Творчество

Аманда

В тот же день он пригласил меня в кафетерий. Я не нашла в себе сил отказаться, хотя должна была. Я не привыкла к близости, дружбе, да просто к нормальному общению. В обществе Эдварда я впала в эйфорию. Его мягкий, внимательный взгляд заворожил меня. Я рассказывала ему о Джойсе, о его романе, все, что он пропустил. В какой-то момент я поняла, что говоря о героях романа, небожителях, спустившихся с Олимпа, чтобы жить жизнью обычных людей, я поняла, что говорю об Эдварде. Я смешалась, меня бросило в жар. Все моё красноречие исчезло; мне вдруг стало ясно, с кем я говорю. Возможно, Эдвард любезен со мной, просто одет, но...
Он взорвался. Я не ожидала такой реакции. С горечью он описывал свою работу, борьбу с обстоятельствами, попытки совместить учебу и съемки. Учеба была так же важна для него, как и для меня. Она представляла собой противовес к ежедневному сумасшествию, в котором жили и я, и он. К счастью, он не подозревал о моем. Я слушала его, видела его горящий взгляд, измученное лицо. Мне оставалось успокоить его уже известным мне способом. Я снова коснулась его руки.

Я боролась с собой, но безуспешно. Он хотел быть со мной. Даже на моих условиях. Встречаться в местах по моему выбору. Не посещать общественных мест. Не провожать меня. Не задавать вопросов. А для меня жизненно необходимо было видеть его. Каждый день. И каждый день я боролась с искушением довериться ему. Я знала, что могу это сделать. Но не имею права втягивать его в кошмар, по ошибке именуемый моей жизнью. Каждый раз, видя его, я была холодна, старалась избавиться от этого наваждения, но безуспешно. Его тепло и нежность заставляли меня каждый раз и заново отбрасывать все сомнения и привязываться к нему все крепче. 

Я снова прихожу в себя. Эти воспоминания помогают мне спастись. Спасти хотя бы собственный рассудок. Я опаздываю буквально на секунду и поэтому не замечаю, как мой отец заносит руку. 

Эдвард

- Я не понимаю, Аманда. Что происходит? Я сделал что-то не так? Скажи мне, мне необходимо знать...
- Ничего не происходит. Мне нужна передышка. Все это...чересчур для меня. Будет лучше, если мы какое-то время не увидимся. Дело не в тебе. Только...не пропускай занятия, мне потом понадобится твоя помощь. Меня не будет какое-то время.
Она отсоединилась. 
Я смотрел на бесполезный телефон в своей руке и пытался унять сердцебиение. Я...был чересчур для неё? Судорожно перебирая в памяти события последнего времени, я не мог понять, в какой момент совершил ошибку. Мог ли я слишком надавить на неё? Я должен быть абсолютно честным с самим собой. Бессмысленно было отрицать, что многое в наших отношениях не давало мне покоя. Я не требовал слепого доверия к себе с ее стороны. Я не требовал вообще ничего; мне достаточно было её общества. Но каждый раз, когда она садилась в мою машину утром, у меня было чувство, что я разговариваю с незнакомкой. Ей нужно было все больше времени и все меньше ясности. Я не дурак и не равнодушный слепец. Я знал наверняка, что что-то происходит в её жизни. Но мои даже самые мягкие попытки разговорить её настолько, чтобы понять, что её мучает, наталкивались на настолько яростное сопротивление, что я малодушно отступал, боясь испортить то малое и хрупкое, что у нас было. Я испытывал к ней безграничную нежность, я хотел защищать её, но не знал, как. 
Мы скрывались неизвестно от кого. На моё счастье, меня не слишком преследовали папарацци. В сети и в прессе курсировало огромное количество моих фотографий, но они были сделаны либо на мероприятиях, либо сразу после выхода моего первого фильма. Несколько раз я попался на подъезде к университету, но со всем этим я мог жить. Пока не встретил Аманду. 
И сейчас, пытаясь справиться с болью, вызванной её звонком и тем, что она фактически бросает меня, я постарался трезво взглянуть на вещи.
Итак: я встречался с девушкой, зная, что её зовут Аманда Робертс, двадцать три года, студентка Royal Holloway, как и я. Как-то она упомянула, что родилась восьмого апреля. Все. Мне не был известен ни её адрес, ни кто её родители, ни другие детали, которыми, как правило, делятся практически сразу, начиная отношения. Только номер телефона. 
Она была холодна и серьёзна. Даже оттаивая в моих руках, она никогда не отпускала себя полностью. Она ограничивала и физический контакт между нами. Она часто брала меня за руку, мягко поглаживая её, и я наслаждался этим крошечным свидетельством того, что я небезразличен ей. Однажды, в один из « хороших» дней, когда она была относительно спокойна и чуть более разговорчива, я поцеловал её. Чувство, пронзившее меня, когда её пальцы взлетели к моему лицу и я ощутил её тёплые губы, показало мне, что нежность и симпатия, которую я испытывал к ней, постепенно перерастали во что-то большее. Но она оторвалась от меня практически сразу, и мне снова показалось, что захлопнулась ещё одна, едва приоткрывшаяся дверь. Дело было не в том, что я не мог дождаться, пока она не будет готова к физическому контакту. Проблема была в том, что со временем она все больше закрывалась от меня. И я опасался, что стена, за которой она скрывалась, станет однажды настолько высока, что я не смогу преодолеть её в одиночку. 
Я не хотел терять её. Но мои чувства были в данный момент второстепенны. Меня не покидало ощущение, что ей нужна помощь. 
Я набрал её номер, инстинктивно догадываясь, что она не возьмёт трубку. Ну конечно. 
Я еле дождался конца лекции и отправился в учебную часть. Мне было наплевать, что я, быть может, делаю что-то, что она может расценить как грубое вторжение на запрещённую территорию.
- Здравствуйте, я Эдвард Каллен. – я очаровательно улыбнулся пожилой секретарше. 
- Я знаю, кто Вы, мистер Каллен. Чем могу Вам помочь? – сухо ответила она. 
- Не могли бы Вы предоставить мне кое-какие данные?
- Что Вы имеете в виду? 
Я улыбнулся ещё ярче.
- Видите ли, моя...сокурсница, мисс Робертс...она не появилась на занятиях и не подходит к телефону. Я волнуюсь и хотел бы попросить Вас дать мне её адрес.
- Одну секунду.
Она взглянула на экран компьютера. 
- В личном деле мисс Робертс есть пометка. Её данные могут быть предоставлены только определённому кругу лиц. Вы в этот список не входите, мистер Каллен, я сожалею. Я могу Вам только предложить дождаться, когда Вы сможете дозвониться до мисс Робертс. 
Она углубилась в бумаги, показывая мне, что разговор окончен.
Выйдя из секретариата, я был окончательно сбит с толку и встревожен. Ещё несколько раз набрал номер Аманды. Не срабатывал даже автоответчик; я не мог оставить ей сообщение и умолять, чтобы она перезвонила мне. 
У меня оставалась последняя возможность. Я снова вытащил телефон.
- Арчи, мне нужна помощь.