании, но первая же рассмеялась на его сначала удивленное, потом восхищенное выражение лица, когда он оглянулся на нее. Кучера у них не было, лошадью приходилось править Михаилу, поэтому она с удобствами расположилась сзади в открытом экипаже, он впереди.
- Конечно-конечно, дорогая супруга. Мне все равно возвращаться в часть. Кто знает, когда война закончиться. Чего вам губить молодость в глубинке? Я найду вас в Париже.
Утренняя неловкость после бурной ночи под теплыми лучами летнего солнца растаяла, а волнующее послевкусие осталось. По крайней мере, когда Ирина смотрела на широкую спину и игру мышц под тонким полотном рубашки, слегка сдерживаемую повязкой, она вспоминала как приятно было ощущать их тепло и крепость под своей робкой ладошкой, вспоминала прикосновения его рук и губ, жар и тяжесть его тела, укрывшего ее как одеяло, и как сладко захолонуло сердце, когда он полностью подчинил ее себе, разведя ей бедра, чтобы слиться воедино. А в монастыре ей говорили, что первая ночь самая трудная, да и вообще от этого получают удовольствие только мужчины и испорченные женщины. Наверное, она тоже такая же. Но её почему-то это совсем не расстраивает.
Что вспоминал он, она не знала, но по теплым а иногда и слишком теплым взглядам было понятно, что сегодняшняя ночь пришлась ему по вкусу.
Только полдня прошло по их плану. Когда они становились в небольшом придорожном трактире чтобы пообедать и дать отдых лошади, которая была слишком стара для длительной работы в экипаже, то служанка рассказала о боях, которые идут совсем недалеко. Честно говоря, Ирина не слишком вслушивалась, кто чью оборону прорвал — испанцы французскую или французы испанскую, факт оставался фактом — дальше они ехать не могли.
- Придется ехать в обход, - спокойно сказал Михаил, когда говорливая служанка отошла. - Дольше и опаснее, но в любом случае более надежно, чем поблизости от передней линии. Не волнуйся, - он положил свою руку поверх ее, практически спрятав ее в надежный «домик». - В конце концов мы только чуть увеличим время в пути. Вот жалко денег лишних у нас нет, когда кончать те, что я выручил от продажи кое-каких лишних вещей из экипажи твоего дядюшки, то ночевать придется под открытым небом и питаться подножным кормом.
- У меня есть немного золотых, зашитых в подкладку накидки, - достаточно спокойно возразила девушка.
- Прибереги их до Франции, когда меня не будет рядом, иначе что же я за мужчина, если не могу обеспечить даже небольшое свадебное путешествие.
Если он хотел вызвать у нее улыбку, то своего добился и смог полюбоваться засиявшими синими очами и нежными ямочками на щеках. Остаток обеда прошел почти непринужденно, потом они сели опять в экипаж и направились вглубь Испании.
Два дня они уезжали подальше от боевых стычек. Видимо какая-то из армий почувствовала «второе дыхание», потому что то там, то здесь вспыхивали бои и им приходилось уезжать все глубже и глубже. Будь у них другая лошадь или пара коней, они бы преодолели это расстояние гораздо быстрее, но со старой клячей уехать далеко просто не представлялось возможным. Испанский Михаила был безупречен, но он старался как можно меньше общаться с местным населением. Он честно признался Ирине, что граф де Монтевиро скорее всего существует, но он к нему не имеет никакого отношения. Не дай бог по дороге встретить кого-нибудь, кто это поймет. Поэтому когда им приходилось общаться и кому-то представляться, это звучало примерно так: «мы молодые супруги, и мой дальний родственник граф де Орес...». Видимо, эта фамилия многое говорила в этой части Испании, поэтому после такого представления их особо не расспрашивали и показывали самые безопасные пути, к сожалению, ведущие все дальше от границы Франции. Поэтому приходилось вносить коррективы. За целый день они так выматывались физически и морально, что засыпали абсолютно целомудренно даже лежа в одной кровати.
На третий день они, как обычно, слегка изменили указанный им маршрут, чтобы двигаться хоть немного параллельно границе и иметь возможность свернуть в нужном месте и попасть к землям знакомых Ирины, как и планировалось первоначально. Было жарко, Михаил правил лошадью в одной расстегнутой на груди сорочке, отбросив камзол назад, накидка Ирины тоже лежала далеко в стороне, она даже ослабила корсаж платья, чтобы было не так душно. Но вскоре ей стало жарко не столько от солнца, сколько от пламенных взглядов мужа, которые он бросал на нее через плечо. Отяжелевшей груди стало тесно под плотной материей, сердце заколотилось как бешеное. Почему-то вспомнилось дурацкое утверждение, которое часто повторяли воспитанницам в монастырском пансионе:«Неприлично желать собственного мужа». Но это была последняя более-менее связная мысль, которую она успела осознать.
Он решительно свернул в сторону от дороги, заведя лошадь и экипаж в живописную чащу на пологом берегу небольшой речушки. Ирина ни о чем не спрашивала, боясь, что голос выдаст ее эмоции, и хотела сохранить хоть видимость сдержанности воспитанной дамы. Когда он, отпустив бедную лошадку отдохнуть в тенечке подошел к девушке, севшей на расстеленную накидку на траве под склонившимися кустами, то сердце у нее билось уже где-то у горла.
- Пожалуй нам стоит переждать жару в прохладе у воды, если вы не очень голодны, чтобы искать трактир, - он сел рядом, обнял супругу, его хриплый шепот обжигал шею, губы касались нежных мочек ушей, потом он припал жадным поцелуем к ее послушно приоткрытым устам. Она чувствовала, как он весьма вольно расстегивает ей платье, но не могла (или не хотела) сопротивляться этому натиску. Когда он опрокинул ее на спину, то округлые упругие груди с дерзко торчащими сосками уже были полностью обнажены.
Она не успела не защититься, не смутиться, он быстро скинул с себя рубашку, прижал девушку к себе, продолжая ласкать, раздевать и раздеваться одновременно. Но сейчас он уже более владел собой, поэтому постарался, чтобы для них это не вылилось, как в первый раз, в страстный дурман, после которого остаются только неясные ощущения и обрывочные воспоминания, он хотел получить осознанный отклик хотя бы на часть своих ласк, пока обоих не унесет вихрь наслаждения. Поэтому старался действовать не торопясь, хотя от макушки до пят его пробирала дрожь желания. Зато в награду он увидел как подергиваются дымкой страсти голубые глаза, кажущиеся огромными на неожиданно осунувшемся лице, почувствовал еще не очень уверенные, но дерзкие ласки маленьких крепких ладошек и жарких нежных губ, а еле слышное «да», вырвавшееся со стоном, когда она послушно под его руками развела свои согнутые в коленях ноги и позволила ему увидеть распустившийся бутон желания перед тем как слились их тела , просто заставило его потерять остатки разума. Он не помнил, взлетал ли он когда-нибудь так стремительно и так высоко в царство восторга и неги, но на какое-то время реальность перестала для него существовать.
Сперва он услышал ленивый плеск речушки у берега, похрапывание лошади недалеко на полянке, потом ощутил нежное тело в своих объятиях, и только потом открыл глаза. Их тела до сих пор были переплетены, она доверчиво обнимала его за шею, уткнувшись лицом ему в плечо, прерывистое дыхание уже успокаивалось. Он зарылся лицом в в пушистую макушку, пробормотав:
- Кажется ваша прическа, графиня, немного растрепалась.
В ответ услышал серебристый смех, от которого мурашки пробежались по спине, легкое дыхание защекотало кожу на груди :
-Самое главное, граф, чтобы вы пощадили крючки на моем платье. С прической мы как-нибудь справимся.
Он усмехнулся подобному прагматичному подходу, не ослабляя объятий одной рукой, дотянулся другой до края накидки, укрыл обоих. После такого взрыва страстей не было никаких сил и никакого желания вскакивать и куда-то идти. Ирина вполне разделяла это решение, уютно устраиваясь в его объятиях.
Легкая дрема окутывала их, как кокон, когда с другой стороны зарослей кустарника они услышали громкий разговор, заставивший их сразу забыть о неге и напрячься.
- И куда поехал патруль? - голос принадлежал скорее всего не слишком молодому мужчине, тогда как его собеседник был явно еще слишком юн.
- А по той дороге, куда по сведениям отправилась парочка. Хозяйка постоялого двора сказала, что именно эту дорогу она указывала им утром. Но, видать, еще не встретили, раз мы до сих пор без охраны едем.
- Да ладно, кому мы тут нужны, - пожилой голос замолчал. Судя по звукам, мужчины остановились перекусить, и сейчас явно делали не первый глоток за победу Испании и за здоровье ее Величества испанской королевы.
- А че, этот француз настолько важная персона? - полюбопытствовал молодой голос.
- Не знаю, вроде как нет. Хотя полковник уверен в обратном. А вот за девку граф бешеные деньги предлагает. Любой захочет заработать.
- А она действительно графиня или так, для развлечения?
- Это только тебе, сосунку, за развлечения платить не зазорно. Говорят, племянница. Чего-то он боится, что ее к французам увезут и будет она там типа почетного трофея. Или же она сама по большой любви без головы туда рвется, а там могут это использовать. Короче, вернуть надо бы ее. И за это деньги положены.
- Ясно. Француза в расход, эту через седло... А все остальное — то как, можно? Она с французом за так или нет?
- Французу исход один. А ты свою женилку для другой прибереги, а то лишишься..
Они бы еще не одну шутку отпустили насчет беглянки. Но тут молодой заметил одинокую лошадь, которая не чувствую пригляда, вышла из-за кустов на дорогу. Мужчины, нигде не увидев ни всадника, ни повозки, решили ее поймать и отвлеклись.
Ирина чувствовала себя отвратительно. Щеки горели, дыхание сбилось. Но надежные руки Михаила не ослабили объятий, он просто крепче прижал ее к себе покрепче, пока они слушали этот разговор, и хотя у него самого сжимались кулаки, но он не позволил ни ей, ни себе опрометчивого поступка.
Как только нежданные соседи отвлеклись на поимку лошади, Михаил быстро встал, натянул только штаны, Ирине передал ее вещи:
- Тихо одевайся, я пока посмотрю, чего они везут, раз ждут сопровождающих.
К ее чести, на не стала испуганно хватать его за руки или беспомощно лить слезы. Огляделась, нашла взглядом пару камней, которые могли помочь при защите, кивнула головой:
- Ладно, в случае чего буду изображать из себя поселянку. Аккуратнее.
- Постараюсь, - он быстро исчез за кустами, оставив ее одеваться.
Она оделась, завернулась в накидку — несмотря на жару, ее трясло как в лихорадке — спрятала пока подальше в кусты остатки одежды Михаила и стала прислушиваться, ожидая, кто первый объявится: охотники за лошадью, вошедшие в раж, или супруг, мучимый болезненным любопытством.
Первым вернулся Михаил. В руках у него были шпага и два кинжала. Опустился рядом с Ириной, начал спешно одеваться:
- Полная телега оружия. К сожалению, большей частью пистолеты и мушкеты, а патронов к ним нет. Бесполезно. Вот, что нашел. Лошади у нас теперь нет, они ее все-таки поймали, сейчас уговаривают пойти с ними. Давай-ка отсюда побыстрее уходить, пока они экипаж не нашли, потом будем ориентироваться по обстоятельствам.
- Я сейчас не самая лучшая компания в смысле безопасности, - пробормотала Ирина, поднимаясь с травы.
Он ничего не ответил, только посмотрел так выразительно, что ей самой стало неловко за такую фразу. Она подошла поближе, ткнулась лбом в его плечо, он на секунду прижал ее к себе, потом развернул лицом к реке, чуть подтолкнул:
- Я там видел лодку недалеко, оставим пару монет хозяину, надо перебраться побыстрее на тот берег.
Они смогли беспрепятственно переправится на другой берег и уйти подальше от говорливых перевозчиков оружия. Потом шли вдоль реки, гадая, где взять хоть каких-то лошадей (в военное время им вряд ли их кто продаст), и куда направится в сложившихся условиях. Остановились на ночь даже не на постоялом дворе, а просто у хозяев небольшого имения, и всю ночь яростно и жарко любили друг друга в маленькой комнатушке, которую им выделили .
Утром Михаил поговорил с хозяевами, чтобы как можно аккуратнее выяснить, где они находятся, потом вышел к Ирине, которая ждала его во дворе, наслаждаясь пока не жарким солнышком. Вчера она выпросила у него один кинжал в качестве личного оружия и сейчас пыталась кинуть его в ближайшее дерево так, чтобы он воткнулся.
- Девушки и оружие- вещи несовместные, - чуть насмешливо сказал Михаил, но отбирать не стал. - Лучше прикрепи его где-нибудь на уровне опущенной ладони. В случае, если тобой захотят воспользоваться,то в качестве оружия ближнего боя ты вполне с ним справишься.
- Пока я буду поднимать руку,- возразила Ирина, пытаясь изобразить это действо на практике, - со мной кто угодно справится.
- А ты высоко не поднимай. У мужчин самое уязвимое место пониже талии.
Несмотря на очень жаркую ночь, Ирина густо покраснела и что пробурчав, спрятала нож в небольшой карман на платье.
- Лошадей тут достать негде. Сейчас пойдем в другую сторону от реки. Тут недалеко, есть большой тракт, там сходится много дорог и один трактир. Народу там полно, разношерстный, на нас не обратят внимания.
- И что там?
- А там у меня место встречи с моим ординарцем. Раз уж так все сместилось по времени и месту, то пойдем на это свидание вдвоем. У нас с ним определенная договоренность, всегда даем друг другу фору в две недели от примерной даты встречи. Вот мы как раз должны с тобой успеть.
Она внимательно на него посмотрела, но ничего не спросила. Понятно, что простой офицер, да хоть генерал !, не станет заранее договариваться со своим ординарцем о встрече на вражеской территории, если не собирается на ней оставаться в одиночестве с определенными целями. Так что, скорее появление Михаила в замке с отрядом — невероятная случайность, чем его путешествие по Испании.
Он спокойно встретил ее взгляд, оценил сдержанность в проявлении любопытства, подал руку:
- Пошли?
Она не колебалась ни минуты, вложила ладошку в его:
- Я готова.
Они прошли к трактиру спокойно. Чем ближе были к цели, тем больше народу им встречалось, но на них обращали внимания мало, поскольку, действительно, очень разношерстная публика попадалась.
В трактире Михаил провел Ирину прямо к дальнему столику, где сидел гигант-блондин и потягивал вино из кружки.
- Марк, познакомься, моя жена, Ирина Д'Эстре.
Гигант, только приподнимающийся со стула, дабы поприветствовать Михаила, изумленно вытаращил глаза на Ирину, и шумно опустился обратно.

---

Источник: http://www.only-r.com/forum/36-369-1#195893

---