Глава 13.
Они были так прекрасны в своих страданиях, а после смерти напоминали ангелов.
Дин Кунц. Темные реки сердца
Кольчуга не слишком защищает от стрелы, особенно если она нацелена вам между глаз.
Терри Пратчетт. Мелкие боги
Без тебя моя жизнь – зал ожидания.
Фредерик Бегбедер. Любовь живет три года
Ехать пришлось достаточно долго. Учитывая скорость, с которой мы неслись, забрались мы достаточно далеко. Эсми, сидевшая на переднем сиденье рядом с Карлайлом, всматривалась в дорогу. У нас не было GPS-навигаторов. Зато у нас было природное вековое чутьё. Все мы были в гораздо большей степени детьми природы, чем рафинированным продуктом общества. Родом из разных эпох и культур, мы одинаково тонко ощущали внешний мир: от ничего не значащего для усталого геодезиста перепада высот до тонкого капиллярного пульса под кожей даже самого маленького теплокровного существа. Сейчас, когда время охоты было так близко, мы перестали даже переговариваться: только обрывки фраз, односложные ответы... Напряжение пополам с предвкушением просто гудело в воздухе. Несмотря на это, мне стало спокойнее. Наверное, дело было в присутствии семьи. А может – в мягком пожатии любимой ладони. Сосредоточенные и собранные, с азартом в тёмной крови, который будоражил нервы получше любого игристого вина, мы неслись навстречу Настоящему приключению.
Эдвард молчал, изредка посматривая на меня. Его мысли были по-прежнему стройными, похожими на сростки горного хрусталя. Мысли Эдварда... они были как глоток чистой воды, как свежий воздух по сравнению со всеми, кого я слышала прежде. Мне нравилось погружаться в них, пытаясь видеть мир его глазами. Сейчас яркая картинка была прилично искажена голодом, однако он стойко держался. Чего нельзя было сказать обо мне: это чувство напоминало последнюю жажду умирающего, запертого в огромном доме и позабытого всеми. Даже завязанные в пучок волосы, казалось, тянут мою голову в три раза сильнее обычного. Вместе с этим во мне медленно и тягуче нарастала тёмная, глубинная злость, похожая на самый настоящий охотничий гон.
«Поэтому мы особенно осторожны перед охотой. В школе очень легко сорваться. Слишком большой ассортимент... тонких шей»
Держать себя в руках становилось сложно, будто прямо сейчас наш большой джип ввинчивался в зону разреженного воздуха, и было невыносимо трудно контролировать сознание. Мне ещё никогда не доводилось переживать это, но мне меньше всего хотелось превратиться в плохо контролируемое животное, когда глаза застилает красной пеленой...
«Не бойся этого. Так не бывает. Просто потерпи чуть-чуть...»
Эдвард был прав, впрочем, я давно перестала сомневаться в том, что он говорит. Сознание переключилось с тугим щелчком, разливая по венам ледяное спокойствие. Спокойствие убийцы. Агония жажды кончилась, сменяясь полной решимостью, включив все чувства и открывая какие-то новые грани реальности.
Ироничная смелость, тонкие льдинки, покалывающие изнутри кончики пальцев...
Улыбка на ярких губах.
Наверное, это было красиво...
Я не могу сказать, что кто-то из нашей семьи не был красив, хотя у нас свои представления о красоте, столь притягательной для людского глаза. Человек всегда падок на хищников: у травоядных животных глаза расположены так, что людям они несимпатичны. Морда хищника напоминает человеку лицо – вот почему у львов и тигров столько поклонниц среди человеческих женщин. Вампир – самый изящный и привлекательный из хищников. Он же наиболее опасен. Если росомаха обойдёт вас десятой дорогой, повинуясь инстинкту, то встреча с вампиром может окончиться совершенно по-другому. Жить вам или умереть – решает только его желание.
Даже при всей внешней холодности, мы очень страстные натуры.
Повернувшись, я посмотрела на Эдварда.
Сейчас он был прекрасен до дрожи в глубине моего сердца.
***
Выйдя из машины, я первым делом размяла затёкшие ноги, несколько раз подпрыгнув на месте. Перед нами расстилалось обширное горное плато, кое-где поросшее тёмно-зелёной растительностью. Смахивает на Орегон, хотя границу штата мы точно не пересекали.
Отец потянулся, и мне показалось, что он вот-вот зарычит – как большой диковинный зверь. Эсми поправила волосы, и высматривала в прозрачном воздухе позднего утра остальных своих детей. Элис переминалась с ноги на ногу, готовясь к бегу. Эммет сжимал и разжимал кулаки: его хватку не выдержал бы самый прочный эспандер. Розали стояла рядом с ним. Её ноздри широко раздувались, будто она принюхивалась, благо, ветер был достаточно сильным. Джаспер, как зачарованный, смотрел на её лёгкое тёмно-лиловое платье.
Да... Розали себе не изменила. В то время как всё семейство оделось достаточно буднично и удобно, она была ярким пятном. От её романтично-страстного образа веяло огнями большого города и модными брендами. В то время как все мы были тотальным кэжуалом и маскировкой, Розали Хейл была похожа на экзотический плотоядный цветок, одетый лучшими мастерами Marchesa и Monsoon. Честно сказать, мне всегда нравился лиловый, поэтому Розали даже своей непрактичностью порядочно радовала глаз.
И, кажется, это была действительно Marchesa...
«Не знал, что у тебя такой же нюх на модные бренды, как у Розали. Она экзотична, не спорю. Но нам не с руки думать об удобстве»
Эдвард улыбался: сидя на большом валуне, он потуже перешнуровывал теннисные туфли из тёмно-синей парусины. Он был элегантен, впрочем, как и всегда. Ему, кажется, одинаково идут и джинсы с ветровкой, и спортивный костюм, и парадный смокинг.
«В смокинге ты меня ещё не видела, откуда знаешь?»
Я просто рассмеялась, ничего не сказав в ответ. Рассмеялась в лицо свежему ветру с гор, своим недавним тревогам и опасениям. Передо мной открывалась новая возможность...
Я предчувствовала радость погони, восторг схватки с противником – сильным, опасным, но заранее обречённым на поражение...
Мне хотелось начать охоту.
Кажется, вверх в горы собирались только мы с Эдвардом. Все остальные сговаривались о том, как разойтись по плато и когда встретиться снова. Карлайл поговаривал о том, что мы можем и заночевать на пленере, но лучше бы вернуться домой хотя бы ночью. Кажется, он даже сейчас думал о каких-то сложных пациентах.
«Пленер... Ну хорошо, хоть не пикник» - долетела до меня ирония Эдварда. Он уже стоял, протягивая мне руку. Нам предстояла долгая прогулка в горы.
Прогулка с кровавым концом, что не могло не радовать нас обоих.
***
Под нашими ногами осыпались мелкие камешки, срываясь вниз. Туда, где медленно, будто стая хищных зверей, заходили на охотничий гон наши самые близкие. Мы же забирались вверх - туда, где было много солнца и немного снега с большими отпечатками грозных кошачьих лап. Эдвард молчал, периодически поднимая голову и высматривая добычу. Мне было непривычно – раньше я никогда не бывала в горах, даже когда мы ездили в национальный парк Олимпия. Я безучастно сидела на скамейке под огромной секвойей и записывала в тетрадку свои мысли. А сейчас... Сейчас с любопытством молодого котёнка, я наблюдала за Эдвардом, будто пытаясь перенять его повадки. Судя по одобрительным взглядам, у меня неплохо получалось. Я простилась с подростковой неуклюжестью лет в тринадцать, и хотя особенной гибкости у меня, как у любого высокого человека, не было, я приобрела неуловимую ловкость. И осторожность в обращении с хрупкими предметами. Именно мне последние годы доверяли наряжать школьную ёлку на рождество, зная, что я совершенно точно не разобью тонкие стеклянные шары, помнившие эпоху не одного Президента...
«Тогда моё сердце в надёжных руках, Беллз»
В надёжных. Я почему-то была уверена, что эти же руки при необходимости вполне способны свернуть шею.
Лёгким, поэтически красивым и почти неуловимым движением...
Во мне просыпалась жестокость, которая вела меня по влажному, ещё пахнущему песочного цвета шерстью следу вслед за моим собственным медноволосым самцом. Сейчас, на охоте, это слово не коробило и не резало слух. Оно было так же органично, как и эти горы, этот редкий хвойный подлесок и мы двое, грациозно взбирающиеся по склону...
Внезапно Эдвард остановился, прислушиваясь. На его лице резко проступили скулы.
«Соберись»
И практически сразу я поняла, что момент настал. Вверху что-то заскрежетало: молодой огромный кот летел в ужасном прыжке, норовя свалить кого-то из нас со спины, чтобы одним ударом лапы прикончить. Метнувшись в сторону, я наткнулась на руки Эдварда, который мгновенно перенаправил меня в нужном направлении. Отлетев к выступу, я достаточно сильно приложилась спиной. Но даже вспышка боли не помешала мне увидеть завораживающую в своей противоестественности картину.
Эдварда, который принял пуму в буквальном смысле на грудь и с распростёртыми объятьями. Даже придавив его к земле, кот не почувствовал себя победителем. От неожиданности зверь опешил: никогда ещё он не был лицом к лицу с человеком.
Ты ошибся, котик. Это не человек...
Два гордых профиля, направленные друг на друга, дуэль взглядов, в которой жёлтым глазам кошки суждено было погаснуть.
Изящные пальцы Эдварда сомкнулись на песочной холке пумы. Пальцы, которые так виртуозно извлекали звук из чёрно-белых клавиш рояля, сейчас не менее умело извлекали жизнь из мускулистой кошки, которая утробно урчала, извиваясь, пытаясь сбросить эти смертельные объятья. Немного помедлив, будто выжидая момент, когда на напряжённой донельзя шее зверя вздуется сонная артерия и ярёмная вена...
Я видела, как меняется его лицо. Как появляются белые клыки, способные прокусить толстую звериную шкуру. Практически сразу же он впился в шею пумы, одновременно приподнимаясь с земли и преодолевая сопротивление массивного туловища.
Я смотрела на него, как зачарованная...
Через некоторое время Эдвард Каллен одной рукой поднял горного льва за холку и положил у моих ног.
- Кушать подано, Белла...
Его глаза были цвета калифорнийского песка.
Вкус крови был похож на густой соевый соус с примесью имбиря. Странно, но именно это пришло мне в голову, пока живительный бальзам из усталых вен пумы, всё ещё повинуясь ритмичным сокращениям сердца, утолял мою жажду. Мне было наплевать на явно ссаженую спину, на мгновенный испуг... Новые ощущения переполняли меня, заставляя склоняться ниже и ниже, обнимая шею огромной кошки, будто любимого... Любимого, который стоял рядом и наверняка улыбался.
Через полчаса мы смывали следы трапезы в небольшом чистом ручье.
- К лету он обычно пересыхает и приходится подниматься выше. Там есть снег...
Майка Эдварда была разорвана на груди, но глубокие царапины уже начали затягиваться. Набрав воды в ладонь, я оттёрла кровавый подтёк с его щеки.
- Ты уверен, что тебе этого хватит?
Он приподнял бровь.
- Белла, в следующий раз я обязательно дам тебе поймать твою первую кошку. Но не теперь. Это был большой молодой кот. В нём было много жизни... Пумы убивают без разбору, даже когда туш убитых карибу слишком много. Я же руководствуюсь только чувством насыщения. Не хочу уподобляться его сородичам. Хотел бы – убил бы ещё не одного. Просто... Я не так давно охотился один.
Кажется, я знала, зачем он это сделал, но моё знание предназначалось только для меня. Он сам сказал, что было трудно держаться в школе, поэтому... чтобы не сорваться во время очередного допроса с пристрастием по поводу «ниссана» Кроули, Эдвард ездил на охоту один.
- Но это были не пумы?
- Нет. Мне впервые жизни захотелось отведать крови волка. Хотя... признаться, я питаю к ним порядочное отвращение. Та охота не принесла мне никакой радости.
Мне кажется, или это как-то связано с обитателями резервации? Эдвард посерьёзнел, а потом прижался губами к моему лбу.
- Не думай об этом.
Когда мы спустились, солнце клонилось к закату. Семейство достаточно уютно расположилось в условленном месте. Джаспер развёл костёр, Эммет играл на прихваченной, очевидно, из дому гитаре, а Элис и Розали отплясывали что-то по-испански заводное. Сейчас лёгкое платье моей старшей сестры смотрелось очень органично. Сквозь яркие блики костра она казалась этакой розой марена, объятой возбуждённым дыханием пламени. Она танцевала для Эммета, будто повторяя движения огня, будто стараясь зажечь того, кто и так горел от одного его присутствия. Тёмная стройная фигурка Элис ничуть не терялась на её знойном фоне. Если Розали была песней, то Элис – мелодией, своеобразной и пламенной, как все наигрыши в стиле фламенко. Увидев нас, Эсми помахала рукой.
Эдвард тотчас ответил, не заставляя её волноваться.
- Кажется, охота была удачной...
Осторожно обхватив меня за талию, Эдвард Каллен прошептал, нежно касаясь губами мочки моего уха:
- У идеальных хищников не бывает неудачной охоты... А мы идеальны.
Мысли моих родных долетали до меня по дороге домой. В сгущающихся сумерках Эсми думала о том, что наконец-то все счастливы. Эдвард перестал зиять в её душе как бескровная, но старая рана. Карлайл беспокоился о пациентах, но в этом беспокойстве было очень много надежды на благополучность исхода. Элис подумывала о том, что неплохо бы уговорить меня сыграть на гитаре, и в этой мысли она была солидарна с Эдвардом, который сидел рядом и лукаво посматривал на меня. Джаспер думал о том, что стоит сегодня поиграть в карты с Элис и Эсми сразу после ночных новостей. Ему хотелось отыграться за прошлую неделю, когда ему пришлось выполнять за Элис все домашние задания по физике. Мелочь, а задела... Эммет думал о Розали и её дивном платье сегодня. Думал с какой-то светлой грустью, что ли, будто тосковал о чём-то...
«Просто они давненько не устраивали свадьбу» - иронично заметил Эдвард, притягивая меня ближе...
Впрочем... Розали думала о том, с каким удовольствием это самое лиловое платье снимет с неё Эммет. В этих её желаниях не было плотской похоти, зато была любовь - в одном из её бесконечных и многоликих проявлений. Стоит ли говорить о том, что яркое платье Розали было щедро залито кровью гризли? Но она носила его, как самая самоотверженная девушка носила бы медаль Флоренс Найтингел...
Кажется, именно в тот вечер меня пронзила логичная и такая простая мысль:
«Я люблю Калленов. Это моя семья»
Молчаливым ответом мне были холодные, пахнущие кровью, губы Эдварда, мимолётно коснувшиеся моего виска.
Как напоминание.
Как обещание большего.
Как знак, который он в очередной раз подал мне.
Источник: http://www.only-r.com/forum/35-530-1
