Глава 5. The Needles
На часах десять. Еще два часа до Нового года здесь, и уже час после наступления там, в Питере.
Когда я уезжала из страны, шел мокрый снег, а здесь сейчас морозный вечер вырывает из моего горла горячий пар, который поднимается к небу. И мои мысли видимо спешат за ним.
Скажите, почему мы вдруг в эти последние уходящие часы старого года начинаем вспоминать все, что с нами случилось до этого? Ответа нет, ведь так? Просто так устроена память. Мои воспоминания уносят меня на несколько лет назад, в тот роковой вечер, где разводные мосты свели меня с Григорием. Где моя жизнь разделилась на «до» и «после».
Чего я хотела от жизни, вступая на новую взрослую дорогу? Чего я хотела, окончив школу, услышав последний звонок и оттанцевав прощальный вальс? Наверное, как и все, чего-то необычного, хотелось начать жить на полную катушку, хотелось, наконец, поверить в то, что ты повзрослел. И в этот последний день детства, на Выпускном, я, как и все, пыталась сразу все попробовать: покурить, выпить, впервые остаться на ночь с мальчиком… Список у каждого свой.
В мой точно входил мальчик, да… Высокий, худой, всегда с глупыми шутками, но очень милый. Его голубые глаза светились счастьем, предвкушением и силой. Мы всю ночь проболтали о надеждах, мечтах и чудесах. Вот такой стала моя первая ночь с мальчиком. И мне не хотелось ничего портить, поэтому я вышла из комнаты, а потом вышла из квартиры и из его жизни насовсем.
А потом я встретила Григория. Все было так, как я мечтала. Светлые питерские ночи, когда ты не можешь себя заставить спать, когда на улице повсюду встречаются влюбленные парочки, когда город обнимает тебя своими большими ладонями, обещая покровительство и свободу. Тогда был самый подходящий момент познать жизнь такой, какой она открывается немногим. Тогда был тот самый момент, когда ты встречаешь своего принца на белом коне.
Я следила за проходящими теплоходами, с палуб которых слышалась веселая музыка и отдыхающие кричали что-то, размахивая руками. В лицо дул легкий ветерок с реки, воздух пах зацветшими каштанами и липой. И мне хотелось петь…
- Девушка? – крикнул кто-то, но я подумала, что не мне. Я даже не повернулась на звук, продолжая наслаждаться тем, что испытывала. – Девушка? Подождите.
И в этот самый момент я обернулась и увидела его темные глаза, яркие, загадочные, манящие. И пропала. Нет. Сначала испугалась, а потом пропала.
- Дождь начинается, - сказал мужчина с явным акцентом. – У вас красивое платье, намокнет. А вы простудитесь.
- Дождь? – удивилась я. – И правда, дождь.
Вытянув руку, я стала ловить капли. А потом подняла к небу лицо.
- Пошлите? – он взял меня за ладонь и потянул к небольшому навесу, где располагалось давно неработающее кафе. Или просто в нем не было посетителей, которыми теперь стали мы.
Какая-то девушка принесла нам по чашке чая и теплый плед. Мужчина с таинственным взглядом закутал меня в плед и представился, дружелюбно протянув через пластиковый стол руку:
- Гриша.
- Наташа, - ответила я и пожала его теплые пальцы. А он так ловко поймал ладонь и поцеловал ее.
- Не бойся меня. Я не сделаю тебе плохого, - предупредил он. – Просто ты шла одна, такая красивая, в этом… какой это цвет?
- Бирюзовый, - пискнула я, понимая, что он говорит про платье.
- Да, в бирюзовом.
И он действительно ни разу не сделал мне плохого, как и обещал. А может быть, это я не хотела верить в то, что он приносит в мою жизнь только ложь, жестокость и чувство саморазрушения. Но я и сейчас не могла себе ответить, что лучше - получить плохое и идти дальше, или так и топтаться на этой неперевернутой странице на месте, ожидая чего-то.
Меня всегда интересовала та жизнь, потом. Знаете, когда чудо исполнилось, вы вместе, сказка превратилась в реальность. А потом? Что потом?
Я тушу сигарету о мрамор пепельницы на балконе и возвращаюсь обратно в дом, в две тысячи тринадцатый, почти две тысячи четырнадцатый, на остров Уайт, в Великобританию. Открываю дверь и натыкаюсь на «грека». От него пахнет спиртным, взгляд мутный и злой. Его рука тянется к моему горлу, все, как в замедленной съемке, как в старых черно-белых фильмах. Он толкает меня к стене, и его цепкие пальцы продолжают давить на горло. Пока я пытаюсь вздохнуть, он рассматривает мое лицо, словно наслаждаясь моим уязвимым положением.
- Что? Теперь хочется оказаться в Савое? Или на яхте у какого-нибудь богача?
- Нет, - хриплю я.
- Тогда, может, меня обслужишь? У меня тоже есть деньги, я заплачу.
Парень достает из кармана деньги и кидает их мне в лицо. Я не удивляюсь. У всех есть свои обиды, вот только жаль, что не у всех есть люди, которые помогают с ними справиться.
- Хорошо, - соглашаюсь я, когда он разжимает пальцы.
Теперь его руки сжимают мою грудь. Он поддевает меня своим наглым взглядом, как там, в кухне, хочет посмотреть, как я буду сопротивляться, просить, а он укажет мне на мое место. Но тут же удивляется моей наглости и руке на его ширинке. Я поглаживаю его, начинаю расстегивать пуговицу…
- Давай, малыш, сейчас тебе будет хорошо, - шепчу я в его ухо, и он, пошатнувшись, опускает руки и отходит от меня. Смотрит настороженно, а потом злость вновь застилает его глаза.
- Шлюхи, вы все. Ненавижу! Злобные стервы! – а потом тише: - Как же я вас всех ненавижу.
- Ар?
Он поднимает голову, я подхожу ближе и обнимаю его.
- Все хорошо.
Я поглаживаю на затылке его кудрявые волосы.
- Расскажи мне.
Его лоб утыкается в мое плечо, и он обхватывает меня в ответ.
- Я ее ненавижу. Почему так? Почему не я?
И дальше он рассказывает все. Как он познакомился с красивой девушкой, как дарил ей цветы, гулял с ней в Гайд парке, возил на пароходике по Темзе, пел песни, писал стихи. И как познакомил с отцом, в активе которого значится сумма с несколькими тысячами тысяч. А потом девушка сказала, что она любит мужчин постарше.
- Любовь-сука! – это его последние слова.
Мы сидим на краю кровати в комнате наверху, провожая сигаретами старый год, слушая, как кто-то поет на первом этаже, протяжно, глубоко, с надрывом, поет о любви и иголках, которые она с болью втыкает в нас. И я поддерживаю его, переплетая наши пальцы. Я помогаю ему пережить это и идти дальше. И думаю лишь об одном, когда внизу начинают отсчитывать секунды до Нового года, чтобы и мне кто-то так же помог пережить все. Подняться с колен, перешагнуть прошлое и пойти вперед.
Нас прерывает телефонный звонок. Я отпускаю руку Артура, он уходит, а я возвращаюсь в свою реальность.
- Да, - отвечаю.
- С Новым годом, малыш. Желаю тебе всю жизнь принадлежать только мне. А уж я постараюсь сделать тебя самой счастливой.
Я сглатываю ком в горле.
- Спасибо, дорогой. Я и так твоя, - я упираюсь ладонью в стену, чувствуя ее шероховатость и маленькую частичку древесины, которая вонзается мне в палец. – А я желаю обрести спокойствие и гармонию с самим собой.
- Я в гармонии, когда ты рядом.
Перевожу разговор:
- Ты специально высчитал время, чтобы поздравить меня с ударами Биг Бена в полночь?
- Да. Честно говоря, я надеялся, что ты позвонишь мне первой.
- Гриша, - с укором.
- Что, малыш? Знаешь, у нас потрясающая погода. Идет снег, такой, как ты любишь, большими хлопьями падает. Помнишь, как мы?..
Я не даю ему договорить:
- Прости меня. Я должна идти. Здесь очень много людей, все поздравляют друг друга. И я должна поздравить Николь.
- С новым годом тебя.
- И тебя.
Я отключаю телефон, толкаю его в задний карман джинсов и всматриваюсь в пораненный палец.
- Заноза? – я дергаюсь от понимания, что здесь кто-то еще кроме меня. И этот кто-то не ушедший со звонком Артур. Я не могу поднять глаза и посмотреть на Роберта. – Давай вытащу.
Я не успеваю ответить, потому что в следующую минуту он сам берет мою ладонь и склоняется над ней, чтобы рассмотреть эту деревяшку, которая как игла вошла мне в палец. Перед этим он отправляет на комод, возле которого я стою, планшет.
- Как тут у вас все прошло? Удачно? – между делом интересуется он.
Я смотрю на его темечко, пытаюсь сообразить, что ответить и, наконец, выдаю, совершенно не уловив, о чем он именно спрашивает:
- Да, удачно.
- Что ж. У Арта, к слову, после смерти отца будет неплохое состояние.
- Что? – не понимаю я.
- Все, - отвечает он. – Теперь нужно обработать септиком.
Я запуталась. Мотаю головой, пытаясь сообразить, о чем он теперь. И мой взгляд останавливается на черном куске пластика, этот планшет, он мой.
- Пошли в кухню, - тянет он, - там есть водка.
- Подожди, - прошу я. – Где ты взял мой планшет?
- У Сиены. Она показывала ваши фото.
- Да… - успокаиваюсь я.
- О! – Роб улыбается, потирая лоб. – И эта штука. Веселая. Вампир-Эдвард лазающий по стенам и поющий «Каднамстайл» нас всех развеселил. Я, к слову, тоже повеселился, тыкая пальцем на этого чудика, так что не переживай. Правда, кое-кто не поверил, что я смогу спеть, как эта картинка, пришлось доказывать обратное.
- Черт!
- Все нормально.
Его улыбка способна растопить самые толстые, холодные льды. Это действительно так. И еще она утешает, и еще оставляет тебе поцелуи доброты, отчего я теряюсь. Сама не понимаю, почему я так робею рядом с ним, так тушуюсь, ощущая силу в этом непонятном парне. Мы смотрим друг другу в глаза и просто молчим. Не могу отгадать, сколько длится это молчание, оно такое томное, плавящее и сладкое.
- Ты идешь? – он даже не спрашивает, просто зовет. И контакт опять разрывается. Мы выходим из комнаты.
Внизу на меня набрасывается Николь, поздравляя с праздником. Она толкает мне в руки коробку в оберточной зеленой бумаге с красным бантом и продолжает подпрыгивать рядом в нетерпении. Нас рассматривают с изумлением, в Англии принято дарить подарки на Рождество, а не в этот день. Но нам плевать, я отвечаю на ее веселье, хотя несколькими минутами назад мне было не так весело. Я лезу в карман куртки, которую так и не сняла и протягиваю небольшой бумажный пакетик для нее. Мы обнимаемся и целуемся, как дети. И я замечаю, что и он следит за нами. Его лицо меняется с ребяческого, на более задумчивое, когда он замечает, что я его ловлю за подглядыванием. Он просто уходит, словно, и не было ничего между нами наверху.
Оставшийся вечер я провожу в компании Сиены, Тома и Рэя. Мы болтаем, я что-то рассказываю про Россию и наши традиции, завлекаю их, приглашаю приехать. Они удивляются, сравнивают и хотят видеть то, о чем я им говорю. Хотя, я должна признать, если изменить название города, то точно такую же историю можно рассказать и о Лондоне. Питер-Лондон, на мой взгляд, есть в них что-то общее, будто это два брата, разъехавшихся на время из одного общего дома.
В четыре мы расходимся. Я бреду вверх по лестнице, в свою комнату. Открываю дверь и останавливаюсь на пороге – мое ложе занято. Рэй спит так сладко, обнимая какого-то парня, что я не решаюсь их тревожить. Придется поискать другое место для сна.
Когда я начинаю закрывать дверь, выйдя обратно в коридор, замечаю планшет, который Роберт положил на комод и вновь улыбаюсь слишком широко, думая о каких-то глупостях.
- Не спится? – слышу его голос и оборачиваюсь, все еще удерживая себя за ручку двери. Эти внезапные появления могут озадачить лучше обиженных на своих девушек парней.
- И тебе?
- Привыкла отвечать вопросом на вопрос?
- А ты?
Мы оба смеемся, стараясь не разбудить друзей.
- Не хочешь выпить?
Я поражаюсь вопросу. Неужели мы недостаточно выпили сегодня?
- Что? – его озадачивает мое молчание и взгляд. Он пожимает плечами.
- А ты?
- Если ты составишь компанию. Одному напиваться фигово.
- Ты говоришь это со знанием дела, - улыбаюсь я и опускаю глаза, рассматривая носки своих ботинок.
- Так что?
- Что?
- Заканчивай это.
- Что это?
Он смеется, и это так заразительно. Я подхожу к нему, хватаю за рукуи тащу вниз по ступенькам. Тяну сильно, так, что можно упасть. Его ступни еле убираются на ступеньках, он перешагивает по две и все время смеется, норовя разбудить весь дом.
- Тише, - шепчу я.
- Что?
- Ты разбудишь всех.
И он смеется еще громче, не выпуская моей руки, усаживается на последние ступеньки, притягивая к себе, сажает рядом и предлагает закурить. Его сигарета уже у него в зубах.
- Я думал, ты не такая.
- А какая?
- Опять? – его бровь ползет вверх. Но вид моего лица, чуть сдерживающего улыбку, смешит его вновь. – Прекрати это.
- Что это?
- Я знаю, ты делаешь это специально. Отвечаешь вопросом на вопрос.
- Ладно-ладно все. Я закончила.
И волшебство нашего очередного контакта тоже. Он освобождает руку, тянется в задний карман и достает зажигалку, но не прикуривает. Задумчиво рассматривает меня. Опускает голову и мотает ей, в ответ на какой-то не озвученный вопрос. Я просто молчу. Молчу и смотрю на него.
- Подожди, - он вдруг вскакивает на ноги. – Я сейчас. – И поднимается вновь вверх, а я остаюсь сидеть и думать о том, что готовит для меня этот мир, сталкивая с этим мужчиной.
Роберт возвращается через несколько минут, когда я сама уже собираюсь встать и пойти разбить бутерброд Рэя и парня, с которым он там посапывает.
- Ты взяла с собой аппарат? – возбужденный какой-то своей идеей спрашивает Роберт, поравнявшись со мной на ступенях.
- Да, - уверяю я.
- Сходи за ним.
- Что? Я не понимаю.
- Просто поднимись и возьми свою камеру, я хочу кое-что показать.
Я послушно шагаю в свою комнату и достаю камеру, возвращаясь к Роберту, который, сидя все на тех же ступенях, мило так прикладывается к бутылочке красного вина. Причем он пьет не из горла, а торжественно наполняет себе бокал и потом, словно ценитель смакует напиток богов.
- Все хорошо? – спрашивает он, замечая меня.
- Да.
- Тогда пошли.
Мы выходим на воздух. Морозно. У меня слезятся глаза. Я перекидываю через плечо сумку с камерой и испытывающе смотрю на Роберта, который все еще не выпускает из рук бутылку с вином, бокал и что-то еще. Это ключи. Он нажимает на кнопку сигнализации и справа от нас нам отвечает какой-то автомобиль.
- Класс, - говорит он. – Готова?
- К чему?
Он мотает головой, улыбается.
- Ты поведешь. Я слишком много выпил. Умеешь водить?
- Я что?
- Садись, мы едем на запад острова.
- Может сейчас самое время спросить меня, хочу ли я ехать с пьяным парнем, которому никто не отказывал? – я возмущаюсь, потому что хотела спать, а не крутить баранку. И еще злюсь на себя за то, что знаю, что поеду с ним, куда он скажет.
- С чего ты взяла, что мне никто не отказывал? – он осушает бокал, наливает еще и ставит пустую бутылку на землю, возле крыльца. – Мне, кстати, отказывали, как минимум раз пятьдесят.
Теперь приходит очередь смеяться мне. Смеяться над захмелевшим Робертом, который подходит к «Рендж Роверу», открывая дверь пассажирского места, и машет мне рукой, подзывая.
- Чья машина? – усаживаясь за руль, спрашиваю я.
- Сэма, - отвечает, хмурясь он. – Веди аккуратно. Он еще не знает, что мы взяли его тачку напрокат.
- Я и не думала, что ты такой авантюрист, - я толкаю его кулаком в предплечье.
- Я сам не знал, - он отпивает вино, успевая при этом пристегнуть ремень безопасности.
- Машина праворульная, отлично, - я трясусь от страха, передаю ему сумку с камерой. – А ключи?
- Заводи, - он вкладывает их мне в руку. И через несколько секунд мы слышим рычание мотора. Отпускаю педаль тормоза, и мы начинаем двигаться. Оказывается, страшного ничего нет, потому что дороги в шестом часу утра пусты, на мое счастье. Мы проезжаем по деревушке, Роберт командует, где свернуть. Проезжаем огромные поля с пожухлой травой, в некоторых местах пасутся коровы. Я молодец, успеваю смотреть по сторонам и иногда на моего спутника.
- Так значит, ты думала обо мне? - нарушает он молчание.
- Что?
- Ты сказала, что не думала, что я могу быть авантюристом.
- Сумасшедшим.
- Хорошо, я сумасшедший. Так все же ты думала обо мне?
- Не обольщайся, - наши глаза вновь встречаются, но контакт прерывается быстро, мне нужно следить за дорогой.
- На перекрестке направо, а потом съедешь на гуртовую дорогу.
- Хорошо. И все же, куда мы едем?
- Потерпи. Уже скоро будем на месте.
Уже скоро выливается в минут пятнадцать, пока я пытаюсь преодолеть ямы с грязью, в которых можно и застрять. Я сразу вспоминаю какой-то фильм, где герои застряли в жиже и все выпачкались в грязи.
- Хей? – зовет Роберт, его пустой бокал перекочевал в подстаканник. – Останавливайся дальше пешком.
- Долго?
- Нет. Мы уже на месте.
Снаружи холодно, морозно и сильный ветер раздувает волосы. Роберт жмурит глаза от ветра, но мы идем вперед, точнее я семеню за быстрыми шагами этого парня. В его руках моя сумка. Небо розовеет от восхода, который поднимается где-то слева. На горе виднеется скамейка, к которой уже подходит мистер Паттинсон, картинно разводя руки в стороны, приглашая насладиться красотой. И я готова, потому что это действительно великолепно. Представьте себе косу, уходящую в море и заканчивающуюся огромными отломившимися кусками белого песчаника, на которых чьими-то умелыми руками возведен маяк. Ощущения необъятного пространства, морской ветер добавляют остроты чувствам. Это место не только изумляет, оно наполняет тебя чувством свободы, счастья и объединения с природой.
- Уау! – восклицаю я.
На что мой спутник просто улыбается, пряча свои глаза, он отворачивается к восходу и протягивает мне сумку с камерой.
- Действуй, - говорит он.
- Что это? – завороженно интересуюсь я.
- The Needles[1], - просто отвечает он.
- Иглы, - повторяю я, стирая дорожки не прошеных слез.
_____________________________________________________
1 - The Needles (см. фото) гранитные скалы, оставшиеся от размытых островов побережья Скандинавии, Шотландии и др.
Источник: http://www.only-r.com/forum/38-370-2
