Творчество

- Графиня, - полковник чуть поклонился, насмешливо скривил губы. - Полное впечатление, что у меня де жа вю. Кажется, совсем недавно вы меня уже встречали такими словами!
- Увы, полковник, иногда обстоятельства выше нас. Я была уверена, что вы - последний человек, к кому я обращусь за помощь, поскольку каяться в грехах — не мой конек, - Ирина была очень бледной и явно нервничала, чем ужасно заинтриговала полковника. Продолжая хранить всю ту же насмешливую невозмутимость, он сел в кресло, хотя хозяйка и не предлагала:
- Я не священник и не выслушиваю исповеди, если это только не касается греха предательства, - увидев, как задрожали губы юной графини, полковник аж весь подался вперед. - Вы хотите мне что-то рассказать из этой области?
- Не совсем, - Ирина глубоко вздохнула, чуть смущенно улыбнулась, садясь на диван напротив гостя. - Вы были свидетелем создания нашей супружеской пары и знаете, что обычными супругами нас назвать трудно.... У нас союз, основанный не на родственных связей, а на общности интересов.
- Это весьма любопытно, но какое отношение это имеет ко мне? Или интересы затрагивают государственные секреты?
- Ну что вы, нет конечно..., - Девушка судорожно сжала руки, в которых до сих, теперь уже практически отполированный до блеска тонкими пальцами, находился медальон Михаила. - Мой муж не слишком состоятелен. И живет тем, что..
- Что ублажает женщин? И теперь он попался какой-то предприимчивой даме, мне не знакомой? - полковник явно развеселился.
- Если бы было все так просто, я бы не стала вас беспокоить. К государственной тайне это не имеет никакого отношения. А уж с соперницами я смогла бы разобраться.
- Не сомневаюсь, графиня, - гость с долей уважения взглянул на решительное красивое лицо, и упрямо сжатые губы. - Извините, я вас слушаю.
- Так вот, женщины — это способ достижения основного дохода. Все мы болтушки, особенно, когда нас слушают или мы хотим заслужить похвалу и привлечь интерес. А мой супруг умеет слушать и оказывать знаки внимания. А потом использует услышанное … вы меня понимаете, полковник, надеюсь?
- То есть, ваш муж и.. вы, сударыня, занимались шантажом? - подобного полковник услышать не ожидал никак. Он откинулся на спинку кресла, ожидая продолжения.
- К сожалению, это можно назвать и так. Просто иногда он просит некоторую безвозмездную ссуду под дальнейшее неразглашение тайны, особенно если она подтверждена документально. Я знаю, что это … весьма неблагородное занятие и не стала бы в жизни признаваться в этом, но … теперь мне нужна ваша помощь. Помощь в спасении мужа.
- Он покусился на слишком большой кусок пирога и поплатился за это?
- Видимо он узнал такую тайну, за которую легче убить, чем расплатиться. А если это так, то значит она будет интересна и вам. Одно дело - нежелательный адюльтер, другое — что-то связанное с государственными секретами.
- Вы знаете, что это за факты? - оживился полковник.
- Я предпочитаю их не знать . От них очень болит голова, не правда ли? - Ирина мягко улыбнулась, но улыбка померкла от ответа маркиза:
- Да, такие секреты иногда легче узнать, чем потом потерять. Иногда можно вместе с ними потерять и голову. В любом случае, это очень больно.
- Наверное, - она помолчала, восстанавливая душевное равновесие, из которого ее вывели слова маркиза. - Я знаю, где может быть муж. У вас же есть возможность узнать массу интересного. Разве ваша помощь не стоит этого?
- А если гипотетические секреты не будут стоит и половины овса, который потребуется моим лошадям?
Его проницательный взгляд встретился с не менее уверенным взглядом не девочки — молодой женщины.
- Не могу обещать про тайны... Но мне горничная говорила, что сегодня княгиня объявила об очень приличном вознаграждении за возвращение своих некоторых фамильных драгоценностей.. А нам после раута у княгини перекинули через ограду особняка какую-то странную шкатулку.
- Графиня, вы понимаете, что могут значит ваши слова! - воскликнул пораженный полковник.
- Только то, что я сказала, - холодно отрезала Ирина. - Мы вернулись с приема достаточно рано, насколько я понимаю, все драгоценности еще были на шее и руках хозяйки бала. А то, что принес мне садовник, похожее на ее шкатулку, обнаружилось только утром в кустах роз. Но чтобы и другие не могли подумать так, как на секунду предположили вы, я вполне доверю вам возвращение реликвий на место, - она кивнула на инкрустированный ящичек, стоящий на столике у камина.
Полковник жадно схватил его, открыл, стал быстро перебирать содержимое, - и его лицо огорченно вытянулось:
- Но тут нет тех украшений, которые были дороги княгини более всего.
- Конечно. Они слишком ценные, чтобы держать их на виду. Не все такие честные, как мой садовник. Но я отдам их вам, после того как вы нам поможете.
- Вы не боитесь, графиня, что я прикажу обыскать ваш дом и найду их сам?
Если он хотел напугать, то просчитался. На лице Ирины появилось надменное выражение истинной графини де Ортес — представительницы гордой испанской аристократии, - брови чуть приподнялись:
- Угрожать тем, кто просит вас о помощи — не достойно офицера и благородного человека. Вам будет безумно трудно доказать хоть самую малость из того, что я вам рассказала, но зато очень легко вы сможете оказаться в дураках. Будете рисковать, маркиз?
Уже не в первый раз, сталкиваясь с этим теперь уже семейством, полковник чувствовал себя неуютно и совсем не так уверенно, как положен но офицеру испанской армии при исполнении. Немного поколебавшись и внутренне признав правоту Ирины, он кивнул:
- Хорошо, какой помощи вы ждете от меня?
- Мы с мужем собирались уехать из страны, только этот печальный эпизод сбил все наши планы. Вещи уже собраны, я поеду с вами в экипаже, если желаете, — горничная и камердинер поедут следом. Ваши солдаты могут их сопровождать, если не доверяете Вы помогаете спасти моего мужа или... похоронить его тело, если мы опоздали, - последнее предположение далось Ирине с явным трудом. - И не мешаете спокойно уехать. Все раскрытые и нераскрытые тайны, материальные блага, честь и слава достаются вам. А нам — спокойная жизнь..
Конечно, и этот путь был крайне рискован. Но полковник был всегда практично мыслящим человеком. Помочь графине, при этом выпроводив из страны не слишком законопослушных граждан, и поиметь от этого еще хотя бы материальные блага (в виде благодарности княгини), вместо того, чтобы пытаться доказать недоказуемое и еще получить по макушке, если что-то пойдет не так, — это был достаточно разумный ход. Маркиз кивнул сам себе, поднялся:
- Я готов ехать графиня. Сколько вам потребуется на сборы?
- Десять минут. Камердинер моего мужа ранен, он не сможет быстрее.
- Тогда я жду у экипажа. Кучер ваш?
-Я не против вашего солдата. Мы поедем к замку моего дяди, графа де Ортес.
Сделав вид, что не заметила изумления полковника, Ирина поднялась к себе, чтобы сказать Марку и Луизе об отъезде и забрать плащ и шляпку.
Полковник предусмотрел разный исход событий. Поэтому пока Ирина собиралась, пока слуги графа выносили и устанавливали сундук с вещами, а Луиза устраивала Марка в небольшой повозке, почти со скандалом, но запретив ему ехать верхом, - за это время он успел послать одного из солдат за подмогой и из городских ворот выезжал уже небольшой караван: экипаж, повозка и несколько солдат королевской армии.
Ирина сидела напротив полковника, который воспринимал происходящее скорее как анекдот, чем что-то серьезное, и чтобы не быть вынужденной поддерживать беседу, просто закрыла глаза, поглаживая пальцами медальон мужа, цепочку которого она обернула вокруг запястья и закрепила наподобие браслета, чтобы случайно не потерять. Почему-то вспомнился взгляд Михаила в первые минуты встречи— почти черные от боли, с синей окаемкой, настороженные глаза. Потом они становился такими же черными в минуты страсти. Может, потому что страсть — это тоже боль: боль души и тела от напряжения чувств? Только сейчас, в эту минуту, она знала, чувствовала, что ему очень плохо. Она явственно ощущала резкую боль от невидимых веревок на запястьях, тупую боль во всем теле от неосязаемых жестоких побоев. Секунда темноты — и она увидела почти рядом его лицо, она жадно вглядывалась в измученные глаза, старалась поймать его взгляд, пока он не сфокусировался на ней, пока лукавые огоньки не победили отблески боли: «Не плачь, любимая. Со мной все в порядке». «Потерпи немного, милый. Я тебя скоро вытащу». «Не бойся, любимая. От этого не умирают. Я подожду». «Я приеду, тебя вытащу, а потом убью сама за твои выкрутасы, понял?». «От твоей руки я готов принять даже смерть!» улыбка чуть раздвинула разбитые в кровь губы, а потом — опять резкая темнота, и все исчезло. Ирине показалось, что столб боли просто пронзил ее насквозь, и ее поглотила бездна. А когда девушка пришла в себя, то почувствовала, что ее щеки мокры от безудержно льющихся слез, а напротив перепуганный полковник растирает ей руки:
- Господи, графиня, только сидели нормально и вдруг,.. побледнели, слезы и не отвечаете... Может горничную?...
- Не беспокойтесь полковник, у дам в деликатном положении такое бывает.
- Я еще не женат, и некоторых тонкостей не знаю, поэтому вы меня ужасно перепугали, - полковник подождал, пока ее губы порозовеют, уселся опять поудобнее напротив. Теперь все было понятно. Он все никак не мог придумать правдоподобной причины, зачем графине рисковать ради мужа? Вдовой быть тоже неплохо. Ну а теперь все встало на свои места: если подразумевается ребенок, да еще его происхождение может быть под вопросом (где и с кем была графиня два месяца?), то тогда лучше родить его при живом муже, чтобы признать успел.
Они приехали в замок графа де Ортес под вечер. Они не останавливались на обед, перекусили на ходу. Ирина подремала в экипажа, она все пыталась мысленно опять связаться с мужем, но ничего не ощущала кроме вязкой темноты. Это очень пугало. Хотя любого другого испугало бы, наоборот, наличие осязаемой связи.
Дом дяди стоял темной громадой без единого огонька, ворота приоткрыты, ни лакеев, ни дворецкого у входа.
_ Честное слово, если бы я сам не видел вашего дядюшку несколько раз, я бы посчитал его призраком. Все о нем слышали, но никто не встречал, -нервно усмехнулся полковник.- И куда теперь, сударыня?
- Вниз. У нас глубокие винные подвалы. А мой дядюшка уже давно выжил из ума, и все прекрасно это знают, осталось только имя и даже состояния давно нет.
Полковник весьма разумно расставил свои силы и оставил под наблюдением и ворота, и двери, и сам спустился под охраной. Единственно, с чем он не смог справиться — это с Марком, который непременно хотел видеть хозяина первым. Поэтому по лестнице спускались солдаты, полковник, Марк, Ирина и опять солдаты. Шелест платья Луизы позади процессии уже никого не удивил.
В подвале тускло мерцали свечи, что по крайней мере, свидетельствовало об обитаемости. А еще через несколько шагов послышались и голоса из-за одной из дверей. Ирина хотела сразу туда пойти, но полковник удержал ее за руку:
- Подождем. Иногда так узнаёшь гораздо больше, чем из прямой беседы.
Михаил еле держался на ногах, скорее, его держали гордость и самолюбие, не мог он упасть перед этим ничтожеством, только если замертво. Но чувствовал он себя при этом преотвратно, и не только и не столько физически, сколько, в первую очередь, морально. Ну, то , что он не просчитал врага — бывает. Обидно, но такое бывает. Но вот то, что он нарушил свою же основную заповедь — не считай потенциального врага глупее и благороднее себя, - вот это уже было огромной ошибкой. Ну с какого перепуга он решил, что его предполагаемый соглядатай просто удовольствуется бумагами в кармане плаща и поверит, что именно из-за них он торчал в Испании почти год и не единожды рисковал своей головой? Да, бумаги взяли и внимательно их изучили, но почему-то не дали благородно за это время исчезнуть, пускай и с физическими потерями. И оказалось, что приятный родственник жены — маркиз де Шатонэ, уже не испанец, но еще не француз — вовсе не глуп и быстро понял, что эти бумаги дают власть королю, но не власть над королем. А он жаждал именно этого, когда его перепуганное величество поручило новому претенденту на пост офицера по особым поручениям проследить за опытным офицером, который должен найти крайне важные бумаги. Поэтому он был готов по кусочку вытащить из упрямого графа Монтевиро (он же граф Д'Эстре, по мнению маркиза) если уж не сами документы, так хотя бы точные координаты их нахождения в данный момент. И если для этого потребуется стать жестоким, подлым и неблагородным — он со спокойной душой был готов на это.
Теперь Михаил стоял у стены, плотно прижавшись к ней спиной и закрыв глаза — так он пытался немного расслабиться. Он не знал сколько прошло времени с того момента, как он пришел в себя в подвалах замка де Ортес, раненый, избитый и со связанными руками. Ему не давали ни есть, ни спать, ни передохнуть от боли. Ему все время казалось, что если он хоть немного отключится от происходящего, то обязательно придумает, как выбраться из этой передряги. Пользуясь тем, что маркиз отвлекся на какие-то новости, которые торопливо докладывал ему на ухо слуга, Михаил постарался подумать о чем-то приятном. И вдруг, абсолютно неожиданно, перед его мысленным взором возникло лицо Ирины. Все это время он старательно гнал о ней любые воспоминания, чтобы в забытьи не произнести случайно ее имя и не подтолкнуть маркиза даже близко к мысли о том, что жена - это самое уязвимое его место . И вдруг — такое родное лицо и так близко. Он даже разглядел дрожание слезы на ее ресницах. Обратился мысленно:«Не плачь, любимая. Со мной все в порядке». «Потерпи немного, милый. Я тебя скоро вытащу». «Не бойся, любимая. От этого не умирают. Я подожду». «Я приеду, тебя вытащу, а потом убью сама за твои выкрутасы, понял?». «От твоей руки я готов принять даже смерть!». Он даже улыбнулся своему мысленному диалогу, хотя разбитые в кровь губы нещадно распухли и болели. И почти тотчас оглушительно резкая боль от удара по поврежденным ребрам практически лишила его сознания. Пока он ловил ртом воздух, пытаясь прийти в себя, маркиз распекал подчиненных:
- Остолопы, вы опять позволили ему отдыхать! Оставьте нас одних, вон отсюда!
Как только за последним подручным закрылась дверь, маркиз вплотную подошел к графу, и хотя у того уже мало на что оставалось сил, да и руки были надежно связаны, но все равно, милый родственник держал перед собой шпагу во избежание, так сказать:
-Скажите, граф, ваш слуга добрался до дома, мои люди проследили. Там кто-то есть. Но если там ваша жена, то почему она не поехала сразу из дома - либо вам на помощь, либо спасать ценности? Не поверила слуге? Или вы ей безразличны? Отвечайте, черт вас дери!- острие шпаги оказалось почти у самого горла Михаила, но по сравнению со словосочетанием «ваша жена» это не произвело на того никакого впечатления. Как только маркиз заговорил об Ирине, у Михаила чуть не остановилось сердце, а потом, когда до него стал доходить смысл вопроса, это самое сердце застучало в каждой клеточке, ему даже показалось, что он на некоторое время оглох от этого стука. Значит, эта сволочь ждал возможность заманить Ирину в ловушку, но пока не сработало. Михаил явственно видел признаки нарождающейся паники в глазах маркиза и во всем его поведении. Ну что же, стоит еще немного потерпеть. Паника в стане врага дает преимущество даже в самых безнадежных ситуациях.
- Я же сказал, что она уехала. Вы мне не верите, - будь у него возможность, он бы пожал плечами, но уже почти не чувствовал связанных рук.
- Подождем, - маркиз отошел к столу, где лежал ворох секретных и не секретных бумаг. - У вас пока есть возможность освежить свою память, чтобы потом не доставить неприятности графине.
В одном Михаил оказался прав: паника нарастала. Маркиз понимал, что не может долго оставаться в замке. Где-то подспудно он стал опасаться, а вдруг он схватил вообще не того? Ведь лично с графом Д'Эстре он знаком не был, только по некоторым признакам соединил его с графом Монтевиро, а вдруг они просто близкие друзья? Этот вопрос надо срочно прояснить.
Потому следующий раунд вопросов начался с невинного блефа:
- Его величество король Франции говорил, что вы крайне практичный и здравомыслящий человек, а я этого не замечаю, - маркиз с нетерпеливым вниманием ожидал реакции Михаила, но услышал только вежливое любопытство:
- А во Франции знают род графов Монтевиро? Приятная неожиданность, однако.
- Нет, графов Монтевиро там не знают. Но знают вас, граф, - маркиз старался казаться уверенным, но подрагивание пальцев на эфесе шпаги выдавало его волнение. Блефовать долго он еще не умел.
- Неужели вы меня ему порекомендовали? Интересно, когда? Может быть, когда вы рассказывали при дворе об испанских укреплениях на границах вашей провинции? Не там ли французы прорвали оборону во время последних стычек?
- Я не работаю с такой мелочевкой! - маркиз начинал нервничать, он никак не мог достичь желаемого, поэтому был в бешенстве и не следил за словами. И впал в еще большое бешенство, когда после насмешливого вердикта пленника понял это:
- Боже мой, я оказывается беседую с крупным французским шпионом! Как будет интересно об этом рассказать.., - договорить Михаил не смог, поскольку сам «напросился» на грубость. Ну и получил, разумеется, пару весьма ощутимых ударов, отчего сначала поперхнулся, потом натужно закашлялся, задыхаясь от боли.
Полковник мысленно потирал руки: он услышал достаточно много, чтобы арестовать родственника графа де Ортес (бедный старик! Племянница вышла замуж за шантажиста, дальний родственник — шпион. Род угас!). Он бы постоял бы с удовольствием еще, но молодая графиня не выдержала, когда услышала , как муж, не договорив фразы, задохнулся от боли. Она не упала без чувств, не закричала, просто решительно открыла дверь и вошла внутрь, ни мало не беспокоясь о том, следуют ли за ней полковник и солдаты или нет. Дверь с громким стуком ударилась о стену и стала медленно закрываться. Полковник чуть подождал, не торопясь удержать деревянное полотно. Он всегда успеет встать на чью-то сторону без учета того, что и кому он обещал ранее. Политика - вещь тонкая и понятие помощи в ней крайне расплывчатое. Вдруг этот молодой родственник окажется весьма ловким в щекотливой ситуации и его сотрудничество будет куда более эффективным, чем его арест?
В комнате воцарилась мертвая тишина, видимо, появление Ирины вызвало шок у всех там присутствующих. Когда раздался голос кузена графини, полковник его даже не сразу узнал — такой слегка заискивающий, неловкий:
- Графиня, какой сюрприз! Разрешите вам помочь. Может быть, чашечку кофе?
Полковнику очень понравилась эта фраза. Он прям представил, как бы он ее обыграл, с какой интонацией подал бы: камень бы раскололся, не то что светский франт типа Монтевиро. А тут... Так красиво сказать и таким жалким тоном! Зато у другого голоса, раздавшегося чуть позже, после неясного шума, интонации просто радовали слух - четкие, жесткие, уверенные:
- Мразь! Убери от нее руки!
Раздался грохот, потом опять шум, -и тишина. Но грохот насторожил охранников маркиза в соседнем помещении у бочек с вином, и хотя их и задержали солдаты еще в дверях, полковник поторопился войти: вдруг парочка костоломов была еще и там? Шатонэ в союзники явно не годился, а вот опрометчивый поступок графини мог плохо отразится на ее здоровье и материальном благополучии самого полковника.
Картина, которая открылась его взору, так же, как и глазами всем остальным, была весьма живописна и оставляла поле для любой фантазии на тему: что здесь произошло. Маркиз валялся на полу с расплывающимся фингалом и парой ссадин на холеном лице, около перевернутого кресла, неловко пытаясь встать на ноги, извиваясь на спине как навозный жук. На столе были разбросаны бумаги, шпага маркиза валялась где-то в другом углу комнаты. Михаил, освобожденный от пут, хоть и еле стоял на ногах, но крепко держал в объятиях свою нежную супругу. Одной рукой он обнимал ее за плечи, другой — стирал мокрые дорожки бесконечных слез на ее щеках. Он совершенно не обращал внимание на то, что его запястья, лишившиеся туго стягивающих веревок, сильно кровоточат, что любое прикосновение к ребрам вызывает всплеск боли, он просто не отрываясь смотрел в синие глаза Ирины и чего-то все шептал и шептал ей прямо в губы, пытаясь поймать и ее ответ, и ее дыхание. А она, прильнув к нему всем телом, гладила каждую ссадину, каждый кровоподтек у него на лице и плечах, с готовностью подставляя ему уста, как будто прикосновения его распухших, потрескавшихся, кровоточащих губ были дороже ей любого изысканного поцелуя.
Эти двое абсолютно не обращали внимание на то, что комната постепенно наполняется людьми, зато это сразу осознал маркиз. Увидев полковника, он как-то сразу весь сдулся и растерянно произнес:
- Неужели я ошибся в своих предположениях?
- Ну, в выборе противника — точно, - задумчиво произнес полковник. Пока солдаты помогали неудачливому палачу подняться с пола, маркиз де Грасси рассматривал бумаги на столе, пытаясь определить, насколько ценна здесь информация. Кузен графини опять заволновался:
- Это не мои бумаги. Это я забрал у графа и хотел привести его вам. Но еще хотел узнать у него побольше перед этим, но неудачно, как видите.
Это был не очень глупый ход. В конце концов никто не доказал обратное. И интонацию маркиз теперь постарался выдержать верную — смесь усталости от выполненного долга и легкое огорчение. Но его выдавали бегающие глаза и подрагивающие руки. Да и потом... Он явно недооценивал ярость влюбленной женщины. Ирина, которая до того не обращала ни на что внимание, резко обернулась, сверкающие глаза сузились, губы сжались - она явно была готова вцепиться в родственника, если бы муж ее не удержал. Он что-то тихо сказал ей на ухо, и девушка, перестав вырываться из кольца рук, нежно прижалась к нему спиной. А кузен уже приготовился к отпору, прикрыв лицо рукой. Полковник хмыкнул, разглядев у того на лице среди ссадин парочку, явно оставленных острыми женскими коготками. Значит в том, что Шатонэ оказался в положении навозного жука на полу, была не только (а может и не столько) заслуга графа. Ирина же, смерив родственника уничижительным взглядом, негромко сказала:
- Я, конечно, господин полковник не могу гарантировать ничего, поскольку была всю жизнь далека от этого. Но в комнате, где он, - легкий презрительный кивок в сторону побледневшего кузена, - жил, есть небольшой тайник за картиной. Которым пользоваться мог только он. Если бы вы могли узнать, как его открыть...
- Ах ты …., - кузен пытался сказать не слишком вежливые слова и даже, может, предпринять какие-то действия, но здесь уже стоял на страже верный Марк. Даже его почти не восстановленных сил хватило на то, чтобы запихать непристойные слова обратно в глотку и успокоить маркиза надолго.
Полковник сделал знак солдатам, которые понимали не то что с полуслова, а по движению бровей своего командира. Пара человек выволокла родственника хозяина замка из комнаты, еще двое остались на месте. Ирина по-прежнему стояла, тесно прижавшись спиной к груди мужа он периодически наклонялся к ней, касаясь губами золотистой макушки, она ласково поглаживала надежное кольцо его рук вокруг своей талии. Полковник подождал, пока Шатонэ уведут из комнаты, потом с небрежной улыбкой обратился к Ирине:
- Итак, графиня, я выполнил свою часть сделки. Теперь дело за вами.
Она прижала голову к плечу мужа, встретилась с ним глазами, нежно улыбнулась. Ответил за нее полковнику Михаил:
- И мы благодарны вам за это, полковник. Естественно графиня выполнит свое обещание. Но я бы очень хотел, чтобы вы проехали с нами немного до французской границы.
- Это означает, что вы мне не доверяете, граф? Кстати, вы держитесь совсем не так, как держится гражданский человек.
- Я сугубо гражданский., - он слегка улыбнулся разбитыми губами. - Иначе я бы не позволил захватить себя этому хлыщу. И я вам вполне доверяю. Просто с учетом того, что мы уезжаем надолго, без присмотра остается мой охотничий домик. А вдруг кто-нибудь обнаружит документы, например, про вашу будущую супругу?
- Да, но я еще не делал предложение дочке..,- полковник прикусил язык, посмотрел на спокойное лицо графа. Конечно, за синяками и ссадинами трудно разглядеть эмоции, но в синих измученных глазах явно притаилась насмешка. Конечно, полковник не собирался нарушать обещания, он просто не собирался обеспечивать им спокойный проезд до границы. Но теперь обстоятельства стали меняться. Кто знает — вдруг граф не блефует?
- Не знал, что у вас есть охотничьи угодья, - проворчал полковник, чтобы скрыть свою готовность к капитуляции.
- У меня их нет. Как и земель в принципе. Но домик есть. Что же это за граф без охотничьего домика? Он здесь не очень далеко. Сейчас светает. А к полудню вы уже будете свободны. Только одна просьба — можно мне привести себя немного в порядок, а то меня не спасет даже ваше общество, примут либо за бандита, либо за беглого каторжника.
Полковник посмотрел на пару напротив себя. Честно говоря, они оба выглядели не ахти. Графиня — бледная, уставшая и осунувшаяся после длительного переезда и нервотрепки, граф вообще чудом держался прямо после двух суток мучений. Но они не вызывали жалости. Сочувствие — возможно. Меньше полугода тому назад, летом, когда он впервые их увидел вдвоем, то от души пожалел графа, хотя с некоторой долей превосходства. Потом, месяц или чуть более назад — графиню. А теперь подумал, не пожалеть ли ему себя, что не смог разглядеть эту пару внимательнее, кто знает, как бы все сложилось еще тогда, летом.
- Хорошо. Я распоряжусь насчет экипажа, перевозки Шатонэ в город, а у вас есть полчаса времени, чтобы умыться и переодеться, - с этими словами полковник вышел из комнаты.

---

Источник: http://www.only-r.com/forum/36-369-195893-9-1

---