Творчество

- Я вспомнила маму сегодня, - тихо сказала Белла, крепче сжимая датчик и стараясь не дать системе повода забить  тревогу. 

Казалось бы - что может быть проще, чем дать ей подсчитать удары обезумевшего пульса, частоту сбившегося дыхания. «Soulmate“ проведёт анализ вербальных данных; на основании всей этой информации невероятный, нежный голос, которым создатели наделили мужской вариант программы, скажет тебе именно то, что ты хочешь услышать. 
Изнывающий от одиночества пользователь, с трудом излагающий свои путающиеся мысли, почувствует себя понятым, услышанным. В его одинокой ячейке, уже давно не именующейся домом, зазвучат ДВА голоса. Это создаст давно забытую, но все же намертво вгрызшуюся в ДНК человека иллюзию семьи. Пары. Родственной души, понимающей тебя с полуслова, полувздоха, даже если тебе самому трудно сформулировать свои мысли. 

Белла не чувствовала ничего. Она словно наблюдала со стороны: она так же одинока. Все так же мерцает экран компьютера. Неужели она одна не может исцелиться? 

Она сорвала наушники, выпустила из пальцев датчик. 
- Белла... - Так мягко, нежно прозвучал упрёк, словно эта гора металла действительно обладала душой, которую ей щедро приписывали создатели. - Не торопись. Расскажи мне о маме. 
- Нечего рассказывать, - сказала Белла скорее самой себе. - Если бы я могла рассказать о ней хоть что-то, не было бы нужды в ежевечерних беседах с тобой. Мы были бы семьёй, до сих пор. 
Белла провела рукой по экрану, отключаясь. 
- Мы бы жили вместе... Я затем я бы уехала учиться, но каждый день говорила бы с ней по телефону. И с отцом. 
Она прикрыла глаза, продолжая говорить с самой собой. Снова появилась эта картинка: зелень, буйная растительность, дождь. Дом, каких не строили уже наверное  более полувека: небольшой, двухэтажный, обшитый чем-то, напоминавшим дерево. Старая машина у подъезда. Мама, улыбающаяся, говорящая что-то Белле. 
Отец в нелепой одежде, достающий из багажника что-то вроде чемодана. 
Любовь. Счастье, разлитое в воздухе. 
Белла чувствовала это настолько явственно, что каждый раз едва могла заставить себя открыть глаза. 

Откуда появлялись эти видения - она не знала. Знала только, что такой жизни у неё не было и быть не могло. 
После окончания общей школы Белла получила полагавшуюся каждому ячейку, с которой начиналась самостоятельная жизнь. В ней не было даже и иллюзии общества, кое-как сохранявшейся ещё в школе. 
Множество ячеек, в каждой из них - индивид, тщательно создавший себе казавшийся идеальным мир. Он видит только то, что нравится ему, что приятно его глазу и уху. Никаких конфликтов, никаких проблем. 
Ещё более ста лет тому назад человечество делало первые неверные шаги, используя элементарные приемы, помогавшие пользователю, создававшие эффект простоты, легкости. С тех пор технологии достигли немыслимых для предков вершин. Жизнь сузилась и расширилась до размеров экрана личного гаджета. Там мир, покой, развлечения. Новости, приятные для восприятия, созданные для каждого индивидуально. Идеальный мир, в котором нет ни горя, ни уныния. Только не поднимать голову, не смотреть по сторонам. Не начать задумываться. Не понять внезапно, что все это - не твоя вселенная, а грандиозная иллюзия, которая может исчезнуть, стоит лишь выключить устройство. 

Белла старалась жить так, как жили все. Это удавалось ей, пока она видела одноклассников, пока заставляла себя не отличаться от них. С началом жизни в одиночку пришли эти странные видения, заставившие Беллу понять то, о чем она догадывалась уже давно. 

************************************************

- Элис... Элис, посмотри на меня. Прошу...
Лицо сестры, подсвеченное фиолетовой дымкой экрана, казалось почти неземным. 
Не было видно ни следов слез, ни теней вокруг измученных глаз. Она не отрываясь смотрела на экран, на губах - мягкая улыбка, внушавшая Эдварду ужас. 
Он один виноват в том, что произошло. Он не имел права поощрять то, что в итоге привело к такому исходу. 

Они всегда были вместе. Вдвоём. Связь их родителей продержалась феноменально долго. В современных семьях наличие двоих детей было сравни чуду, как сказали бы далекие предки. Эдвард не мог вспомнить лица матери; лишь смутно сохранился образ высокого блондина  - отца. Зато рядом, где-то совсем рядом - источник постоянного странного тепла. Элис.

Окружавший их мир казался Эдварду серым бетонным блоком, усеянным вспышками экранов. То и дело их мертвенный свет выхватывал из тьмы лица, на которых блуждали улыбки. Что могло заставить людей, живущих в темно-серой мгле, так улыбаться? 
Однажды он посмотрел в глаза сестры. И понял, что никогда больше не будет один. Что никогда не был один. В этих глазах горел живой, неистребимый огонь, который был в состоянии разогнать полумрак. 

Они редко говорили об этом. О том, что они - не такие, как все. Они знали это, согревая друг друга. Иногда Элис говорила Эдварду о чём-то, что питало, окружало ее. О том, что она чувствовала, когда смотрела на брата. 
- Нежность. Любовь. - Она с удовольствием выговаривала найденные слова, с восторгом качая головой. Щемило сердце; Эдвард касался губами лба сестры и углублялся в работу. 

Эдвард порой ненавидел себя за то, чем занимался. 

Ещё в школе с ним связались: его феноменальные математические способности не остались незамеченными. После дополнительной стажировки все тот же бесплотный, невидимый собеседник пригласил его на работу в Центр. 
Именно здесь тысячи талантливейших специалистов в условиях строжайшей секретности создавали миры, заменявшие массам реальность. 
Шли годы, и Эдварду казалось, что он становится частью этих масс, впадая в своего рода анабиоз, не видя ничего, кроме работы. Лишь Элис напоминала ему о том, что он ещё жив. Что его чувства и рефлексы не заменили потоки информации. 

Элис все так же наполняла их жилище теплом. 
Благодаря Эдварду она могла находиться в их крошечном защищённом мире, могла быть собой. 
Эдвард смотрел на свою сестру, казавшуюся ему ангелом, последней душой на этой земле. Сердце сжималось, и хотелось сделать все возможное и невозможное, чтобы уберечь ее. И ему удавалось это. До того дня, когда их жизнь полностью изменилась.