Творчество

Глава 3. Жесть

Прослушать меня он хочет, ты посмотри... Впрочем, в ближайшие пару дней Роберт (теперь я могла звать его так вполне себе официально) не проявил и десятой части заявленного в вечер нашего знакомства энтузиазма. Я вполне вежливо выпросила себе недельку на то, чтобы разобраться с ремонтом, и полностью погрузилась в это увлекательнейшее занятие.
День, другой, третий...
Я сама удивилась, как быстро с этим было покончено. Едва прознав, что у меня есть свободное время, за меня принялся Шэннон, обещавший мне шоппинг. Мы не полетели в Милан, нет. Хотя была и такая мысль: моего брата не остановит даже идущий полным ходом поезд, на крыше которого Джаред Лето пронзительным голосом исполняет свой знаменитый Echelon. Мы совершили кратковременный, но крайне продуктивный налёт на местные бутики. Я была в шоке: в каждом пахнущем галантереей закутке у Шэна были друзья-подружки. В его портмоне обитали потрясающие дисконты, которым позавидовала бы любая столичная модница. «Надеюсь, у тебя на заставке телефона не Андрей Пежич», - шёпотом попыталась я его подколоть. Но он только рассмеялся.
- Никакой благодарности от тебя. Одни наезды... Мне нравятся девушки, тебе ли не знать.
Не поверите, этот изверг выбросил все мои старые вещи, даже уютные свитера и цыганские юбки. Его комментарии были просто убийственны: «В этом можно только в подвале убираться», «джипси-стайл давно вышел из моды», «эта вещь не твоего цветотипа», «когда ты надеваешь такое, тебя захочет только швейцар с Пикадилли. И то не самый молодой». Я молча слушала его короткие возгласы и смотрела, как медленно пустеет шкаф и растёт куча тряпья, приготовленная к короткому последнему путешествию на свалку.
- Шону нравилось это платье, - едва успела сказать я, когда Шэннон сдёрнул с тремпеля простенькое лёгкое платье в бледный мелкий цветок. Брат фыркнул, гадливо скидывая его на общую кучу.
- Именно поэтому вы с ним жили, как брат с сестрой. В этом можно обсуждать жизнь лорда Байрона в Греции, но никак не нравиться собственному мужчине. Лилиан, мне давно следовало взяться за тебя. Единственное, что ты можешь выбрать без меня – это духи. С носом у тебя всегда было всё окей.
Да, он перерыл и тот ящик комода, в котором я храню нижнее бельё. Он сделал это с педантичностью немецкого кардиолога. Хотя вряд ли строгий герр в белом халате ржал бы как мерин над ворохом шёлковых и не только тряпочек.
- Сестра, я точно знаю, что у тебя есть грудь. Так какого чёрта ты её не носишь? – возопил Шэннон, отбрасывая в сторону очередную майку. – Что это за юношеский унисекс? Сколько тебе лет? Ты уже давно не тинейджер! В каком мире ты живёшь?! В каком веке?!
- Ты так распинаешься, будто нашёл у меня как минимум байковые рейтузы, Шэннон. Майка как майка – всяко удобнее, чем таскать лифчик по поводу и без...
- Забудь это слово: «удобнее». Забудь, если хочешь, чтобы у тебя вообще какие-то поводы появились. Когда я вижу это, - он вынул из стопки классический комплект спортивного белья. – Даже моё неукротимое либидо вянет.
- Неукротимое либидо, твою маму...
- Нашу маму, Лилиан. Я серьёзно, между прочим. Лучше не носить белья вообще, чем носить такое.
И он снова и снова таскал меня по своим прикормленным местам, заставляя видеть то, чего я раньше в упор замечать не хотела. Например, моё собственное отражение в зеркале. Наверное, ни один мужчина в моей жизни не говорил мне столько гадостей. И ни один мужчина в моей жизни не говорил мне так же часто, что я красива.
Нет, я никогда не была «английской розой» вроде нашей обожаемой Кейт Уинслет: Бог не дал породы. Из модной трендовости у меня имелись только густые тёмные брови и хороший цвет лица: в Белфасте я смотрелась загорело-смугловатой даже на фоне выдубленных солёным ветром моряков. Хорошие волосы, высокие скулы, выразительные карие глаза... И рот неплохой. Правда, мне частенько трудно держать его на замке, но это уже совсем другая история. Мне повезло иметь тощую фактуру другой знаменитой Кейт – которая Мосс. Помню, как смешно смотрелись мои худые лодыжки в резиновых сапогах, модных в Лондоне в прошлом сезоне...
В общем, содержимое моего шкафа претерпело кардинальные изменения. Вместо того чтобы торчать в нашем теперь уже общем клубе, Шэннон курил у меня на кухне, раскладывая полароидные снимки моего нового гардероба по каким-то ему одному ведомым категориям в большом фотоальбоме. Его, казалось, больше интересовало, какие цветовые палитры больше гармонируют с моей кожей, чем как там идут дела с развитием нашего бизнеса.
- Ты не ошибся, часом? Может, нам стоило парикмахерскую открыть? Или имидж-студию?
- Успеем, - только и говорил брат. – Там Роберт целыми днями тусит. Всё под контролем.
Я предпочитала не спрашивать, что там с моим «прослушиванием». В действительности, мне хотелось бы заняться чем-нибудь таким, но совсем не хотелось доказывать что-то Роберту. Он был каким-то надорванным, жёстким... С такими я всегда предпочитала не связываться. Такой парень явно имеет занозу в самом нутре. И без разницы, кто вогнал в него эту боль – расплачиваться будет каждая последующая. Мало ли, что именно случилось с мистером Паттинсоном в его звёздной жизни – отвечать за его ошибки лично мне совершенно не улыбалось.
- Ты готовишь меня так, будто мне предстоит как минимум свидание с принцем Гарри.
- Бери выше, - так же коротко отозвался Шэннон.
- Принц Уильям не так давно женился, а принц Чарльз... Не моё, извини.
- Ценю твоё чувство юмора, Лилиан. Но мне всегда казалось, что ты достойна большего, чем твоё прозябание под девизом: «Я сама». Если тебе и стоит стать супер, то, в первую очередь, для себя самой. А это куда более важная миссия, чем свидание с любым мужиком на свете. Даже с самым роскошным.
- Ну, если мы уже по-честнаку, то кого ты считаешь роскошным мужиком?
- Андрея Пежича, - невозмутимо вернул он мне мою недавнюю остроту. – Если честно, я в мужиках не разбираюсь, не мой профиль. Но я прекрасно знаю, что наш отец был редкостным дерьмом, и это не могло не сказаться на твоих способностях к выбору партнёра...
- Как всё запущено... Ты ещё и фрейдист махровый.
- Нет, просто я теперь точно знаю, каким не надо быть со своими детьми. Особенно, если у тебя растёт девочка. Но если мы по-честнаку, мне и Шон нравился. Нормальный ирландский парень, который, к тому же, любил тебя даже в том.... ээээ... запущенном виде. Но ты вряд ли воспринимала его попытки достаточно серьёзно. Не признаешь этого сейчас – значит, сама не поняла. Так что лучше признай, сойди за умную.
- Угу, - буркнула я.
- Так вот. Тебе вполне могло показаться, что Роберт – роскошный мужик. С виду это действительно так. Но в его голове слишком много опасных тем, потому именно его я тебе настоятельно не рекомендую. Нет, ты можешь попробовать – для здоровья или в порядке дружеского секса...
- Я всегда думала, что дружба и секс – это понятия разного порядка...
- Я всегда знал, что ты – с Марса, детка, - снисходительно рассмеялся Шэннон, откладывая очередной цветной «веер», который счёл вполне подходящим. – Смотри сюда: это – твой базовый цвет. А этот лучше поближе к лицу...
И что это, позвольте уточнить, был за вброс на тему Роберта? Мне не хотелось переспрашивать, дабы мой братишка не подумал, что эта тема меня хоть как-то заинтересовала. Но любопытство просто выло – так требовало кое-что уточнить.
- Да, да... Шэннон, и давно ты адепт этого... дружеского секса?
- Ты с таким выражением это сказала, будто ты всё ещё девственница. Это не культ и даже не секта. Все люди делают это, Лилиан. Просто некоторые боятся в этом признаться даже собственной совести. Да, у меня нет постоянной девушки, но есть пара-тройка тех, которые не прочь провести в моей компании вечер с романтическим продолжением. Мы знакомы давно и ничуть не планируем долговременных отношений.
- Когда-то это называлось промискуитетом, угу.
- Когда-то я всерьёз думал, что моя старшая сестра – эталон. Но ты усердно трудишься над тем, чтобы разрушить это моё убеждение, - отшутился он достаточно мягко. – Понимаешь ли... Есть вещи, о которых в так называемом приличном обществе не принято говорить. Именно поэтому лично я нахожу «приличное общество» неприлично ханжеским сборищем тайных извращенцев. Наркотики, секс, алкоголь... Всё это табу, которые нельзя нарушать, чтобы не выпасть из футляра собственной цивилизованности. Но, чёрт-дьявол! После чертовски трудного дня так хочется почувствовать себя первобытным обитателем джунглей, который никому ничего не должен. Если в нас заложены первобытные инстинкты – это не просто так...
- Я думала, у тебя есть склонность к применению защиты Хемингуэя. Но ты меня по-настоящему удивил. С сексом, пожалуй, разобрались. Что у тебя с алкоголем – я и так знаю. Что с наркотиками?
- А что наркотики? – уклончиво ответил Шэннон. – Спрашивай, что уж...
- Пробовал? – я почувствовала, как неуютный холодок жадно засосал под ложечкой. Брат чуть сощурился, не отводя взгляда. – Ну?
- Пробовал. И сейчас периодически принимаю кое-что, если нужно быть работоспособным дольше обычного. Без моралей, ладно?
- Ладно, - поспешно согласилась я. – Богема...
- Брось. Кокаин я пробовал лишь однажды.
- Не понравилось?
- Понравилось. Но я не люблю быть от чего-то зависимым. А с этого зелья соскочить сложнее, чем на него присесть.
- Слышала бы тебя мама...
- Хотел бы, чтобы она слышала – поговорил бы с ней, не находишь? Лилиан, - он вздохнул, и потянулся за сигаретами. – Будешь? – прервавшись, чтобы поделиться, прикурить и угостить меня ещё и огоньком, он дал мне время расслабленно откинуться на спинку стула. Впрочем, я была расслаблена ровно настолько, насколько вообще может быть расслаблена старшая сестра, говорящая с младшим братом о сексе, наркотиках и алкоголе. – Так вот, Лили... Я втянул тебя в непростой мир, где тебе придётся столкнуться со многими вещами, о которых тебе не рассказывали ни в школе, ни в колледже. Если ты не против, могу дать совет...
- Валяй, - согласилась я. Наша разница в возрасте была смехотворной, а опыта у Шэннона всегда было побольше моего.
- Никогда не отказывайся, не попробовав. Потому что потом будешь жалеть о том, чего так и не сделала. А что может быть глупее?
- Думаешь, мне не о чем будет внукам рассказать?
Он посмотрел на меня сквозь дым своей сигареты, и усмехнулся.
- Конечно... Ты расскажешь им, как переехала в Белфаст, чтобы отец не доставал тебя. Как скучно жила там с мужчиной, который любил тебя, но не хотел. Пока что это все твои достижения. Остальное - только в планах, как и гипотетические внучата. Кстати, откуда ты собираешься их взять? Вытянуть из шляпы, как заправский фокусник? Или усыновить после пятидесяти? Пока что я вижу твою перспективу стать самой скучной бабкой во всём Соединённом Королевстве.
- Я всегда смогу рассказать им о тебе и твоём богатом жизненном опыте.
- Боюсь, к тому моменту моя жизнь перестанет годиться в качестве хоть сколько-то годного примера, сестрёнка. Потому что я планирую прожить её весело и по своим правилам.
- Иногда я тебе даже завидую... – начала было я, но он оборвал меня жестом.
- Не завидуй. Ты вполне можешь идти со мной. Ты уже согласилась. Просто позволь мне сделать для тебя хоть что-то, чтобы мне не было так паскудно от того, что я знаю...
Мы избегали говорить об этом. И мне было странно, что, начавшись с традиционных человеческих увеселений, разговор вдруг соскользнул в скользкую колею нашей семейной драмы. Тогда, когда мне было одиннадцать, я пыталась рассказать об этом матери, но она была глуха, как стена. Шэннону едва исполнилось девять, но он был единственным, кто мне поверил.
Он один знал, что делал наш любящий папочка со своей маленькой принцессой.
Он один не любил его так же безоговорочно, как я сама.
Он один делал всё, чтобы не оставить меня в комнате одну – иногда его уводили в его собственную спальню с боем и рёвом.
Он один знал, что Джозефа Кинга остановило не моё надрезанное запястье тогда, в пятнадцать. А короткий серьёзный разговор, произошедший после между взрослым и тринадцатилетним мужчиной.
Слишком многое обо мне знал только он один, чтобы я могла пренебречь его советами... Иногда мне казалось, что мы – близнецы. И что именно Шэннон родился на пару минут раньше.

***
На излёте седьмого дня в моей квартире раздался телефонный звонок. Звонил мой городской телефон, и в этом была главная странность. Сняв трубку, я удивилась непривычному ощущению от гладкого пластика в ладони.
- Алло... – уронила я в напряжённую тишину.
- Привет, - бархатно выдохнула она. – Это Роберт. Роберт Томас.
- Чем обязана? – я мысленно представила себе его лицо, на котором слишком явно прямо сейчас играла самодовольная усмешечка.
- Есть разговор. Серьёзный. Ты можешь потратить немного своего времени на это?
- Вполне. Слушай, так как мне тебя... Роберт или Томас?
Он рассмеялся, и от этого смеха у меня появилось странное ощущение где-то между лопаток. Будто кто-то коснулся меня холодной рукой, проводя длинную черту вниз, к чувствительному бугорку копчика.
- Без разницы, как тебе больше нравится. Оба этих имени - мои. Кроме шуток... Мне действительно нужно поговорить.
- Заинтриговал, Роберт.
Мне почему-то показалось, что он одобрил выбор имени, хотя он и никак это не комментировал.
- Я приеду или ты подтянешься?
- Я подтягиваться не умею, как и отжиматься. Так что приедешь ты. Тебе же нужно поговорить...
- Права. Я буду... – он отвлёкся, вероятно, чтобы взглянуть на часы. – Где-то минут через сорок. Ставь чайник, разговор будет долгим.
И только когда в трубке раздалась очередь коротких гудков, я поняла, каким порывом руководствовалась, соглашаясь на эту встречу с малознакомым мне человеком, от которого изначально планировала держаться подальше.
«Никогда не отказывайся, не попробовав. Потому что потом будешь жалеть о том, чего так и не сделала...»
И не было в его голосе никакого гипноза.