Творчество

Эдвард 

- Я поклялся сам себе, что не скажу тебе ни слова. – Я с трудом открыл глаза, морщась от серого утреннего света. Арчи. В моей квартире. Я застонал. Голова болела, равно как и успокоившаяся было нога. Тяжело дышать; я пытался вспомнить события вчерашнего вечера, понять, почему мне так плохо. Но что-то в моем подсознании удерживало меня от этого; вероятно, мне станет ещё хуже, если я вспомню. 
- Эдвард, сынок… - О Господи… Что произошло?... – Не мне судить тебя, но ты выбрал не тот путь. Так тебе легче не станет. Так ты ее не вернёшь…
Ещё перед тем, как он полностью произнёс эту фразу, память вернулась, не будучи более в состоянии сдерживать лавину, хлынувшую на меня. Белла… « Для чего я нужна тебе… я не могу бороться с твоими демонами…». Она оставила меня. А я не нашёл ничего лучшего, чем снова надраться до беспамятства. Я не помнил, как вернулся домой. Скорее всего, я знатно развлёк фотографов, ещё сновавших около моего дома. Но мне и нечего было терять. Ещё одна фотография, запечатлевшая меня пьяным. Ну и черт с ним. Я был и так уничтожен; документальное подтверждение этого факта никому уже не повредит. 
Я с трудом сел; очевидно, меня вчера хватило только на то, чтобы дотащиться до дивана в гостиной. На моих коленях лежало что-то мягкое. Шарф Беллы. Когда я… Боже… 
Уткнувшись лицом в пахнущий ею шарф, я разрыдался, не стесняясь ни Арчи, ни самого себя. Арчи молчал, пережидая. В какой-то момент сил больше не осталось, меня сотрясали сухие спазмы. Подняв голову, я увидел, что Арчи протягивает мне свой платок и стакан воды. 
- Тебе нечего стыдиться, Эдвард, - глухо сказал он. – Слезы – не признак слабости. А вот то, что ты бежишь от тех, кто хочет тебе помочь и топишь проблемы в алкоголе – это слабость. Послушай…
Он присел рядом, осторожно положил руку на мое плечо.
- Я не знаю, как бы я вёл себя на твоём месте. Серьёзно, не знаю. Поэтому не могу и не буду судить тебя и твои поступки. Я просто хочу, чтобы ты обрёл покой. И счастье. Тебе это кажется невозможным сейчас, но поверь – ты будешь ещё счастлив. Просто подумай, Эдвард. Иногда сила мужчины заключается в том, чтобы довериться, склонить голову, принять любовь и помощь. 
Я молчал, впитывая его слова. 
- Дай ей немного времени, - продолжил Арчи. – И себе. 
- Я не могу без неё…
- Она права, Эдвард. Ты не можешь без неё, но отдаляешься, как только становится трудно. Подумай, каково было бы тебе, если бы она бросала тебя. Каждый раз, когда бы ты чувствовал, что ей нужна помощь, нужен ты. Что бы ты подумал? 
Я опустил голову. Я был уничтожен. 
- Все, малыш. Я не буду больше читать тебе мораль. В конце концов, я не твой психотерапевт. Арчи поднялся, собираясь уходить. – Чем думаешь заняться? 
- Я хочу навестить маму. 
Арчи улыбнулся. – Тогда приведи себя в порядок. Не надо пугать ее. И передавай ей от меня наилучшие пожелания. 
- Спасибо, Арч. 
После его ухода я вернулся в свою спальню, которую ещё до недавних пор делил с Беллой. Сердце болело, но я старался держать себя в руках. Аккуратно сложив ее шарф, я положил его на свою половину кровати. 
В ванной я встал под душ, закрыв глаза, давая обжигающей воде смыть с моей кожи страх, боль, угар прошедшей ночи. Я видел только Беллу, слышал ее голос. Почему я не смог остаться около неё, дать ей успокоить мою боль, принять ее… ведь стало только хуже… и ей, и мне. Я бежал от неё, чтобы не тянуть ее за собой на дно, но в итоге разрушил нас обоих. 
Я вышел из ванной, вытираясь на ходу. Я попытаюсь ещё раз поговорить с Беллой. Я упаду на колени перед ней и буду умолять ее принять меня. Мне все равно. Я пойду на все, лишь бы вернуть ее. Но сейчас я должен был повидать Эсме. 

- К Вам посетитель, миссис Каллен. 
- Кто? – Эдвард должен был уже давно навестить ее, но Эсме не роптала и не жаловалась. Ее сын столько сделал для неё. Она знала, что ему самому было очень нелегко. Просто хотелось бы увидеть его, убедиться, что у него все в порядке. 
- Мистер Каллен. 
- Да, разумеется. 
Улыбка застыла на ее лице, когда Карлайл вошёл в палату. 
- Эсме… - Он выглядел ужасно. Замялся на пороге палаты, не решаясь пройти дальше. 
- Что ты здесь делаешь ? Если бы я знала, что это ты… 
Карлайл почувствовал, что падает в какую-то дыру. Его Эсме смотрела на него с ненавистью. Ее глаза на отмеченном болезнью лице прожигали его насквозь. Он ничего не понимал. 
- Но кого же… ах да, конечно…
- Я ждала своего сына. А с персоналом я поговорю. 
Он покачнулся и вдруг, в два шага дойдя до кровати, упал перед ней на колени.
- Эсме, я умоляю тебя… не надо так… мне так плохо без тебя… я знаю, я почти никогда не говорил тебе… я люблю тебя… я готов на все…
Эсме отвернулась к окну. 
- Если бы ты любил меня, ты не превратил бы мою жизнь в ад. Обстоятельства лишили нас ребёнка. Второго лишил нас ты. А я – соучастница. Я не знаю, что хуже. 
Карлайл вскочил, лихорадочно проводя руками по лицу, заметался по палате. Настороженно наблюдая за ним, Эсме вдруг с ужасом подумала, что он… безумен. Его глаза налились кровью, он вцепился себе в волосы. Эсме тайком нащупала кнопку вызова персонала. Словно услышав ее, Карлайл глубоко вздохнул, безумие если не полностью исчезло из его глаз, то затаилось. Он снова рухнул перед ней на колени. 
- Я докажу тебе… только ты… все только для тебя… тебе не нужны его деньги, ничьи деньги… - бормотал он, роясь в кармане куртки под белым халатом, который был наброшен на его плечи. 
- Что это? 
- Я принёс чек, я оплачу любое лечение, мне хорошо заплатили…
- За что тебе заплатили, Карлайл?! Где ты был тогда ночью? Скажи мне… - В каком-то порыве Эсме коснулась его лица, желая успокоить. – Мы так и не увиделись больше, мне нужно было в больницу… 
Карлайл прижался лицом к ее руке. – Эсме… я должен был встретиться кое с кем. Но теперь я могу заплатить за твоё лечение. Этого хватит на первое время, а потом я найду ещё способ. Мы сможем сохранить дом. 
- Во что ты ввязался, Карлайл? Верни эти деньги, не надо. Эдвард все оплатил…
Карлайл выхватил что-то из другого кармана, швырнул на стол. Газета. 
- Что… что это?! – Эсме взяла газету, развернула. Фотография… на всю полосу… родные зеленые глаза… Эдвард.
- Что это, Карлайл?! – крикнула она, чувствуя, что задыхается. Руки дрожали, пот потек по лбу. Медикаменты предельно ослабили ее, она с трудом удерживала газету. Начала читать. Смысл текста был настолько диким, что ускользал от неё. Каждую строчку приходилось перечитывать дважды. Газета упала на одеяло; Эсме била дрожь. Она зашлась в истерике. В палату вбежала медсестра в сопровождении врача; сестра ввела ей что-то в вену, врач осматривал ее. 
- Кто Вы? – рявкнул он. – Кто Вас пустил?! Что произошло?!
- Я ее муж. – Карлайл пятился к двери. 
- Миссис Каллен, что случилось? Вам больно? Постарайтесь дышать спокойнее, лекарство сейчас подействует, - уговаривала сестра. – У неё срыв. Миссис Каллен, Вы слышите меня? 
Эсме открыла глаза, ее взгляд был чуть более осмысленным. Вдруг она заметила Карлайла, все ещё стоявшего у двери. 
- Мистер Каллен, почему Вы ещё здесь?! Немедленно покиньте палату! 
- Он продал… он продал собственного сына! Это ведь ты! Ты все рассказал! Ты продал его! – Эсме разрыдалась сильнее; захлёбываясь, она металась по постели, пытаясь вырваться из рук врача. 
- Увеличьтесь дозу. Ей нужен полный покой. 
Карлайл вылетел в коридор; спотыкаясь, он почти бежал, прочь от палаты, от бешеной ненависти во взгляде Эсме. 

Эдвард 
После душа стало чуть легче. Я смотрел в запотевшее зеркало и не узнавал себя. И дело было не в тёмных кругах под глазами или щетине, покрывавшей мое лицо. Я терял себя. Все, чего я достиг, все, что я потерял – все это не имело значения. Я дал прошлому поглотить себя настолько, что оттолкнул настоящее и будущее. Мою любовь. Я не сдержал ни единого обещания, данного ей, и все же она была со мной, возрождая меня к жизни. Каждый день. Но ее терпение, ее милосердие не безгранично. 
Я дам ей ещё несколько часов, а затем… я не буду больше ничего обещать. Я не имею права. Я буду молить ее о новой попытке. Только небольшая передышка. Я увижусь с матерью, попрошу прощения за то, что не навещал. Придумаю что-нибудь; она не должна знать, что произошло. Она никогда не читала бульварную прессу. 
Я вышел из дома, отметив, что фотографов стало меньше. Вскинул руку, подзывая такси. 
Приехав в госпиталь, я так быстро, как мог, поднялся наверх, в отделение, где лежала Эсме. Меня знали многие здесь; мне не хотелось замечать взгляды, ударявшиеся в мою спину. Я подошёл к посту. 
- Эдвард! Здравствуй, - обратилась ко мне одна из сестёр.
- Добрый день. Как Эсме? Я могу навестить ее? 
Сестры переглянулись; на их лицах было написана тревога. Я почувствовал, что холодею. 
- Что случилось? Ей хуже? Скажите мне, что происходит?! – Я почти кричал. 
- У неё был срыв, Эдвард, но не из-за болезни, если можно так выразиться. 
- Из-за чего?! 
Сестра Хант коснулась моего плеча. – Ее муж был здесь. Пробыл недолго, а потом она начала кричать. Истерика переросла в срыв, мы дали ей медикаменты, она спала, но сейчас проснулась и уже более спокойна. 
Я застонал. – Что он сказал ей? Господи, что он может требовать от неё… она так больна, даже это не останавливает его… 
Я говорил скорее сам с собой. – Я могу повидать ее? 
- Да, она будет рада. Только старайся не волновать ее. Ты и сам неважно выглядишь. – Сестра Хант по-матерински дотронулась до моего лица и улыбнулась. – Ты – красавец, и всегда им будешь, но у тебя измученный вид. Иди. 
Я пожал ей руку и тихонько приоткрыл дверь в палату матери. Она лежала, закрыв глаза. Я приблизился к ее постели, взял за руку. 
- Мама… это Эдвард… ты слышишь меня? 
Она открыла глаза; я ужаснулся тому, какая мука была написана на ее исхудавшем лице. 
- Эдвард… - Она заплакала, сжимая мою руку. – Мой хороший… 
- Тебе плохо? Я позову кого-нибудь. – Я поднялся было, но она удержала меня. – Не надо, подожди…
- Мама, что произошло? Что он сделал?! Мама, не плачь… я здесь, с тобой… - Я прижался губами к её руке. Она коснулась моих волос. 
- Эдвард… прости меня…
- Тебе не о чем просить прощения. Прошу, только успокойся. Я дам тебе воды. 
Я потянулся к столику у ее постели, чтобы взять стакан и замер. На столе лежала газета. Мама проследила за моим взглядом; ее руки снова начали дрожать. 
- Мама, послушай… я не знаю, как это все попало в газеты… прости меня, я не могу объяснить это… Арчи пытается выяснить, кто мог предать меня, но… 
- Твой отец.
- Я не понимаю… я знаю, что он обидел тебя, я позабочусь о том, чтобы его больше не пускали сюда. Я прошу, не волнуйся ни о чем…
- Эдвард! – Она повысила голос. – Это твой отец. Это он… продал информацию о тебе. 
Отец. Как просто.
Я должен взять себя в руки. Моя мать больна, я не имею права… 
- Эдвард… я не знаю, как вымолить прощение у тебя… я не знала… он хотел оплатить мое лечение… 
В висках стучало, перед глазами все плыло. Он предал меня. Второй раз.