Одна ночь в отеле на краю света
– Мистер Карсон, проходите сюда! – заискивающе лепетал Рик, мой менеджер. Обычно он называл меня по имени, но сейчас панически пытался загладить свою вину. – Здесь вам должно быть удобно! – продолжал он, распахивая передо мной дверь маленького отеля. Впрочем, о том, что сие одноэтажное приземистое здание носит гордое название «отель», можно было узнать только из вывески. Первым в открытую дверь шагнул мой гориллоподобного вида телохранитель Джеймс. Он огляделся и, обернувшись, кивнул мне, что означало: все спокойно, можно заходить. Немногословность Джеймса мне импонировала. В отличие от болтливости моего менеджера, назойливой мухой вклинивающегося в мои мысли.
– Рик, заткнись, хватит оправдываться! – рявкнул я. Рик захлопнулся одновременно с хозяином отеля, в этот момент вышедшего встречать дорогих гостей и едва открывшего рот. В мои планы не входило огорчать человека, неповинного в моем плохом настроении, а потому я тут же растянул рот в широчайшей улыбке и включил на полную мощность свое обаяние. Держу пари, после такого хозяин подумает, что мое рычание ему почудилось.
Среднего роста, лысоватый, с пивным брюшком, хозяин вновь засиял, глядя на меня снизу вверх:
– Мистер Карсон, мы так рады приветствовать вас в нашем поселке.
Поселке! Это он называет так свой отель и многие мили пустыни вокруг? Ах да, по пути нам, кажется, попались почта и автозаправка. Владелец отеля продолжал мягко басить:
– Мы были наслышаны, что вы снимаетесь в нашей местности…
Я мысленно поморщился, впрочем, никак не показывая своего неудовольствия. Меня узнают везде, даже в этом богом забытом месте на краю света. Гребаная популярность!
– … но даже и предположить не могли, что ваш путь проляжет через наш скромный отель.
«И не пролег бы!» – мысленно пробурчал я.
Если бы не этот олух Рик. Ну, если быть справедливым, Рик не виноват, что дорогу перекрыли из-за угрозы торнадо. И он не виноват, что я вчера напился, отмечая окончание съемок. Но он виноват, что мы не выехали раньше, вместе со всеми, потому что он, видите ли, не мог меня растолкать! Виноват, что он не узнал прогноз погоды, и что мы вынуждены были искать хоть какой-то кров поблизости, а не приличный отель. Рик должен был все это предусмотреть. Продумать. Предугадать. Зря, что ли, я ему плачу?
А владелец отеля продолжал:
– Меня зовут Джон Смит, и я полностью к вашим услугам. Наверное, вы устали и проголодались с дороги? Я сейчас покажу вам вашу комнату – самую лучшую в нашем отеле…
«Представляю!» – фыркнул мысленно я.
– … а моя жена пока приготовит вам ужин. Прошу вас.
Я поплелся за Джоном Смитом (ха-ха) по узкому темному коридору. Джеймс двинулся за мной, Рик замыкал шествие. Хьюго, наш водитель, еще более молчаливый, чем Джеймс, остался в холле.
– Сейчас не сезон, и у нас нет посетителей. Но возможно, это порадует вас, потому что никто не будет вам мешать, – вдохновенно продолжал Джон Смит. Интересно, он не задумывался на тем, чтобы поменять имя? – В отеле только мы с женой, больше никого. Двое наших сыновей сейчас в городе у родственников. В сезон мы нанимаем людей, чтобы помогали готовить и убирать, но сейчас…
Да-да-да, все это очень мило, но я хочу уже скинуть с себя одежду и смыть пыль. Я устал, вспотел и был зол.
– Ванну принять можно? – не особенно вежливо перебил я.
– Ванну? – растерялся владелец отеля. – У нас есть душ, но сейчас нет воды, потому что постояльцев не было, и я взялся чинить трубы…
– Отлично! – отозвался я и зыркнул на Рика. Тот спрятался за спину милейшего Джона.
Наконец все оставили меня в покое. Джон Смит сказал, что пришлет свою жену за мной, когда ужин будет готов, и довольный непонятно чем, ушел. Последним ретировался Джеймс, напоследок окинув подозрительным взглядом комнату.
– Расслабься, Джеймс, – бросил я ему. – Здесь нет никого на многие мили вокруг. Мне ничего не угрожает.
Он коротко кивнул и вышел.
Я скинул куртку и завалился прямо в обуви на кровать. Хотелось спать, но есть хотелось не меньше. Ну и где там эта миссис Смит?
Наверное, я все-таки задремал, потому что не сразу услышал нерешительный стук в дверь.
– Войдите! – крикнул я.
Дверь, скрипнув, медленно отошла в сторону, и я увидел женщину, стоящую в проеме. В тот момент внутри меня что-то оборвалось, ухнуло вниз, располосовав по ходу всю грудную клетку, проделав дыру в животе и щупальцами перехватив горло.
– Лара? – сжатые голосовые связки выдали тонкое щенячье повизгивание. Я откашлялся.
– Вы ошиблись, – произнесла женщина низким, чуть хрипловатым голосом. – Меня зовут Джейн, для вас – миссис Смит. Если вы готовы идти, я провожу вас в столовую. Остальные уже там и ждут вас. Или вы предпочитаете, чтобы ужин вам принесли в комнату?
Внешне она была похожа на мою Лару, но голос я не узнавал... Мою Лару, которая никогда не была моей. Девушку, которую я поклялся забыть и которую долгие годы ненавидел. Единственную девушку, которую я любил.
– Мистер Карсон? – терпеливо повторила женщина.
– А? А, нет. Я поем вместе со всеми, – ответил я.
– Идемте, – сказала женщина и повернулась ко мне спиной.
Я шел за ней, разглядывая ее силуэт. Она или нет? Судя по ответу, это действительно была другая женщина. Но такое сходство! Нет, она не была идентична моим юношеским воспоминаниям о стройной светловолосой девушке. Конечно же, она изменилась, она и должна была измениться, все-таки столько лет прошло. Если это она, то годы, скажем прямо, не пошли ей на пользу: она пополнела, подурнела. Но когда она вошла в комнату, первое, что я увидел, – ее взгляд. Он не изменился, был таким же пронзительно безмятежным, словно она прятала свой цепкий ум и сильный характер за внешней легкомысленностью. Под лениво полуприкрытыми веками блестели внимательные глаза. И только потом я разглядел прямой нос, аккуратно очерченные губы и тонкие вразлет брови, которые могли бы быть близнецами, если бы одна не была чуть ниже другой, словно не успевала приподняться за сестрой. Могла ли природа так пошутить, создав двух неимоверно похожих женщин? А может, они не так уж и похожи, просто я выдаю желаемое за действительное? Но с чего бы? Я давно не вспоминал о Ларе.
А еще меня смутила ее некоторая настороженность и даже агрессивность. «Для вас – миссис Смит». Я еще ничего не натворил, чтобы вызвать ее неудовольствие. Хотя, возможно, она просто относится к лагерю моих антифанатов и терпеть меня не может.
Я догнал ее и пошел рядом. Мне показалось, что она немного отодвинулась от меня, чтобы ненароком не задеть в узком коридоре. Хотя, возможно, это всего лишь мое воображение играло со мной, или же моя провожатая посторонилась, освобождая мне место в узком коридоре.
– Извините, что мы так не вовремя свалились вам на голову. Всему виной погода. Из-за угрозы смерча перекрыли дороги. При благоприятном стечении обстоятельств мы бы уже сидели в самолете и летели домой.
– Как печально для вас, что погода оказалась не вашей поклонницей, – вежливо отозвалась женщина.
Точно: она меня ненавидит.
– Скорее для вас! Это же вам придется терпеть мое общество! А я всем доволен, особенно такой приятной компанией в вашем лице.
Женщина фыркнула. Но ее губ коснулась легкая усмешка, которую она сразу усилием воли подавила. Хотя, возможно, мне это показалось.
– Прошу вас, мистер Карсон, – безучастно проговорила женщина, впуская меня в столовую. Ее муж устремился мне навстречу:
– Вот, пожалуйста, сюда, мистер Карсон! – сказал он, указывая мне на стул. За столом уже сидел Рик, опасливо поглядывая на меня, а также Джеймс и Хьюго.
– О, к чему эта официальность. Для вас – просто Энтони, – сыграл я душу-парня. Ну, посмотрим, как миссис Смит начнет меня называть по имени.
– Спасибо! Это такая честь для нас! – расплылся в улыбке хозяин отеля. – Зовите и вы меня просто Джон. А мою жену зовут Джейн.
Его жена после слов мужа дернула высокой бровью, но ничего не сказала.
Все-таки Джейн. Не Лара.
Джейн (или Лара?) невозмутимо обратилась ко мне:
– Мистер Карсон, давайте я положу вам рагу.
– Джейн, пожалуйста, называйте меня Энтони.
Она стрельнула в меня глазами, но ничего не сказала, накладывая рагу мне на тарелку.
Женщина наклонилась надо мной, я чувствовал ее аромат и не мог понять, узнаю я его или нет. Все перемешалось в голове. От усталости и напряжения в висках стучало, а живот судорогами пытался затянуть нанесенную ею рану.
Я смотрел, как хозяйка отеля предлагает угощение другим, и пытался вызвать воспоминания, сравнить ее движения. Но я никогда не видел Лару, которая готовила бы или угощала кого-то. Кулинария – это не то, что ее когда-либо интересовало.
Миссис Смит села на свое место, пододвинула тарелку, склонилась над ней, упорно продолжая избегать моего взгляда. Я разозлился. Да какая разница? Если это Лара, я давно уже перестал думать о ней. Моя жизнь налажена. Я добился всего, чего хотел. У меня есть Кэролайн. Я счастлив, доволен, и никакие воспоминания о юношеской безответной любви меня не беспокоят. Если это неизвестная Джейн, странным образом похожая на мою давнюю знакомую, тем более нужно оставить ее в покое.
– Мы сможем завтра днем выехать отсюда? – задал я давно волновавший меня вопрос, главным образом обращаясь к Рику. – Как будем выбираться?
Рик растерялся. Ему нечего было сказать. Он попытался обратиться за помощью к владельцу отеля.
– Не знаю, – пожал плечами Джон. – Будем слушать сводки погоды. Неизвестно, когда возникнет торнадо и куда будет двигаться. К сожалению, мобильная связь здесь не работает. Есть проводной телефон, но он тоже часто ломается. Может быть, вам придется задержаться здесь на несколько дней, пока угроза смерча не пройдет, и дороги не откроют.
В это время Джейн пила и после слов мужа с силой поставила стакан на стол. Я невольно обратил на нее внимание.
Она начала есть, не отрывая взгляда от тарелки, будто там показывали последнюю часть «Игры престолов». Прядь волос упала на ее лицо, скрывая его от меня. Я видел только аккуратное ухо и напряженную линию шеи. Почему она так злится? Она так ненавидит меня, что несколько предполагаемых дней, проведенных в моем обществе, ее бесят? Я перевел взгляд на ее пальцы, сжимающие вилку, на побелевшие костяшки, и произнес практически на автомате:
– Мы могли бы пойти пешком, раз дороги перекрыты, и на машине не проехать.
Хозяин начал бурно протестовать, Рик ахнул так, что я подумал, что он сейчас не сдержится и покрутит пальцем у виска, но я добился того, чего хотел. Джейн подняла голову и посмотрела на меня в упор:
– Странно. До этой фразы вы не производили впечатление идиота.
Лара внимательно посмотрела на меня и засмеялась:
– Тони! Ты в своем уме? Ты всерьез думаешь, что я когда-нибудь – хоть когда-нибудь! – могла бы стать твоей девушкой?
– Почему нет? – угрюмо спросил я. Счастливое будущее, которое я уже успел нарисовать в своей голове, тускнело и стиралось под напором ее звонкого голоса.
– Почему? – Лара снова расхохоталась. – А ты не понимаешь, что ли? Странно. Раньше ты не производил впечатление идиота!
– И все же? – сжав зубы, выдавил я. – Потому что я младше?
– Конечно. Кристина меня просто засмеёт, если услышит, что я хотя бы мгновение рассматривала такую возможность. Ее младший брат, малыш Тони встречается со мной! – в ее голосе и выражении лица было столько сарказма, что мне захотелось кулаком впечатать всю ее высокую самооценку ей в красивое лицо. Но ведь это Лара! Девушка, которую я люблю! Как мне может хотеться ее ударить?
– Я выше тебя на голову! – сжимая кулаки, прошипел я.
– О, только в физическом смысле, – легкомысленно отмахнулась Лара. – Во всех остальных смыслах ты до меня не дотягиваешь!
Она вдруг ласково положила мне на плечо ладошку, и меня затрясло от противоречивых чувств: захотелось благоговейно прижаться губами к ее руке и одновременно хотелось, схватив за запястье, переломать ее тонкие пальцы.
Не знаю, каким усилием воли я сдержался, не сделав ни того, ни другого, а она, понизив голос, произнесла:
– Тони, ты хороший парень! Но ты слишком мал для меня. Ты еще не закончил школу, а я уже поступила в академию искусств. Меня ждет большое будущее. И ты… в него совсем не вписываешься. Не обижайся… Ты сам знаешь, как ты учишься. Звезд с неба ты не хватаешь. Ты безалаберный. Ты даже не определился, чему хотел бы учиться. Ты неловкий и стеснительный. Ты… Ну, в общем, мне нужен не такой мужчина.
– Я смогу стать таким мужчиной, который тебе подошел бы! – не сдавался я.
– Да? – скептически подняла Лара бровь, ту самую, которая и так была выше ее сестры-близняшки. – Ну, хорошо! Когда ты станешь лучшим в своем деле (заметь, я даже не указываю конкретно, в каком), когда в банке на твоем счету появится первый миллион, когда женщины будут складываться в штабеля у твоих ног – милости просим. Можешь тогда повторить свое предложение, и обещаю, что я его всерьез рассмотрю.
Она улыбнулась и, приподнявшись, поцеловала меня в щеку.
– Без обид. Я тебе не подхожу. Тебе нужна такая девушка, которая будет сидеть дома, растить детей и обеспечивать домашний уют. Готовить тебе обеды, приносить тебе тапочки и подавать газету.
Я промолчал, потому что меня трясло от еле сдерживаемой ярости. Тапочки!
Кажется, Лару все-таки что-то смутило, потому что она несколько неуверенно вдруг произнесла:
– Я ничего не буду говорить Кристине, не хочу, чтобы она начала подшучивать над тобой по этому поводу.
– Спасибо! – саркастически произнес я. – Ты необыкновенно великодушна!
– Тони… – начала было Лара, а потом махнула рукой. – Что бы я ни сказала, ты все равно не поверишь сейчас. Но со временем ты поймешь, что я была права. Мы не подходим друг другу, и ты будешь гораздо счастливее без меня.
– Тогда и я тебе кое-что скажу. Когда я стану лучшим в своей профессии, когда на моем счету будут миллионы, и женщины будут готовы на все, лишь бы я бросил благосклонный взгляд в их сторону, ты приползешь ко мне и будешь на коленях умолять меня, чтобы я взял тебя. И вот тогда, может быть, я рассмотрю т в о е предложение!
Лара долго смотрела на меня своим пронзительным взглядом из-под тяжелых век, и я впервые не понимал выражения ее глаз.
– Что ж, пусть будет так! – наконец тихо произнесла она.
– Джейн! – шокировано воскликнул ее муж и тут же обратился ко мне: – Простите ее, Энтони. Она сама не своя последнее время. Известия о смерчах доконали ее.
– Что вы, не стоит извинений! – отмахнулся я. – Прямолинейность – прекрасное качество!
И включив свое обаяние, улыбнулся, глядя на Джейн.
– Наверное, я действительно произвожу впечатление идиота. Не так ли, Джейн?
– Просите меня, мистер Карсон! – через силу выдавила она. – Сыновья в городе, и я переживаю, что торнадо пойдет в их сторону. Я просто очень нервничаю.
– Джейн, право, не нужно извиняться. И прошу вас, называйте меня Энтони, – мягко и тихо произнес я.
Она кивнула, так и не назвав меня по имени.
Сыновья. У нее есть сыновья. Я попытался представить, как они могут выглядеть. Младший почему ты рисовался худеньким, белобрысым, с прямым носом, бровями вразлет и не по-детски внимательным взглядом из-под обманчиво лениво полуприкрытых век. Старший был худым, долговязым, с лохматыми каштановыми волосами и румянцем во всю щеку.
– У вас есть фотографии сыновей? – поинтересовался я.
Обычно матери любят хвастаться своими детьми, но Джейн настороженно посмотрела на меня и перевела взгляд на мужа, словно спрашивая его разрешения. Лара, спрашивающая чьего-то разрешения? Немыслимо!
А вот Джон Смит сразу загорелся, заулыбался и тут же поднялся со стула:
– Я сейчас принесу альбом.
Пока он отсутствовал, в столовой воцарилась гнетущая пауза, во время которой все сосредоточенно жевали.
– Очень вкусно! – похвалил я. Кстати, действительно было вкусно. – Сразу видно, что вы любите готовить, Джейн.
Если я хотел вывести ее на чистую воду (а я хотел?), ожидая, что своим комментарием она что-то для меня прояснит, то потерпел фиаско.
– Спасибо, – тихо ответила она, не поднимая головы. Но я не сдавался.
– Некоторые женщины совсем не любят готовить. Например, как моя Кэролайн – она даже не знает, как включается тостер. Поэтому мне все время приходится питаться в ресторанах. А ведь так здорово, когда рядом с тобой женщина, которая обеспечивает тебе уют, готовит обеды, растит детей, приносит газету и самое главное, тапочки!
Джейн (а может, Лара?) резко подняла голову и посмотрела на меня:
– Но вы сами выбрали Кэролайн, не так ли?
– Да. Ничему я так и не научился. Все время выбираю женщин, которые мне не подходят. Может быть, потому что когда любишь, все остальное не важно?
Губы Лары (или Джейн?) приоткрылись, будто она хотела что-то сказать, и я завис на манящей полоске белых зубов, блеснувших и тут же исчезнувших. Женщина снова уткнулась в тарелку.
Вернулся ее муж и, протянув мне потрепанный альбом, безвкусно украшенный цветочками, сказал, обращаясь к жене:
– Джейн, ты сидишь рядом с мистером Ка… Энтони. Расскажи ему о фотографиях, которые его заинтересуют.
Джейн промолчала. Я кожей чувствовал ее неудовольствие.
Я открыл альбом, и на первой же странице передо мной предстала счастливая семья. Мистер и миссис Смит и двое их сыновей. Одеты они были парадно, как будто находились на каком-то важном мероприятии. Джон Смит в мешковатом костюме стоял, гордо выпятив живот, и обнимал жену за плечи. Джейн в длинном коричневом некрасивом платье, с затянутыми в узел волосами улыбалась в кадр, но улыбка ее казалась мне неестественной. И лениво полуприкрытые глаза были полны тоски. Впрочем, я всегда страдал от избытка воображения. Два мальчика совершенно не были похожи на тех двух шалопаев, которых я нарисовал в своем воображении. Оба были упитанными мальчуганами, с темными волосами, и в лицах обоих читалось явное сходство с их папашей.
– Какие милые мальчики! – сказал я, лишь бы что-то сказать. И перевернул лист. С каждой следующей страницы на меня смотрело счастливое семейство в разных позах и видах. Вот мальчики без родителей, в одних шортах, загорелые и чумазые. А вот родители без мальчиков, и везде Джон обнимает Джейн, как будто ни на минуту не хочет от себя отпустить. Еще бы! Это я был таким дураком, что позволил Ларе уйти. Единственное, что оправдывает меня, я был слишком молод и глуп. Впрочем, кто смог бы удержать Лару, если бы она не хотела остаться?
Если женщина, сидящая недалеко от меня, все-таки моя давняя знакомая, что случилось с ней? Каким образом она оказалась тут? Что могло привлечь ее в этом, наверняка крайне положительном, но таком… не подходящем ей мужчине? Нет, это не может быть Лара. Это не она!
На следующей фотографии все семейство было в купальных костюмах, видимо, где-то на отдыхе. Я уставился на родимое пятно на верхней части правой груди сфотографированной женщины, прямо чуть выше линии чашечки купальника. Я помню, как иногда любовался, когда Лара наклонялась, и в глубокий вырез ее платья была видна ложбинка и такое изящное родимое пятнышко на правой груди, к которому я мечтал когда-нибудь прикоснуться губами. А на фотографии Джон уверенно по-хозяйски обнимал Лару за талию. И это он мог прикоснуться губами к ее родимому пятну. Он, а не я. И он прикасался, и у них теперь двое детей. Двое детей, которые могли бы быть моими. Меня затрясло, и я в ярости захлопнул альбом. Все в недоумении уставились на меня. И только Джейн, нахмурившись, смотрела в свою тарелку.
– Энтони, что-то случилось? – обеспокоенно спросил Джон.
– Я очень устал, у меня жутко заболела голова. Если вы не против, я выйду на улицу, подышу свежим воздухом, – стараясь говорить вежливо, еле выдавил я. Встревоженный взгляд Рика прожигал во мне дыру.
– Да, конечно, пожалуйста. Давайте я вас провожу, – продолжил хозяин отеля.
– Что вы, не нужно. Со мной будет Джеймс, – сказал я, а тот уже беззвучно стоял за моей спиной.
– Джон, я, пожалуй, все же провожу мистера Карсона, – вдруг сказала Лара, поднимаясь. – Покажу, где включается свет во дворе. Не скучайте тут без меня, господа, – обратилась она к Рику и Хьюго. Они что-то промычали невпопад.
– Да, Джейн, покажи Энтони дорогу, – тут же согласился ее муж. – Надеюсь, на свежем воздухе вам станет лучше, – это уже мне.
Мы вышли из столовой, через холл прошли к выходу. Тринадцать шагов. Зачем я начал их считать? Миссис Смит открыла дверь и вышла на крыльцо. Мы за ней. Солнце еще не село и разливалось в небе кровавыми сумерками. Лара протянула руку и щелкнула выключателем в углублении на стене. На пустыре перед домом загорелся небольшой фонарь на столбе. Ощущение было жуткое. Одинокий фонарь и многие мили пустоты вокруг.
– Лара, выключи, пожалуйста, – тихо попросил я. Думал, что она вновь запротестует, снова примется утверждать, что ее зовут Джейн, но она вздрогнула, щелкнула выключателем и, обхватив себя руками, словно внезапно озябла, бросила испуганный взгляд в сторону Джеймса.
– Он ничего не скажет. Но если ты боишься… Джеймс, – попросил я. – Прогуляйся вокруг дома, разведай обстановку.
Мой телохранитель кивнул и исчез за углом.
Лара проводила его глазами и, не поворачиваясь, будто боясь на меня посмотреть, спросила:
– Я сильно изменилась?
Что ж, все-таки Лара.
– Как видишь, я узнал тебя. Значит, не сильно.
– Ты сомневался.
– Конечно, прошло много лет.
– Я сильно изменилась, – утвердительно произнесла Лара. – Даже не столько внешне, сколько внутренне. Как и ты.
– Я не изменился.
– Я помню долговязого неловкого мальчика, вечно лохматого, похожего на щенка, стеснительного и легко краснеющего от смущения.
– Я был совсем другим. Я был вспыльчивым и упрямым. Но каким бы я ни был, я не был тебе нужен. Я помню.
– Ох, Тони! – вздохнула Лара. – Ты ненавидишь меня за те слова. Но согласись, что я оказалась права. Хотя, видит бог, я предпочла бы ошибиться. Но я оказалась права, так убийственно, так отчаянно права. Ты гораздо счастливее без меня.
– Нет! Ты оказалась совсем не права! – горячо возразил я. – Черт возьми, ты никогда не умела разбираться в людях! Ты никогда не видела, какой я. Я все равно всегда выбирал женщин, похожих на ту тебя – ярких, взбалмошных, с острым умом и неиссякаемой жаждой жизни. А ты считала, что мне нужна домашняя наседка, квохчущая надо мной и детьми. И подающая мне тапочки!
– Как тебя задели эти тапочки! – горько усмехнулась Лара. – Ты тогда на меня так взглянул, что я подумала – убьешь на месте. Наверное, тогда первый раз я увидела в тебе того мужчину, которым ты стал сейчас. Жаль, что…
Лара вдруг резко оборвала себя и сказала:
– Я пойду. А то Джон может забеспокоиться.
И быстро скользнула внутрь.
Джеймс вынырнул из-за угла и замер в паре футов от меня, заложив руки за спину в его привычной позе. Я знал, что предупреждения не требуются, но хотел уточнить, показав важность ситуации.
– Ты ничего не видел и не слышал.
Джеймс невозмутимо кивнул, даже не взглянув на меня. В его молчаливой уверенности была стабильная надежность, которой мне вдруг так стало не хватать в моей жизни.
Черт возьми, что я здесь делаю? Я давно перестал думать о Ларе, и эта неожиданная встреча выбила меня из колеи. Зачем все это? Для чего судьба мне подсунула эту встречу? Чтобы я понял, что был прав? Или наоборот, что я ошибался? Или все это случайность, на которую вообще не стоит обращать внимание? Только получится ли?
Я по привычке похлопал по карманам.
– Вы бросили курить, – напомнил Джеймс.
Да, бросил. Кэролайн не нравилось, что я курю. Лара считала смешным, что я не курю. Интересно, что она сказала бы сейчас?
Я хочу убраться отсюда. Я не хочу разгадывать головоломки, которые подсунула мне судьба. Я не хочу. Мне не нужно. Я только наконец разобрался со своей жизнью… Похоже, не разобрался.
– Джеймс, я хочу уехать.
– Мы можем, – невозмутимо ответил Джеймс. – Дороги перекрыты, далеко не уедем. Но можем переночевать в машине. Существует опасность торнадо. Некоторые считают, что в машине смерч не грозит. Это не правда. Я бы предпочел, чтобы вы остались в отеле. Мне так легче заботиться о вашей безопасности. Одна ночь разве что-то изменит?
Одна ночь… изменит. Уже эта пара часов, что я здесь, поставила все с ног на голову в моей жизни. Лара. Черт возьми, Лара! Зачем ты мне встретилась?
Счастлива ли она? Ведь когда-то она мечтала о совсем другой жизни. Конечно, ее приоритеты могли поменяться. Но чтоб вот так, под прямым углом?
Когда ты станешь лучшим в своем деле (заметь, я даже не указываю конкретно, в каком), когда в банке на твоем счету появится первый миллион, когда женщины будут складываться в штабеля у твоих ног – милости просим. Можешь тогда повторить свое предложение, и обещаю, что я его всерьез рассмотрю.
Я добился всего, что она перечисляла. Интересно, если сейчас я повторю то свое предложение, Лара его рассмотрит? Лара, у которой есть муж и двое сыновей. Имею ли я право повторять предложение? А хочу ли я его повторять?
Я уселся прямо на ступени крыльца и молча стал наблюдать за гаснущим закатом. Я долго учился умению выкидывать все лишние мысли из головы и находить спокойствие внутри себя. Сейчас это умение было как никогда кстати. Джеймс присел рядом со мной. С ним хорошо молчать, он почти никогда не нарушает тишины по собственной инициативе.
Солнце село, темным одеялом неба накрыв землю. Не хочу идти внутрь, не хочу видеть мужа Лары, разговаривать с ним, делать вежливое лицо. Да где там! Дверь приоткрылась, и хозяин собственной персоной появился на пороге:
– Энтони, что вы сидите в темноте? Джейн не показала вам, где включается свет?
– Показала. Мне просто хочется посидеть в темноте.
– Понятно, – глубокомысленно заметил Джон Смит. – Я просто хотел сказать, что собираюсь лечь спать. Мне завтра рано вставать, много дел, знаете ли… Но вы, разумеется, можете придерживаться своего режима. Я просто хотел спросить, не нужно ли вам еще чего-нибудь?
– Нет, спасибо! – покачал я головой.
Уйдешь ты или нет?
Джон еще потоптался на месте.
– Джейн еще не легла, моет посуду на кухне. Если вам что-то будет нужно, можете попросить ее.
– Спасибо!
Джон наконец ретировался.
Лара моет посуду. Это просто нонсенс какой-то! Что этот пивной бочонок сделал с ней? Во что он превратил мою язвительную и яркую Лару? Впрочем, она же почему-то вышла за него замуж. Может, любила. В принципе, он не урод, а когда был моложе, наверное, был еще более привлекательным. Может, ей и нужен был такой мужчина – старше ее, надежный, крепко стоящий на ногах. А вот это ее «заработай миллион и стань лучшим» – было просто шуткой, желанием задать невыполнимую, как она считала, задачу, чтобы я отвязался от нее.
«Вот гад!» – вдруг разозлился я на ее мужа. Я тут сидел целый час, пытаясь избавиться от ненужных мыслей о Ларе, а он приперся и все испортил. Зачем он напоминал мне про свою жену? Словно все сговорились против меня!
Я вздохнул и поднялся. Что ж, поплыву по течению, раз мое противоборство ничего не дает. Лара моет посуду – я отправляюсь к ней.
– Джеймс, я иду на кухню, хочу поговорить с миссис Смит. Думаю, там мне ничто не угрожает, так что можешь отправляться спать.
– Я мог бы постоять на страже. Чтобы дать знать, если… Ну, на всякий случай.
– Да нет, Джеймс, это не понадобится, – вздохнул я.
И мысленно добавил: «Ничем таким мы с Ларой точно заниматься не будем».
И как только я себе это сказал, мысли мои вдруг приняли совсем нежелательное направление. Когда-то, в мою бытность озабоченным гормональными бурями подростком, из моей головы не выходили образы обнаженной Лары и фантазии о том, что именно я сделал бы с ней. Образы были яркими, грубыми, почти животными, своей запретностью они смущали меня и будоражили.
Сейчас, беззвучно появившись на кухне, я смотрел на пополневшую, но ставшую еще более женственной фигуру Лары, на выбившиеся из дурацкого узла на затылке вьющиеся пряди, на гибкую линию склоненной шеи, и словно начинал прозревать, и внутри меня рождалось чувство, ранее мною не испытанное. Нежность? Мальчишкой я не умел такого испытывать. Став взрослее, не имел в этом потребности.
Кухня была небольшая, так что буквально в три шага я пересек ее и остановился за спиной Лары так близко, что от моего дыхания зашевелились упавшие на ее шею змейки волос. Она вздрогнула, напряглась, вся подобралась, будто хотела сбежать. Ее руки в перчатках замерли под поверхностью воды в тазу, где она мыла посуду. Мгновение замерло, расширилось, проникло во все уголки бытия, заполонило собой мир, захватывая нас в свой водоворот.
– Что… – начала Лара, и стенки мгновения задрожали, исказились, как в мареве костра, угрожая схлопнуться и исчезнуть.
– Молчи! – требовательно прошептал я, не позволяя ей испортить момент. Она замерла. Я медленно наклонился и губами прикоснулся к бьющейся жилке под тонкой кожей шеи. Лара вздохнула, обмякла и словно против своей воли наклонила голову, чтобы обеспечить мне полный доступ. Тарелка тихо выскользнула из ее рук и плавно нырнула под воду. Я медлил, пытаясь растянуть мгновение на вечность, зная, что сейчас потеряю его, но сопротивляясь и не желая упускать. Я целовал ее шею, слизывая соленые кристаллики, слегка прикусывая зубами кожу. Лара попыталась отстраниться, что-то сказать. Я обхватил ее руками – одна ладонь легла на живот, другая сразу под правой грудью – и шепнул на ухо:
– Просто доверься мне!
Это был не тот малыш Тони, каким я его помнила, каким любила – долговязый «малыш» на голову выше меня, с румянцем во все щеку и доверчивыми наивными глазами как у щенка спаниеля. Это уже был не тот Тони-малыш. Это был взрослый сильный, уверенный мужчина, красивый до умопомрачения, властный и знающий себе цену. Наверное, даже можно было бы поверить, что это совсем другой человек, случайным образом похожий на когда-то влюбленного в меня мальчика. Но когда я зашла в его комнату, а он тотчас же узнал меня, и его голос сорвался, напомнив ломающийся голос юного Тони, я поняла, что пропала.
Долгое время я не вспоминала его. Он был просто младшим братом моей подруги. Я, пожалуй, даже любила его по-своему, но, конечно же, совсем не так, как хотелось бы ему. Тогда я, смеясь, отмахнулась от его детской влюбленности, уехала покорять сцену и забыла о нем. Весь мир лежал перед моими ногами. Я фантазировала, каких высот достигну, и достигла бы, если бы не... Всегда стоит это «если бы не» – между нашим фантазиями и реальностью, между желаниями и возможностями, между планами человека и решением судьбы эти планы поменять.
Если бы. Если бы тогда я не стала так гнать машину, как гоняла всегда, мы бы не перевернулись, и Майкл остался жив. Влюбленный в меня парень решил на свою голову прокатиться со мной. Этот один случай перевернул не только машину. Он перевернул всю мою жизнь. Я не смогла вытащить потерявшего сознание парня из покореженной машины, и долго ползла, волоча сломанные ноги, теряя сознание и хрипя о помощи, так как кричать уже не могла, сорвав голос напрочь. Уползла я далеко. Меня, потерявшую сознание, нашли и доставили в больницу, но не увидели разбитую машину и Майклу помощь не оказали. Когда я пришла в себя и шепотом попыталась описать место, где мы разбились, уже было поздно. Майкл, как потом выяснилось, был жив еще несколько часов, и если бы его нашли сразу, его можно было спасти.
А потом было еще много «если бы не». Если бы не погиб Майкл, я бы не чувствовала свою вину. Если бы я не пыталась спрятаться от чувства вины, я не начала бы пить. Если бы я не пила, я бы не связалась с тем придурком, имя которого я даже не помню. Я бы не сделала аборт и не лишила себя будущих детей. Я бы не сбежала в это богом забытое место. Если бы… Если бы… Если бы…
Тяжелая длань судьбы все опускалась и опускалась на меня, ломая, пригибая к земле, а я все спрашивала: за что? Где я провинилась? Где та точка отсчета, когда все пошло не так?
В один из самых тяжелых моментов моей жизни, которые почему-то всегда приходились на ночи, я, лежа и пяля сухие глаза в невидимый потолок, вдруг поняла, где я ошиблась. Осознание пришло так просто и так ясно, что я даже удивилась, почему не понимала этого раньше. Тогда я пообещала себе, что найду Тони Карсона, найду того нелепого милого мальчишку, которому я отказала. Вот доработаю горничной срок по контракту и обязательно найду его. Приползу к нему на коленях и буду умолять его взять меня. И мне неважно было, каким я его найду – вечно пьяным завсегдатаем баров или тихим обывателем, забившимся в свою нору. Тогда я была уверена, что мне достаточно будет смотреть в его распахнутые глаза и видеть его неуверенную кривоватую улыбку, и мир встанет на свое место, где ему и положено находиться. Я думала, что я обязательно стану той женщиной, которая будет ему нужна, и буду готовить ему обеды и наводить уют, и, может быть, он смирится, что у нас не будет детей. И этим я искуплю все свои грехи и буду прощена судьбой. Когда это простое решение пришло мне в голову, я вдруг поняла, что счастлива. Я до сих пор помню тот день, потому что это единственный день в моей жизни, когда я была счастлива. Все утро я летала словно на крыльях, а во второй половине дня мой хозяин Джон дал мне и Мэри, второй горничной, выходной, и даже был так любезен, что подвез нас до города. Он навещал своих сыновей, которые временно жили у его родителей после смерти его жены. А мы с Мэри прошлись по магазинам, и я впервые со смерти Майкла получила от этого удовольствие. А потом пошли в кино. Вы когда-нибудь думали, что поход в кинотеатр может сделать вас несчастной навечно? Этот поход – сделал. Мы не видели ни названия, ни афиш, мы просто пришли и попросили билеты на ближайший фильм. Я ела мороженое и в предвкушении думала, что скоро я покину это богом забытое место на краю света, и больше никогда не увижу ни этот город, ни этот обшарпанный кинотеатр, ни отель и Джона, скучного и правильного. Мое счастье от моих мечт длилось ровно до того момента, когда на экране появился Тони. Я замерла с открытым ртом, не веря своим глазам, даже почти не слыша визга девушек, заполнившего зал, как только невероятно красивое лицо приблизилось, и его неповторимые глаза заполнили огромный экран. Которые посмотрели на меня с насмешкой. Это судьба насмехалась надо мной его глазами. Я думала, что я уже достаточно наказана? «Нет, детка, – сказала мне судьба его губами с экрана, – все еще только начинается!»
Еще надеясь, что ошибаюсь, я полушепотом-полухрипом спросила у Мэри:
– Кто это? Почему так все кричат?
– Ну, мать, ты даешь! – грубовато восхитилась моему неведению Мэри. – Сколько ты сидела в этой дыре, что не знаешь Энтони Карсона? Он же сейчас звезда номер один, не сходит со страниц всех таблоидов, признанный всеми секс-символ. Да и Оскар уже отхватил. Все только и пишут о том, какой он баловень судьбы: денег не меряно, бабы – вон, пачками под его ноги бросаются, а уж критики его любят, прям так и пишут, что новый Марлон Брандо с Ларри Гейблом в одном лице.
– Кларком Гейблом, – машинально поправила я.
– А, и хрен с ним, я все равно их никого не знаю. Короче, понятно, что крутой чувак!
«Крутой чувак» на экране выворачивал мою душу наизнанку. Еще мальчишкой Тони тонко чувствовал эмоции других людей, что в мои юные глупые годы казалось мне недостойным мужчины. Разве настоящий мужчина будет плакать над фильмом или книжкой? Разве настоящие мужчины плачут? Раньше Тони чувствовал людей, а сейчас научился заставлять чувствовать других. Все эти сложные многослойные эмоции лились из него, поражая, захватывая, убивая. Он владел зрителями, как будто король своими подданными, как будто бог – вселенной.
Но даже сквозь восхищение его талантом и благоговение перед его мощью, на меня обрушилось осознание, что он навсегда для меня потерян. Такому Тони я не буду нужна. Серая, неприметная Джейн, простая горничная в отеле на краю света, с распухшими и огрубевшими от постоянной уборки и мытья пальцами и коричневой от злого солнца кожей. А потому я не поползу к нему на коленях и не буду умолять его взять меня, как когда-то он предсказал. Не поползу, потому что я не смогу вынести этого унижения. Нет, не унижения отказа я боялась. Я боялась, что он и правда, возьмет меня. Я боялась, потому что знала, что это будет жалость. Только жалость, и ничего больше. Чертов жалостливый Тони!
Раздавленной улиткой я выползла из кинотеатра, и на следующий день ответила согласием Джону, который давно предлагал мне выйти за него замуж.
Я запретила себе думать о Тони. Я навеки похоронила себя в этой дыре, сознательно и добровольно став узницей темницы в виде отеля в богом забытом месте на краю света. Больше не было Лары Уэйкфилд, она умерла. Осталась только Джейн Смит, и ей оставалось влачить жалкое существование в моем уже совсем непривлекательном теле.
Первое время мне хотелось выть, и я уходила далеко в пустыню «гулять», падала на колени и выла-выла-выла, как койот. Не было слез, я давно разучилась плакать, мне просто хотелось звуками излить свою боль, что раздирала мне внутренности. Но потом боль притупилась, я смирилась, даже начала замечать мелкие радости в этой жизни.
Видимо, судьба посчитала, что я недостаточно страдала. И привела в наши края Энтони. Я знала, что он снимается в нескольких милях от на нашего отеля, и чуть ли не веревкой себя привязывала, так мне хотелось взять машину и поехать посмотреть на него хотя бы издали. Увидеть эти новые морщинки в уголках глаз, и золотистую, тронутую ровным загаром кожу уже безо всякого румянца, и аккуратную стильную короткую стрижку, и все ту же кривоватую улыбку, ставшую теперь уверенной и смелой. И только страх, что он меня увидит и узнает, удерживал меня на месте. Пусть в его памяти я останусь прежней Ларой, изящной красивой Ларой, дерзкой хохотушкой со звонким голосом.
Но нет. Даже в этом моем скромном желании мне было отказано, и каким-то немыслимым образом судьба привела Тони к нам в отель.
На секунду я поверила, что судьба наконец решила сжалиться надо мной и вернуть мне его. На одну секунду.
Лара решительно высвободилась из моих рук, разрушив очарование момента. Что ж, я не был удивлен. Она всегда была такой: решительной, уверенной и делающей совсем не то, что хотелось бы мне.
Несмотря на ее отказ, я даже испытал какое-то удовлетворение: это опять была моя Лара, а не тихая Джейн, слушавшаяся своего мужа.
– Не надо, Тони! – попросила Лара, и я опустил руки и отошел от нее. Огляделся, убрал со стула брошенное туда полотенце, повесил его на крючок, а потом сел на освободившееся место.
– Поговорим? – спокойно спросил я. Да, спокойно, хотя сердце ухало в груди, как паровой молот. Красивое сравнение, хоть я и не знаю, как выглядит паровой молот.
– А стоит? – поинтересовалась Лара, вновь отворачиваясь от меня к тазу с водой, но теперь я сидел сбоку и видел ее профиль.
– Мы ничего не теряем. Почему и не поболтать двум старым знакомым?
Действительно. Почему бы и не поболтать. Больнее-то уже не будет.
– Хорошо, – смирилась Лара.
– Почему муж зовет тебя Джейн?
– Потому что при рождении меня назвали Лара Джейн. Лара Джейн Уэйкфилд. Я не любила свое второе имя, поэтому, представляясь людям, никогда не называла его. Мне оно казалось таким… серым, таким скучным. Это не могло быть моим именем. Оно было недостойно меня. Но когда я устроилась сюда на работу горничной, мне показалось, что это будет ужасно, если Лара Уэйкфилд станет убирать комнаты и мыть посуду. И я назвалась Джейн. Так было легче, словно это совсем другой человек, не я. Джон, конечно, знал, что мое первое имя Лара, но он до сих пор думает, что я не люблю это имя, поэтому никогда не называет меня так.
– Как ты оказалась здесь?
Лара хрипло засмеялась. Потом так же резко оборвала смех, как и начала его.
– Не все ли равно?
– Если не хочешь, не говори.
Она вздохнула, колеблясь, видимо, решая, достоин ли я знать.
– Это долгая история. И неинтересная. Если вкратце, я попала в аварию по своей вине. Ты же помнишь, как я любила гонять на машине. По моей вине погиб мой жених. По своей вине я переломала себе ноги и не смогла больше танцевать. Я сорвала голос и не могла больше петь. Я… сломалась. Не выдержала. Не сразу, правда. Сначала устроилась на работу официанткой. Думала, что найду что-то еще, какое-то другое призвание, раз уж танцы и пение мне теперь недоступны. Сначала боролась. Но чувство вины – я и не подозревала, как оно ломает психику. Майкл вставал передо мной, ночью и днем. Я сдалась. Начала пить, это помогало хоть ненадолго забыться. Связалась с одним придурком, нечаянно забеременела от него. Узнав о будущем отцовстве, он сделал ноги. До этого я не просила денег у отца, храбрилась, думала, выкручусь, приду к нему уже вставшей на ноги – в прямом и переносном смысле слова. Он даже и не подозревал, насколько низко я пала. Когда мне некуда было больше податься, я подумала, что у меня есть место, где меня пожалеют, и пришла домой. Отец, когда узнал, что со мной случилось, дал мне денег на аборт и запретил мне приближаться к его дому. Заявил, что у него больше нет дочери, и, слава богу, что мать не дожила до этого дня и не увидела меня такой.
Нижняя губа Лары задрожала. О, я помнил мистера Уэйкфилда и вполне представлял, каким жестким и строгим он может быть. В порыве сочувствия я приподнялся со стула, желая обнять Лару, но она тут же нахмурилась и жестом остановила меня:
– Сиди, где сидишь. Можешь смеяться надо мной, но не вздумай меня жалеть.
Я тут же сделал равнодушное лицо, не желая показывать ей свое сочувствие, раз оно задевает ее:
– Смеяться?
– Когда-то я посмеялась над тобой. Сказала, что ты недостоин меня. Теперь твоя очередь.
– Ты считаешь, что ты недостойна меня? – невозмутимо поинтересовался я.
– Ох, Тони, только вот не надо этого! – поморщилась Лара. – Ты притаскивал всех мокрых щенков, которых находил на улице. Ты и сейчас будешь делать вид, что все хорошо, пытаясь пожалеть очередного щенка в моем лице. Ну, будь же мужчиной! Я знаю, я тогда сделала тебе больно. Скажи то, что ты на самом деле про меня думаешь. Я никто! Я полное ничтожество! Я хуже, чем грязь под ногами.
– Ты всегда была прямолинейной максималисткой. Это в тебе не изменилось, – заметил я.
Лара промолчала, до сих пор воинственно приподнятые плечи сникли.
– И ты больше не видела своего отца? – решил я вернуть разговор в прошлое русло. – Помнится, ты всегда пыталась ему доказать, что ничуть не хуже его сыновей.
Лара помолчала и сказала:
– Нет, не видела. Да. Пыталась. И вот куда меня это привело.
– Но ведь и я пытался доказать тебе, что ты ошиблась насчет меня. Нами двигали похожие мотивы.
– Но оказались мы совсем в разных местах, – Лара невесело усмехнулась. – Ты выдержал, а я сломалась. Оказалось, что у тебя есть стойкость, которой нет у меня. Все твои обещания, которые я считала пустым бахвальством, ты выполнил. Ты знаменитый актер. Режиссеры выстраиваются в очередь, чтобы поработать с тобой. На твоем счету миллионы. Ты встречаешься с самой красивой женщиной в мире, а все остальные ждут возможности согреть твою постель, когда она отвернется. А я… – она развела руками, – вот она я. Миссис Смит, жена неудачливого владельца захудалого отеля в богом забытом месте на краю света.
– Никакой особенной стойкости у меня не было, – после паузы сказал я. – Меня не била судьба. Ну, во всяком случае, не так, как тебя. Но все, что у меня есть, это благодаря тебе. Если бы ты тогда не отказала мне…
– Тони, ради бога, замолчи! – воскликнула Лара и всплеснула руками. Брызги грязной воды разлетелись в стороны, попав и мне в лицо.
– Извини, – буркнула она.
Я молча стянул полотенце с крючка и утерся. Она поджала губы и продолжила сосредоточенно мыть посуду.
– Так как ты здесь оказалась? – повторил я свой вопрос.
– Я хотела уехать куда-нибудь далеко, чтобы не видеть отца, чтобы не встречать никого из знакомых, мне казалось, что они все за спиной жалеют меня. Я открыла газету и увидела объявление о найме сезонных рабочих и горничных в отель у черта на куличках. И я поехала. Сюда. Назвалась Джейн. Теперь я здесь.
– Зачем ты вышла замуж за своего мужа? Ты любила его?
Она отвернулась и долго молчала. Совсем отвернулась от меня, и я мог видеть только ее затылок. Потом сказала:
– Да. Любила. Может быть, не так, как… Но любила, иначе бы не вышла за него замуж.
Любила. Она его любила. Я специально задал вопрос в прошедшем времени. Она могла возразить и сказать, что любит его и сейчас. А могла ответить, что никогда не любила. Но она любила. И даже прошедшее время этого глагола ничего не меняет. Любовь всегда проходит с годами, успокаивается, превращается в близость. Она любила мужа, она любила погибшего жениха. Сейчас я отчаянно завидовал им обоим. Только одному мне никогда не было места в ее сердце.
Вдруг в окно что-то ударилось, посыпались осколки стекла. И сразу внутрь вломился поток воздуха с пылью, и стало слышно, как стонет на улице ветер.
– Смерч! – закричала Лара. – Торнадо приближается! Идем, надо будить других. Нужно спуститься в подвал!
И вдруг раздался какой-то грохот, страшный треск, и дом вздрогнул всем своим остовом, и начал странно крениться. Свет мигнул и погас.
– Джон! – завопила Лара и бросилась в ту сторону, откуда слышался треск.
– Стой! – попытался я удержать ее, но она выдернула свою руку и бросилась вперед. Мне ничего не оставалось, как бежать за ней. Дом перестал дрожать, но выбежав в коридор, в неясном свете луны, падающем в окно, мы увидели, что коридором называть нечего. Стены покосились, потолок был проломан, как будто что-то тяжелое упало на него. Лара побежала вперед, я последовал за ней, боясь, что потолок сейчас окончательно рухнет и задавит ее. Возле одной из комнат она остановилась и попробовала открыть перекошенную дверь. Она безуспешно дергала ее, пока я не поспешил ей на помощь и ударом ноги не выбил филенки. Мы пролезли внутрь. Что перед нами предстало, уже трудно было назвать комнатой. В темноте было сложно разглядеть что-либо, пройти было невозможно, потому что сверху что-то свисало, из стен торчало и по полу перекатывалось.
– Джон? – дрожащим голосом позвала Лара.
Мы услышали стон. Я на ощупь двинулся в ту сторону, Лара за мной.
– Джон, скажи что-нибудь, ты слышишь меня? – повторяла она.
Снова раздался стон, постепенно ставший членораздельным:
– Но… га…
– Где-то здесь должен быть фонарик, – пробормотала Лара, приходя в себя, и начала чем-то греметь, кажется, выдвигать ящики. Неужели здесь есть что-то целое? Потом мне в глаза ударил узкий луч света.
Лара направила его на Джона. Он лежал почти на полу, на остатках кровати, и одна нога его была сломана упавшей балкой, наружу торчала кость. Лара издала какой-то звук, мне показалось, что ее тошнит.
– Лара? – встревожено спросил я.
– Со мной все в порядке, – слабым голосом произнесла она. – Ты сможешь ему помочь?
Не успел я ответить, как мы услышали вдалеке голос Рика, звавший меня.
– Я здесь, – крикнул я. – В комнате Джона.
А потом добавил для Лары:
– Не беспокойся, я все сделаю.
Я попытался приподнять балку, но она была слишком тяжелой. Тут появился Рик.
– Помоги, – без лишних слов кинул я ему.
Он тут же перелез через другие балки и схватился за край. Вдвоем, напрягая мускулы, мы подняли балку и отодвинули ее в сторону.
Я попытался приподнять Джона, но он заорал диким криком.
– Как нам его отнести в подвал? – дрожащим голосом спросила Лара.
Господи, я же никогда не транспортировал раненых людей. А сейчас и Рик, и Лара стояли и ждали какого-то моего решения. Носилки. Кажется, таких людей переносят на носилках. Но где мы их возьмем?
Мой взгляд упал на одеяло, частично прикрывающее Джона, частично находящееся под ним. Может, и не самый удачный вариант, но лучше я придумать не могу. Я начал вытаскивать одеяло, Джон заорал, Лара прижала руку к своим губам, лицо ее страдальчески скривилось. Она любит мужа. Не сказать бы, что это известие меня удивило. Просто стало чуточку больнее.
Кое-как расстелив покрывало, я подумал, что мы вдвоем не утащим Джона. Рик мог напрячься на короткий период, но нести тяжелое тело мужчины по лестнице в подвал он вряд ли сможет.
– Где Джеймс и Хьюго? – спросил я.
– Не знаю, – встревожено сказал Рик. – Я после грохота проснулся и бросился в твою комнату. Она полностью разрушена. Я думал, что ты погиб, стал кричать, а ты отсюда отозвался. Про других я и не подумал.
– Иди, найди их, – приказал я ему. – Лара, дай ему фонарик.
Рик исчез, а мы замерли в полной темноте. Тихо стонал Джон.
– Твоя комната разрушена, – неестественным голосом повторила Лара.
– Тс, все в порядке, – ответил я.
Прибежал Рик, один.
– Ну? Где они? – рявкнул я. Я сам был испуган, растерян, но не хотел показать этого Ларе.
– Джеймс без сознания в своей комнате. У него кровь на голове. Хьюго исчез.
– Как исчез? – не понял я.
– Совсем. Кажется, уехал. Нет нашей машины.
Лара ахнула.
– Он всегда был каким-то странным! – пробормотал Рик.
Вдруг снова что-то загрохотало.
Я непечатно выругался и попытался переложить Джона на расстеленное одеяло. Тот кричал, от чего у меня все содрогалось внутри, и самому было больно. Рик взялся помогать. Лара пыталась тоже, но только мешала, и в конце концов я довольно бесцеремонно оттолкнул ее. Кое-как уложив ее мужа на одеяло, я вытер катившийся градом пот со лба и приказал Рику хвататься за края одеяла.
– Лара, иди вперед и свети, показывай нам дорогу. Рик, если одеяло будет выскальзывать, говори, будем останавливаться.
Мы, пыхтя и спотыкаясь, задевая Джоном за углы, отчего он истошно орал, пока не потерял сознание, потащились по коридору до лестницы, ведущей в подвал. Кое-как спустившись и уложив Джона на пол, я отобрал фонарик у Лары и, позвав Рика, мы пошли за Джеймсом.
– Энтони, я, конечно, понимаю, что, наверное, сейчас неуместно, и все же… – пыхтя, догнал меня Рик.
– Что? – раздраженно бросил я.
– Не называй миссис Смит Ларой. Хотя бы при ее муже. Мне показалось, она не хотела бы, чтобы муж знал о том, что вы были знакомы.
– Хорошо, – буркнул я.
Чертов проныра, все замечает. Это да, это я сплоховал. Будем надеяться, что Джон от боли решит, что это ему показалось.
– И еще… Это, конечно, не мое дело… Но я все же скажу. Оставь ее в покое. Какие бы чувства тобой не владели. У каждого из вас своя жизнь.
Я зло глянул на него, но он почему-то не испугался. Может быть из-за того, что было слишком темно, и он не разглядел степень моего гнева. Ну или я внезапно лишился умения без слов демонстрировать свои эмоции. Рик в ответ на мой взгляд спокойно заметил:
– Уволить ты меня всегда можешь. Но сейчас я говорю как твой друг, а не как менеджер.
Я промолчал, так как сказать мне было нечего.
Мы дотащили Джеймса, находящегося без сознания, до подвала, спустились сами, и я в изнеможении повалился на пол, предоставив Ларе возможность заниматься ранеными. Через некоторое время она выпрямилась, растирая себе поясницу.
– Как Джон? – спросил я у Лары, хотя мне хотелось спросить, как она, хотелось прикоснуться к ней и снять ее усталость и ее боль.
– Все так же без сознания, – тихо ответила она. – Я наложила ему доски вместо шины. Хоть так.
– А что с Джеймсом?
– Не знаю. Он дышит, на теле травм, кажется, нет. А насколько серьезная рана на голове, я не знаю. Я перевязала, как могла, – ответила она. А потом добавила еле слышно: – Тони, спасибо тебе!
– Не за что! – махнул я рукой.
Лара подошла и села рядом. Рик вдруг потянулся и выключил фонарик:
– Будем экономить батарейки. Неизвестно, как долго будет бушевать ураган.
– Кажется, он до нас еще даже не дошел. Это только предвестники, – отозвалась Лара и придвинулась ко мне.
Я чувствовал рядом ее тепло, ее дыхание.
– Если бы ты был в своей комнате, ты сейчас был бы мертв, – прошептала она.
– Но я жив! – так же шепотом возразил я.
– Слава богу! – всхлипнула она и, обхватив меня руками за талию, уткнулась мне в плечо.
Я высвободил руку и неловко обнял ее.
Когда Рик засопел, будто спит, я прошептал:
– Лара...
– Нет, – ответила она. – Ничего не говори.
– Приказывать будешь своему мужу, – шепотом возмутился я и почувствовал плечом, что Лара улыбается.
– Я не смогу приказать тебе, – услышал я ее тихий шепот. – Но я думаю, незачем что-то говорить. Когда торнадо уйдет, мы выберемся и придумаем, как доставить тебя до города. Может быть, наши с Джоном машины не унесло смерчем. В любом случае, будут поисковые и спасательные отряды, они помогут тебе выбраться. Вам всем выбраться.
– А ты? – спросил я, уже зная, что услышу в ответ, и сердце сжалось испуганным мокрым щенком.
– А что я? – пожала плечами. – Нужно будет доставить Джона в больницу. Узнать, что с детьми. Если отель сильно пострадал, мне пока придется пожить у родственников Джона в городе. Но не страшно, отель застрахован, мы его быстро восстановим, как только Джон поправится.
Мне нечего было ей сказать. Она ясно дала мне понять, что в ее жизни, как и прежде, мне нет места. У нее есть муж, у нее двое детей. Может быть, я мог бы ей предложить лучшую жизнь, более яркую, более обеспеченную. Но хочет ли она этой жизни – со мной?
– Лара, ведь не о такой жизни ты мечтала… – забросил я удочку наугад.
– Дура была, – отозвалась Лара. – Люди взрослеют, приоритеты меняются.
– То есть на коленях ты не приползешь? – криво усмехнулся я.
Она тихо и мягко засмеялась, приподняла руку и взъерошила мои волосы:
– Нет, Тони, не приползу.
Мы так и сидели, не меняя позы, прислонившись к стене, пока не задремали.
Всю свою жизнь я была такой эгоисткой. Я думала, что судьба наказывает меня или чему-то хочет научить… Глупости. Я была всего лишь инструментом в ее руках. Я была тем луком, с помощью которого была запущена стрела будущего Тони, спусковым крючком, развернувшим во всю мощь пружину его таланта. И кто я такая, чтобы мешать планам провидения осуществляться?
На секунду я поверила, что судьба наконец решила сжалиться надо мной и вернуть мне его. На одну секунду. Но судьба с откровенной жестокостью сразу же продемонстрировала мне, что будет с Тони, если он останется со мной. Я пережила смерть Майкла, наверное, потому что не любила его, возможно, я пережила бы смерть Джона, но гибель Тони… Это было бы выше моих сил. И в тот момент я поблагодарила судьбу за то, что она оставила Энтони Карсона в живых. Поблагодарила и пообещала, что я откажусь от него. Я запрещу себе его любить. Я никогда не произнесу его имени, я даже не буду думать о нем. Только бы он был жив. Только бы он был счастлив.
Разбудили нас голоса. Уже был день, и вместе со спасателями приехали пожилые родители Джона, услышавшие по радио, что торнадо прошел через эту местность. С собой они привезли сыновей Лары. Джон и Джеймс пришли в себя. Надеюсь, в подвале было достаточно темно, и Джон не видел, что мы с Ларой сидели обнявшись. Хьюго тоже нашли, он сидел в машине в нескольких десятках миль от отеля и был невменяем. Ему требовалась психиатрическая помощь.
Я стоял и смотрел на суету и понимал, что вижу все это в последний раз. Я пытался сказать себе, что ничего не изменилось. Что моя жизнь будет такой же, как и раньше. Ведь я мог и не завернуть в этот отель и провести ночь совсем в другом месте. Вернулся бы домой и не вспомнил бы о Ларе. И… ведь ничего же не изменилось, правда? Правда. Только почему-то было больно дышать.
Когда Джона стали грузить в карету скорой помощи, он нашел в себе силы улыбнуться и сказать:
– Мистер Карсон, Энтони, спасибо вам большое за все! – и мне показалось, он говорил совсем не о своем спасении. – Простите, что так вышло! Но поверьте, торнадо – не такое уж частое явление у нас. Чтобы у вас не остались неприятные воспоминания о нашем отеле, приезжайте к нам еще раз, как-нибудь в сезон! Мы будем рады, если вы еще раз навестите нас! – улыбался сквозь боль Джон. Рядом стояла Лара, а с двух сторон к ней жались ее побледневшие и настороженные сыновья. Их сыновья. – Правда, Джейн?
– Да. Мы будем рады, – тихо повторила Лара. – Мы будем рады…
Источник: http://www.only-r.com/forum/39-418-1
