Робкий + Дикая
Глупое робкое сердце
Я не ждал ответа. Я лишь хотел, чтобы она услышала меня. Саммер уснула, положив голову мне на грудь, туда, где гулко билось сердце. И тогда, сплетенный с ней тесным, необъяснимо-трогательным объятием, касаясь губами шелковистых волос, ощущая ровное дыхание, я понял, что вот так прильнуть ко мне уже было жестом безграничного доверия. Комок все еще сжимал горло, руки поглаживали ее спину. Моя девочка спала, безмятежно спала, потому что я рядом. Временно забыла, что не может расслабиться, что должна держать все под контролем... Но она и не должна.
Глядя в темноту, я думал, непрерывно, напряженно искал выход. Никогда раньше не приходилось оказываться в эпицентре реальной гонки с преследованием. Пожалуй, на полицию рассчитывать не стоит, но неужели мой статус совсем легковесен? Неужели я не могу обеспечить Саммер безопасность? И пусть охрана – ее дело, пусть она настоящая умница-профессионалка, только когда за тобой охотится такой же профи на пару с богатым психом, без надежного прикрытия не обойтись. Даже в крутых боевиках это редко заканчивается гладко, что уж говорить о непредсказуемой действительности. Значит, надо действовать прямо сейчас.
Первым делом придется кое-что уладить, после смотаться за машиной Марты. Это не займет много времени, к тому же, сон Саммер такой крепкий, что она даже не заметит моего отсутствия. Аккуратно, стараясь не разбудить, я отодвинулся, прикрыв ее одеялом по самый подбородок. Чуть помедлил, оценивая обстановку. Саммер лишь тихо вздохнула, зарывшись лицом в подушку, и выпластала руку.
Пора... Собравшись в считанные минуты, я одел солнцезащитные очки, засунул в карман сотовый телефон и направился к двери. Только не открыл ее – поддаваясь внезапному порыву, о котором впоследствии мог сильно пожалеть, вернулся обратно, достал из походной сумки Саммер наручники и, осторожно приподняв ее запястье, бесшумно сомкнул вокруг него одно из колец. Другое прицепил к металлической ножке тумбочки, после чего, захватив паспорт профи, вышел из номера, убедившись, что дверь надежно заперта. Тогда я не думал о том, что своим поступком рискую лишиться того, что таким с трудом отвоевал. Мне нужна была гарантия, что Саммер не сбежит... Я не мог оставить ее одну без надежды найти.
Часы в огромном холле показывали второй час ночи. Служащий в красной форменной жилетке клевал носом за стойкой. Еще в лифте, не теряя времени, я связался с сопровождавшим меня позавчера охранником, сонным и недоуменным, который, тем не менее, уверил, что машина будет ждать у входа в гостиницу минут через двадцать. Переждав необходимое время, я направился к высоким стеклянным дверям при первой вибрации сотового и почти достиг цели, когда вдруг очнувшийся швейцар проявил совершенно неуместные бдительность и рвение.
- Я могу помочь, мистер?
Скрывая недовольство, я выудил из кармана купюру солидной стоимости, подстраховываясь, и переправил в его ладонь.
- Нет. Вы никого не видели.
- Понял. Никого. – Все же он шагнул к двери, распахивая ее передо мной. Правда, стоило отдать ему должное – в лицо не смотрел, более того, отвернулся.
Знакомая машина черного цвета остановилась неподалеку, охранник при моем появлении открыл дверцу и вышел из салона, коротко кивнув.
- Я распорядился об отправке вашего багажа в Лос-Анджелес, как и просили. Счет был оплачен еще вчера. Дорожная сумка и ноутбук на заднем сидении.
- Очень благодарен... простите, как ваше имя?
- Клейтон, мистер.
- Спасибо, Клейтон. Подбросьте меня до парома. И зовите Роб, хорошо?
- Хорошо, - слегка улыбнулся он.
Во время недолгого пути я успел написать несколько сообщений и найти необходимую информацию. «Громила» же оказался отличным парнем. Ни о чем не спрашивая, спокойно смотрел вперед, словно такое с ним случалось постоянно. Но ведь далеко не каждый взгребется посреди ночи ради помощи какой-то непонятной звезде, с которой, в общем-то, ничем уже не связан. И пусть я сознательно шел на риск, полагаясь на него, но это себя оправдывало. То, что мы провернули за полчаса, могло запросто растянуться на три, когда дорога была каждая минута.
- Вот он, паром. Уверены, что во мне нет нужды... Роб?
- Да, Клейтон. Дальше я сам, спасибо. Попозже свяжитесь со мной через агенство насчет оплаты.
- Это вовсе необязательно.
- Обязательно. Вашa помощь очень ценна. Как и молчание, - добавил я, заглянув ему в глаза.
- Разумеется, - быстро уверил Клейтон.
Взяв дорожную сумку с заднего сидения, я распахнул дверцу. Пожал охраннику руку и, натянув кепку пониже, ступил на асфальт. Свежий воздух залива ворвался в легкие, бодря, прогоняя усталость.
- Доброй ночи.
- У вас есть мой номер, - ответил Клейтон вместо вежливого прощания.
Автомобиль с затемненными стеклами скрылся в ночи. Проводив его взглядом, я подошел к воде, облокотившись о перила. Конечно, на машине получилось бы быстрее, только мне не нужны были свидетели, к тому же, вернуться предстояло за рулем «Астон Мартина». И пусть пока я толком не знал, как выпутать Саммер из всей этой заварушки, одно знал точно – причинить ей зло не дам никому.
Ночь была прохладной, небо безоблачным. По площадке в ожидании парома бродило всего несколько человек. Либо время слишком позднее, либо он отчалил совсем недавно. В этом случае я потеряю около часа. Вынужденные ожидание и бездействие всегда действовали на нервы, а в такой ситуации особенно. Можно было б насладиться передышкой, иллюзией спокойствия и безмятежности наедине с морем, легким ветерком, бархатным звездным небом. Смотреть только вперед, забыв об огнях большого города за спиной, шагах припозднившихся, подобно мне, путников, тревоге за Саммер... Прошло минут сорок с тех пор, как я оставил ее одну в номере, но уже волновался, к тому же предвкушал «теплый» прием. Следовало бы поспешить, но подогнать плавучую махину не было шансов – не потому ли при звуке гудка в отдалении у меня вырвался облегченный вздох?
Бесплатное путешествие, необремененное покупкой билетов и контролем, значительно облегчало дело, и мне удалось остаться неприметным, даже поднявшись на паром. Берег с потрясающим видом на ночной Манхэттен отдалялся, вода пролива мягко плескалась за бортом... То и дело поглядывая на светящийся циферблат, я думал об относительности времени. Иногда час пролетает, будто секунда, а иногда секунды растягиваются, удлинняются, становясь бесконечными. И как ни торопи их, быстрее, чем положено, то или иное не произойдет. Казалось, вечность прошла, прежде чем я ступил на землю в Стейтон-Айленде, не говоря уже о том, как добирался до нужной гостиницы.
Не смотря на позднее время и пресловутые три (
черт, всего-то три, а туда же!) звездочки, здешний метрдотель подскочил с места еще более резво, чем какое-то время назад «тамошний».
- Добрый ве... то есть, ночь, мистер...
Я вежливо, насколько мог, оборвал его излияния.
- Добрый, спасибо, мне необходимо забрать машину, она...
Он не менее прытко прервал меня, тут же ввернув:
- Непременно, мистер, автомобиль в целости и сохранности на платной парковке, как вы настаивали, уровень три, место...
- Я найду, благодарю. Насчет номера...
Наш разговор превратился в череду взаимных перебиваний. И если в моем случае это было нетерпением, то в его – желанием угодить клиенту и предугадать любой каприз.
- Да, я как раз хотел сообщить вам, что м-м... дама... уже ждет вас.
- Какая... дама? – Не знаю, каким тоном я это произнес, только сверхуслужливый метрдотель вдруг побледнел, меняясь в лице, его взгляд забегал, будто норовя прорваться за стекла моих темных очков.
- Как... какая..? Она сказала, у вас назначена встреча. Каштановые курчавые волосы, яркий макияж, длинные но... – Он откашлялся, как принято при завуалированном упоминании тех самых «дам» легкого поведения.
- Ясно. Надеюсь, вы понимаете, как в данном случае важна секретность, - сухо пояснил я, вынимая из кармана очередную купюру. Внешне я мог казаться спокойным, однако внутри все бурлило.
Как это, черт возьми, может быть?! И вообще, о чем она думает? - Непременно, мистер! Удобство и покой наших постояльцев превыше всего. Мы в высшей степени профессиональны, - он только что не расшаркался. Выдавив улыбку, я кивнул и быстрым шагом направился к указанному номеру, безрезультатно пытаясь поубавить обороты и приглушить галоп сердца. Ждет то еще объяснение...
Повернув ключ в замке, я уже с порога предупредил:
- Это Роберт. Положи огнемет на место.
Черный юмор меня не спас.
- И какова причина? «Это Роберт»? – передразнила Уайлд и тут же добавила, появляясь из-за выступа стены:
- По-моему, это веский аргумент сделать обратное.
Глаза ее горели неподдельным гневом.
- Послушай, Самме...
- Лучше заткнись, - швырнув к моим ногам раскрытые наручники, зловеще посоветовала она.
Понимая, что усугублять ситуацию не стоит, я примирительно поднял руки и развел их в стороны.
- Мне надо было отлучиться.
- И?! – Глаза Саммер сузились, кулаки сжались.
- С гарантией, что найду все, как оставил.
- Вот оно что! Но не ты ли, Паттинсон, сладко пел мне о доверии? – Неожиданно ее язвительная усмешка превратилась в горькую.
- Я не хотел тебя снова потерять. Подумал, сбежишь, - слова мои звучали отчужденно, хоть были правдой, чистой правдой. Внутренне я признавал, что ступил, только как объяснить ей... как объяснить то, чего и себе пока не объяснил?
- А ты не подумал о другом? О том, что было бы, если б Рик отследил нас? Ты поступил точно так же, как он.
- Нет, - задетый последними словами, резко ответил я – не на вопрос, на утверждение.
Похоже, что-то в моем тоне или виде охладило ее яростный пыл, и поза Саммер перестала быть такой напряженной. Моя же грудь тяжело вздымалась, сердце сдавило. От одной мысли, что преследователь мог найти ее абсолютно беспомощной в номере, потому что некудышный спасатель не взвесил все «за» и «против», сделалось совсем тошно.
- Ты всерьез считал, что я не могу наручники расцепить? Особенно если одна рука свободна? – неожиданно спокойно спросила она, разглядывая мое лицо.
- Пойду за машиной. Оставайся здесь. – Это все, что ей надо было знать. Я отвернулся, направляясь к двери. Ком в горле разрастался, мешая говорить и дышать.
Миновав многочисленные коридоры, я, наконец, добрался до служебного выхода на парковку, о которой говорил портье. Она была связана с отелем небольшим подземным переходом и, открыв торжественно предоставленным мне ключом металлическую дверь, я оказался в нужном месте. Оставалось лишь подняться по извилистым лестницам на третий уровень. Тишина и темнота, ни малейшего движения вокруг... Ступив в полумрак помещения, я нажал кнопку дистанционного управления, и «Астон Мартин» коротко свистнул, подмигнув фарами с противоположного конца казавшейся бесконечной площадки. В тот же самый момент меня отвлек скрежет разъехавшихся дверей грузового лифта, откуда, как ни в чем не бывало, вышла Саммер. Без парика, яркого макияжа, в непритязательной белой блузке строгого покроя и черных брюках, облегающих стройные ноги, она выглядела обманчиво примерной. Задержавшись взглядом на элегантных туфлях с высоким подъемом, я подумал об абсурдной женской способности бегать на каблуках и уникальной вместимости походной сумки своей взбалмошной спутницы. Хотя можно было спорить на деньги – досужий портье ни за что б не узнал в ней
ту даму. Волосы Саммер, уже вовсе не каштановые и не курчавые, были сцеплены на затылке длинной заколкой в форме спицы. «Тайное оружие», - невольно подумалось мне, прежде чем с языка недовольно слетело:
- Я же сказал оставаться и ждать!
- Мне до лампочки, что ты сказал, - не повышая голоса, отозвалась Саммер. – Или на моих плечах больше не видно головы? Размечтался, что я ее потеряла где-то между стеной и кроватью того номера, где ты меня…
- А знаешь, твой рот, закленный скотчем, выглядел весьма заманчиво, - оборвал я не очень вежливо ее саркастическое заявление.
- Ну естественно! Это бы значительно упростило твои попытки вести диалог.
- Если бы ты подключила голову, которая, как мы уже выяснили, все же на месте, то поняла б. Ты на виду здесь, в Стейтон-Айленде, и чем меньше будешь шастать туда-сюда, тем лучше.
- Неужели. Паттинсон, ты сам меня засветил, так что прекрати.
- Конечно, я всегда крайний. Это
тебе стрельнуло навязаться в охранницы к актеру, расшевелить весь этот улей, разбередить...
- И..? Что ж ты замолчал? – с вызовом спросила она, подступив ближе. Меня слишком отвлекали приоткрытые манящие губы и, чтобы не проиграть очередную стычку с самого начала, я намеренно отвел взгляд. Правда, скользнув им ниже, тут же напоролся на обтянутую накрахмаленной тканью грудь. Ну почему все эти «деловые» тряпки кажутся такими притягательными? Почему хочется срывать их, заставляя пуговицы разлетаться по полу, а петли трещать? – «Разбередить»... продолжай!
- Неважно, суть не в этом. Главное сейчас – твоя безопасность. Ты же продолжаешь геройствовать, вести себя черт знает как, лезть...
- А я должна сопли глотать, забившись в уголок? Ладно, закончим это, ты как нудная шестидесятилетняя матрона, скоро натрешь мозоль на языке нравоучениями. Где ключи?
- Только не думай, что я позволю тебе вести раритетную машину Марты, - фыркнул я, и, запихнув руки в карманы, направился к тускло освещенной площадке.
- Кто-то меня изрядно достал, - процедила Саммер сквозь зубы.
- Это у меня от твоей бесконечной пафосной трепотни лопаются перепонки и терпение.
- Да ты даже молчишь громче, чем я ору.
Может быть. Я, матрона-параноик, я, тихоня-скандалист, и, по совместительству, подсевший на тебя идиот, творю невообразимые вещи, потому что ты снова появилась в моей жизни, ты
разбередила мне душу,
влезла в нее без спросу! В том и проблема, что
моя дурная башка потерялась там, между стеной и кроватью, где... Скрежетнув зубами, я резко остановился, развернувшись. Схватил Саммер за предплечье, рывком привлек к себе и намеренно грубо поцеловал. Тут же отпрянув, она влепила мне пощечину, пылая от возмущения. Я ждал ее, эту пощечину. Тем не менее, снова впился в яркие распахнутые губы – только повторный поцелуй был менее жестким, зато более властным и собственническим. Ее ладони упирались в мою грудь, пытаясь сохранить позиции, но, соскальзывая вниз, невольно цеплялись, сминали футболку... оттого близость Саммер начинала производить привычный эффект. Хотя раздражение тоже никуда не уходило.
Наконец, она отстранилась, оттолкнув меня к массивной бетонной перегородке, выросшей на пути во время нашей пылкой перебранки.
- Раритетный драндулет поведу я, ты психически нестабилен. Так где же они? – и Саммер протянула ладонь, как ни в чем не бывало.
- В кармане, - с тихим бешенством прошипел я.
В тот же момент ее рука, скорее всего, умышленно, прошлась мимо кармана по уже плотной ширинке.
- Карман правее.
- А мне хочется левее.
- Перешей.
- Злым ты очень сексуален, знаешь? – неожиданно усмехнулась Саммер. Обхватила ладонью солидную выпуклость, заставив меня выругаться сквозь зубы. – Это возбуждает.
- Не всегда.
- Какие мы обидчивые.
- «Мы» мечтаем побыстрее смотаться с этой скверно освещенной парковки.
- Правда? – Ее пальцы ловко справлялись с застежками. Я не поспевал за сменой настроений, но тело принимало сигналы безошибочно... и со скоростью света.
- Что ты делаешь?
- Что хочу, то и делаю, – огрызнулась Саммер.
Я с трудом сглотнул, когда она присела и, подняв голову, наградила беззастенчивым взглядом, в то время, как руки спускали одежду с моих напряженных бедер. «О да, это как раз то, о чем ты подумал».
- А
ты хочешь мой рот, - добавила она.
Я не успел ни дернуться, ни возразить, лишь шумно втянул воздух и прикрыл глаза. Ее губы-черешни были сладкими и бесстыдными, они ласкали дерзко, ненасытно, заставляя жарко дрожать, бесконтрольно впиваясь в ее волосы... Я замирал от касаний ее пальцев, то осторожных, то грубоватых, она наступала, отступала, давая мне больше, чем позволяли темные фантазии. Мои бедра непроизвольно двигались навстречу ее рту, твердая плоть скользила вперед-назад, ощущая влажную окутывающую глубину, покусывания, посасывания. Не выдержав, я кончил бурно, кончил слишком быстро, вздрогнув всем телом от сумасшедшего удовольствия. И звук, вырвавшийся откуда-то из груди, был низким, гортанным, похожим на хрип... Наши взгляды снова встретились. Она все не отпускала меня, глядя снизу вверх, сидя передо мной на корточках. Ее колени оставались широко разведенными, губы приоткрытыми... Все это было безумно эротичным – я бы никогда не признался, насколько, лишь нахмурился, мягко отстраняя Саммер. Чтобы тут же притянуть выше, вдавить в стену, и, выдернув «тайное оружие» из растрепанной прически, жадно поцеловать... От понимания, что чувствую в ее рту собственный вкус, мозг мой уплыл куда-то очень далеко.
- Я тоже хочу твой рот... и пальцы... и все, что ты можешь мне дать, - пробормотала она, опуская мою кисть за пояс черных облегающих брюк. Я даже не расстегнул их. И, проникая в нее, не отвел глаз. Ласкал неспешно, но настойчиво, терпеливо и умело подводя к черте, за которой стирается способность мыслить, говорить, понимать – лишь чувствовать, лишь отдаваться порыву, инстинкту, ощущениям. Казалось, рассудок вот-вот помутится от этой сладострастной картины – чувственности, уязвимости и зависимости, но мне необходимо было видеть, как Саммер бьется в приятной пытке, слышать, как теряется в приглушенных стонах и бессвязных словах. Она цеплялась то за меня, то за стену, кусала губы, вызывая очередной приток крови к моей ширинке.
- Тебе хорошо? – хрипло спросил я.
Ее тело, на жаркую близость которого реагировал каждый волосок, обмякло, дрожа, ноги тесно сомкнулись вокруг моего запястья.
- Да... ох, да... еще... - с трудом хватая воздух, отозвалась она – щеки пылали лихорадочным румянцем, ладонь легла на мою, прижимая к низу живота, плотней, жестче... Влага ее желания стекала по моим пальцам. Я больше не мог этого выдержать. Приспустив все еще расстегнутые джинсы, отнял руку, заставив Саммер всхлипнуть.
- Нет, не...
От вида черных кружевных трусиков, скрутившихся тонкой полоской под все еще сомкнутой «молнией» и лифа блузки, сквозь который отчетливо проступали твердые соски, у меня потемнело в глазах. Прерывисто дыша, я стянул с Уайлд все, что было ниже пояса, и, развернув спиной к себе, развел ей ноги. На мгновение замер, припав губами к теплой коже за ушком, окутанный ее запахом, близостью... Наэлектризованное пространство меж нами сомкнулось, напряжение стало физически ощутимым. Едва слышно ахнув, Саммер вжалась спиной мне в грудь, когда я вошел в нее, медленно, глубоко. Я не дал ей повернуться, потому что знал – мое лицо искажено болезненной страстью, разоблачительной, отчаянной. И пусть все старо, как мир, пусть мимолетно, как миг, только почему-то в том миге заключалось больше, чем целый мир...
- Ох, черт! – Неожиданно Саммер встрепенулась, вцепившись мне в запястье.
- Что?
Затуманенный мозг с трудом воспринимал слова.
- Кажется, мы тут не одни, слышишь? – Я слышал лишь тембр этого голоса, сводящий с ума. Скрытую мольбу и призыв в каждом звуке. И чувствовал себя одержимым, совершенно потерянным в ней. – Нам надо… остановиться…
Остановиться?! Я
не мог остановиться. Уже нет. Налет сдержаности слетел так же неминуемо, как джинсы с бедер – слетел в общественном месте, в провокационной полутьме сомнительно уединенной парковки. Чей-то невнятный разговор доносился, словно сквозь вату, звуки шагов отдавались в огромном помещении гулким эхом – только мои воля, предупредительность, здравый смысл были размыты, растравлены сокрушительным желанием. Потому, зарываясь лицом в буйные рыжие пряди, я практически впечатал Саммер в стену, и выдохнул:
- Но ты ведь пока не получила того, что хотела.
Одна рука скользнула вдоль ее шеи, зажимая рот, другая спустилась по животу, поглаживая, и я
почувствовал крик, утонувший в моей ладони. Сползшие до коленей брюки Саммер мешали, сковывая движения, но это лишь обостряло ощущения. Дыхание со свистом вырывалось из легких, жар сомкнутых тел нарастал. Она почти не шевелилась, напряженная, невыносимо тугая, принимая мои исступленные толчки... Когда же вдруг замерла, и, содрогнувшись, прикусила кожу моей руки, я изо всех сил сжал челюсти, подавляя дикую потребность зарычать. Спазм ее наслаждения взорвал мне кровь, превращаясь в мой собственный. Темнота прикрытых век вспыхнула слепящими пятнами, земля покачнулась, прежде чем сбросить в терпкую, горячую экстатическую невесомость.
Наконец отняв ладонь от лица Саммер, я провел пальцами по ее длинным спутанным волосам, прежде чем нехотя разорвать контакт наших тел. Чуть слышный звук, похожий на скрытое рыдание, слетел с ее губ, и мое сердце тут же отозвалось тупой болью. Сейчас, когда волна сумасшествия отхлынула, я застыл от запоздалого осознания происшедшего. Ее недавние слова зазвучали во мне, отрезвляя, впуская в вены холод...
«Раз так надо, бери...» Ведь на этот раз взял, потеряв голову.
- Лето... – сдавленно шепнул я.
Она повернулась и, переборов удушающее сомнение, страх отвращения и неловкость, я заставил себя взглянуть на нее. Ее щеки пылали.
Как тогда. Она была такой красивой. Сейчас рядом со мной стояла не крутая профи – я видел ту самую семнадцатилетнюю девушку, в которую по уши влюбился... которую искал в каждом лице год за годом, пока не отпустил воспоминания, привыкнув к покою.
Скажи ей хоть что-то. Скажи сейчас же! Но, растеряв слова, я лишь привлек Саммер к себе и жадно поцеловал.
- Роб... – выдохнула она мне в рот, одновременно притягивая и отстраняясь. – Там все еще кто-то ходит.
- Я и забыл...
- Экстремал, однако.
Я не сдержал нервный смешок и, в конце концов разжав руки, позволил нам обоим привести в порядок одежду. Саммер подалась вперед, осторожно выглядывая из нашего «укрытия».
- Они осматривают машину примерно в центре стоянки. На крыше банки с пивом, дверцы салона открыты. Явно не спешат.
- А я-то думал, это респектабельное место. Швейцар уверял...
- Надо же, думал он. На себя бы посмотрели, мистер Паттинсон.
Я затянул ее подальше от угла, обнимая, касаясь лица легкими поцелуями.
- Ты ненормальный... просто ненормальный... – пробормотала Саммер с совершенно несвойственной ей мягкостью, заглянув мне в глаза. – Знаешь... давай лучше вернемся.
- Что-то забыли в номере, мисс О’Лири?
- Да, кое-что.
Нас. Казалось, сердце колотится прямо в горле, мешая говорить. Я лишь коротко кивнул.
Едва переступив порог, я обхватил Саммер руками, прижав к себе, и прильнул губами к губам. Путаясь в застежках и складках, мы избавлялись от одежды, поспешно, нетерпеливо стаскивали ее друг с друга. Мне казалось, что я дрожу всем телом, горю, а земля уплывает из-под ног. Как же я желал ее… Со всем пылом несбывшейся первой любви, со всем беззрассудством юношеских порывов. И когда целовал ее, ласкал, когда смотрел в глаза, все отчетливей понимал, что себя выдаю. Но ничего не мог с этим поделать… или уже не хотел. Гори оно все огнем, пусть мне и жить дальше с разбитым сердцем, зализывая раны. Пусть.
- Хочу чувствовать тебя, - шепнула Саммер.
Я едва мог дышать. Уложив ее поперек постели, утопил в перине, накрывая собой, склоняясь к лицу. Наши взгляды надолго потерялись друг в друге – это была маленькая вечность, где столкнулись прошлое и настоящее. Мои пальцы утонули в рассыпавшихся по прохладному шелку волосах Саммер. Я коснулся ее ресниц поцелуем. И кончика носа, и уголка рта, и мочки уха... Наши глаза снова встретились, ее ладонь скользнула меж нашими сомкнутыми телами. Она нашла губами мои губы и сама подалась ближе, отдавая мне себя, всю себя. Никогда еще наша близость не была такой бесконечно нежной. Мои руки поймали ее руки, сцепились, сплелись в едином ритме, ее ноги мягко обвили мои бедра... С каждым смешавшимся стоном я пропадал в ней, но обретал что-то потерянное, что-то настоящее. А потом она шепнула мое имя.
Наши тесно сомкнутые пальцы чуть разжались, и я ощутил трепетное прикосновение. Саммер водила ногтем по углублению моей ладони. Искорки приятной дрожи вспыхивали в теле отголосками недавнего наслаждения. Кожа была немыслимо чувствительной, глаза слипались от восхитительной усталости, губы покалывало. Я лежал неподвижно, вдыхая запах ее разметавшихся волос, слитый с ней, словно спаянный... Прикрыв веки, впитывал прелесть этого момента – кристальную чистоту блаженства, его хрупкую недолговечность, уязвимость каждого из нас, полностью растворенного в другом.
Саммер осторожно пошевелилась, возвращая с небес на землю. Я неохотно отстранился, укладываясь на бок.
- Знаю. Извини, - наверное, это прозвучало с детской досадой.
- За что?
- Я тяжелый.
Она хмыкнула, положив раскрытую ладонь мне на живот.
- Это хорошо. Будь ты пушинкой, я бы ничего
нигде не почувствовала, улавливаешь?
- Лето, ты... – Я затрясся от смеха. – С тобой невозможно. Семь пятниц на неделе.
- Да, я такая.
Точно, такая. Всегда была, и, я уверен, будет – непредсказуемой, немного дикой... Лучи утреннего солнца скользнули в комнату, озаряя ее лицо, наполняя светом самые зеленые, самые волнующие глаза. На мгновение я замер, только сердце билось все сильнее.
- Почему ты так странно смотришь, ЭрПэ? Не влюбился, случайно?
Я улыбнулся, отводя взгляд, потому что шутить на эту тему не мог.
Неслучайно, лето. Совсем неслучайно. И что с этим делать, я не знаю. Юная любовь неприкосновенна, понимаешь? Сам того не ведая, я берег ее в сердце от цинизма, от соблазнов, черствости, недоверия, от агрессивности и двуличия публичной жизни. Она взрослела вместе со мной. И если душа похожа на сад, то в нем, помимо роз с острыми шипами, зарослей колючего чертополоха, редких лотосов спокойствия, надменных нарциссов и наивно-веселых одуванчиков, давно цвел робкий подснежник, прячась от холодов. Он был неприметным, только корни запустил глубоко. Мой внутренний взор избегал его, я повторял: «Этого не может быть!» В палисаднике надо выращивать только садовые цветы. С чертополохом положено бороться, нарциссы срывать почаще, а вот с этим своевольным малышом что делать? Он беззащитный, но еще неприручаемый.
- Эй... ЭрПэ? – совсем тихо шепнула Саммер, так и не дождавшись ответа.
- Да?
Теперь мы оба лежали на животе, повернувшись лицами друг к другу.
- Откуда ты знаешь мою фамилию?
- Помню. А что? – я говорил едва слышно, как она, словно боясь потревожить что-то волшебное, невидимое. Быть может, таким бывает счастье – витающим в воздухе искорками солнечного света?
- Ничего… Просто это странно, столько лет.
Протянув руку, я погладил ее по щеке. Сильное, очень сильное ощущение прошлого захлестнуло меня. И я задал вопрос, который, оказывается, не шел из головы с тех самых пор.
- Почему ты уехала тогда?
- Так получилось. – Она не стала объяснять, а я – выяснять дальше, лишь признался:
- Мне не хватало тебя. Некому было лупить.
- Да, бокс... самый лучший вид спорта, - хмыкнув, согласилась Саммер.
- Когда-то ты даже сказала, что он лучше, чем...
- Когда-то я была в этом уверена.
- Почему?
После затянувшейся паузы она все же ответила.
- Началось все не так, как хотелось бы. Ну... ты понимаешь. Вам, парням, проще в таких делах.
- Он тебя обидел?
Странные чувства владели мной – я знать не знал, кто этот
он, но сейчас, спустя годы, готов был достать поганца даже из-под земли и припомнить все бойцовские приемы.
- «Ты же хочешь, я вижу. Тебе понравится», - презрительно передразнила она, но я-то видел... Видел то, что Саммер пыталась скрыть. – Он был скорее нагл, чем пьян. Понравиться мне не могло. Без малейшего опыта, на заднем сидении машины, пусть и в «целых» шестнадцать. – Не знаю, каким было выражение моего лица, потому что она, будто спохватившись, прервала неожиданное откровение. – Ты, наверное, думаешь, зачем же тогда...
- Нет, жалею, что не могу превратить того типа в боксерскую грушу, - абсолютно серьезно ответил я.
В ее погрустневших глазах снова зажглись смешинки.
- Тут мы едины. Лучший вид спорта, говорю же!
- Редкая девушка сделает такой выбор. – Кончики моих пальцев неспешно обводили округлость ее груди. Нежная ладонь возвращала прикосновение, не отрываясь от изгиба моего бедра.
- Наверное. Но для меня он был закономерным. Защищаться надо уметь. Я рано, пусть и с опозданием, поняла, что многие парни показывают свою истинную сущность очень быстро. Использовать для них ничего не стоит.
В тот момент я будто окаменел. Проглотил ком в горле, переводя дыхание, прежде чем снова посмотреть ей в глаза. Саммер заметно хмурилась, но ничего не спрашивала, будто ждала моих слов, не понимая, что происходит. И я произнес то, во что не хотел верить, что в один миг выбило из колеи:
- Я был одним из них?
- Что?
- Тоже... тебя использовал? Скажи.
Казалось, она временно потеряла дар речи. Потом издала какой-то непонятный звук – то ли всхлип, то ли смешок.
- Мне точно не дано понять, откуда в твою голову приходят совершенно нелепые мысли. Если уж ты до сих пор не забыл мою фамилию, должен помнить и более существенное. Знаю, ты был недостаточно опытен, но все же.
- Недостаточно... опытен? – Конечно, это могло бы проехаться по моему самолюбию, только непонятное облегчение вдруг заставило улыбнуться. – И как такое понимать?
- А вот так. – Она прильнула ко мне, обводя легким касанием профиль. – Уж теперь-то ты точно улавливаешь, когда мне... хорошо. Даже если уточняешь.
- Уточняю? – прохрипел я, когда Саммер подтолкнула меня на спину, укладываясь сверху.
- В данный момент повторяешь, - рассмеялась она. Но уже через мгновение ее взгляд изменился, как и голос. – ЭрПэ, с тобой я впервые узнала, что значит желать кого-то по-настоящему.
Я тоже. И не только желать...
Любить. До боли в груди, до полного самозабвения. Что-то начинается, когда ты сам еще не осознаешь, и не заканчивается лишь потому, что ты
так решил. Оно есть, оно продолжается, меняясь вместе с тобой или незаметно меняя тебя...
Сейчас, с ней, я потерял счет времени, не знал, день за окном, вечер или новое утро. Все слилось, соединилось в этой комнате в одну бесконечную ночь, где мы касались друг друга, шептали неразборчивые слова, которых стыдятся в будничных ситуациях, где несколько раз засыпали, соединенные объятием, чтобы снова проснуться, почти не веря в то, что это происходит… чтобы, пока другой спит, тайно любоваться им – и я знал, что Саммер делает так же, потому что пару раз, открывая глаза, ловил ее взгляд на моем лице. Почему-то казалось, что она плачет, хоть я не видел слез.
- ЭрПэ?
- Да?
- Спасибо за эти дни.
Что-то в ее тоне и словах напрягло меня.
- Почему ты это говоришь?
- Потому что мне
хорошо.
- Мне тоже хорошо, лето. Причем тут «спасибо»?
- Ладно, не бурчи. Хотелось, чтоб знал, вот и все. Я ведь только и делала, что тебя изводила.
- Не только… - расслабившись, я ухмыльнулся, продолжая рисовать невидимые узоры вдоль ее спины.
- Но с наручниками ты переборщил. Разозлил до ужаса. Думала, только попадись…
- Кстати, как ты нашла меня? – забавляясь ее воинственным тоном, спросил я.
- Ты упоминал про гостиницу и машину. Гостиниц в этом районе немного. Нетрудно было вычислить, кто этот загадочный Томас Дуглас и откуда он узнал, как меня найти, приехав на «Астон Мартине» соседки, - Саммер явно подтрунивала надо мной.
- Я все же актер, а не тайный агент.
- Ну не дуйся, ты отлично справляешься. Чуть больше сноровки – и станешь асом.
- Польстила, да? – Обняв покрепче, я неожиданно сказал, целуя ее в висок: - Ты не должна противостоять всем одна. Пусть я не профессионал, но не дам причинить тебе зло. Никому, поверь.
Она ничего не ответила, лишь негромко произнесла, словно мысля вслух:
- Мне надо уехать отсюда.
Я не стал повторять упавших в пустоту слов, которых она будто не слышала. Отозвался, стараясь не выдать, насколько это задело меня:
- Убегать – не выход.
- Не убегать, нет... Тут все другое, чужое. Америка – денежная страна, но не моя. Ты ведь тоже чувствуешь так, лондонский парень.
- Иногда да.
- Здесь легко заработать, легко затеряться… Но еще легче что-то потерять.
- Потерять можно везде – и кого-то, и часть себя. Дело в нас, не в географии.
Наверное, слова прозвучали более равнодушно, чем мне хотелось бы. Я лишь пытался скрыть непонятно откуда взявшуюся боль, но не показаться бездушным истуканом. Саммер отстранилась, и, опершись ладонью о щеку, внимательно посмотрела на меня.
- Ты прав. И ты изменился, ЭрПэ.
- К лучшему или к худшему? – зачем-то спросил я.
- Повзрослел, вот и все.
- Значит, к худшему.
- Какой же ты мастер заморачиваться! Сплошной клубок нервов. – Она ласково провела рукой по моей щеке. – Тебе надо учиться расслабляться. И доверять тоже.
- Кто бы говорил…
- Да, но ты забыл что-то важное. Я доверилась тебе однажды, очень давно.
- Когда?
Какое-то время мы смотрели друг другу в глаза, словно время повернуло вспять. Саммер, казалось, знает что-то, чего не знаю я. Важное забыть невозможно – и я пытался, действительно пытался вспомнить, но в прошлом у нас не было времени ни на что… она ведь уехала.
- В очень интимный момент, но разве не это первая проверка на прочность парня, который только становится мужчиной?
Что-то до смешного похожее на смущение заставило меня возразить:
- Но я уже был...
- Не потеря «невинности» делает мужчиной, как бы вам этого ни хотелось. И далеко не каждый семнадцатилетний парень смог бы вот так… сдержаться. – Это действительно было слишком интимно, даже при том, что мы лежали теперь, совершенно обнаженные, на смятых порывами бурных объятий простынях. – Так и быть, хоть мне жутко нравится, как ты краснеешь в откровенные моменты, не стану этим злоупотреблять.
Очевидно, она не знает, что и сама краснеет, причем до чертиков эротично. Мне вдруг расхотелось искать подоплеку в каких-то сказанных ранее словах, думать о том, что будет. Быть может, я и правда слишком заморачиваюсь. Ведь, в конце концов, Саммер могла сбежать, расцепив наручники – но она здесь, она вернулась.
- А знаешь, многие годы я помнила тебя именно тем нескладным розовощеким парнем, у которого даже щетины не было.
- В то время я бы очень оскорбился, потому что брился каждое утро, терзая свою кожу. – Я приподнялся на локтях, как она, наши руки соприкоснулись.
- Немудрено, ты так петушился. Конечно, это можно понять. На школьных соревнованиях девчонки всегда болели за тебя, по-дурацки визжали. В такие моменты просто руки чесались послать тебя в нокаут.
- Завидовала популярности? У тебя-то не было дам-поклонниц. – Она потупилась, пряча улыбку. – Или... ревновала?
- Ты меня жутко бесил. Так что вряд ли. – Саммер шепнула это мне в шею, потому что я покусывал мочку ее уха. Откинувшись на подушки, она обняла меня за плечи.
- Но ведь бесил и не привлекал – разные вещи. Я тоже думал, что ты меня раздражаешь, пока не... – Вот они, любимые губы-черешни – вкусные, спелые. Мое первое… мое последнее наваждение. – Лето, с тобой было так сладко...
Не знаю, как это вообще сорвалось с языка.
- Было? – Ее пальцы вплелись мне в волосы.
- Не придирайся к словам, - пробормотал я, спускаясь приоткрытым ртом к ее груди.
- А помнишь, как ты никак не мог расстегнуть мой лифчик?
- Лучше прекрати...
- Или что?
- Я еще с тобой не закончил. Оставался один пунктик.
- Да у тебя сплошные пунктики, - засмеялась она и тут же охнула, сжав мне коленями предплечья.
- Кажется, кто-то сейчас нарвется…
Миновав соблазнительные округлости, губы скользнули по ее животу ниже.
- На... как это ты там выразился? Ствол твоего... шокера? Надо занести в ци... та… т... ни...
Тут ее голос оборвался.
Очередное пробуждение оставило ощущение истомы, голода и непонятной растерянности. Сев на кровати, я потер тяжелые веки, пытаясь сообразить, где, почему и как. Постепенно вспомнив, поднялся, все еще зевая да потягиваясь, и практически наощупь добрался до уборной. Пасмурный день, ранее утро, поздний вечер? Неважно. Главное, после душа надо быстренько поесть, собраться и уезжать отсюда.
Прохладная вода смывала сонливость, просветляя мысли.
- Лето? – Кое-как замотав бедра полотенцем, я рванулся обратно в комнату.
Щелкнул выключателем, и бледный свет абажура высветил художественный беспорядок временного любовного гнездышка. Может быть, она решила заказать нам обед в постель? Вещи так и оставались живописно раскиданными вокруг. Я подошел к окну, отдернув плотные шторы. На улице было светло, там светило солнце… И тогда, в его обманчиво-веселых лучах я, повернувшись, увидел на тумбочке белый блокнотный лист. «Дело дрянь», - выдало подсознание прежде, чем взгляд прошелся по неровным строчкам, выхватывая то отдельные слова, то целые предложения.
«Чтобы все скорее закончилось, я должна уйти. Знаю, что не поймешь, но это моя игра, моя проблема. Я одиночка, Роберт, и ты отвлекаешь меня. Мешаешь. Поверь, так будет лучше. Я не имею права подвергать твою жизнь опасности, ты мне слишком дорог. Прости и не лишай меня хотя бы мизерного шанса вернуться.»
Я смял записку в кулаке, стиснув зубы так, что они заскрипели. Вот оно,
чувство, то, что делает последним дураком. Саммер исчезла, стоило потерять бдительность. Стоило поверить... Не доверилась сама, зато нагло забрала мое доверие. Без зазрений совести бросила, и плевать, какие на то причины. Даже шмотки оставила. Слишком спешила…
Я пытался понять, куда она может направиться, только знал, что это безнадежно. Иголка в стоге сена… Я по-прежнему мало знаю, она же сделает возможное и невозможное, чтобы на ее след не напали. Только тихая ярость все равно подгоняла меня – когда я сметал все вещи, впихивая в сумку, когда по-армейски одевался, застегивая пуговки и завязывая шнурки. Волосы под бейсболку, мобильный телефон в руку, куртку в охапку… Я оглянулся в поисках ключей. Их не было – она взяла «Астон Мартин». Намеренно лишила меня колес.
Черт! Черт... Достав сотовый, я нажал кнопку быстрого набора, прежде чем открыть дверь. Но сказать ничего не успел – в лицо уперлось дуло пистолета.
- А сейчас мы спокойно вернемся в номер.
Во второй раз за утро я почувствовал себя полным идиотом. Меня прицепили наручником к спинке кровати, чтобы не мог отойти. Другая рука оставалась свободной, но какой с нее прок, если тебя держат на мушке? Широкая полоска скотча неприятно стягивала рот. Я решил пока не трепыхаться, приняв чужие правила игры. Эти двое не знали об одном преимуществе, которое могло сработать, если тот, на кого приходилось полагаться, не подведет.
- Проверим, так ли ты нужен ей.
Я не хотел, чтобы Саммер возвращалась. Уже не хотел. Какой-то надменный придурок вряд ли продырявит мне голову просто так – разве что курок нажмется сам от неумелых попыток удержать револьвер. Меня переполняло презрение. Видимо, адреналин уничтожил вполне оправданное чувство страха, заменив его жаждой... мордобоя. Давно мои руки так не чесались. Даже понимая, что проиграю такому крутому качку, как Рик, я мечтал наброситься на него. Тот стоял у дверей со скучающим видом – свою миссию выполнил, Уайлд-«Реди» нашел и, похоже, был уверен, что она сейчас прибежит спасать меня. Я сразу понял, кто есть кто, это было нетрудно. Богатый клиент пытался что-то изобразить. Его покрасневшие глаза и нервные реакции говорили о предварительном приеме стимулирующих для «храбрости». Он все время мерзко цокал языком, раздувал ноздри, как беговая лошадь, и мотал головой, потирая худую шею. Речь Патрика была напыщенной, только сбивчивой и какой-то гнусавой. Я смотрел в одну точку за его спиной, пропуская мимо ушей бредятину, что он нес. Наверное, потому первым услышал, как открылось окно. Боковым зрением уловив движение, я мгновенно уверился в своих подозрениях. Из двух возможных вариантов это был тот самый, нежелательный... Внутри все скрутилось, внешне же я контролировал каждую эмоцию, боясь навредить, выдать пришедшую неосторожным жестом.
Мне хотелось заставить Саммер убраться. Я был зол на нее – зол за то, что ушла, зол за то, что вернулась. Но это
я осложнил ее ситуацию. И здесь она из-за меня... Ради меня.
- А вот и дорогуша пожаловала! – Патрик неуклюже захлопал ладонью о револьвер, подмигнув Рику. – Ты был прав, план беспроигрышный. Значит, он тебе нравится, да? Как печально. Боюсь, придется подпортить красавца.
- Если ты это сделаешь, дорого заплатишь, - ледяным тоном произнесла Саммер, наводя на него пистолет. – Нужна я, попробуйте взять. Ну же!
- Ошибаешься, мне нужно тебя проучить, понимаешь? Ты неосторожно себя вела. Бить мужчину по гениталиям уже скверно, но наносить удар по его самолюбию – детка, ты перебрала. Да, да... Потому я не только унижу тебя и трахну. Ты живучая, физически ломать бесполезно. А вот если изуродую его – станет интересно. Да...
- Ты больной, Патрик.
- Зато я нашел твое слабое место. Вы, женщины, так неоригинальны. Все одинаковы, на самом-то деле.
- Ты забываешь, что я держу тебя на мушке.
- А я целюсь ему в башку. Классно, да?
Меня бесила собственная беспомощность, когда малейший взмах руки мог спровоцировать непредвиденную реакцию. Я мечтал свернуть ему шею. Он был неадекватным обкуренным дебилом, возомнившим себя всесильным, куражившимся, безобразным в своих кривляниях. Я не боялся, даже когда он размахивал оружием у меня перед носом. Я боялся только за Саммер. Наши взгляды встретились лишь на мгновение, и я понял – она не уйдет, спасаясь...
- Рискнешь лишиться собственной? – голос ее был ровным, даже насмешливым.
- Дурочка. Какая ты дурочка, Реди.
Быстрое движение за его спиной – и Саммер вскрикнула, выронив пистолет. Из-за глушителя я не сразу понял, что произошло. Выстрел Рика был точным. По пальцам Саммер струилась кровь из простреленной ладони, она жмурилась, но молчала, лишь крупные слезы катились по щекам.
- Вот и все, детка. Ты потеряла квалификацию, глупо втюрившись. Больно, да?
- Патрик, пора сворачиваться, тут не место для спектаклей, - сухо произнес Рик.
- Погоди-погоди, давай напоследок развлечемся. Ты посмотри, какие у него бешеные глаза. Я тоже хочу выстрелить. Только думаю, куда.
- Не перегибай палку. Оставь этого парня. Он нам не нужен, шумиха не нужна. Ты хотел Реди, я ее нашел. Берем и сматываемся.
Не спеши, ублюдок, вы на верном пути. Одно простое соединение поможет взять вас. Саммер ни о чем не догадывается, и это упростит дело. Быть может, я слишком рассчитывал на Клейтона, не имея никаких гарантий, даже не зная, ответил ли он на звонок. Если да, отголоски происходящего превратились бы в сигнал опасности. Если нет...
- А я проверить хочу. Увидеть, как он побелеет или наделает в штаны. Или как она заскулит. Влюбленная рыжая сучка, надо же.
- Да делай ты, что хочешь. Плевать мне на него. Он лишь один из вас.
Ни один мускул на ее лице не дрогнул. Голос звучал настолько безразлично, что даже я поверил.
- Зачем же ты тогда вернулась?
Саммер молчала. Она словно балансировала между мной и Патриком – неуловимо, но я ощущал это, будто невидимые мощные волны плыли от нее ко мне. Курок был прижат трясущися пальцем, дуло револьвера наведено на стену у моего плеча.
- Пли! – крикнул Патрик и безумно рассмеялся.
Короткий щелчок разорвался глухим выстрелом, нашедшим цель. Страшное осознание запоздало впилось мне в мозг ледяными зубцами... Саммер, мгновение назад стоявшая в нескольких шагах, неловко прижималась ко мне спиной, оседая. Ее тело было тяжелым... Опускаясь вслед за ней на колени, я пытался обхватить ее свободной рукой, нащупать рану и не понимал, почему не могу говорить, не могу кричать, неистово дергая правым запястьем, в то время как предплечье горит огнем.
А где-то там, в близком далеке, нарастал и смешивался шум голосов, превращаясь в безумную какофонию...
- Все, мать твою, я убираюсь.
- Рик, ты чего? Я же попал, так круто.
- Да пошел ты... расхлебывай сам, идиот.
- И кто это тут у нас? Стоп, парни. Кладем оружие, поднимаем руки, живо.
- Ты не знаешь, с кем говоришь!
- А я и не хочу знать. Руки за голову – живо, я сказал! Доигрались.
- Служба спасения, пропустите. Что имеем?
- Огнестрельное ранение. Носилки, скорее!
- А парень?
- Похоже, зацепило. Освободи его. Веселенькая гостиница...
- Да уж, и ведь район считался спокойным.
- Наша гостиница никогда...
- Отойдите, вы мешаете. Сними ты ему эту ленту. Надо одеть кислородную маску.
- Лето!
Свет мелькает перед глазами яркими пятнами, боль непривычно царапает плечо. Щеки и губы щиплет от сорванного скотча...
- Успокойтесь, молодой человек, уже все в порядке. Мы на пути в больницу. И сейчас действительно лето.
- Уайлд...
- Маску! Вот так, хорошо... дышите глубже. Спокойно.
- Думаешь, бредит?
- Не знаю, все повторяет про какое-то дикое лето. Он тебе... никого не напоминает?
- А ведь правда.
- Мэм, сэр, я бы вас очень попросил хранить происходящее в тайне. Как лицо, ответственное за его безопасность...
Кажется, будто обилие кислорода начинает разрывать легкие. Не хватало только задохнуться в этой дурацкой маске... Я срываю ее рукой, пытаясь сесть, смутно различаю черты Клейтона, его массивную фигуру, что занимает почти все свободное пространство увешенной приборами кареты скорой помощи.
- Лето?
- Она в другой машине.
- Почему?
- Вам обоим нужна помощь. Тут недостаточно места.
- Я в порядке. – Перед глазами все кружится, зубы почему-то начинают стучать, словно от холода, и кажется, будто кто-то монотонно ковыряется вилкой в моем плече...
- Врачи иного мнения, Роберт. Дайте им обработать рану.
- Мне нужно увидеть Саммер.
- Вас все равно не отпустят раньше, чем остановится «Скорая».
- Так, молодой человек, вас вообще никто никуда не отпустит, пока не придете в себя. Укладывайтесь. Подремайте немного до приезда в больницу.
Поняв, что спорить бесполезно, я закрыл глаза, делая вид, что послушался. Только отключиться не мог – лишь думать, предполагать... Мне не сказали толком, как она, что с ней. Пуля, та самая, что предназначалась мне, шальная, пущенная из прихоти, лишь зацепила, потому прошла насквозь. Через Саммер...
Наверное, я выглядел невменяемым. Как только открылась дверца, соскочил на асфальт, не обращая внимания на головокружение, чьи-то крики и попытки остановить, и бросился к соседней медицинской машине. Саммер там не было. К раздвижным дверям стремительно неслась каталка с подвесной капельницей. Врачи бежали рядом. Лицо пациентки, бледное, застывшее, на миг мелькнуло средь белых халатов и алых спецжилетов, и я, проклиная свои отчаянно заплетающие ноги, из последних сил рванулся следом за медиками. Съезжающиеся полупрозрачные двери удалось задержать, хоть рука постепенно немела. В узком светлом коридоре не было ни души – лишь удаляющийся скрип колес и топот ног указывали верное направление. Я упрямо следовал на звук, во рту пересохло, глаза резал свет флуоресцентных ламп. Над входом в очередной блок мигала красная кнопка, только, не раздумывая, я толкнул дверь. И, как оказалось, ворвался в операционную. Вокруг пищали приборы, мониторы вздрагивали, будто живые – тем страшней было видеть неподвижную Саммер. Она не реагировала на происходящее. Ее тело не двигалось. Вот так страх показал мне свое истинное лицо – взяв при этом за горло ледяной клешней. Боль же, крепко обнимая, просочилась в каждую клеточку, временно минуя сердце.
Меня вытолкнули обратно в коридор, но перед глазами все стояла ломаная кривая, резко рвущаяся вверх.
Потом жуткий писк, который не вырвать из ушей, не заглушить, не смягчить.
А после ровная линия на экране, которой быть не должно.
Вернись, лето. Пожалуйста, вернись.
Источник: http://www.only-r.com/forum/38-87-4
