Творчество

Призрак и камердинер
29.03.2024   10:29    
В подражание Пелему Гренвилу Вудхаусу.

"Даже в самых кошмарных событиях обычно таится ирония.
Иногда она вплетена в сам их ход, а иногда лишь подчеркивает
элемент случайности в связях людей и мест"

Г. Ф. Лавкрафт.


Каждому английскому джентльмену приличествует набор богатых дядюшек, но в компании этих рокфеллеров обязательно найдется место и для дядюшки небогатого. Последний представитель рыцарского рода Хандкастлов, ваш покорный слуга, не стал из этого правила исключением. Небогатый дядюшка у меня тоже есть… или, вернее сказать, был, пока нынешней осенью не изволил почить в бозе. Жизнь земная есть тлен, и все мы только гости в юдоли земной – как меланхолично выразился мой камердинер Фресби по этому скорбному поводу.
Лорд Федулл – таково было земное прозвание страдальца, не забыл своего племянника Монтгомери, и на смертном одре отписал в духовной ему… то есть, вернее мне – все свое небольшое состояние. Свиную ферму, погибающую под тяжестью налогов, и скромный дом в поэтической сельской глуши. Именно туда теперь я направлял колеса своего автомобиля – недрогнувшей рукой, несмотря на все недовольство и некоторое сопротивление моего слуги Генри Фресби.
Если вы читали прежние летописи о нашем с Фресби житье-бытье, то у вас могло сложиться неверное суждение о том, что камердинер является гегемоном в доме благородных Хандкастлов. Это ложное впечатление – я не могу позволить читателям так ошибаться. Несмотря на кажущееся легкомыслие и даже ветреность, достойный потомок мужественных защитников веры и трона, а то есть – я, в критическую минуту всегда готов проявить волю и несгибаемый характер. Особенно в те темные минуты испытаний, когда Генри оказывается не способен на нерассуждающую вассальную верность и не желает последовать за господином куда глаза глядят. А глаза мои сейчас глядели в сторону дома моего усопшего дядюшки Федулла, расположенного, как я уже сказал, в романтическом английском захолустье норд-норд вест от Лондона.
Надо отметить, что Фресби отлично справляется со своими обязанностями, являя собой все лучшее, что представляет из себя хороший английский мажордом, несмотря на свою внушительных размеров комплекцию. Его недостатками я бы определил ослиное упрямство и некоторую консервативность относительно того, что касается мод и приличий. Порой он сочетает в себе несговорчивость валаамовой ослицы и глухого аспида. Так произошло и в описываемом случае.
Дело все в том, что сердце Фресби самым постыдным образом прикипело к столичным порокам – он заделался театралом, и ни в коей мере не желал покидать Лондона в разгар театрального сезона. Его недобрая любовь к скучнейшим пьесам и трагедиям, бесконечным макбетам и дездемонам, повергла испытанию его верность сюзерену. И стойкость выдержать напасти перед лицом судьбы на сей раз покинула его. Он выразил малодушнейшее сомнение в состоянии трубопровода в скромном жилище покойного дядюшки, намекнул на возможные проблемы с электрическим освещением, и опустился насколько, что позволил себе предположить удобства во дворе. Он поразил меня в самое сердце, неодобрительно отозвавшись о качестве сельской кухни. Но я прервал его всего лишь легким взмахом руки:
- Чушь, дорогой мой! – с достоинством произнес я, - бесхитростная, скромная жизнь на свежем воздухе! Здоровая, грубая пища простых земледельцев! Это то, что нам сейчас нужно – небольшое озеро, куда мы могли бы ходить рыбачить, общение с людьми, живущими на земле… прочь, прочь из гнездилища порока! – я бросил на него немигающий взгляд, демонстрируя стойкость своей несгибаемой воли.
- Очень хорошо, сэр. – невозмутимо ответил Фресби, отступая, как прежде отступали полчища сарацин под натиском благородных Хандкастлов.
Надо сказать, что мое твердое желание покинуть Лондон имело под собой мощнейшее основание. Полный мужества не дрогнуть перед полчищем сарацин, я испытывал священный ужас в отношении моей тетки Клары, в которой воплотилось все зло этой вселенной. Узнав, что тетка в обществе своего отпрыска Таппи, прибыла в столицу, я немедленно воспылал жгучей любовью к простой сельской жизни, тем более, что наследство предоставляло мне возможность вести достойную жизнь деревенского эсквайра. Во всяком случае, в течении пары недель, пока леди Клара не покинет Пикадилли-серкус.
И вот – стоял отличный солнечный денек, когда мы на всех парах катили к нашей деревенской резиденции. Гордость быть домовладельцем обуяла меня, и я легкомысленно насвистывал популярную в том сезоне песенку «Мери и ее овечки». Фресби замер в пассажирском кресле, одной своей неподвижностью выражая негодование. Большего он, конечно, не мог себе позволить.
- Мир прекрасен, Генри! – весело сказал ему я, тем протягивая дружескую длань, подавая неверному слуге повод для примирения, - И лес, и дол исполнены покоя, даря успокоение страстям.
- Так и есть, сэр. – холодно протянул он.
- Знаете, Фресби, - обиженно возразил я, - когда вы говорите «так и есть, сэр», мне слышится «заткнитесь, сэр!»
Его бровь иронично дрогнула. Только факт прибытия на место, избавил меня от выслушивания очередного, вежливо-издевательского ответа.
Сейчас, вспоминая свое первое впечатление от «Сонного дола», я невольно вздрагиваю, ведь в тихом приюте моего покойного дядюшки мне с первого взгляда почувствовалось что-то недоброе. Мурашки величиной со слонов пробежали по спине, пойманной птичкой затрепетало сердце. Точно кто-то прошел по моей могиле… слева от себя я услышал усталый вздох Фресби – худшие его предсказания сбылись. Дом дядюшки оказался ветхим и неухоженным, подъездная аллея неочищенной от палых листьев. Слепо щурились на нас немытые окна.
Однако я не стал демонстрировать камердинеру своего разочарования. Образ тетки Клары гнал меня вперед. Как ни в чем не бывало, я вышел из машины и, помахивая тростью, отправился к дому.
Мы так настойчиво звонили в дребезжащий звонок и так колотили тростью в дверь, что, казалось, производимый нами шум был способен пробудить лорда Федулла из гроба. Но прошло значительное время, прежде чем нам отворила неопрятная горничная. Весть о прибытии нового хозяина отнюдь не вызвала в ней энтузиазма.
- Добро пожаловать, сэр! – буркнула она с тем выражением, словно подразумевала «Пошли вы прочь, сэр!».
Впрочем, я мог положиться на неоценимый талант моего камердинера придавать ускорение самым нерадивым слугам, потому был спокоен относительно своих удобств. После короткой и малоприятной экскурсии по дому (кругом царило запустение), я велел разжечь камин в небольшой гостиной, и принести мне виски. Камин чадил, а виски был дрянной. Жизнь сельского эсквайра оказалась не так беззаботна, как чудилась из благоустроенного Лондона.
На ночь я был устроен в хозяйской опочивальне на втором этаже. Желая мне доброй ночи, на сон грядущий Фресби любезно мне сообщил, что именно на моей кровати и отдал богу душу Фицуильям Федулл, эсквайр, а за полвека до того, кончилась родами его благоверная супруга леди Матильда.
Я ворочался на неудобном ложе, проклиная людей, имевших недобрую моду помирать в своих постелях. Это вершина эгоизма по-моему – не подумать о том, что потом на той же кровати придется спать кому-то еще. В благословенной ночной тиши, нарушаемый криками филина из осеннего парка, мне чудились предсмертные стоны усопшей на этом ложе четы Федуллов. Несомненно, на их семействе лежало страшное родовое проклятие. В скорбных мыслях о кратости человечьего бытия я забылся чутким беспокойным сном.
Я проснулся от жуткого, леденящего душу воя. Подскочив на ложе смерти, точно заслышав звук иерихонской трубы, я забыл об остатках сна. Вопль призрака, страдающего в аду, разносился по всему дому. Дрожащей рукой я потянулся к выключателю, однако он всего лишь мертвенно щелкнул в моих пальцах – комната осталась погруженной в ночную тьму. Страшный звук вибрировал в пространстве, выводя, безусловно, самую тоскливую ноту из тех, что приходилось слышать людскому уху. Смертный страх обуял все мое существо.
Прошли, казалось, столетья, прежде чем мглу разрезал неверный свет свечи, и в моих покоях показался Фресби, хранивший пристойную невозмутимость перед лицом ужасного воя.
- Что это, Фресби? – спросил я его громким шепотом, немного приходя в себя, завидя его спокойствие.
- Трубопровод, сэр. – с достоинством ответствовал он, - если вы помните, в Лондоне я имел честь предупреждать вас о том, что состояние труб в старом доме, может доставить вам неприятные моменты. В ветреную погоду это обычное явление. Теперь вы могли бы убедиться в моей правоте, и…
Не желая давать ему повода торжествовать над собой, я постарался парировать его нахальство –
- Вздор, Фресби! Не произошло ничего ужасного… почему вы со свечами?
- Электричество, сэр. Его нет. Домочадцы уверили меня, что это так же дело обычное. Его часто отключают по ночам, и даже днем на выходных. Если вы помните, об этом я тоже вас преду…
- Мелкие трудности не заставят нас капитулировать перед ними, Фресби. – прервал я его - Я тоже это предвидел. Но в отличии от вас полон спартанской стойкости перед небольшими неудобствами. Доброй ночи, Фресби!
- Как прикажете, сэр. Оставить вам свечи?
- Не стоит, Фресби, не спалите дом.
- Постараюсь, сэр.
Остаток ночи я старался не прислушиваться к неприятному вою, в котором уже не видел ничего мистического. Жизнь эсквайра манила меня уже на порядок меньше, чем раньше. Пожалуй, если бы не спор с Фресби, я, возможно, поворотил свои стопы обратно в Лондон не без чувства внутреннего ликования. Однако я ощущал необходимость выдержать характер. Здесь, лежа на кровати покойника, и слушая завывание ветра в трубах, я думал, что не так страшна тетка Клара, как я ее малюю. В сон я провалился только под утро. Мне снился покойный дядюшка, бродивший во тьме по дому и подвывающий. Нечего и говорить, что проснулся я в холодном поту.
Туманное утро развеяло ночные страхи. Я без аппетита позавтракал – из съестного, приготовленного здешней кухаркой, съедобными оказались только вареные яйца. Оделся в теплый твидовый костюм, и пошел совершать променад по парку – стараясь проникнуться к «Сонному долу» хоть малейшей симпатией.
Романтическая английская провинция на поверку оказалась не вполне такой. Сад был полон полуголых древ, печально роняющих последние мокрые листья мне на шляпу, и холодные капли мне за шиворот. От сырости ботинки немедленно промокли и зачавкали. Ветер здесь умудрялся дуть сразу во все стороны, донося неприятный запах чего-то горелого. Попусту слоняясь, я набрел на садовника, делавшего вид, что сгребает листья в кучу. Но это был сизифов труд – упомянутый ветер разносил листья по всем тропинкам куда успешнее.
Я вступил в любезную беседу с аборигеном.
- У вас тут очень живописно, - покривил душой я, обозревая унылый пейзаж, - а далеко ли пруд, я не прочь порыбачить?
- В четверть мили, сэр, - ответил садовник, обнажая в улыбке кривые желтые зубы. Это был пожилой человек, самой неприятной наружности: морщинистый, седой, с бегающими темными глазками, - совсем недалече. Но с тех пор, как в нем утопилась Элис, там не удят.
- Утопилась? – брякнул я, вытаращив глаза.
- Да, сэр, лет пять тому назад, а тело так и не нашли. Забеременела бедняжка. От конюха. Он потом проигрался и повесился в старой конюшне. Да, лет пять назад дело было… как раз в то лето, когда в деревне полицейский застрелился…
Суицидальные настроения местных отчего –то меня не удивили. Если б вам пришлось спать на кровати, на которой испустили дух двое, слушать по ночам безумные вопли, и любоваться на мертвенные осины из окна своей спальни – вы бы тоже всерьез бы подумывали о том, чтоб свести счеты с жизнью.
- Вы, сэр, живете в усадьбе? – вульгарно полюбопытствовал мой собеседник.
- Да. – отчего-то испуганно ответил я.
- Сочувствую, сэр, призрак леди Матильды, должно быть, досаждает вам.
- Леди Матильда?
- Да, первая жена покойного лорда. Вы видели в гостиной ее портрет? Служанки шепчут, что лунными ночами она выходит из портрета, насмерть пугая обитателей дома. Ее ведь отравили…
Я выразил сомнение:
- А мне говорили, что она в родах умерла…
- Была на сносях, это правда… - кивнул садовник, - но умерла от отравления. Вся деревня знает. Старый Федулл отравил, греховодник. И распространил слух, что умерла в родах, но старожилы-то помнят. – он хитро прищурился.
- Это мой дядя. – зачем-то уточнил я, и садовник немедленно взглянул на меня, словно на государственного преступника.
- Дурная кровь. – выплюнул он.
- Муж моей тетки. – объяснил я, уже отнекиваясь от сомнительного родства с преступным Федуллом.
- Леди Сары? Бедняжка, ее он тоже убил.
Леди Сара была чем-то вроде копии моей другой тетки – Клары, и за убийство подобной, я бы посоветовал номинировать на нобелевскую премию мира или хотя бы наградить орденом Британской Империи.
- И ее призрак тоже ходит по дому?
Садовник в ужасе перекрестился.
- Она была вознесена к ангелам. – вид его выражал сочувствие ангелам.
В самом издерганном состоянии нервов, словно начитавшись инфернальных романов Стокера, я возвратился домой. Ужасное место – отравленные дамы, утопившиеся служанки, повесившиеся конюхи… я вновь уселся в гостиной, успокаивая себя ударной дозой шотландского виски. Во всем доме мерзко, на мой вкус, поскрипывали половицы, наверное, целая орава неспокойных душ шлялась по пустым комнатам. Над камином, действительно, висел портрет девы, своими тонкими чертами и пучеглазием напомнивший мне королеву Викторию, пронеси меня господи. Где-то желчно каркала ворона, приближался час ленча, и я предвкушал поедание вареных в крутую яиц.
Жизнь омерзительна.
И в очередной раз доказывая правоту этого вывода, в комнату змеей вполз Фресби. Его лицо выражало скрытое торжество, как и всякий раз, предвкушая грозящую мне гадость.
- Вам телеграмма, сэр, - отрапортовал он.
«Монти, чудовище, вернись в Лондон!» - гласила телеграмма, перед которой меркли все ужасы «Сонного дола» и прилежащих окрестностей. Отправитель – тетя Клара.
- Прикажете дать ответ, сэр? – вопросил меня Фресби.
- Эээ… да… напишите – я приеду завтра на следующей неделе в декабре.
- И все, сэр?
- Ну, можете еще добавить – целую, Монти.
- Очень хорошо, сэр.
Я был полон дружеского расположения к Фресби, но он перешел в отношении меня на холодно-церемонный тон. Видимо, так и не простил мне, что я не дал ему лицезреть его возлюбленных макбетов и джульетт. Но разве сплотиться вокруг господина в тяжелые времена не есть обязанность вассала? Фресби вовсе не собирался сплощаться вокруг меня. В то время, когда мне грозили мертвые дядюшки, старые трубы и чересчур живые тетушки, я оставался одинок. В горле запершили непрошенные слезы.
Вторую ночевку в нехорошем доме я встретил во всеоружии: предусмотрительно вставив беруши, обезопасил себя от жуткого воя ночной порой. Я вспоминал дурацкие слова садовника про портрет, и мучительно не мог заснуть, думая об умершей на моей кровати леди Матильде. Желание позвонить Фресби и попросить принести мне выпить, терзало меня. Но не хотелось демонстрировать свою слабость. Я вспомнил, как мой друг Таппи Глоссоп в свое время совершил подвиг мужества, прокравшись ночью в кладовую, чтобы полакомиться пирогом с телятиной и почками. Я, помнится, всегда восхищался его дерзостью. «Ха-ха!» сказал бы я на это теперь! Спуститься в гостиную, чтобы унести от туда графинчик виски, когда на твоем пути стоит неупокоенная леди Матильда, к тому же похожая на королеву Викторию – вот оно, свершение, недоступное толстяку Глоссопу.
Часа через полтора, убедившись, что заснуть без спиртного все равно не удастся, я решился предпринять рискованную вылазку. Сильный духом своего рода, я осторожно опустился с постели, сунув ледяные ноги в удобные тапки, и бормоча молитвы, вышел из комнаты. Стояла глухая ночь, и какая-то звенящая тишина – покойники, или вернее, трубы сегодня не гудели, но в мрачной тишине еще явственней слышались подозрительные шорохи и поскрипыванья. В темноте меня ожидало что-то коварное и зловещее – например, тумбочка, споткнувшись о которую, можно упасть и сломать себе шею. Или холодное объятие покойной Матильды, вышедшей из портрета. Вцепившись в перила, я спускался по лестнице в кромешной тьме… не ошибусь, если заявлю, что эта ночная прогулка будет стоит мне 10 лет жизни. Если взглянув на себя в зеркало, обнаружу, что поседел, как лунь – нисколечко тому не удивлюсь.
Чудом не переломав всех конечностей, я добрался до гостиной, и залез в бар. Звон стукающихся друг о друга бутылок меня немного успокоил. Я открыл наугад одну из них, и глотнул прямо из горла. Воодушевление немедленно снизошло на меня – вопреки всем призракам этого ужасного дома, я добрался до цели. Мне захотелось смеяться гомерическим смехом над своими злоключениями… но - нечаянно взглянув на портрет усопшей Матильды, я… ойкнул, коньяк застрял в горле, и я с булькающим звуком выплюнул его – рама портрета была пуста.
Близкий к обмороку я попятился назад себя, однако бутылки из рук не выпустив. В дверном проеме замаячило что-то белое, в оборках и чепце…
- Мамочки мои! – только и нашелся прошептать я, оседая на пол.
Привидение заговорило неприятным крикливым голосом:
- Кто это тут ночами шастает?
За спиной призрака разливалось чудесное свечение неясного происхождения. Сознание покинуло вашего покорного слугу.
Лорд Монтгомери Хандкастл, восьмой маркиз Кентерберрийский, а то есть я, очнулся спустя несколько минут. Надо мной во весь свой внушительный рост возвышался мой камердинер Фресби, рядом маячила служанка, в ночной сорочке и спальном чепце. Беглый осмотр комнаты затуманенным взглядом никаких признаков инфернальных созданий в относительной близости не обнаружил. Немного пахло дымом от затушенных свечей, но гостиную освещало электричество.
Леди Матильда смотрела на меня в упор вытаращенными глазами, но находилась именно там, где и положено ей быть – на портрете.
- Ваш виски, сэр, - церемонно, словно на бале, сказал Фресби и подал мне бокал.
Слушая как мои собственные зубы клацают о стекло, я отпил глоток.
- Что это было? – слабым голосом вопросил я.
- Элейн показалось, что кто-то крадучись идет по дому, сэр. Она подумала на воров. Храбрая женщина разбудила меня, мы взяли старое охотничье ружье, и отправились схватить злоумышленников. Мы застигли их… прошу прощения, вас, сэр, в гостиной за распитием виски, сэр.
Элейн посмотрела на меня с осуждением, как на записного алкоголика.
- Ээээ… - ситуация вынуждала меня оправдываться, - у меня был нервный день, и я решил спуститься вниз и взять бутылку виски. Непонятно от чего вы все так переполошились? Напугали меня до смерти.
- Просим прощения за наше излишнее усердие, сэр.
- Вот именно! Как вы точно выразились – излишнее. – окрысился я. – И что вам не спалось, как добрым христианам?
- Прежний хозяин никогда не лазил за выпивкой по ночам, вот что я скажу вам, сэр, - буркнула в ответ Элейн, - такой привычки в нашем доме заведено не было… так что и не мудрено. – она воззрилась на меня с выражением оскорбленной добродетели.
- Можете быть свободны, мэм. – ответствовал я. Мне хотелось остаться наедине с Фресби, чтобы кое-что обсудить.
- Фресби, - начал я, когда дверь за несговорчивой Элейн закрылась, - это насчет портрета… я могу поклясться, что когда взглянул на него в темноте, рама была пуста – эта дама, я имею в виду покойную тетку Матильду, вышла из портрета!
Казалось бы, сенсационная новость должна была его поразить, но он даже бровью не повел.
- Неужели, сэр? Полагаю, это был оптический обман, сэр.
- Но садовник, тот, который метет парк, он предупреждал меня об этом!!
- Паркинс, сэр? О нем дурно говорят в людской. У него паранойя, сэр. Все разговоры только об убитых и утопленных.
- Ах вот как, Фресби?
- Совершенно так, сэр. Никому в доме не досаждает покойная леди Матильда, она уже полвека, как на кладбище.
- Он чуть не довел до паранойи меня…
Камердинер не ответил, и пожалуй, его молчание было красноречивей любых словес.
- Что ж, спокойного вам остатка ночи, Фресби!
- Благодарю, сэр.
Я не скажу, что я зашоренный материалист, но я и не мистик. Я не отрицаю непосюсторонних явлений, но все же предпочитаю жить вдали от них – спокойное течение жизни, в которой все объяснимо и понятно, неизъяснимо милей моему сердцу. Я выпил полбутылки виски, и уснул сном ангела.
Пробудившись в первом часу дня, я вновь содрогнулся от испытаний, ниспосланных мне судьбой – прямо напротив моего ложа, на стене, багровой краской – или вернее кровью – была криво начертана буква М.
Это было первое, что узрели мои глаза, распахнувшись при пробуждении. Мой крик, вероятно, сотряс дом до основания, и возможно, все покойники близлежащего погоста от него перевернулись в гробах.
- Ваш чай, сэр, - невозмутимо произнес Фресби, материализуясь в дверях.
Трясясь всем телом, я указывал ему на кровавую надпись на стене:
- Что с вами, сэр? – удивленно уточнил он.
- Смотрите! – пролепетал я, теряя чувства.
- Где, сэр? – Фресби смотрел на стену, но его лицо сохраняло прежнюю невозмутимость. – С вами все в порядке, сэр?
С глухим стоном я завалился в обморок на подушки.
В последнее время я вел себя словно чувствительная барышня. Теряя сознание по несколько раз на дню. В очередной раз придя в себя, я устало взглянул на стоящего рядом со мной Фресби. Он смотрел на меня взволнованно, как тигрица на своего единственного тигренка.
- Вы в порядке, сэр?
- Кажется, да…
Чувствуя слабость во всех членах, я немного пошевелился. Никогда и не гадал, что жизнь деревенского эсквайра наполнена подобных треволнений. Я подумал о Лондоне с тем чувством, с которым грешник вспоминает о далеком рае. Если, конечно, мне еще удастся туда вернуться – в здравом уме и трезвой памяти.
С опаской взглянув на стену, я убедился, что она девственно чиста. Никаких кровавых букв М на ней не значилось.
- Что со мной произошло?
- Я принес вам утренний чай, сэр, и увидал, что вы находитесь в беспамятстве. Сквозь сон вы кричали и указывали мне на стену.
- Я указывал вам- на стене была начертана кровью огромная буква – М, вы смотрели туда, Фресби, но ничего не видели.
- Разве? Боюсь, это было ложное пробуждение, сэр.
- Ложное пробуждение?
- Да, вы спали, но вам снилось, что вы проснулись, видите надпись на стене и меня в дверях. Это не такая уж и редкость…
- Но все было так реально…
- Сны всегда реальны, когда мы в них находимся, сэр. – убежденно ответил он.
Я понял, что схожу с ума. За окном трепетали обнаженные осенью осины. Я был болен, положительно болен. Оставаться здесь хотя бы на час было свыше моих человеческих сил.
- Я думаю… мы должны возвратиться в Лондон, Фресби, - едва слышным голосом произнес я.
- Чемоданы упакованы, сэр, - последовал спокойный ответ.
Натощак, с одним лишь чаем, плескавшимся в желудке, я заводил мотор автомобиля. Фресби сидел рядом, и я чувствовал сквозь его всегдашнюю непроницаемость едва скрываемое довольство. В зеркале заднего вида маячил странный дом, становясь все меньше, скрываясь за ветками, потерявших листья деревьев… я взял прямой курс на Лондон, в знакомый упорядоченный мир, в котором не существовало никаких Матильд. На границе парка мы завидели Паркинса – он все так же мел сухие листья, но завидев нас – долго и радостно махал автомобилю во след.
- Мне показалось, что с тех пор, как мы приехали миновала вечность, - грустно констатировал я.
- Всего лишь два дня, - ответил Фресби, и я еще успею на сегодняшнюю премьеру «Макбета» в Ковент-Гарднер.


Источник: http://www.only-r.com/forum/39-345-1
Мини-фанфики Вэл Вэл 1124 2
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Форма входа    

Категории          
Из жизни Роберта
Стихи.
Собственные произведения.
Герои Саги - люди
Альтернатива
СЛЭШ и НЦ
Фанфики по другим произведениям
По мотивам...
Мини-фанфики
Переводы
Мы в сети        
Изображение  Изображение  Изображение
Изображение  Изображение  Изображение

Поиск по сайту
Интересно!!!
Последние работы  

Twitter            
Цитаты Роберта
"...Я думаю, мир стал бы гораздо лучше, если бы папарацци преследовали всех этих банкиров и миллиардеров."
Жизнь форума
❖ Вселенная Роба - 13
Только мысли все о нем и о нем.
❖ Флудилка 2
Opposite
❖ Суки Уотерхаус/Suki Wa...
Женщины в жизни Роберта
❖ Пиар, Голливуд и РТП
Opposite
❖ Вернер Херцог
Режиссеры
❖ Клер Дени
Режиссеры
❖ Tenet/Довод
Фильмография.
Последнее в фф
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
Рекомендуем!
1
Наш опрос       
Оцените наш сайт
1. Отлично
2. Хорошо
3. Ужасно
4. Неплохо
5. Плохо
Всего ответов: 228
Поговорим?        
Статистика        
Яндекс.Метрика
Онлайн всего: 23
Гостей: 23
Пользователей: 0


Изображение
Вверх