Все только из-за тебя, слышишь?
Этого не должно было случиться. Тебя вообще не должно было быть в моей жизни. Ни взбудораженных чувств, ни расколотого покоя, ни саморазрушения. Боль, причиненная другим ради тебя, вернулась бумерангом, ударив резко, остро.
За все приходится платить. И я плачу... За минуты запретной страсти часами душевной муки. За мгновения шального полета безостановочной жестокостью падения. Ведь то, что я сделала, ужасно... но прекрасно – и в этом самое ужасное. Не измена, а наслаждение изменой, которое я испытала только из-за тебя. 1. Взрослая игра
Это было на четвертой или пятой по счету рюмке текилы. Я поймала его взгляд во время игры в фанты. Он сидел за столиком в другом конце зала и смотрел на меня, как ленивый кот на аппетитную мышь. Будто еще раздумывал, попробовать или нет, заранее зная, что поймает. Это раздражало и возбуждало одновременно. Хотя возбуждать не должно было даже в последнюю субботу моей незамужней жизни. Не важно, что это мой девичник, и все желания приветствуются. А
все ли? Я даже от стриптизера отказалась, посчитав это глупой и пошлой традицией. Женский кружок, выпивка и десерт, безобидная игра – это тоже может быть весело. Все может быть весело после танца текилы в пустом желудке. Даже дурацкие фанты. А вот коктейль из текилы и беззастенчивого взгляда, что я чувствовала нутром через все помещение – более взрывоопасная смесь. Краем глаза я следила за ним, тем, кто сидел, расслабленно откинув голову на спинку удобного диванчика в дальнем углу. Я ведь собираюсь замуж! Черт, все эти фокусы не для меня. Я верная. До сих пор была верной. Верной слову родителей, верной выбранному ими кандидату в мужья. И, как девушка практичная, бизнес с удовольствием не смешивала. Вообще-то, жених вполне соответствовал – не туп, не беден, не уродлив. Хорошо рассуждать от противного...
Нет, я не какая-нибудь бесчувственная стерва или охотница за богатством – сама из обеспеченной семьи. Просто верю, что рассудок мудрее сердца. Я образцовая дочь, «хорошая девочка», любимица родителей. И все у меня всегда было на отлично – учеба, работа, конкурсы всех масштабов. По натуре я никакая не авантюристка. Не игрок... разве что в фанты.
- Ты слышишь? Не-ве-ста!
- Да? – Будто очнувшись ото сна, я непонимающе посмотрела на девчонок.
- Задание твое.
- И что я должна сделать?
- Так... подумаем-ка. Игра у нас взрослая, потому легко не отделаешься. Ты должна... – Интригующая пауза. Раздражающая пауза. И очередная рюмка текилы. – Должна подойти к парню... Так... – Подруга-предательница выискивает взглядом «жертву», которую называет иначе. – Счастливчиком будет... А вон тот, за столиком в углу. Он весь вечер трахает тебя глазами. – Черт, она заметила. Плохо. – Подойдешь и скажешь на ушко: «Если проводишь в коридор, позволю стянуть с меня трусики зубами».
- Ты... сдурела?
Подруга пьяно мотает головой, подняв вверх указательный палец.
- Это не обсуждается! Все согласились на игру. Я же танцевала стриптиз для того лысого. Лея вылила гееподобному типчику коктейль на брюки и попыталась вытереть. Было круто. Теперь твоя очередь. Пей еще рюмку для храбрости и марш выполнять. Если что, пошлем поисковую группу.
Cмех девчонок был не очень музыкальным, зато очень развязным, как и комментарии, когда, встав с места, я оправила одежду и направилась в сторону ленивого кота. Я вовсе не была пьяной – лишь разгоряченной. И не только текилой. Я ступала медленно и эффектно в своем коротком, облегающем фигуру платье из серебристого латекса, в туфлях на заоблачных каблуках, названных среди нас «вторым этажом», в чулках с кружевными подвязками – белых чулках невесты, на одном из которых красовалась кокетливая резиночка. Конечно, это был костюм на девичник, потому никто не счел бы мой вид вульгарным или нелепым – пусть даже сзади к волосам была приколота коротенькая фата.
Он смотрел на меня, не отрываясь, почти не моргая. Игра была опасной, потому что в голове то и дело мелькало подозрение о том,
как он может отреагировать на мое приглашение. Конечно, можно сказать что-то другое, и никто не узнает. Но его взгляд манил меня, как прекрасная пагубная бездна, раздевал меня, как шальная волна, целовал, как ласковое течение, вбирал, как неминуемый водоворот. Неужели я так испорчена? Неужели, даже не пытаясь изменить придуманных подвыпившими подружками слов, позволю то, что предложу? Они не знают, что за мысли бродят в моей рациональной голове. И, тем более, не предполагают, какие желания жаждут вырваться из пут, связавших скромное даже в выборе одежды, не то, что в тяге к удовольствиям, тело. Да, я хотела быть пойманной этим парнем. Я знала, кто он, и знала, что анонимность будет обеспечена. Его чары никогда не действовали на меня с экрана. Но вне его он излучал такой животный магнетизм, что сейчас я казалась себе сомнамбулой, бредущей сквозь сон. Сны. Тысячи снов...
Я видела все, будто в замедленной съемке. Как парни, сидящие за его столиком, замерли, раскрыв рты, ошарашенно и бесцеремонно разглядывая меня с головы до ног. Хотя нет, с ног до... И в том же режиме замедленной съемки я склонилась к нему так близко, что ощутила едва уловимый запах туалетной воды, а может, лосьона после бритья – там, у границы резко очерченного, темного от щетины подбородка. Край моей обтянутой латексом груди коснулся его плеча, когда я шепнула те слова. Его лицо показалось мне непроницаемым. Взгляд скользнул туда, где задержались бы глаза любого нормального парня в такой ситуации. Я не стала дожидаться реакции на свое непристойное предложение или ответа. Развернулась и пошла... в коридор.
Пара шагов, и за спиной тихо хлопнула дверь. Я почувствовала, как пересохло во рту. Но не от страха – от жажды.
- Ты смелая девушка. – От его шепота по коже поползли мурашки. Может быть, потому, что я ощутила этот шепот обнаженной шеей.
- А как насчет тебя? Смелый? – Я сама не узнала свой голос, но был он каким угодно, только не испуганным.
- Я не упускаю возможностей. Особенно так щедро предоставленных. – Его слова прозвучали до сумасшествия сексуально. И не менее порочно.
Его пальцы едва уловимо коснулись талии. Он медленно развернул меня к стене. Кошачий взгляд поймал мой и больше не отпустил, руки легко и осторожно – даже излишне осторожно! – скользнули по краю платья. Стали приподнимать его с обеих сторон, рисуя узоры сначала с внешней стороны бедер, потом с внутренней. Сам же он, продолжая с едва заметной чувственной ухмылкой смотреть на меня, опустился на колени. Это было сродни гипнозу – не думая о том, что мы в коридоре, где в любой момент может распахнуться дверь с какой угодно стороны, охладив реальностью, сквозняком и позором, я стояла перед ним с затянутым на пояс платьем и смотрела сверху вниз, прямо в манящие глаза. В них было обещание, очень много обещаний. И мне захотелось притянуть его голову ближе, утопив пальцы в буйных растрепанных волосах.
Он подался вперед и подцепил зубами резинку моих трусиков. Черт, он сделал это так ловко, будто тренировался каждый вечер. Хотя, кто его знает? И кого это волнует? С бешено колотящимся сердцем я ждала... ждала продолжения. Он стянул белое кружево ниже, к середине бедер, и остановился. Но это был самый сексуальный момент в моей жизни – до сих пор. Трусики легким облаком съехали по ногам, накрыв «второй этаж». И тогда он поднялся с колен.
- Я буду ждать тебя через час за дверью, ведущей на подземный этаж. Это в конце коридора. Справа, - произнес он, аккуратно поправив мне платье. – Хочу, чтобы ты была уверена. Хочу, чтобы ты поступила как хорошая девочка, и сбежала.
Он рассмеялся как-то странно, напряженно. Провел приоткрытым ртом по моей щеке, оставляя жаркий след дыхания. Его ладонь снова опустилась к изгибу обтянутой чулочком ноги, легко отрывая мою ступню от пола. Одну, затем другую. Еще мгновение – и он отстранился, как ни в чем не бывало направляясь обратно в зал, но при этом покручивая на пальце мои кружевные трусики.
- Это беру в залог.
- Зачем? – все еще сбитая с толку его странным высказыванием минутой раньше, спросила я.
У самой двери он остановился и, одарив очередным волнующим взглядом, ответил:
- Потому что еще больше хочу, чтобы ты пришла ко мне, плохая и горячая.
Все же я пьяна, сильно пьяна, если мне это нравится. Если воспринимаю происходящее с такой легкостью. Хочу быть втянутой в кошки-мышки с парнем, который ищет приключения на одну ночь и знает, что со мной это пройдет – я занята, я предпочту все забыть... Почему бы нет. Только когда час ожидания подходит к завершению, все внутри закручено тугой спиралью. Напряжения, почти паники. И не потому, что я собираюсь поступить легкомысленно, а потому, что, по мере того, как алкоголь перестает действовать на меня расслабляюще или как-то еще, начинаю понимать, как сильно влипла. Как безудержно, даже отчаянно хочу этого парня. Подруги продолжают веселиться, уверенные в том, что все было и осталось шуткой, меня же бьет внутренняя дрожь, как только он, будто случайно, в очередной раз поворачивает голову в нашу сторону. Я чувствую его взгляд, как прикосновение, на коже и под кожей.
За пятнадцать минут до условленного времени он поднимается и выходит. На улицу. Стараюсь не думать о том, есть ли здесь другой вход; передумал он, решив уйти от греха подальше, или будет меня ждать; применяет обходные маневры, заботясь о моей репутации или своей?
Я могу сбежать. Еще могу сбежать от соблазна... Вместо этого сбегаю от подруг, притворяясь больной. Говорю им брать такси и отправляться домой, уверив, что за мной уже едет жених. Снимаю коротенькую фату, давая ей соскользнуть под стол белым облачком, прошу счет и, оплатив, ухожу. Туда, в уже знакомый коридор, в самый его конец, где без труда нахожу нужную дверь. Не оставляя себе времени на раздумья, открываю ее и спускаюсь по лестнице. Слишком поспешно...
Я ступаю в темноту, в неизвестное. И он ждет меня там. Скользя колючим подбородком вдоль шеи, хрипло шепчет в ухо:
- Плохая девочка.
Его руки опоясывают одновременно талию и плечи, прежде чем я успеваю повернуться. Спиной льну к его груди, ягодицами – к низу живота. Плохая ли, хорошая – не знаю, но откидываю голову назад, чтобы ощутить жесткость щетины в возбуждающем контрасте с влажной лаской языка и мягкостью губ. Слабость, что внезапно охватывает меня, не имеет ничего общего со слабостью жертвы. Это слабость желания. Слабость долгожданного освобождения от тугих пут – приятная ноющая боль, невероятная отзывчивость кожи, когда каждое поглаживание жизненно важно, и чем оно интимнее, чем настойчивее, тем больше пьянит свобода.
Я не вижу его, но сейчас мне этого не хочется, сейчас хочется недосказанности, размытости сна, где единственная реальность – эти жадные ласки.
- Иди сюда. Ближе. – Голос низкий, влекущий. Тот, что поведет сквозь тысячи снов...
Он усаживается на что-то, что-то высокое, притягивает к себе, на мгновение так тесно прижимая меня, что я чувствую сквозь плотную джинсовую ткань его эрекцию. Мое платье задрано, грубый деним трется о кожу, отчего хочется вскрикнуть. Колени подгибаются, становясь ватными, когда его рука, скользнув по обнаженному животу ниже, достигает цели. Я прикрываю глаза, беззвучно ахнув, безвольно всхлипнув, и подаюсь навстречу его пальцам. Он неспешно поглаживает, чуть надавливает, искусно выводя маленькие круги. Другая рука пробирается в низкий вырез платья, поочередно лаская чувствительные груди... Закусываю губу, позволяя ему делать это со мной так умело, так бесстыдно, что готова взвыть от остроты чувств и нарастающего удовольствия. Между ног все сжимается, мышцы натянуты, потому что наши икры плотно переплетены. Мои высоченные каблуки упираются в пол, но oн не дает мне свести бедра хоть немного. Я вся в его власти, вся будто устремляюсь вверх... Не могу больше терпеть, кажется, будто тело горит в лихорадке. Наслаждение накатывает, но так же быстро ускользает.
- Возьми меня, – тихим стоном срывается с губ.
На миг он замирает, тяжело дыша мне в шею. Я дрожу под его неподвижными руками. Платье расстегнуто до пояса, капельки пота стекают вниз по разгоряченной коже.
- Презервативы в кармане куртки, - прерывисто хрипит он.
- Не надо... Я на таблетках... - мой голос надломлен, слова сумбурны, как в бреду. - Хочу без... Хочу тебя чувствовать...
Он шумно выдыхает, прижимаясь лбом к моему затылку. Через одно бесконечное мгновение приподнимает мне бедра, чтобы расстегнуть джинсы.
Его твердый член соприкасается с моей влажной кожей, отчего снова хочется закричать. И хочется, теперь хочется повернуться, чтобы посмотреть в маняющую бездну его глаз. Увидеть, какие они сейчас. Видеть их, когда он будет во мне. Хочется впиваться в его губы своими, хочется стискивать пальцами его волосы...
Только он охватывает ладонью мне шею, вдавливая в себя еще сильней, притягивая бедра к бедрам. Каждой напряженной мышцей чувствую, как он медленно входит в меня. Каждым нервом ощущаю его плоть во мне, его оборванный стон в моих волосах. Вздрагиваю от избытка ощущений, открываясь ему, желая вобрать полностью. И, будто чувствуя это, он проникает глубже, во всю длину, вырывая тихий крик. Одна его рука снова опускается мне между ног, другая гладит по лицу, губам, пока они не распахиваются навстречу его пальцам. Я начинаю то покусывать их, то втягивать ртом, совершенно теряя голову и стыд, и уже сама двигаюсь на нем, то поднимаясь, то опускаясь, полностью свободная, полностью открытая. Теперь его щетина колет мне плечо, влажные волосы щекочут шею. Он держит меня крепко, но он меня высвобождает, каждым своим бесконтрольным низким стоном, каждым размеренным вдохом, чтобы не сорваться – и когда я кончаю, выгибаясь в сладостной судороге, тут же чувствую, как он кончает вместе со мной. Во мне. Глубоко в моем теле, так тесно и совершенно окутавшем его.
Какое-то время мы сидим неподвижно, припав друг к другу. В ушах шумит, сердце грозит вырваться из груди.
Хватка его рук постепенно слабеет и, пусть я не уверена, что ноги удержат, поднимаюсь, медленно поворачиваюсь. Только теперь замечаю зеркало на стене, прямо за его спиной. Вопреки накатившему смятению, смотрю сначала туда, тайно, будто впервые, разглядывая себя. Эта незнакомка красива, столь убийственно красива, сколь безудержно сексуальна. В глазах чайного цвета, подернутых таинственной дымкой, полыхает неведомый прежде огонь. Такой же огонь отражается в другом зеркале – неуемное желание, что горит, как яркий воспаленный закат, в стальном поднебесье его взгляда.
Он сидит передо мной, расставив ноги, сжимая руками край высокого стола. Его джинсы приспущены, футболка смята. Не знаю, видела ли я зрелище эротичнее. Он взмокший, растрепанный, черты лица кажутся более резкими в игре теней и света, сквозь приоткрытые губы прорывается беспорядочное дыхание. На запястьях четко прорисованы вены, как и на шее, на лбу... Мне хочется ощутить их пульсацию, хочется настолько, что начинает казаться, будто уже чувствую. Груди и низ живота приятно ноют, между ног влажно, липко, но именно сейчас, здесь, это кажется таким возбуждающе-порочным. Он смотрит мне прямо в глаза, не отрываясь, посылая по телу волны колючей сладкой боли. Не знаю, что сказать и надо ли – но знаю, что не отпущу его всю ночь. Потому по безмолвному зову ступаю ближе, берусь за край футболки непослушными руками, тяну ее вверх. Он помогает мне и, как только остается обнаженным до бедер, привлекает к себе. Но, упираясь ладонью ему в грудь, останавливаю.
- Иди ко мне... - Тяжело дыша, он смотрит на меня с одержимостью раздразненного маньяка, сдавливая предплечье так, что, скорее всего, там завтра останутся синяки.
Не в силах произнести ни слова, едва заметно качаю головой. Еще немного, и я расплавлюсь, как кусок пластмассы в языках пламени. Он выльет из него новую форму в считанные мгновения, поглотив меня прежнюю. Еще немного...
Скользнув губами вдоль дорожки волос на его животе, опускаюсь на корточки.
- Черт... - невнятно выдыхает он, когда я отвожу руками потрепанные края дизайнерских джинсов. – Ты хочешь...
Есть намерения, которые трудно истолковать неправильно, но ему нужно услышать ответ, я знаю. Вижу. Смотрю в его глаза, где сталь полностью поглощена пламенем, и шепчу:
- Да.
Он захватывает пальцами мои волосы, и сквозь бешеное сердцебиение слышу:
- Тогда сделай это для меня.
От его слов и собственнического жеста я мгновенно становлюсь еще более мокрой, чем была.
Пытаясь ничем не выдать волнения и ничтожности опыта, сжимаю ладонью упругий член, осторожно массируя от крайней плоти к основанию, поначалу неуверенно, почти неловко. Но стоит услышать неразборчивое ругательство, смешанное с прерывистым стоном, стоит ощутить, как тугой ствол начинает жадно, грубо тереться о кольцо моих сомкнутых пальцев, волна сумасшествия захлестывает окончательно. Движения становятся такими же несдержанными, как и у него, касания рта, что ласкает разгоряченную кожу вокруг – совершенно непристойными. Я посасываю, облизываю, пьяно и откровенно смакую его, впитывая терпкий мужской запах, наслаждаясь вкусом страсти и греха. Неведомая жажда подгоняет меня, сжигая изнутри. Мне хочется довести его до безумия, хочется, чтобы он потерял голову, как я ее потеряла. Хочется увидеть следы его оргазма на своей груди...
Но все мгновенно обрывается с низким бесконтрольным хрипом, почти рыком:
- Остановись.
Перед глазами расходятся разноцветные круги, когда я смотрю сквозь слипшиеся ресницы ему в лицо, ища ответ. Но он молчит, отводит взгляд и уверенно тянет к себе, на ходу избавляя от платья. Меня заносит на высоких каблуках, по телу разлита невозможная слабость, оно невероятно чувствительно – там, где касаются его губы или пальцы, кажется, рассыпаются искры, и я бессильно ахаю каждый раз, припадая к нему в жажде избавления. Он разворачивает меня, усаживая на стол, произносит глухо, сдержанно:
- Приподними колени.
Но я чувствую всем женским нутром, что этот сухой тон – лишь обман. Никогда, никогда еще мне не доводилось видеть такого возбужденного мужчину, одновременно соблазнителя и соблазненного.
Делаю так, как он говорит, неуклюже избавляясь от обуви. Голые пятки упираются в край стола. Я вся открыта ему, вся горю, чувствуя, как его напряженный член настойчиво, жестко скользит вдоль низа моего живота. Губы открываются в беззвучном крике, голова бессильно откидывается назад – и когда он разводит мне бедра шире, когда резко толкается внутрь, каждая микрочастица неминуемо вздрагивает от острого наслаждения. Я намеренно уворачиваюсь от поцелуя, потому что не могу молчать, не хочу молчать, какими бы громкими, неприличными и безумными ни были звуки, заполнившие пропитанный электричеством воздух... не могу не смотреть туда, где соединяюсь с ним... Он не заморачивается на любовную изысканность, он берет, грубо и просто, но при каждом столкновении бедер, каждом рывке глубоко в меня сладчайшая судорога проходит через все тело, сокрушая, поражая. Моя рука скользит между нами, его рука оказывается сверху, и переплетенные пальцы рисуют мучительно приятный узор – интенсивно, болезненно. И как только умелые губы обрушиваются на мою грудь, захватывая сосок, терзая его языком, зубами, я взрываюсь одновременно под пальцами и ртом, кончая так бурно, как никогда в жизни.
Через мгновение он выходит из меня, все еще исступленно дрожащей. Выгибаясь, ощущаю животом и грудью теплые капли и, с трудом раскрыв глаза, вижу совсем близко его искаженное оргазмом лицо – эта картина врезается в мою память, как его запах на моей влажной от пота коже, как гулкий стук его сердца и обжигающее шею дыхание. Возможно, уже грядущим утром я очнусь, протрезвею, ужаснусь себе самой, возненавижу... или запрячу эти чувства, эти мысли глубоко-глубоко, превратив их в аморальную компенсацию будущего брака. Но это будет после. После
него. Света нет, кроме лунного, льющегося в маленькое окошко откуда-то сверху. Это позволяет видеть черты его лица очень хорошо. Он красив до умопомрачения. Я едва могу дышать. Эмоции накатывают волнами, затапливают меня, бросая от никогда прежде неиспытанного, необъяснимого отчаяния к невероятному, пугающему, всеобъемлющему восторгу. Все внутри сжимается, кажется, мне страшно, больно, сладко, горько... И, будто угадав мою нервозность, он не дает времени на мысли, охватывает мое лицо ладонями, властно припадает к губам. Он забирает меня в плен, не вынуждая, а приглашая сдаться... пылкий, нежный завоеватель. И я уже не могу остановиться, деля с ним это безумие, шаря руками по его груди, сдавливая плечи, зарываясь пальцами в волосы. Мы ловим тихие стоны друг друга, целуясь долго и жадно,
впервые после трех заходов головокружительно секса. Но именно с этого поцелуя все начинается по-настоящему. А может быть, в тот роковой момент, когда, с трудом отрываясь от этих невероятных губ, я неосторожно произношу вслух его имя.
Имя моей страсти. Моего греха. Моего желания.
Роберт.
.........................................................................................................................................................
Спасибо тему, кто прочел то, от чего впору краснеть, да краснеть поздно) А потому приятных, бесстыдных, сладких мечт! Написала то, что давно хотела. Знаю, начинать новое, когда многое не закончено, не очень хорошо - но лучше что-то, чем ничего!
Так что, словив "будуарное" вдохновение, за что благодарю всех, там побывавших, делюсь результатом, в честь пятницы-разратницы) На ночь - или для последующих дневных ночей, когда фантазии о НЕМ не покидают. Для всех, кто еще мечтает о Роберте ТАК.
И не стесняется отзываться)
Источник: http://www.only-r.com/forum/38-87-1
