Прошло уже несколько дней с тех пор, как мы приехали в Форкс, а Каллен так ещё ни разу и не позвонил, в связи с чем во мне медленно, но настойчиво начала укрепляться вера в то, что Эдвард с концами исчез из нашей жизни. Этот факт мог бы успокоить меня, если бы не ежедневные вопросы Ренесми «Когда приедет папа?» и мои невнятные ответы на них. Признаться честно, порой обида настолько поглощала меня, запутывая в свои липкие сети, что мне хотелось высказать дочери всё, что я на самом деле думаю о её отце. В такие минуты меня так и подмывало выговориться, рассказать ей, что натворил Эдвард и как он обидел меня и предал всё святое, что было между нами. Боль и горечь настолько разъедали мою душу, а ненависть к Эдварду укреплялась в моём разбитом сердце, что мне хотелось, чтобы и Ренесми тоже ненавидела Каллена, чтобы она не спрашивала о нём по несколько раз в день, чтобы забыла о его существовании и осознала всю отвратительность его поступка, чтобы перестала столь беззаветно любить его. Но всякий раз, когда ядовитые слова вот-вот готовы были сорваться с губ, я останавливала себя, прикусывая язык и стараясь удержать в узде свои обиды и эгоистические настроения.
Причиной моей сдержанности был отнюдь не страх за запятнанную репутацию Эдварда в глазах Ренесми. Плевать я хотела на его отцовский авторитет, который он наращивал все эти годы, строя из себя идеального родителя. Я просто не могла так поступить с дочерью, неправильно настраивать дочь против отца, ведь, по сути, он обидел меня, предал меня, а не её. Пока он ничего отвратительного или непростительного не сделал по отношению к Ренесми, если не считать пренебрежение её обществом в последние несколько дней. Я понимала как никто другой, насколько это важно, чтобы в жизни ребёнка были оба родителя. Мне самой пришлось вырасти в неполноценной семье, вдали от родного отца, и мама, стоит отдать ей должное, никогда не высказывалась в сторону Чарли как-то неприемлемо, грубо или с ненавистью. Конечно, она сама бросила папу и уехала из Форкса, сбежала от тоскливой, невзрачной, скучной и серой жизни, когда мне было всего несколько месяцев отроду, и ей было не за что его ненавидеть, но всё же Рене была эгоисткой и, стоило ей только захотеть, могла бы повернуть всё так, чтобы я чувствовала неприязнь к Чарли и не захотела бы с ним общаться. Но Рене поступила мудро, отзываясь о моём отце только с положительной стороны и не настраивая меня против него. Безусловно, я осознавала, что таким образом мама пыталась загладить перед ним свою вину за побег и это Чарли должен был её возненавидеть, но всё-таки я тоже решила проявить мудрость, не рассказывая Ренесми о подлости Эдварда.
Честно говоря, я решила оставить это на его совести, пусть он сам отдувается за то, что разрушил нашу жизнь. Пусть он самолично смотрит в глаза нашей дочери и признаётся ей в самом страшном для ребёнка преступлении – разрушении семьи. Мне хотелось, чтобы Каллен прочувствовал до глубины души, до кончиков пальцев, до корней волос, что на самом деле он натворил, наблюдая в глазах дочери разочарование, недоверие и горечь потери. Я надеялась, что реакция Ренесми будет для него своеобразным наказанием, которое он заслужил. Я понимала, что это будет ударом для моей малышки, но изменить уже ничего нельзя, так сложилось, и ей придётся в столь раннем возрасте пережить развод родителей. Я отдавала себе отчёт, что ей будет тяжело и больно, но я не знала, как уберечь её от этого, не скрывая правду. Успокаивал лишь тот факт, что дети во своей натуре и в силу радостного восприятия мира легче переживают подобные трагедии и быстро перестраиваются на новую жизнь. Достаточно было только окружить их двойной заботой и любовью, и их душевные раны быстро затягивались, что, к моему глубокому сожалению, нельзя было сказать о взрослых, сформировавшихся личностях.
До Рождества оставалась всего пара дней, и дом Чарли нашими с Ренесми усилиями был готов к его встрече. Он был украшен мишурой, бантами, венками, огромная ель сверкала гирляндами, но оставалось ещё купить подарки, поэтому мы с Ренесми с утра выехали в город, чтобы выбрать что-нибудь для неё и для Чарли. В выборе подарка отцу я не сомневалась, это непременно должно быть что-то для рыбалки, к примеру, новый спиннинг, и магазин моего бывшего одноклассника Ньютона стал по этой причине первой точкой маршрута нашего путешествия в центр города.
К моему счастью, причина моего приезда в Форкс ещё не была известна основным массам населения города, и я могла спокойно ходить по его улицам и магазинам, не пряча глаз от стыда и неловкости и не ловя сочувствующие взгляды. Майк когда-то тоже тщетно пытался завоевать моё расположение, но Каллен не дал никому даже шанса попытать своё счастье. Теперь он был женат на Джессике, моей школьной приятельнице и, как я и предполагала, всё ещё работал в магазине своего отца. Он-то и помог мне определиться с правильным выбором, мило улыбаясь и разъясняя важность длины удилища в зависимости от времени года. Меня рыбалка никогда не привлекала, поэтому я слушала в пол уха, полностью доверившись его опыту.
Когда с подарком для папы было покончено, мы с дочерью отправились в детский магазин. Пока Ренесми высматривала свою жертву, я незаметно подбросила в корзину секретный «подарок от Санты», с намерением подложить его под ёлку как и положено в ночь на Рождество. Ренесми долго не могла определиться, что ей нравится больше: огромная пушистая лошадь-качалка или говорящая кукла, но в итоге лошадь победила в этом неравном бою предпочтений и уже через пару минут занимала добрую половину заднего сиденья моей машины.
Закупив в ближайшем супермаркете продуктов для приготовления рождественского ужина, рецепты для которого я заранее выписала с кулинарных сайтов, мы отправились в сторону дома Свон. Покупки заняли у нас больше времени, чем я планировала, и мы вернулись домой уже в послеобеденное время. Перекусив оставшимся после вчерашнего ужина запечённым картофелем с грибами, я развалилась на диване перед теликом, а Ренесми оседлала свою новую игрушку и с весёлыми песнями раскачивалась на ней, явно наслаждаясь игрой.
Наверное, я задремала, потому что уже, как мне показалось, через секунду Ренесми трясла меня за плечо со словами:
— Мама, твой телефон звонит!
Я вскочила от неожиданности и перед глазами поплыли круги от резкого движения и прерванной дрёмы. Громкая трель мобильника доносилась из моей сумки, висевшей в коридоре. Я быстро преодолела расстояние, разделяющее меня и орущее средство общения. Однако, когда я посмотрела на определитель, сердце больно ударилось о грудную клетку и мне тут же захотелось брезгливо отшвырнуть телефон обратно в сумку, словно это была мерзкая жаба. На экране высветилось «Любимый муж». Чёрт, нужно срочно переименовать его в «Ненавистного предателя».
— Да, — ответила я довольно резким тоном.
— Белла, какого хрена?! – раздался мужской грозный голос с того конца «провода». – Почему я приезжаю домой, чтобы увидеться с Ренесми, а там пустота и толстый слой пыли? Куда, чёрт бы тебя побрал, ты увезла мою дочь?!
Я задохнулась от возмущения, ощущая растущее с невероятной скоростью раздражение на Эдварда. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоить разбушевавшуюся ярость и не накричать на него в присутствии дочери, я медленно выдохнула, слушая громкое нетерпеливое пыхтение уже почти бывшего мужа.
— Сбавь обороты, Каллен, — процедила я сквозь зубы, всё ещё прилагая немалые усилия, чтобы не повысить голос до ультразвука. – Я не буду разговаривать с тобой в подобном тоне!
Я услышала невнятное рычание из трубки и почти увидела, как Эдвард пытается успокоиться, смирившись со своей беспомощностью в данной ситуации и уступая моему условию.
— Я же попросил тебя не забирать Ренесми, — уже более спокойно, но всё ещё натянуто проговорил Каллен, скрипя зубами. – Куда вы уехали?
— Мы в Форксе, в доме Чарли, — тихо, но резко ответила я, — и пока не собираемся отсюда уезжать.
Эдвард снова запыхтел в трубку, пытаясь сдержать возмущение и рвущиеся наружу ругательства.
— Я приеду завтра вечером, я хочу видеть свою дочь, — выдавил он. – Дай ей трубку, пожалуйста.
Я чётко почувствовала, что последнее слово он буквально выжал из себя, но я не стала вредничать или язвить, хотя меня буквально распирало бросить трубку. Вместо этого я нехотя подошла к дочери и протянула ей телефон:
— Это папа.
Счастье, словно весеннее солнце, тут же осветило лицо моего ребёнка, а моё сердце снова сжалось от невыносимой боли.
— Папочка! Когда ты приедешь к нам?! – радостно щебетала дочь в трубку, в то время как я старалась успокоиться и дышать полной грудью, чтобы вместе с выдыхаемым воздухом выдавить из себя душевные страдания.
Она болтала без умолку о том, как соскучилась, о своей новой игрушке и прочей ерунде, которая по её меркам имела важное значение, периодически делая паузы, чтобы выслушать реплики Каллена. Спустя десять минут она с огромной неохотой попрощалась с ним, а улыбка всё ещё продолжала лучиться на её детском личике.
— Папа завтйа пйиедет! Он обещал подайить мне на Рождество телефон, чтобы звонить мне сто йаз в день! – делилась она своими впечатлениями, а я постаралась выдавить из себя ответную улыбку, не желая своим кислым выражением лица омрачать радость Ренесми.
Остаток дня я пыталась собраться с мыслями, но это у меня плохо получалось. Тот факт, что завтра я снова увижу Эдварда, действовал мне на нервы. Этот день я планировала спокойно провести на кухне, готовя праздничный ужин и накрывая рождественский стол, но теперь я сильно сомневалась, что из этой затеи выйдет что-то приличное.
Ближе к вечеру раздался ещё один звонок, но уже со стационарного телефона. Я заколебалась, стоит ли брать трубку, но потом подумала, что возможно это звонит задерживающийся в участке Чарли и скрепя сердце, ответила на звонок.
— Слушаю, — проговорила я.
— Белла, привет, это Джейкоб, — послышался знакомый голос.
— Привет, — ответила я на автомате, ощущая некоторое облегчение.
— Слушай, я тут подумал, — неуверенно продолжал парень, слегка запинаясь, будто бы нервничая, — завтра Сочельник, может я заеду в гости, заодно и познакомлюсь с Ренесми?
Я слегка растерялась и так и застыла с открытым ртом, переваривая предложение Джейкоба, но потом быстро сообразила, что моё молчание не входит ни в какие рамки вежливого обращения с приятелями, и попыталась реабилитироваться, ответив бодрым голосом, вложив в него всю беспечность и энтузиазм, на которые только была способна в этот момент:
— Конечно, заезжай, всегда рада тебя видеть!
— Отлично, — расслабился парень, — тогда до завтра. Я заеду после обеда.
— Хорошо, — пролепетала я и опустила трубку на базу.
Какое-то время я соображала, для чего Джейкобу понадобилось знакомиться с моей дочерью, но вскоре бросила эту затею. В конце концов, он мой приятель и друг семьи, почему бы ему не узнать поближе Ренесми, тем более мы тут останемся надолго и новые знакомства не помешают ни мне, ни моей малышке. Однако спустя несколько минут я почувствовала легкий спазм желудка от осознания того, что завтрашний день сулит мне сразу несколько визитов, один из которых не совсем приятный и совсем нежеланный для меня. А если они по несчастливой случайности совпадут по времени, то имелась вполне реальная вероятность зарождения конфликта.
Я настолько устала за день и вымоталась эмоционально, что у меня больше не было сил думать об этом. Приняв мудрое решение одной из моих любимых героинь «Подумать об этом завтра», я постаралась освободить свою голову от навязчивых мыслей.
Уложив Ренесми спать, я приняла ванну, пытаясь расслабить хотя бы тело, раз уж с мозгами и нервами это у меня не выходило. Горячая вода сделала своё благое дело и спустя уже пятнадцать минут я рухнула на кровать, вымотанная физически и эмоционально, и почти сразу же погрузилась в беспокойный сон.
Утром меня разбудил ураган по имени Ренесми Каллен, который шумно ворвался в бывшую комнату Чарли с радостными криками:
— Мама, вставай, скойо папа пйиедет!
Чёрт! Все вчерашние тревоги и мрачные мысли разом оккупировали мою голову, не успела я даже разлепить всё ещё тяжелые веки. Выход из состояния нервозности и тревожного ожидания мне виделся один – загрузить руки работой до такой степени, чтобы ни одна ненужная мысль не смела вклиниться в мою несчастную голову. Покончив с утренними водными процедурами, я не преминула последовать своему решению. Спустившись вниз, покормив Ренесми завтраком и нацепив поверх футболки и джинсов кухонный фартук, я преступила к воплощению в жизнь всех тех сложнейших рецептов, которые подготовила заранее.
Простые механические действия помогли мне выйти из нервного ступора, и я, воодушевлённая таким результатом, окунулась с головой в свои кулинарные приготовления. Дочь периодически отрывалась от игры или просмотра мультиков, чтобы «помочь» мне на кухне. За монотонной работой по резке, варке, жарке, фаршированию индейки и выпеканию я не заметила, как пролетело полдня. От осознания приближения часа "Х" тревога вновь заполнила мой разум и я начала сильно нервничать и чуть не подпрыгнула на месте, когда раздался настойчивый дверной звонок.
Пока я вытирала трясущиеся руки о бумажное полотенце и снимала непослушный фартук, Ренесми бросилась открывать дверь с криками «Папа!». Я на негнущихся ногах всё ещё шла по коридору, в то время, как дочь уже нетерпеливо подпрыгивала возле двери, пытаясь дотянуться до ручки. Я быстро преодолела дистанцию до двери, хотя мне показалось, что прошла целая вечность, для меня в эту минуту всё происходило как в замедленном режиме из-за долгого тревожного ожидания. Тем сильнее было моё облегчение, когда, распахнув дверь, я увидела стоящего за ней Джейкоба Блэка.
Пытаясь восстановить дыхание, которое сбилось так, будто я пробежала марафонскую дистанцию, я не сразу заметила, как расстроилась Ренесми, разглядывающая гостя с нескрываемым разочарованием. Джейкоб же, казалось, не обратил на это никакого внимания, коротко взглянув на меня, а затем, улыбаясь своей широкой белозубой улыбкой, опустился на корточки, чтобы Ренесми не приходилось высоко задирать голову, разглядывая его.
— Привет, малышка! – поздоровался с ней парень. – Я Джейкоб, друг твоей мамы, — доброжелательно проговорил он, пытаясь наладить с Ренесми зрительный контакт.
Дочка же лишь спряталась за мои ноги, стесняясь присутствия постороннего человека. Тогда Джейкоб перешёл к тяжёлой артиллерии и со словами: — Смотри, что у меня для тебя есть, — вытащил из-за спины огромную розовую коробку с красивой и нарядной куклой внутри.
Лицо дочери сразу же просветлело, когда она увидела свой подарок.
— Держи, она твоя.
Ренесми осторожно вышла из своего укрытия и, всё ещё недоверчиво глядя на мужчину, медленно протянула ручки к игрушке. Когда же желаемый объект оказался в её цепкой хватке, она чуть улыбнулась Джейкобу в знак благодарности и бегом отправилась в гостиную, чтобы незамедлительно рассмотреть подарок. Я же отметила про себя, что Джейкобу вполне успешно удалось задобрить мою дочь, и приятно удивилась, что первый шаг к знакомству он сделал вполне правильный, как будто уже имел опыт общения с маленькими детьми.
— Спасибо за куклу, проходи, — пригласила я друга, который, судя по выражению лица, остался доволен реакцией Ренесми.
— Она похожа на тебя, — заметил Блэк, вешая куртку в коридоре. – У неё твои глаза.
— Так все говорят, — улыбнулась я. – Хочешь что-нибудь выпить?
— Я за рулём, так что кофе, если можно.
— Конечно можно, сейчас сварю.
Пока я хлопотала на кухне, Джейкоб составлял компанию Ренесми, что-то весело рассказывая ей, и она, к моему удовлетворению, отвечала ему дружелюбностью и задорным смехом. Кофе пришлось пить в гостиной, так как кухонный стол был заставлен полуготовыми блюдами.
Позже я с удовольствием наблюдала, как Джейкоб продолжал завоёвывать доверие моей дочери, развлекая её разными играми, читая книжки и выполняя все её приказы и указания по рассаживанию многочисленных кукол и мягких игрушек за воображаемым столом. Блэк так быстро втянулся в общение с Ренесми, так тонко прочувствовал ниточку, которая вела к её сердцу, так виртуозно завладевал её вниманием и так умело наращивал кредит её детского доверия, что моя симпатия к этому парню росла в геометрической прогрессии и я начала даже восхищаться его способностям так быстро располагать к себе людей.
Слыша же звонкий смех моего ребёнка, наблюдая её лучезарную улыбку, которую она дарила Джейкобу, и буквально осязая её растущую к нему привязанность, я и сама невольно улыбалась, радуясь всему происходящему. Мне приятно было осознавать, что эти двое нашли общий язык. Я настолько растрогалась поведением Джейкоба, что поддалась мимолётному порыву и пригласила его остаться на праздничный ужин. Блэк даже не пытался отказаться, напротив, он с превеликим энтузиазмом принял моё предложение, и пока я доделывала начатые, но ещё не доведённые до абсолютной готовности к употреблению блюда, он продолжал развлекать Ренесми всевозможными забавами.
Вскоре Чарли вернулся домой и они с Джейкобом вызвались накрывать праздничный стол в гостиной, раскладывая салфетки, тарелки, расставляя свечи в хаотичном порядке и заставляя его готовыми салатами. Я же, пользуясь такой своевременной помощью, поднялась наверх, чтобы быстро принять душ и привести свой внешний вид в подобающий для главного праздника года.
Наскоро высушив волосы, я натянула на себя красную шелковую блузку и чёрную юбку карандаш. Бледность моего лица немного раздражала, и я слегка подрумянила щёки и подкрасила губы. Пока я совершала все эти манипуляции, мысли о встрече с Эдвардом снова завладели моей головой, заставляя сердце глухо биться о грудную клетку, отчего я буквально ощущала каждый его толчок, отдаваемый тупой тянущей болью.
Как в тумане я медленно спускалась по лестнице, погружённая в свои размышления, и не сразу словила пристальный взгляд Джейкоба. Парень оторвался от очередной игры с Ренесми и с восхищением в глазах рассматривал меня с ног до головы. Под этим внимательным и неожиданным для меня взглядом я смутилась, и кровь тут же прилила к лицу, окрашивая его в алый цвет. Меня бесила эта особенность моего организма, выставляющая напоказ все мои чувства и переживания, выдающая все мои тайны, но, к моему огромному разочарованию, я так и не научилась её контролировать, краснея всякий раз от смущения.
— Хорошо выглядишь, — рассеял напряжение Чарли к моему великому облегчению.
— Э-э, да, вид потрясающий, — подхватил эстафету комплиментов Джейкоб.
— Спасибо, — промямлила я, пряча взгляд и пытаясь перевести тему, лишь бы не испытывать это чувство неловкости от пылающих щёк: — Всё готово, можно приступать к трапезе?
— Мы только тебя и ждали, — ответил папа. – Я умираю с голоду!
— Отлично, остался последний штрих! - кивнула я и проследовала на кухню.
Я извлекла из духовки индейку, переложив её в красивую тарелку с рождественской символикой, и аромат запечённых яблок тут же заполнил всю комнату. Поставив главное блюдо дня в центр стола, я уселась на стул, и все присутствующие последовали моему примеру.
— Мама, знаешь, как Джейкоб меня называет? – спросила Ренесми с полным ртом, дружелюбно глядя на Блэка. Тот же в свою очередь кинул на меня виноватый взгляд из-под бровей и снова уставился в тарелку.
— Как, детка?
— Несси! Пйавда кйасиво?
Я поперхнулась салатом от неожиданности. Несомненно, имя у моего ребёнка было необычным, я придумала его ещё будучи беременной, сложив имена моей матери Рене и матери Эдварда Эсми, но к такому сокращению я не была готова. Однако, судя по выражению лица дочери, ей оно очень приглянулось, и я решила не портить её праздничное настроение, пролепетав в ответ «Очень мило» и бросив гневный взгляд в сторону друга, который сделал вид, что ничего не замечает.
Ужин прошёл за приятными разговорами, и, когда трапеза уже подходила к концу, раздался очередной громкий звонок в дверь, от которого моё сердце уже во второй раз за день ухнуло в область живота, лишая меня возможности полноценно дышать.
Ренесми снова бросилась открывать дверь, а я, наблюдая удивлённые лица мужчин, только сейчас поняла, что никого не предупредила о приезде Эдварда.
— Это Каллен, приехал поздравить Ренесми. Я открою, — протараторила я, спеша пресечь их вопросы, и, быстро вскочив с места, направилась к двери, моля Бога, чтобы Чарли не зарядил табельное оружие и не начал пальбу в Эдварда вместо приветствия.
За дверью действительно стоял Каллен, как всегда неотразимый, в чёрном пальто, накинутом поверх серого костюма, и с взъерошенными мокрыми от снега волосами. Сердце предательски участило удары в животе, не желая подниматься на место, отчего дышать стало намного труднее, и голова закружилась от нехватки кислорода или от нервного перенапряжения. В этот момент я почти не слышала ни восторженных криков дочери, ни грубого бубнения своего отца, доносившегося из гостиной, я слышала лишь громкие удары своего сердца, колотящегося внутри меня.
Взгляд Каллена лишь на секунду задержался на мне, скользнув от лица ниже по фигуре, и тут же обратился к дочери. Она уже сидела на его руках, обнимая и целуя его выбритые щёки, а я всё ещё не могла отделаться от ощущения, что меня снова сравнивают с той фигуристой блондинкой. Я внутренне сжалась, понимая, насколько проигрываю в этой неравной борьбе за сексуальность, но уже в следующую секунду вспомнила, что такой черте характера, как неуверенность в себе, больше нет места в той новой Белле, которой я решила стать. Злость на Эдварда вновь заслонила все другие чувства, и я с гордо поднятой головой прошагала внутрь дома, жестом приглашая его следовать за мной.
— Вам лучше пообщаться наверху, — сухо проговорила я, — с недавних пор ты не очень-то желанный гость в этом доме. И не забудь рассказать дочери, какие перемены идут в нашу жизнь и что послужило тому причиной. Иначе это сделаю я и не в лучшем для тебя свете.
Одарив меня неприязненным колким взглядом, Эдвард молча начал подниматься по лестнице с Ренесми на руках, а я вернулась за стол. В гостиной напряжение буквально витало в воздухе, несмотря на то, что мужчины пытались рассеять его непринужденной беседой. Я точно знала, что все присутствующие, включая меня, думают об одном и том же. Первым не выдержал Чарли:
— На твоём месте я бы не был столь добр и не разрешил бы ему видеться с дочерью до решения суда!
— Я не могу так поступить с Ренесми, она любит его. Давайте не будем сейчас об этом. Он скоро уедет и всё встанет на свои места. Не хочу портить праздник разговорами об Эдварде Каллене.
Чарли лишь фыркнул, выражая тем самым своё возмущение, и включил телевизор, чтобы отвлечься, а Джейкоб продолжал недоверчиво поглядывать в мою сторону. Спустя полчаса такого напряжённого общения Каллен наконец спустился вниз в сопровождении Ренесми, держащей в руке новенький мобильный телефон розового цвета. Воспитание взяло верх и самоубийца-Эдвард решился таки войти в гостиную, чтобы поздороваться с моим отцом, всё-таки вежливость всегда была одним из его лучших качеств. Я заметила, как напряглось его лицо, когда он увидел среди присутствующих Джейкоба.
— Мне пора, — сухо проговорил Каллен, глядя на Чарли, — желаю хорошо встретить Рождество.
Отец лишь слегка кивнул ему в ответ, а я была готова поклясться, что в этот момент он мысленно выпускал всю обойму своего оружия прямо в центр груди Эдварда, настолько его взгляд был наполнен яростью.
— Я тебя провожу, папочка! – вскрикнула дочь, но я остановила её.
— Детка, нам с папой нужно поговорить, попрощайся с ним здесь.
Ренесми послушно обняла Эдварда, а он крепко поцеловал её, обещав, что скоро они снова увидятся.
Когда мы остались наедине, оказавшись у входной двери, Эдвард буквально прошипел, буравя меня гневным взглядом:
— Какого чёрта эта шавка Блэк крутится возле моей дочери и даёт ей отвратительные прозвища Лохнеского чудовища? Что это ещё за Несси? Она и меня просит так её называть!
Я почти ощущала кожей излучаемую Калленом ненависть к Джейкобу и злость на меня. Пытаясь не лопнуть от переизбытка возмущения, растущего в моём сознании и грозящегося всё-таки вырваться наружу потоками отборной брани, я ровным тоном, насколько хватило моих стараний, ответила, глядя прямо в его глаза:
— Джейкоб – друг моей семьи, в состав которой ты уже не входишь, и заметь, по своей собственной инициативе. Так что засунь свои претензии куда подальше и не лезь в нашу жизнь!
Я наблюдала, как Эдвард борется сам с собой, и эта борьба явно отражалась на его красивом лице. Одна его часть, подчиняющаяся эмоциям, захлебывалась яростью, мечтая выплеснуть её мне в лицо, вторая же, подчиняющаяся здравому смыслу, пыталась успокоить первую под давлением обстоятельств и беспомощности в данной ситуации. В конце концов разум одержал верх над эмоциями, и Эдвард промолчал, каких бы титанических трудов ему это не стоило.
Я же, стараясь не выдать своих собственных чувств, продолжила ровным голосом:
— Ты рассказал ей?
— Она знает ровно столько, сколько ей нужно знать, — процедил он сквозь зубы. Его ноздри раздувались от шумно втягиваемого воздуха, а медовые глаза, казалось, уже прожгли во мне сквозную дыру. Если бы человека можно было убить яростным взглядом, то я была бы уже мертва, однако я не собиралась так легко уступать ему в этом поединке.
— Это не тебе определять уровень её осведомлённости! – я разозлилась не на шутку и готова была сорваться на крик. – Что ж, я тебя предупреждала, если ты не сказал ей правду, она узнает её от меня и поверь, я не собираюсь смягчать всю гнусность твоего поступка в глазах дочери, подпитывая иллюзию твоей безупречности!
Какое-то время он продолжал сверлить меня насквозь своим уничтожающим взглядом, не произнося ни слова, а затем вдруг прошептал:
— Не думал, что человек может так кардинально измениться за несколько дней.
— Посмотри в зеркало, Каллен, и ты найдёшь в его отражении подтверждение тому, что люди могут быстро меняться, причём далеко не в лучшую сторону!
Он последний раз окатил меня леденящим душу взглядом, холод которого, казалось, добрался до самого моего нутра, и вышел за порог, хлопнув дверью.
Источник: http://www.only-r.com/forum/33-403-1
