Творчество

POV Роберт

Я вел машину по ночному Лос-Анджелесу. Дорога была полупустой, и мой верный черный мерс шел на предельно допустимой для города скорости. Прохладный ночной воздух со свистом врывался в кабину через открытые окна, а разноцветные огни мегаполиса неслись навстречу так стремительно, что сливались в смазанные сияющие полосы. И мне казалось, что я лечу…

Или дело было не в скорости, а в девушке рядом со мной? Той, что сидела сейчас на соседнем кресле, поджав свои стройные ножки и повернувшись всем телом в мою сторону. Той, что ни на секунду не сводила с меня мерцающих в полутьме огромных глаз. Она молчала, я тоже. Собственно, мы не сказали друг другу не единого слова после того крышесносного поцелуя в лифте, при одной мысли о котором начинал дрожать от восторга каждый нерв в моем организме. Нет, стоп, не нужно вспоминать об этом сейчас! Иначе я потеряю контроль и над собой, и над автомобилем…

Странно, но ни ее пристальный взгляд, ни наше затянувшееся молчание не напрягали меня и не создавали ощущения неловкости. Наоборот, никогда в жизни я не чувствовал такой невероятной легкости на душе, такой абсолютной уместности и правильности всего происходящего. Никогда еще моя жизнь не казалась мне настолько наполненной смыслом и гармонией, как сейчас. Надо же, рецепт оказался так прост: ночь… тишина… скорость… и она… моя Дана!

Куда-то пропали все страхи и сомнения, позабылись судорожные метания последней недели, ушла саднящая душевная боль, исчезли навязчивые вопросы – все это словно забрала она, стерла из памяти, выжгла из сердца во время поцелуя. И даже рожденное эти поцелуем безумное желание свернулось клубочком где-то в груди в ожидании своего часа. На душе было чисто, светло и тихо, словно в первый день творения. Наверное, именно это люди называют счастьем…

Я ощущал ее присутствие рядом каждой клеточкой своего тела – так остро, так волнующе. Даже не поворачиваясь, я чувствовал ее взгляд – физически, будто прикосновение. Вот он горячим солнечным лучом скользит по моему лицу, … вот останавливается на губах, и они мгновенно вспыхивают, как от поцелуя… вот он спускается вниз, ныряет в вырез рубашки, и кожа на груди тут же покрывается мурашками… а потом, словно устыдившись своей нескромности, взлетает вверх и запутывается в волосах… вдоволь нарезвившись там, прыгает на плечо, скатывается, как по горке, по изгибу правой руки и замирает, окутывая лаской пальцы и заставляя встать дыбом волоски на моих запястьях. И я боюсь дышать, я не решаюсь посмотреть на нее даже краем глаза, чтобы не спугнуть ненароком это сладкое путешествие солнечного луча по моему телу. Никто и никогда не смотрел на меня так…

Погруженный в эти изысканные ощущения, я вел машину на полном автомате. И только заглушив мотор, осознал, наконец, куда именно я ее привез. Мой домик в Малибу! Это было мое секретное убежище, о котором не знал никто – ни родители, ни друзья, ни даже мои агенты – только Ник, помогавший мне оформлять документы. Небольшое бунгало на берегу океана с узкой полоской пляжа перед ним. Маленький кусочек моего личного неприкосновенного пространства. Место, куда я всегда мог сбежать, когда становилось совсем невмоготу от пристального внимания окружающего мира. Место, где я мог насладиться редкими моментами покоя и одиночества. Место, куда я никогда не приводил ни одну из своих девушек.

Почему же я привез Дану именно сюда? Странно, но этот вопрос даже не возник в моей голове. Вернее, возник, но ответ на него был очевиден. Я привез ее в единственное место, где мог быть самим собой. Привез ее к себе настоящему. Ибо она была чем-то настоящим для меня.

POV Дана

Боже, я чувствовала себя так странно!
Как будто мой танец о безумной любви не закончился, как обычно, аплодисментами зала и неясным чувством потери в моей душе, а вдруг нашел свое продолжение в какой-то неведомой параллельной реальности. Но, с другой стороны, эта реальность была такой настоящей, такой правильной, такой… моей!

И я теперь искренне не понимала, почему с таким упорством гнала от себя мысли об этом мужчине? Почему боялась? Почему убегала от него? Это ведь как пытаться убежать от самой себя.

Просто пойти за ним, когда он позвал меня, пойти без страхов, без сомнений, без лишних слов - это оказалось так легко и естественно. Так же легко, как сидеть сейчас в его машине, не зная, куда и зачем мы едем, молчать и просто смотреть на него, не отрываясь. Так же легко, как ответить на его спонтанную страсть там, в лифте…

Оххх… Воспоминание о нашем поцелуе накрыло меня, как лавина. Он.. мой Роберт… так близко… так сладко… так горячо… Боже, никто и никогда не целовал меня так! От одной мысли об этом у меня сбилось дыхание, кожа покрылась мурашками, а внизу живота начала сворачиваться тугая спираль.

Ох, нет, дыши, Дана, дыши! Я не должна думать об этом сейчас… Иначе сделаю что-нибудь… о чем потом пожалею! Надо, наверное, отвернуться к окну и попытаться привести свои мысли в порядок.

Но я не могла оторваться от него! Не могла не смотреть – жадно, упоенно, смакуя каждую черточку его внешности. А глядя на него, не могла не вспоминать… как эти губы, сейчас сосредоточенно сжатые, прикасались к моим так нежно, и одновременно так настойчиво… как эти изумительно красивые руки, сейчас небрежно лежащие на руле, дарили мне обжигающие, дразнящие прикосновения, заставляющие пылко мечтать о большем… как это совершенное тело страстно прижималось к моему, позволяя физически ощутить всю силу его желания – желания, которому хотелось покориться, сдаться без боя… Мои руки, казалось, все еще ощущали шелк его волос, бархат его кожи, помнили на ощупь каждую щетинку на его щеках. Боже мой, как же мне хотелось прикоснуться к нему прямо сейчас! Просто протянуть руку и…

От этого безумного поступка меня спасло только то, что наш автомобиль очень вовремя остановился. Не успела я прийти в себя, как Роберт заглушил мотор и вышел из кабины, а через несколько секунд уже открывал дверцу с моей стороны. Глубоко вздохнув, я приняла его протянутую руку и ощутила, как это невинное прикосновение пустило по моему телу новую волну мурашек. Он помог мне выйти из машины, захлопнул дверцу и на одно сладкое мгновение слегка прижал к себе. Тепло его тела окутало меня, я с жадностью вдыхала исходящий от него аромат – он пах кофе, каким-то тонким свежим парфюмом и чем-то еще, неуловимым, но безумно притягательным – настоящим мужчиной, наверное. Я замерла, почувствовав, как он наклонил голову и слегка коснулся губами моих волос. В глазах потемнело. Я потянулась к нему, сгорая от желания поцеловать смутно белеющий в темноте участок кожи в вырезе его рубашки. Но Роб вдруг отстранился, и я чуть не застонала от острого чувства потери. Снова взяв меня за руку, он пошел куда-то и потянул меня за собой. Я машинально шла за ним, не видя ничего вокруг от жгучего разочарования…

Но когда, наконец, ко мне вернулась способность воспринимать окружающий мир, я просто задохнулась от восхищения. Он привез меня в самое прекрасное место на земле!
Мы стояли рядом с небольшим милым домиком. Под ногами у нас расстилалось покрывало из нежного серебристого песка, а прямо за ним жил, дышал и напевал свои песни океан. Он был так безбрежен, что я, как ни старалась, не могла понять, где заканчивается его шелковистая гладь и начинается усыпанное звездами ночное небо.

Все так же держась за руки, мы подошли к самой кромке прибоя и пошли вдоль нее. Казалось, ничто не способно было сделать происходящее еще прекраснее. Но это случилось, когда Роберт заговорил со мной.

POV Роберт+Дана

***
- Ты танцевала просто… потрясающе!
- Не знаю, как это получилось, но я танцевала для тебя…
- Не знаю, как это получилось, но я это чувствовал…

***
- Я так благодарен тому белому кролику…
- Что за белый кролик?
- Просто белый кролик.
- Тот, который привел Алису в страну чудес?
- Нет, тот, который привел меня к тебе.

***
- Ты снился мне…
- И что именно тебе снилось?
- Не скажу.
- Тогда и я не скажу.
- Я тоже тебе снилась?
- Каждую ночь…

***
- Почему ты убежала от меня тогда?
- Не знаю, наверное, испугалась…
- А почему ты не поехал за мной?
- Не знаю, наверное, испугался…

***
- Я написал для тебя песню.
- Спой мне ее!
- Там нет слов…
- А что же там есть?
- Ты…

***
- Твои раны на лице совсем незаметны.
- Мне хорошо оказали первую помощь!
- Не уверена. У меня так дрожали руки…
- Почему?
-Ты знаешь, почему…

***
- Я думал о тебе все это время.
- Я знаю.
- Но я совсем не хотел думать о тебе!
- Я знаю.
- Откуда ты это знаешь?
- Я тоже не хотела… и тоже думала…

***
- Знаешь, я почти поцеловала тебя тогда, в лесу.
- Ужасное слово – «почти»!
- Мне тоже не нравится.
- Давай отменим его!
- Больше никакого «почти»…

***
- Ты точно мне не снишься?
- Может быть, это ты снишься мне?
- Наверное, это такой сон на двоих!
- Тогда я не хочу просыпаться…
- И не надо!

***
- Как ты оказался там, в зале?
- Сам удивляюсь.
- Ты любишь танцы?
- Ненавижу!
- Что?
- Я хотел сказать, обожаю!

***
- Куда ты привез меня?
- Это мой дом.
- Ты живешь в раю?
- Теперь – да!

***
- Давай посидим немного.
- Ты устала?
- Ноги не держат...
- Потому что весь вечер танцевала?
- Потому что ты рядом…

POV Дана

Ноги действительно не держали. А еще кружилась голова, словно от бокала шампанского. И сердце сладко ныло – от окружающей меня невозможной красоты, от близости самого лучшего мужчины на свете, от тех слов, что я ему говорила, и от тех, что он произносил в ответ…

К счастью, мы как раз дошли до места, где этот волшебный пляж заканчивался огромным волнорезом. И я с облегчением присела на прохладный, пахнущий океанским прибоем камень. Правда, Роберт тут же с негодующим возгласом поставил меня обратно на ноги. А потом снял свой элегантный пиджак, небрежно бросил на волнорез и усадил меня на него.
Пиджак был скользкий, и сидеть было неудобно… Но меня так тронула его забота, что я не посмела возражать. Тем более что ноги действительно гудели от усталости. Чисто машинально я нагнулась и потерла ладонью ноющую щиколотку.

- Ты все-таки устала. И ноги у тебя болят. – Проговорил Роберт, по-прежнему стоя рядом и глядя на меня сверху вниз. – Позволь, я…

Удивленная прозвучавшим в его голосе волнением, я подняла на него глаза… и не смогла отвести взгляда. Каким-то истинно мужским размашистым движением он закатал по локоть рукава своей черной трикотажной рубашки, и неверный лунный свет тут же заиграл на покрывающих его руки волосках. А потом… боже мой!.. он медленно опустился передо мной на колени. Я замерла, не в силах вымолвить ни слова. Бережно, словно какую-то драгоценность, он взял в ладони мою ногу, аккуратно снял с нее черную замшевую балетку, невесомо провел ладонью по стопе, стряхивая приставший к ней песок, и решительно пристроил на свое обтянутое джинсовой тканью бедро. С моих губ сорвался судорожный вздох… а затем – второй, когда он проделал то же самое с другой ногой, по-прежнему не отводя своего обжигающего взгляда и заставляя меня таять и плавиться, подобно сгорающей свече.

Но вот глаза его скользнули по моему телу вниз, и я, наконец, снова обрела способность дышать. Но ненадолго – потому что Роберт протянул руку и медленно, мучительно медленно провел самыми кончиками пальцев по моей коже, от колена вниз, обвел ими боковую косточку на щиколотке, прошелся по чувствительному внутреннему своду стопы, а затем пробежался по пальцам, касаясь их, словно клавиш. Я снова задохнулась и невольно прикусила губу, чтобы сдержать рвущийся наружу стон. Но не смогла скрыть от Роберта свою реакцию на его прикосновение, судя по довольной кривоватой ухмылке, появившейся в уголке его рта. А, может быть, мне это почудилось – не могу с уверенностью сказать, так как в следующий момент я полностью потерялась в нахлынувших на меня ощущениях. Потому что его прекрасные длинные пальцы, потрясающе нежные и покоряюще сильные, захватили в плен мои натруженные ступни и принялись их ласково массировать, поглаживая, сжимая, дразня. Эти пальцы буквально обжигали кожу, посылали по моему телу все новые и новые волны шаловливых мурашек, заставляли страстно мечтать об их прикосновениях выше… везде… всюду… Ох, от одной только мысли, что могли сделать со мной эти талантливые пальцы, меня бросило в дрожь. В буквальном смысле. И я, не в силах далее терпеть эту изысканную пытку, больше простонала, чем произнесла:

- Ох, Роб, пожалуйста… прошу тебя…

В ответ он скользнул раскрытыми ладонями вверх по моим ногам, мягким круговым движением погладил колени и остановился, слегка очерчивая большими пальцами границу между моим бедром и подолом платья.

- Дана, милая… для тебя… все, что ты хочешь… – жарко прошептал он и поднял глаза.

А я потеряла дар речи, пораженная красотой момента. Наполненная до краев сладкой негой ночь… ласковый шепот океана совсем рядом… самый прекрасный мужчина на земле стоит передо мной на коленях, и в глазах его отражаются звезды…

Словно боясь спугнуть это видение, я осторожно протянула вперед дрожащие руки и нежно провела ими по его пылающему лицу. Высокий чистый лоб, широкий разлет бровей, ресницы, знакомо щекочущие мне руку… дерзкий изгиб скул, пикантная колкость щетины на чуть впалых щеках, скульптурная линия челюсти… и вот то, что желанно мне сейчас больше всего – приоткрытые лепестки пылающих нежных губ…

Хотя нет, есть еще кое-что не менее желанное, но решусь ли я? Мои ноги все еще покоятся на его обтянутых джинсами стройных бедрах… Что, если?...

POV Роберт

Что-то странное происходило в мире.
Я шел рядом в Даной по знакомой мне до последней песчинки полоске океанского пляжа, и не узнавал его. Разве тут раньше светили такие звезды? Разве океан пел такие песни для меня одного? Разве ветер пах когда-нибудь так опьяняюще?

Что-то странное происходило во мне.
Рушились возводимые годами барьеры, рассыпались в прах привычные маски, стирались так тщательно охраняемые границы. Я не узнавал самого себя. Тот Роб Паттинсон, которого я знал, вовсе не отличался особой чувствительностью. Его никогда не прельщали романтичные прогулки при луне. И он никогда, ни одной женщине, не говорил таких слов.

Да, я заговорил с ней, не потому, что стал тяготиться молчанием, а просто мне вдруг мучительно захотелось услышать ее голос. И мне было совсем неважно, что именно она скажет.

Но она… черт возьми, она… она говорила такие вещи… была так открыта, так запредельно искренна…. И я, привыкший разговаривать с девушками стандартными фразами и заштампованными комплиментами, неожиданно для самого себя ответил тем же. Но это было так странно… так жутко и в то же время так сладко… полностью довериться другому человеку, говорить то, что чувствуешь, без страха и без оглядки. Я никогда и не с кем так не разговаривал. Никогда… Ни с кем…

И тот Роб Паттинсон, которого я немного знал, никогда не испытывал такого благоговейного трепета перед парой женских ног, пусть даже самых красивых и стройных во всей вселенной! И он никогда не вставал перед женщиной на колени… А теперь… я хотел остаться навечно здесь, у ее ног, хотел забрать себе всю ее боль и усталость, я хотел прикасаться к ее атласной коже снова и снова, я хотел зацеловать каждый ее миллиметр, но я не смел. Я – не смел! И лишь медленно сгорал от мысли, как бы это было – прикоснуться к ней где-то еще – выше, ниже, глубже – везде!

А потом она прерывистым тихим голосом позвала меня по имени, и это было самое прекрасное, что я слышал в своей жизни. Я поднял глаза и встретил ее взгляд, и с ликованием увидел в нем отражение сжигавших меня эмоций. А потом почувствовал на своем лице прикосновение ее нежных рук, и сердце забилось как сумасшедшее, разгоняя кровь в венах до космической скорости. И вот ее пальцы легли на мои губы, обвели их контур едва ощутимыми касаниями, дразня, лаская, заставляя сходить с ума. Как же я хочу ее! И я уже потянулся было ей навстречу, как вдруг со странной смесью изумления и восторга ощутил, как ее правая ножка скользнула вверх по моему бедру и легонько прошлась пальчиками по тому месту, где были сосредоточены сейчас все мои желания и стремления. Я задохнулся от непередаваемо острых ощущений и впился глазами ей в лицо, не смея поверить в реальность этого чувственного прикосновения. Но моя Дана томно посмотрела на меня сквозь опущенные ресницы, и вновь провела ножкой по тому же месту, теперь гораздо ощутимей. Не в силах сдержаться, я глухо простонал и слегка прикусил зубами ее пальчики, все еще лежащие на моих губах. Теперь уже застонала она, окончательно снося мне крышу. Желая оказаться как можно ближе к ней прямо сейчас, я схватил ее за руки и потянул на себя…

И тут мой затуманенный вожделением разум, наконец, осознал, что руки ее холодны как лед, кожа покрыта мурашками, а ее саму колотит крупная дрожь. Нет, Паттинсон, кое-что не изменилось, и ты по-прежнему самый эгоистичный придурок на планете!

Слегка отстранившись, я накрыл ладонями ее руки и прижал к своему пылающему лицу, надеясь хоть немного согреть.

- Ты совсем замерзла. – Прошептал я ей в ладони, и она почему-то задрожала еще сильнее. – Пойдем, я отведу тебя в дом и разожгу камин.

С неохотой разрушая абсолютное совершенство этого момента, я поднялся с колен и потянул Дану за собой. Растерянно глядя на меня затуманенным взглядом, она нетвердо встала на ноги, слегка покачиваясь, словно под легкими дуновениями океанского бриза. Черт возьми, она выглядела так, будто не способна была ступить и шагу. Поддавшись внезапному порыву, я подхватил девушку на руки и крепко прижал к своей груди. Она облегченно вздохнула, обнимая меня за шею, и лишь бессильно прошептала мне куда-то в область шеи:

- Я могу идти сама. Тебе, наверное, тяжело…

- Ты шутишь? Я могу унести тебя на край света!

И, черт возьми, я ведь верил в то, что говорил. Похоже, я становлюсь законченным романтиком! К счастью, бунгало находилось гораздо ближе края света. Я нес ее, каждую секунду наслаждаясь ощущением тяжести ее тела в моих руках. Нес, чувствуя на коже ее обжигающее дыхание, упиваясь запахом ее волос и сходя с ума от мысли, что она – моя! Или станет моей очень скоро… совсем моей… только моей…

Распахнув пинком никогда не запирающуюся дверь домика, я в несколько шагов пересек крошечную гостиную и аккуратно опустил свою драгоценную ношу в ближайшее кресло. В голове шумело от ее недавней близости, мысли путались. Я постоял немного, завороженно глядя на ее нежный золотистый затылок и не зная, куда девать внезапно осиротевшие руки. Потом вспомнил, наконец, что собирался разжечь камин. К счастью, для растопки все было готово и оставалось только чиркнуть спичкой, что я успешно и проделал. Потом меня осенила еще одна замечательная мысль, и я решил принести своей гостье плед. Произведя в спальне небольшой разгром, я все же нашел то, что хотел, и довольный собой вернулся в гостиную. И замер…

Даны уже не было в кресле – она сидела перед камином на пушистом ковре, призванном изображать шкуру какого-то неизвестного науке зверя. Она завороженно смотрела на огонь, тени от ресниц трепетали на ее щеках, тонкие пальцы задумчиво расплетали перекинутую на грудь длинную косу, и свет от камина зажигал в ее волосах бесчисленные золотые искорки. Я внезапно оробел. Разве может эта неземная красота быть моей?

- Я принес тебе плед. – Хрипло проговорил я, чувствуя себя подростком, впервые приведшим домой понравившуюся девочку.

- Спасибо. – Произнесла она очень серьезно и, обернувшись, посмотрела на меня своим ясным взглядом. Легче не стало. Стало, блин, тяжелее во сто крат!

- Может быть, принести тебе что-нибудь выпить?

- Нет, спасибо.

- Хочешь чаю или кофе? – И кто выдумал это гребанное гостеприимство…

- Нет, не хочу.

- Чего же ты хочешь?

С минуту она смотрела на меня, одновременно лаская взглядом и убивая молчанием. А потом сказала просто:

- Тебя!

---

Источник: http://www.only-r.com/forum/38-275-4

---