Словно заворожённая, я смотрела на мобильник, выписывающий на полу круги, и могла ступнями ощущать исходящие от него вибрации. Медленно наклонившись, я подняла сотовый, тыльной стороной руки смахнула слёзы со щёк. Номер на дисплее продолжал пульсировать, будто побуждал ответить.
Ничего не соображая, я нажала на ответ и поднесла трубку к уху.
Открыв рот, уже приготовилась сказать традиционное "алло", но внезапно крепко сжала губы, понимая, что абсолютно не представляю, с чего начать.
– Алло, вы звонили мне. Простите, не было возможности ответить, – раздался мягкий, хорошо знакомый голос.
Как я могла забыть эти бархатные интонации?
Всё внутри пришло в трепет, стоило им "коснуться" меня. Тут же голову заполнили воспоминания, как тот же самый голос шептал мне нежности в ту ночь, на крыше, и чуть позже, в комнате, пока его владелец мягко подталкивал меня к кушетке и стягивал одежду.
Как наши тела двигались вместе, почти идеально дополняя друг друга. Как он стучал в закрытую дверь ванной, волнуясь, почему я не выхожу к нему.
Когда ответа не последовало, в трубке на несколько секунд стало тихо. Эдвард ждал ответа. Соединение было хорошим и чётким, словно бы мы находились в соседних комнатах. На заднем фоне не раздавалось никаких посторонних шумов.
– Алло? – ещё раз переспросил он. – Алло, – теперь к бархатным интонациям добавилась капелька раздражения и усталости.
И это тоже было мне знакомо. Именно таким недовольным тоном он разговаривал с Грегори в моём доме, пока я пряталась в коридоре на втором этаже.
Боже, он был тогда так близко! Если бы только мне хватило смелости... Осознание этого острой болью пронзило меня.
А я сбежала от него дважды.
– Эдвард, – шепнули губы, но в трубке повисла глухая тишина, оповещающая о том, что собеседник уже оборвал соединение.
. . . . .
Несколько следующих дней проплыли, словно в тумане. Я полностью ушла в себя. Было так легко лежать и ничего не делать, только жалеть себя и ругать судьбу.
Джейкоб так и не звонил, видимо, решал что–то, а, может, уже решил.
Отец, безусловно, ничего не понимая, сыпал соль на мои раны.
– Ты уже который день сидишь дома в одиночестве, – за редким совместным обедом обратился он ко мне.
Я посмотрела на него поверх края чашки.
– Мне нравится быть одной, – пожала я плечами, делая глоток.
– Почему бы тебе не позвонить Джейкобу? Занятия в школе уже закончены. Теперь у него наверняка уйма свободного времени.
– Может быть, – снова пожала я плечами и встала из–за стола, по пути забирая пустую тарелку отца. – Ещё?
– Нет, спасибо.
– Ты сегодня дома? – поинтересовалась я, опуская грязную посуду в раковину.
– Да.
– Отлично, проведём день вместе, если не возражаешь?
– Я никогда не возражаю, но чем займёмся?
– Посмотрим футбол, бейсбол, баскетбол, – перечисляла я. Без разницы. – Кто сегодня играет?
Спортивные спутниковые каналы предлагали игры на любой вкус и интерес – от хоккея на траве до шахмат – все, как на подбор, усыпляющие и нудные, то есть то, что мне сейчас нужно: ненавязчиво и монотонно, вполне подходит под мою меланхолию.
Чарли удивлённо вскинул брови.
– С каких пор ты полюбила спорт?
Я поморщилась.
– С тех самых, как разлюбила прогулки, шопинг, походы по клубам и прочие глупые подростковые увеселения.
Через пятнадцать минут мы расположились в гостиной за просмотром бейсбола. Меня хватило лишь на первый иннинг, а после, сама не заметила как, я заснула.
Мне снилось, что мы с Анжелой вновь приехали в "Шоколад". Народу будто бы было вдвое больше, чем в тот злополучный вечер. Гремела музыка, тела извивались на танцполе. Едва зайдя в зал, я сразу же увидела его. Он сидел за барной стойкой, спиной ко мне, и о чём–то доверительно разговаривал с барменом. Быстро спустившись на первый этаж, я принялась пробираться к нему сквозь как будто специально мешавшую мне толпу. Передо мной выскакивали чьи–то весёлые лица, кто–то тянул меня за руки, приглашая выпить, я отмахивалась, вырывалась из цепких пальцев, видя перед собой лишь его спину и голову. Он периодически запускал пальцы в свои и без того спутанные волосы, взъерошивая их. Нужно было как можно быстрее добраться до него, но, видно, каждый присутствующий в зале посчитал своим долгом воспрепятствовать мне в этом.
В итоге, когда я продралась сквозь море народа к барной стойке, его за нею не оказалось. В панике, оглядываясь по сторонам, я выкрикнула: "Эдвард!" И проснулась.
Резко сев на диване, я потянула на себя съехавший на пол плед, которым отец заботливо накрыл меня, и посмотрела на часы.
Я проспала не больше двух часов. Видимо, Чарли не досмотрел игру, выключил телевизор и ушёл к себе, позволяя мне отдохнуть. Скорее всего, мои ночные рыдания не остались для него незамеченными.
Встав, я поплелась на кухню, пытаясь выкинуть из головы свой дневной кошмар, налила чаю и поднялась к себе в комнату.
Рука сама потянулась к телефону.
Ни сообщений, ни звонков, голосовая почта пуста. Эта глухая тишина убивала. Эдвард больше не пытался связаться со мной. Джейкоб молчал. Друзья из Финикса, все, кроме Анжелы, были позабыты и вычеркнуты из списка.
С Эндж мы говорили буквально пару дней назад.
– Ты приедешь ко мне? Погостить? – спросила я.
Мне действительно не хватало моей подруги.
– Обязательно, Би, надо же мне посмотреть, как ты устроилась на новом месте.
Я сморщила нос и усмехнулась.
– Может, ты убежишь в Финикс на следующий же день. Тут не особо–то солнечно.
– Меня дождём не напугаешь, – уверяла она.
Энджи искренне обрадовалась, узнав, что я всё рассказала Джейкобу.
– И правильно, – поддержала она мой поступок, – чем дольше ты тянула, тем тяжелее это было, ведь так?
– Так, – согласилась я.
Меня до сих пор охватывала неприятная дрожь, когда я вспоминала и невольно прокручивала в голове наш с Джейкобом разговор. Иногда мне казалось, что я не с того начала, стоило повести разговор по другому пути, и тогда, возможно, и мне, и ему не было бы настолько больно.
Я внезапно вывалила новость о своей беременности на ничего не подозревающего парня, затем накричала на него и прогнала. И чего я теперь жду? Что он придёт и извинится? За что? Это мне впору звонить ему и приносить извинения, чего, естественно, я делать не собиралась. Не уверена, что он вообще захочет со мной говорить или даже просто снимет трубку, увидев, кто ему звонит.
Поэтому, отшвырнув телефон, я отхлебнула от чашки с чаем и уставилась в окно, за которым начинал накрапывать привычный, неизменный форкский дождь.
. . . . .
Подперев подбородок руками, я сидела на небольшой скамеечке и смотрела на белый, абсолютно чистый лист бумаги. Рядом стояла коробка с нетронутыми красками, лежали кисти. Я взяла одну, покрутила в руке, поиграла с пушистым кончиком и отложила обратно. Пальцы зарылись в волосы и сжали голову.
– Не могу, – выдохнула я.
В голове была пустота. Казалось, я не способна провести и прямой линии, не говоря уже о чём–то более сложном.
– Тук–тук, – Чарли заглянул в комнату. – Можно?
– Да, заходи.
– Почему сидишь в темноте? – его рука потянулась к выключателю, но я попросила его не включать освещение.
Он удивился, но, пожав плечами, оставил всё как есть.
А я сама не заметила, как стемнело. Когда пришла сюда с намерением написать чего–нибудь, сама ещё чётко не осознавая, что именно, был привычный серый день, а теперь за окном смеркалось.
Подвинувшись, я освободила отцу место рядом с собой на скамеечке.
Старое дерево скрипнуло, когда он опустился рядом.
С минуту мы просто сидели и вдвоём смотрели в одну точку, потом внезапно он приобнял меня, а я, словно ждала подобного жеста с его стороны весь день, со вздохом прислонилась к его плечу.
Чарли неловко похлопал меня по спине.
– Ты поссорилась с Джейкобом? – спросил отец.
– Нет.
– А что тогда? Я заметил, вы перестали общаться.
Подумав, что честность в этом случае лучше нелепой полулжи, я сказала, как есть.
– Решила поговорить с ним откровенно, рассказала почему... почему переехала к тебе, – выдохнула я.
Чарли вздохнул и снова похлопал меня по спине.
– Дай ему время, он хороший парень.
– Я знаю, – кивнула я.
– Ты поступила правильно, Беллз.
– Я знаю, – повернувшись, я уткнулась лбом ему в плечо.
Мы сидели в уютной тишине до тех пор, пока за окном окончательно не стемнело, тогда я сама поднялась и зажгла свет. Затем принялась неловко складывать разобранные краски и кисти.
– Нет вдохновения? – спросил Чарли.
Я пожала плечами.
– Типа того.
– Твоя мама тоже могла несколько часов просидеть возле чистого листа бумаги, а потом вдруг превращала его в волшебство.
Мои брови удивлённо приподнялись. Во–первых, когда это мой отец научился говорить стихами? Во–вторых, Чарли первый раз заговорил о Рене сам. В–третьих, я не видела ни одной её работы.
– Я не знала, что Рене пишет... То есть я предполагала, что умеет, всё–таки она владеет галерей.
– Не знала? – даже как–то немного шокировано переспросил Чарли.
– Нет, она больше этим не занимается.
Отец словно бы даже немного погрустнел.
– Жаль, она любила писать, и у неё это чудесно получалось. Ей удавалось вдохнуть жизнь в лист бумаги, что ли.
– Я даже не видела ни одной из её картин, если таковые вообще имеются.
Чарли усмехнулся.
– Видела. В холле и возле лестницы – это её работы.
– Серьёзно? – искренне удивилась я.
Отец с улыбкой кивнул.
– Моя любимая – "Двое под зонтом", видела?
– Да, – потрясённо сказала я, вспоминая фигуры влюблённых, идущих по осеннему парку, – но не думала, что это Рене... – сама не знаю отчего, у меня вырвался нервный смешок.
– Это в Ла–Виллет, – утрируя французский выговор, произнёс отец и сам посмеялся над собой, – наше первое и единственное с твоей матерью совместное путешествие. Я тогда все сбережения потратил, только бы отвезти её в Париж, как и обещал. Через год родилась ты, нам было не до поездок, а ещё через два Рене забрала тебя и уехала.
Притихнув, я внимательно слушала его. Рене никогда не рассказывала о своём браке или прошлой жизни, и мне было странно и непривычно соотносить свою угрюмую, вечно недовольную мать с абсолютно другой женщиной, про которую рассказывал мне Чарли. Та женщина умела улыбаться, принимать и дарить любовь.
– Почему она больше не пишет? – спросила я.
Вопрос, конечно, был скорее риторическим, но отец пожал плечами и ответил, что, возможно, семейная жизнь обрезала ей крылья, или что–то в этом духе.
– Ну, я не мог дать ей то, к чему она привыкла, – хлопнув себя по коленям, он поднялся, давая понять, что разговор окончен. – Главное, ты, Белла, не замыкайся в себе, – он слегка сжал моё плечо, а затем вышел из комнаты.
. . . . .
Вечером следующего дня я лежала внизу на диване и крутила телефон в руках. Он по–прежнему молчал, но, словно бы магнитом, притягивал меня к себе.
Наши короткие выходные с Чарли закончились, сегодня отец снова на дежурстве, а я – в одиночестве.
Я всё чаще размышляла о матери, почему она стала такой чёрствой, неулыбчивой, угрюмой. Неужели это жизнь в Форксе так повлияла на неё? Я знала, что сама она была откуда–то с юга, у меня вроде б даже где–то там, в Чарльстоне, что ли, была родня, но мы не общались с ними. Сколько я себя помню, всегда были только двое: я и мама. Иногда отец, пока я не перестала ездить к нему на короткие летние каникулы.
Моя ладонь непроизвольно опустилась на живот. Никогда я не повторю ошибок Рене, я буду своему ребёнку лучшей мамой, чем была она для меня, я не стану обделять его любовью или препятствовать встречам с отцом.
Телефон в руке снова превратился в камень. Я полистала список вызовов, чтобы в очередной раз убедиться, что мне не приснились ни мой звонок Эдварду, ни его ответный. Номер, дата, время «разговоров» – всё было на месте.
Внезапно в парадную дверь позвонили. От неожиданности я подпрыгнула на диване, а палец непроизвольно нажал кнопку вызова, я тут же остервенело принялась жать на отмену. Как оно обычно и бывает, сразу звонок не сбросился, телефон подумал немного, моргнул, и дисплей погас. Выдохнув, я сунула мобильник в карман штанов и поплелась в прихожую.
Пальцы обхватили ручку, а волоски на затылке поднялись дыбом от неприятного предчувствия. Захотелось спросить «кто там» или отодвинуть шторку и посмотреть в боковое окошечко, но я, одернув себя, открыла дверь. Я в Форксе, это – дом шефа полиции. Чего мне бояться?
На пороге, смотря себе под ноги, стоял Джейкоб.
– Привет, – выдохнула я, пытаясь игнорировать ту волну надежды, что захлестнула при его виде.
– Привет, – пробормотал он, всё ещё не осмеливаясь взглянуть в моё лицо, – можно войти?
– Конечно, – я отступила, впуская его в дом.
Как всегда он вошёл и занял всё пространство вокруг. Сильный, высокий, надёжный. Мне так хотелось прижаться к нему, попросить прощения за ту боль, что отражалась на его лице и поселилась в глубине глаз, что разглядела я, когда он всё–таки нашёл в себе силы посмотреть на меня прямо.
Взгляд Джейка прошёлся по мне и остановился на животе, словно за те дни, что мы не общались, эта часть моего тела должна была каким–то образом измениться. Сглотнув, он снова посмотрел мне в лицо.
Не выдержав, я схватила его за руку, тёплую и напряжённую. Мне нужно было почувствовать его прикосновение, и если он не желал дотрагиваться до меня, я сделаю первый шаг.
Он немного опешил от моей инициативы, но не стал отстраняться. В нашу последнюю встречу я кричала на него, плакала и приказывала убираться, тогда как он всего лишь просил дать ему время подумать.
– Прости, – выпалила я и затаила дыхание в ожидании его слов.
– За что? – по–моему, он искренне удивился.
– За то, что прогнала тебя… ну… в прошлый раз.
Его пальцы сжали мои.
– И ты меня прости, Беллз.
Настала моя очередь спрашивать о причинах извинений.
– За то, что мне потребовалось так много времени, чтобы всё обдумать.
Нахмурившись, я пыталась припомнить, сколько дней прошло с момента нашего последнего разговора, но мне это никак не удавалось. Дни в Форксе похожи друг на друга, как братья близнецы, особенно, когда занять себя нечем.
– Мы можем поговорить? – спросил Джейкоб.
– Конечно, – я развернулась, чтобы уйти в гостиную, но он остановил меня и указал в совершенно другом направлении.
– Погода сегодня хорошая, может, посидим на заднем дворе?
Кивнув, я схватила свою лёгкую куртку, но Джейк внезапно забрал её и помог надеть. Затем мы пошли к двери, ведущей на задний дворик, которую Джейкоб любезно придержал для меня. Я удивлённо посмотрела на него. Не то чтобы он раньше невнимательно вёл себя со мной, но это было немного странно.
Когда мне захотелось сесть на ступени крыльца, как мы уже неоднократно делали прежде, он схватил меня под локоть и утащил к шезлонгу.
Я послушно села в пол оборота, смотря на его профиль. Джейк нахмурился, носком ботинка пнул лежащий возле скамейки камень, затем вздохнул, взъерошил волосы и, засунув руки в карманы куртки, откинулся на спинку шезлонга.
– Белла, это сложно, – было его первыми словами.
Ничего не ответив, я просто кивнула.
– Потребовалось несколько дней, чтобы это всё уложилось в моей голове.
Ещё кивок.
– За это время я прошёл через несколько этапов. От чувства, что меня предали, от обиды, злости до сожаления и желания быть рядом, что бы ни произошло.
Я снова кивнула, внимательно смотря на него.
Дотронувшись до моей руки, Джейк нежно провёл кончиками пальцев по тыльной стороне ладони.
– Мне тебя не хватало, Белла.
Видя, что я не сопротивляюсь, Джейкоб придвинулся чуть ближе, наклонился и перевёл взгляд на мои губы. Несколько секунд сражаясь с самим собой, он, наконец, закрыл глаза и покачал головой, признавая поражение.
– Мне тоже тебя не хватало, Джейк, – честно сказала я.
– Беллз, я готов.
– К чему, Джейк?
– Готов попробовать.
Тихо рассмеявшись, я замотала головой. Сейчас я ощущала себя намного старше и мудрее него. И это было неправильно просто потому, что он нашёл в себе силы понять и принять меня, придти сюда сегодня.
– Во–первых, я не могу пробовать, я либо делаю, либо нет, – внутренне я поморщилась от своего поучительного тона, – а, во–вторых, не уверена, что готова принять тебя в большем качестве, чем просто друга, не могу взвалить на тебя такое… бремя.
– Ты ничего не взваливаешь.
– Нет–нет, пойдут разговоры.
– Мы можем сказать, что он… ребёнок… – взгляд Джейкоба снова скользнул к моему животу, – мой.
– Нет! – возмутилась я, отбрасывая руки и сцепляя пальцы в замок.
Джейкоб тут же оказался на коленях возле моих ног, пытаясь заглянуть в моё опущенное лицо.
– Почему? – настойчиво потребовал он.
– Потому что ты не заслуживаешь этой лжи, потому что я не могу этого позволить. Я никогда не соглашусь на подобное. Хотя и очень благодарна, что ты готов броситься на защиту моей чести.
– Послушай, Беллз, – схватив меня за руки, он потряс их, призывая посмотреть ему в лицо. – Я сам не знаю, что из этого выйдет, но я готов попробовать. Это всё, что могу тебе предложить сейчас. У меня никогда не было постоянной девушки, – признался он, – я не знаю, на что похожи отношения. Самые продолжительные у меня длились неделю. Но я понял, что никогда и ни к кому не чувствовал ничего подобного тому, как к тебе. Мне хотелось попробовать до того, как ты всё рассказала, и сейчас… несмотря ни на что, мне тоже хочется называть тебя своей девушкой. Ну, вот, ты снова плачешь, – он поцокал языком и покачал головой, а затем принялся вытирать мокрые дорожки с моих щёк.
– Прости, – всхлипнула я, – просто чувствую себя разбитой.
Он сунул мне в руку невесть откуда взявшийся платок, я громко высморкалась и шмыгнула носом.
– Ну, так что ты решила? – спросил он с поистине детским нетерпением, и я рассмеялась этому, хотя, на самом деле, ничего детского в Джейкобе не было.
Мне хотелось обнять его, погладить по голове, уткнуться в грудь и снова разрыдаться. Но, наверное, моё поведение окончательно бы попало в разряд великих странностей, поэтому я сдержалась. Ну, почему ему обязательно надо быть настолько милым.
– Я не хочу тебя терять, это всё, что я пока знаю, – честно произнесла я.
– Это очень эгоистично, Беллз, знаешь?
– Наверное.
– Это из–за него? – осторожно спросил Джейк.
– Из–за кого?
– Ну… его… тот, кто… эм… отца твоего ребёнка?
– Нет, – если я и покривила душой, то самую чуточку.
– Он может здесь объявиться?
– Маловероятно, – пожала я плечами.
Мои шансы встретить Эдварда в заштатном Форксе равнялись одной миллионной.
– Давай не будем об этом, – просила я, – может быть, в другой раз, я пока не готова обсуждать такие моменты.
– Хорошо, – кивнул Джекоб, а я зевнула, внезапная сонливость сбивала с ног. Эти перепады настроения от неожиданной бодрости до полного упадка сил были странными.
Слёзы высохли, отчасти я была спокойна, уже хотя бы от того, что мой друг снова был со мной, а в каком качестве – время покажет.
Не спрашивая ничего, Джейкоб проводил меня обратно в дом, помог стянуть куртку и подняться наверх, в спальню.
Я плюхнулась на покрывало как была, прямо в одежде. Повертелась, удобнее устраиваясь на подушке, и зевнула.
– Джейк, – позвала я.
– Да?
– Останься.
– А Чарли?
– Ну, он на дежурстве, – я закусила губу и сонным взглядом посмотрела на Джейкоба. – Побудь со мной, пожалуйста. Я так устала быть постоянно одна.
Мои слова кардинальным образом отличались от того, что я ещё накануне сказала Чарли. Я была нормальным подростком. Пусть ранняя беременность отобрала у меня некоторые прелести беззаботной юной жизни, это не значило, что я не хотела бы ими заниматься. Например, проводить время со своими друзьями или заснуть в объятьях понравившегося тебе мальчика, в которого ты, может быть, даже немного влюблена. Можно зажмуриться и притвориться нормальной, пусть даже ненадолго.
Стоило рукам Джейкоба обнять меня, я тут же провалилась в сон. Но готова поклясться, перед этим его пальцы на мгновение обхватили мой подбородок, и, наклонившись, он прижался к моим губам своими. Касание было совсем невесомым и мягким и принесло мне спокойный сон без сновидений.
. . . . .
Что–то настойчиво вибрировало у меня в кармане. Телефон.
Пошевелившись, попробовала освободиться от сковывающих движения одеял, но внезапно поняла, что лежу абсолютно одетая на покрывале, а двигаться мне мешают объятья Джейкоба.
Высвободившись из его рук, я полезла в карман за телефоном. Тот тихо что–то промурлыкал и снова завибрировал, говоря, что принято текстовое сообщение. Наконец, мне удалось достать его. Перевернувшись на спину, я потёрла заспанные глаза, зевнула и раскрыла мобильник.
Принятое сообщение тут же открылось. Увиденное заставило меня позабыть про сонливость, я моментально села на кровати, рука взлетела к груди, накрыв, стучащее о рёбра сердце.
На дисплее светился всё тот же отправитель, тот же номер. И всего два коротких слова.
Кто ты?
Источник: http://www.only-r.com/forum/33-531-1
