Творчество

После того, как Ирина села в экипаж, не спеша катившийся в сторону мирной французской жизни, Михаил и Марк не перекинулись и десятком фраз. Да, военная служба сделала их отношения несколько иными, чем отношения хозяина и слуги. Многих опасностей они избежали, самоотверженно прикрывая спины друг друга, из многих передряг выбрались только полностью доверяя друг другу. Марк мог и возразить, и поспорить с Михаилом, но только в вопросах службы. На личную жизнь это право не распространялось. Но он все равно не удержался, спросил:
- Это насовсем, или... дань необходимости?
Михаил резко обернулся, обжег взглядом, потом криво усмехнулся, обронил:
- Не знаю. Но сейчас мне плохо.
Марк сочувственно промолчал. Если человеку плохо — значит, по-любому, серьезно. А в таких вопросах Марк помочь не мог.
- Странно, что вы ее отпустили так легко, - только добавил он, может быть, в призрачной надежде, что все не настолько безнадежно.
- Ты забыл, мой друг, что мы воюем за южные провинции, а весь север живет почти по-мирному. Мы на границе военных действий. Нет дипломатических отношений между странами, но ведь они с монахом. Значит — паломники. В любом случае, это лучше чем с двумя мужчинами в военное время. Проедут.
Михаил говорил все это, не поворачивая головы, но Марк мог поклясться, что ему бы не понравилось напряженное выражение его лица. Добавить было нечего, ободрить - нечем. Это был один из тех редких случаев, когда Марк замолчал не по необходимости, а потому, что не знал, что сказать.
- Как долго нам ехать до того места? - первым нарушил молчание Михаил.
- Где-то день- полтора от силы, - Марк с готовностью поддержал перевод разговора в деловое русло.
- Прекрасно, - Михаил пришпорил коня. - Поскольку мы теперь не связаны необходимостью искать постоялые дворы, то возможность поесть и поспать в полевых условиях только сократит нам время.
- Конечно-конечно, - Марк следил за голосом, но, видимо, какая-то интонация все-таки выдала, что он вспомнил недавние, можно сказать сегодняшние, «полевые условия». И эта же интонация заставила Михаила развернуть коня и посмотреть на Марка с таким злым прищуром, что тот даже шарахнулся и поспешил успокоить:
- Да не подглядывал я! И даже старался не слышать..., - Марк отвел свою лошадь подальше от разгневанного хозяина. - И воду для завтрака и бритья набирал на другом краю озера! Но я, в конце концов, не мальчик, и воображение тоже присутствует....
- Извини, - процедил Михаил, постепенно успокаиваясь сам и успокаивая взбудораженного коня, который уже начинал бить копытом в предчувствии близкой схватки.
- Да ладно. Бывает, - еще с опаской поглядывая на Михаила, Марк предпочел замолчать, и остаток пути до ближайшего вечернего привала они провели в тишине, каждый думая о своем.
Место, куда они направлялись, нельзя было назвать безопасным. Там то и дело вспыхивали стычки на пустом месте, там надо было одинаково опасаться и за кошелек, и за жизнь, где никогда не появится дама, если только она уже не боится что-либо потерять, но именно здесь можно было спокойно встречаться с кем угодно, хранить секреты любого уровня, прятаться кому угодно, потому что здесь умели держать язык за зубами в любом состоянии. И именно в этом месте и Михаил, и Марк чувствовали себя как рыбы в воде. Здесь они могли узнать, что от них требуется, тут они могли сказать, что им требуется, и уследить за ними не могли бы даже самые внимательные глаза.
И пока Марк там находился почти безвылазно, с удовольствием вступая в стычки, правда не кровопролитные, с местными подозрительными и весьма активными личностями, с меньшим желанием и успехом отбивался от дам сомнительной репутации, Михаил где-то пропадал, что-то выяснял и вернулся в не очень хорошем расположении духа (что, кстати, уже не удивляло Марка).
Правда, рассказывая Марку о новостях, Михаил постарался быть кратким и сдержанным в эмоциях:
- Нам надо доделать некоторые мелочи, много времени они не займут. А потом подумать, как выполнить поручение его величества. Он крайне недоволен задержкой.
- Сначала удовлетворим его?
- Да нет, мне еще пожить хочется.
- Не понял, - Марк удивленно посмотрел на собеседника, для чего ему пришлось оторвать свой взгляд от очень горячей штучки за соседнем столиком.
- Ты не шестнадцатилетняя напуганная девочка, которой можно было рассказать все не рассказывая ничего, - Михаил был явно не в духе, и Марк почему-то думал, что это и из-за дамы за соседнем столиком тоже. Ведь раньше бы он просто бы пошутил на эту тему, или, при желании, тоже нашел бы себе пассию, пускай только для легкомысленного флирта.
Михаил же, не пускаясь дальше в психологические рассуждения, просто глянул так, что Марк с трудом подавил в себе желание вытянуться в струнку, и продолжил:
- Скажи, пожалуйста, если некто обнаруживает тайник, почему он оставляет его открытым и убегает, прячась от нас?
- Потому что прячется, - практически повторил за хозяином Марк, не понимая, к чему тот клонит.
- Пускай, пускай сначала фактор внезапности, он растерялся и спрятался. Но нас было всего двое. Почему он разрешил нам рыться в этом дурацком тайнике и не помешал нам?
- Потому что не знал, что мы ищем? Или что надо искать? - Марк чувствовал себя как путник в темном лабиринте. Где-то свет, а где — непонятно.
- Именно. Он не знал, что искать. Это знает величество, я и тот, кто спрятал. Скольких людей посвятили в тайну с той стороны — не в курсе.
- То есть, если бы вы радостно воскликнули: «Вот оно!», то испанцы бы пришли к двум трупам?
- Возможно. А поскольку я так не воскликнул, то нам дали возможность уйти. Ведь никто из испанцев за нами не рванул ни сразу, ни через час. Значит, им никто не сказал, что мы там были.
- Значит, на этот домик меня навели не случайно, - задумчиво протянул Марк.
- Именно, - подтвердил Михаил, задумчиво потягивая вино, совсем не самое хорошее, но другого в этой дыре предложить не могли.
- И та стремительная атака на замок де Ортес была предпринята по чьей-то наводке? И вы послали немало документов и были ранены... Если бы не эта девочка... - у Марка фантазия заработала с удвоенной силой.
- Стоп, стоп, притормози, - Михаил со стуком поставил кружку на стол, привлекая внимание Марка. - Сейчас ты дорассуждаешься до того, что и испанского полковника припишешь к сообщникам нашего величества. Если столько народу узнает о существовании тайны, то это уже не тайна. Ты забываешь, что у меня была колотая рана, а не огнестрельная. Сам виноват, нога подвернулась.
- Но эта девочка, что вас спасла... Она же появилась и в том доме..., - Марк начал развивать новую идею, которая ему определенно понравилась. Но в такой же степени эта идея не пришлась по душе Михаилу. Он с такой силой шарахнул кружкой по столу, что на них стали даже оглядываться, видимо ожидая привычного развлечения — драки.
- Эта девочка — моя жена! И попрошу об этом помнить, когда вы опять начнете фантазировать, - голосом можно было замораживать, а обращение на «вы» означало, что следующим шагом будет увольнение без права апелляции. Не важно, что в этот момент подумал Марк про всех женщин и про некоторых особ отдельно, но вслух он сказал только: «ясно», и коротко кивнул.
- Значит, наше величество стало вести двойную игру? - после длительного молчания, когда уже все было и съедено, и выпито, Марк решился прояснить ситуацию до конца.
- Нет, он просто очень боится. Таковая участь многих офицеров секретной службы. Они редко доживают до естественной кончины.
- Но ваш отец...
- Мой отец начинал служить отцу нашего величества И отношение между ними были несколько иными. А когда к власти пришло наше величество у отца уже было достаточно возможностей защитить свою жизнь и семью.
- Но время идет и тайны ветшают?- Марк почувствовал себя спокойнее, чувствуя, что волна гнева начала спадать.
- Вот именно. А новые тайны приносят новые опасности. Для тех, кто в них посвящен. Так что тут надо подумать.
Марк был не против, просто он предпочитал конкретику. Когда ему говорили четко, что необходимо, тогда он проявлял чудеса находчивости и смекалки для оптимального пути решения, он был тактик. А стратегом приходилось быть Михаилу.
Они занялись сначала тем, что не требовало больших умственных усилий — уточняли некоторые сведения, которые были посланы ранее и могли быть немного изменены. В этом больше заключалась работа Марка, А Михаил тем временем выяснял, как приступить к выполнению основной задачи, но так, чтобы не привлекать ничьего внимания заранее.
И настал тот день, когда он сказал:
- Закругляйся, пора возвращаться в цивилизацию. Вроде есть кое-какие зацепки, минуя те источники, которые известны и величеству. Но для этого надо появиться в испанском свете провинциального городка.
Они беседовали об этом на природе, где остановились после удачного завершения работы Марка. От этих слов Михаила он аж воспрянул духом:
- Ну слава богу, хоть немного можно пожить как люди. Неужели граф Монтевиро возвращается в свет после длительного отсутствия?
- Да, так получается. Он много времени провел у одра умирающей родственнице в надежде на наследство?
- Получил? - Марк в ожидании уюта и неги городской жизни развеселился.
- Наверное, иначе как бы он содержал городской дом, - немного странный голос Михаил насторожил Марка. Забыв все уроки прошлого, он спросил:
- Неужели вы использовали это имя в тот раз?
- Да. И мое счастье, что испанский полковник предпочитает Мадрид, а не провинциальные городки. Иначе он сразу бы вспомнил, что граф Монтевиро отнюдь не беспомощный инвалид, а вполне активный мужчина, дамский угодник и гроза всех отсутствующих мужей. И даже немного альфонс.
- А вдруг теперь он ,...- Марк растерялся, не зная как выразить все свои опасения.
- Может быть и вдруг, - голос Михаил обрел прежнюю жесткость. - Но тогда не было другого выхода. Ты предлагал мне представиться французским женихом испанской графини?
- Из-за фантазии девчонки..., - Марк прикусил язык, обреченно наблюдая как сжимаются губы Михаила, и взгляд становится льдисто-холодным.
- Фантазия этой девчонки спасла мне жизнь, если ты забыл. За мои просчеты она не отвечает. Если что вдруг, то будем выкручиваться.
- Да понял я, - разом помрачневший Марк стал собирать нехитрые пожитки. - Будем.
Граф Монтевиро был действительно душой провинциального света. В свое время еще отец Михаила сумел получить клочок земли на границе Франции и Испании, и постепенно создал и имя, и образ, которым с большим успехом пользовался и его сын. Никому не приходило в голову, что этакая династия мелкопоместных пустоватых и недалеких сердцеедов — всего навсего прикрытие для более изощренных умов.
Они приехали в городской дом графа под вечер, готовые в любой момент исчезнут под пологом ночи, но все было спокойно. Слуги, которые жили там постоянно ( и на содержание которых уходило не так уж мало личных денег Михаила, отнюдь не французской казны, его величество не желало знать некоторых подробностей службы его верных офицеров по особым поручениям), рассказали, что сюда наведывались военные, расспрашивали о графе, но надолго не задержались, никаких распоряжений не оставляли. Очень сомневался Михаил в том, что не оставляли распоряжений. Был даже более, чем уверен в том, что среди прислуги теперь есть не одна пара глаз, которые будут следить за ним явно не бескорыстно. Но это был именно его просчет, во-первых. А во-вторых — теперь он мог с большой долей уверенности сказать, что простой испанский полковник совсем не полевой офицер, а является почти коллегой, только по другую сторону границы.
Но все это пока ничего не значило. Граф де Монтевиро — альфонс, никто не спорит. Вполне мог соблазнить и похитить девушку, обмануть, воспользоваться ее средствами . Это плохо, наверное, наказуемо, но это пока не государственная измена со стороны испанского подданного и не внешняя разведка со стороны французского правительства. Так что, просто надо действовать в соответствии с обстоятельствами.
- Ну что, граф Монтевиро становится все больше подлецом, ты не находишь? - обратился Михаил к Марку, когда они остались наедине на следующее утро.
- Жениться под чужим именем и жить на средства обманутой девушки? - понятливо уточнил тот, постепенно превращаясь из ординарца в вышколенного камердинера.
- Именно, - после хорошей горячей ванны, тщательного бритья, маникюра (куда же без него), Михаил становился тем самым блестящим красавцем, из-за которого сходили с ума многие дамы вне зависимости от своего возраста, положения и его репутации.
- И свою женитьбу он скрывает от света? - Марк достал шкатулку с перстнями и булавками для шейных платков, которые большую часть времени просто лежали без дела в тайнике, дабы не соблазнять прислугу.
- Разумеется. Но наличие больной жены, признанное под большим секретом для некоторых особ в некоторых обстоятельствах, может быть хорошим повод для уклонения от каких бы то ни было обязательств, - Михаил поморщился, но воспользовался розовой водой, которую ему услужливо подал Марк.
- Вы прекрасны, ваша светлость, - Марк сделал шаг назад и склонился в поклоне перед томным светским львом: черные локоны, уложенные по последней провинциальной моде, слегка припудрены, чуть приподнятые кончики черных же усов оттеняли аристократическую белизну щек, безукоризненные камзол и панталоны из темно-синего бархата, расшитые золотыми и серебряными нитями, подчеркивали стройную фигуру. Даже шпага с эфесом, обсыпанном каменьями, служила больше украшением , чем оружием.
- Положение обязывает, - криво усмехнулся Михаил. - Ну что, поехали с первыми визитами после возвращения?
Они сделали и первые визиты, и посетили первые приемы, не слишком пышные пока, ведь сезон толком не начался из-за военных действий, но все-таки светская жизнь начала налаживаться.
Что именно и как собирался выяснять Михаил, не знал даже Марк. Он лишь внимательно следил за окружением, опасаясь какой-либо ловушки или подвоха, но все было спокойно. И после месяца напряженного внимания он расслабился — реальной угрозы не было, оставалось надеется, что либо величество не в курсе этой стороны жизни своего офицера, либо не придает ей значения, считая, что сведения должны получать только в тайных местах от нужных людей, а не в светских беседах кавалеров у камина и уж тем более не в дамских будуарах в перерывах между непристойными комплиментами. Что касается поисков с испанской стороны, Марк даже не брал это в расчет, поскольку Михаил не посвящал его во все тонкости дела, а Марк сам не вникал в нюансы. Его больше волновало душевное состояние хозяина. Ему почему-то все время казалось, что Михаил утратил былую легкость в общении с дамами. Как жалел ординарец-камердинер, что его положение не позволяет быть рядом! Он мог общаться только со слугами, и то узнал массу интересного. Особенно когда объявили какое-то подобие перемирия, и в Испанию стали просачиваться сведения о последних модах, последних товарах и , естественно!, последних сплетнях. Их городок был на пути от границы к Мадриду всего этого изобилия информации. И дамы гордо говорили: «Пусть мы не одеты по последней столичной моде, но зато мы знаем все последние новости обеих столиц!».
Болтая с лакеями и грубовато ухаживая за камеристками, пока граф развлекался на балу, Марк узнал, среди прочего, что в Париже появилось много дебютанток. Одна из немногих уже замужних — графиня Д'Эстре, навела большой шорох красотой, острым язычком и независимой манерой поведения. Поговаривали, что ее мачеха, баронесса де Шатонэ, перекрестилась сто раз, когда выдала ее замуж. Другие говорили, что баронесса сделала все, чтобы она не вышла замуж. Третьи злые языки приписывали баронессе намерения в прошлом женить падчерицу на своем родном сыне, шевалье Д'Эпине, и все это было как бы связано с наследством, огромным состоянием, которое оставил семье покойный барон. Там были какие-то очень интересные условия, но поверенный оказался весьма молчалив, поэтому больше строилось фантастических догадок, чем истинных предположений. Самое забавное и интригующее состояло в том, что графа Д'Эстре никто толком никогда не видел, его земли были где-то далеко от Парижа. И даже уже заключались пари, кто первый из знатных повес обольстит юную графиню и первый наставит рога графу, у которого не хватило ума и денег, чтобы сопровождать молодую супругу в Париж. Даже то, что он является, как говорят, офицером армии его Величества и вынужден участвовать в военных действиях, еще ничего не значит.
Марк слушал эти сплетни (о,ужас!) с затаенным злорадством, искренне считая, что подобные новости излечат его хозяина от тоски по «милой» девочке. Но граф только больше замыкался в себе, абсолютно не о чем, кроме как о деле или о хозяйстве, с Марком не беседовал, а через два месяца их светского времяпровождения коротко сказал:
- Наш последний шанс достичь успеха через две недели. На балу у княгине Калво.
- Вы уже получили туда приглашение? - несказанно удивился Марк, принимая от хозяина раздраженно снимаемые предметы роскоши — шпагу, перстни, брошь с шейного платка с огромным камнем, сам белоснежный кружевной платок.
- Нет. Она достаточно строгих нравов и моя репутация ей не нравится. Если ничего не получится с приглашением, то проникнем туда незваными гостям, авось не заметят. Первый большой бал сезона . Будет весь город и его окрестности.
А через два дня, когда Михаил в гостях у одного семейства окольными путями узнавал, как можно получить приглашение на бал без ведома княгини, и как раз расточал любезности одной влиятельной в городе старой деве, то услышал за спиной мужской голос:
- Дорогая сеньорита Клементина! Представьте же меня наконец этому неуловимому графу де Монтевиро.
Михаил сдержавшись, чтобы не дернуться, медленно обернулся — перед ним, сверкая улыбкой, стоял испанский полковник.
Было бы глупо делать вид, что он первый раз его видит, еще глупее было бы куда-нибудь стараться исчезнуть. Михаил поцеловал руку собеседнице, медленно выпрямился, мило улыбнулся:
- Какая встреча, полковник! Вот только не знаю вашего имени, только звание.
- Познакомьтесь, граф, - вмешалась сеньорита Клементина, которая была на седьмом небе от счастья: ее в кои-то веки окружали два блестящих мужчины. - Это наш герой войны, маркиз де Грасси. А вы уже где-то встречались?
- Да, при весьма пикантных обстоятельствах, - чуть насмешливо сказал полковник, не сводя цепкого взгляда с Михаила, который призвал на помощь все свое самообладание, чтобы сохранить невозмутимость.
Даме было очень интересно, но она деликатно оставила мужчин наедине, поскольку рассчитывала либо подслушать, либо потом выпытать.
- Как я вижу, вы резко выздоровели, граф? - полковник показал глазами на руку Михаила без всякой черной перчатки.
- Да, любовь творит чудеса. Графиня де Ортес проявила ко мне такое сострадание, что я быстро оправился.
- От чего оправились? От ранения? Или от воспаления хитрости?
- Я не военный человек, ранения мне не грозили, - Михаил небрежно улыбнулся, решив идти в а-банк в образе ловеласа графа. - Но, вы сами знаете, маркиз, женщины легче идут на сближение, если они вам сострадают.
- То есть, зная о завещании материи графини, вы решили увести бедную девочку из-под носа ее опекуна? - полковник явно не верил ни единому слову. - И где же теперь эта невинная жертва вашего вероломства? Вы заточили ее в монастырь?
Михаил в разговоре чувствовал себя так, как будто шел как по минному полю. Он понятия не имел ни о завещании, ни о состоянии своей супруги, и осознавал, что добром этот разговор может не кончится. Он ориентировался на интонацию полковника, свою интуицию и надежду на шальную удачу:
- Ну что вы! Вы же знаете условия завещания, я не мог,... - говоря это, Михаил поглядывал на реакцию полковника, держа руку на эфесе шпаги, хотя эта декоративная вещь сейчас вряд ли могла ему помочь, и молился всем бога.
- Знаю. Поэтому и интересуюсь, где ваша молодая супруга? Проливает слезы в захудалом поместье, пока вы веселитесь или страдает еще где-нибудь..
- Почему же страдает? - нежный мелодичный голос рядом заставил вздрогнуть обоих мужчин. У Михаила сердце явно пропустило несколько ударов, а когда он, обретя возможность дышать и двигаться, повернул голову, то увидел рядом златокудрую девушку, чей целомудренный наряд отдавал дерзким вызовом. Она мимолетно улыбнулась его растерянности, взяла его под руку, повернулась опять к полковнику, не менее пораженному ее появлением, переспросила с улыбкой:
- Так все-таки, почему страдает? Мы поженились по доброй воле и к обоюдной выгоде, - улыбка чуть погасла. - Хотя мы немного злоупотребили вашей добротой,... маркиз.

---

Источник: http://www.only-r.com/forum/36-369-195893-9-1

---