Творчество

Словно лист на ветру. Часть 1. Глава 10.
29.03.2024   13:44    

– Ты дрянь неблагодарная.

Шлепок.

И мою щёку обожгло.

Никогда прежде Рене не поднимала на меня руку.

Прижав ладонь к пылающей коже, я отшатнулась и инстинктивно сжалась в ожидании нового удара. Но его не последовало.

– Кто? – теперь голос матери был убийственно спокоен.

Я молчала.

– Кто? – чуть громче повторила она, но я не проронила ни звука.

– Я спрашиваю, кто... отец? – последнее слово далось ей с трудом. Она почти прошипела его сквозь зубы.

Ошарашенная присутствием Рене в своей комнате, я соображала слишком медленно. Что мне делать? Я собиралась поговорить с ней, но планировала подойти к этому вопросу так деликатно, насколько это возможно. Я ещё не успела обдумать все последствия нашего разговора, а теперь он настиг меня раньше времени.

Я всегда считала спальню своей территорией, своим островком безопасности, а выходит, мать рылась в моих вещах?

– Что ты делаешь в моей комнате? – промямлила я. 
Резкий смешок, словно лай, вырвался из горла Рене.

– Это, в первую очередь, мой дом. Он куплен на мои деньги, как и мебель, которая здесь стоит, одежда, которую ты носишь, школа, которую ты посещаешь. Всё оплачено мной.

Я осмелилась мельком взглянуть на её обескровленное лицо, лишь два ярко–красных пятна горели на щеках матери.

– И всё, что я когда–либо просила от тебя, – тем временем продолжала она, – это послушание.

Подойдя ближе, Рене схватила меня за руку чуть повыше локтя и развернула к двери.

– Это так ничтожно мало, – толкнув меня в спину, добавила она. – Я не ограничивала тебя ни в чём, хотя, видимо, стоило. Я растила тебя не для того, чтобы в итоге получить такой подарок, – я застыла у порога, не желая выходить в коридор, но Рене буквально выпихнула меня из комнаты. – Ты стала такой рассеянной, нервной, плаксивой... Я думала, может, ты подсела на что–то. Знаю, в старшей школе, какой бы дорогой и закрытой она не была, это есть. Я ожидала обнаружить что угодно: порошок, таблетки, травку. Но никак не эту бумажку из какой–то сомнительной конторы, – теперь она, ухватив меня за руку, тянула к лестнице. – И знаешь, мне даже не особо важно, чей это ребёнок. Не хочешь, не отвечай

– Это мой ребёнок, – я попыталась выдернуть свою руку из её цепких пальцев. – Куда ты...

Новый тычок в спину заставил меня замолчать. Впереди были крутые ступеньки.

– Мы едем в Скоттсдейл, я позвонила и уже обо всём договорилась.

– Куда? О чём? – спустившись, я обернулась к Рене, но та настойчиво напирала на меня, загоняя к выходу.

– О том, чтобы это побыстрее извлекли из тебя.

Прижавшись спиной к входной двери, я не двинулась ни на миллиметр.

– Я... я не собираюсь делать аборт, – мой вскрик вышел каким–то жалким и прозвучал совсем по–детски.

Снова шлепок.

Теперь горела вторая щека.

– Тебя не спрашивают, – глубокие складки залегли вокруг плотно сжатых губ Рене. – Проблему надо устранять, пока ещё есть возможность.

Посмотрев на неё исподлобья, я снова твёрдо повторила:

– Я не собираюсь делать аборт.

– А что ты собираешься делать? Рожать это? – прищурившись, выплюнула Рене, – растить?

На какие средства?

Потупившись, я молчала.

Рене тяжело выдохнула.

– Ты никто, слышишь. Никто. Ноль. И ничего не стоишь. Всё, что у тебя есть, принадлежит мне. И если ты оставляешь его, – она кивнула на мой пока ещё плоский живот, – значит, у тебя ничего нет.

– Ты не права, – я обхватила себя руками, – у меня есть он... или она.

– У тебя есть я, – мать наставила на меня палец и потрясла им перед моим носом. – Нет меня – и тебя нет.

– Лучше бы меня изначально не было, так? – я понимала, это звучит слишком, но прежде чем успела сдержать себя, слова уже соскользнули с языка.

Рене напряглась.

– Это очень грубые слова, Белла. Как ты можешь так говорить? Я твоя мать, и я волнуюсь. Пойми, это лучший выход.

Я отрицательно замотала головой.

– Это не выход. Не для меня. Я... я... я не могу.

– Ты не сможешь, когда он родится, когда он будет плакать, когда ты не будешь спать ночами, когда ты будешь стоять напротив кроватки, смотреть на него и думать, что могла бы сейчас быть в колледже, веселиться с друзьями, ходить на свидания... а не проводить бессонные ночи рядом с орущим младенцем. Ты подумаешь, что, когда он подрастёт, всё наладится, но, поверь, станет ещё хуже. Без образования, без семьи, без денег, без нормальной работы, без поддержки. Ты будешь смотреть на другие... полноценные семьи... ты будешь завидовать им, заглядываться на чужих мужей... отцов... на женщин, построивших карьеру... успешных и независимых, и понимать, что своим жалким существованием ты обязана всего лишь одному необдуманному поступку. Опомнись, пока не поздно.

– Нет, – я напряжённо вглядывалась в её суровое лицо.

Рене приподняла брови, задумавшись на секунду.

– Хорошо, – кивнула она, – тогда ты рожаешь и отдаёшь его на усыновление.

– Нет, – возмутилась я, – никогда.

– Мы найдём ему прекрасную полноценную семью.

– Нет, – твёрдо стояла я на своём.

Рене тяжело вздохнула и повернула голову в сторону гостиной, смотря в одну точку.

– Мама, – примирительно начала я. – Я хотела рассказать тебе, но... более спокойно. Не можем мы немного отложить этот разговор? Я понимаю...

– Нет, ни черта ты не понимаешь! – воскликнула она. – Я не желаю переживать публичный позор по твоей вине, – она закрыла глаза, сделала глубокий вдох и снова посмотрела на меня. – У тебя два дня на принятия решения. Аборт или переезд в другой город на период беременности и последующее усыновление. Решай. Я не желаю поддерживать тебя в любом другом случае. Я не хочу этого ребёнка. Я не намерена растить его, платить за его образование, одевать его, кормить и быть объектом сплетен, будучи матерью беременного подростка. Выбор за тобой.

Развернувшись на каблуках, она ушла.

Звук её шагов вскоре стих.

Лишь тиканье больших белых кухонных часов долетало до меня из столовой.

 

~ ღ ~

Прошло два дня, и я надеялась, что, может быть, Рене передумает. Но мои попытки завязать разговор на абсолютно любую тему натыкались на неприступную стену холодности. В конце концов, не выдержав напряжения, я просто подловила её в гостиной за просмотром телевизора. Загородив экран, я начала говорить, но мама поднялась и вышла из комнаты, напомнив, что не желает обсуждать со мной ничего, пока я не выберу одну из двух предложенных ею альтернатив. Альтернатив для меня и моего ребёнка.

Убить.

Или.

Отдать. 
И моё сердце разрывалось.

Наконец, посчитав, что если буду постоянно думать об этом, то сойду с ума, я просто абстрагировалась от этих вопросов на некоторое время, сосредоточившись на другом.

Дома было холодно, в школе – равнодушно. Надо отдать должное Тайлеру: он не делал больше никаких попыток подловить меня и не смотрел пронзительным взглядом. Наоборот, отводил глаза так, словно ему было стыдно.

Но школа теперь волновала меня меньше всего.

Я не чувствовала в себе изменений. Абсолютно никаких.

Наверное, ещё слишком рано. Поэтому мысли о ребёнке выходили какими–то абстрактными. Да и сам ребёнок маячил где–то далеко в будущем. Хотя я понимала: это самообман. Но точно знала, что оба варианта, предложенных Рене, не для меня. И я хотела оставить этого ребёнка вовсе не потому, что страдала сантиментами по отношению к Эдварду. Этого не было. Просто... Я не могла поступить иначе.

Всё чаще меня посещали мысли о той странной картине в доме Зафрины, на которой Эдвард изобразил меня. Хотелось взглянуть на неё ещё раз. Удостовериться, что она не была плодом моей фантазии.

Устав от этих невесёлых мыслей, я решилась нанести повторный визит тёте Эдварда. Но не ехать же с пустыми руками и без предлога? Поэтому, памятуя о её словах, я захватила одну из своих собственных работ – небольшой пейзаж с белыми классическим бельведером у озера. Помню, что вдохновилась на её написание Кинкейдом и даже попыталась скопировать стиль. Но я не была стопроцентным подражателем и вложила немало от себя. Поэтому отчасти было любопытно, как Зафрина оценит её.

На пороге меня снова встретила Кларисса. На этот раз она показалась более улыбчивой и дружелюбной. Проводив меня в небольшую, светлую гостиную к Зафрине, женщина удалилась.

Сегодня тётка Эдварда была в голубом летящем одеянии, крупные бордовые браслеты обхватывали её запястья, в ушах колыхались серьги–кольца.

– Привет, Мари, – она улыбнулась мне и кивнула на диван. – Чай? Кофе? Лимонад?

– Привет, нет, спасибо, – я не была настроена вести светские беседы, но Зафрине, видимо, хотелось пообщаться. Казалось, она не заметила моего отказа и уже через мгновение разливала чай в аккуратные маленькие чашечки из невесомого дорогого фарфора.

– Кстати, Эдвард звонил, – пожимая плечами, заметила она, – но я не стала говорить о твоём визите, милая.

Я непонимающе посмотрела на неё.

– Ты не просила ему ничего передать, – её тёмные выразительные глаза с любопытством смотрели на меня.

– Ну, да, – соглашаясь, протянула я, крутя чашечку на блюдце. Затем тихо откашлялась. – Как... как у него дела? – я не хотела упоминать о его девушке, слава Богу, Зафрина тоже промолчала.

– Отлично. Впрочем, ты можешь сама позвонить ему и узнать о его делах.

Посмотрев под ноги на яркий восточный ковёр, я промямлила.

– Не могу, у меня нет его номера.

– Ну, так это не проблема, – махнула рукой Зафрина. Браслеты на тонком запястье мелодично зазвенели.

Она отставила чашечку, встала с диванчика и, подойдя к небольшому столику, достала блокнот для записей и ручку. Затем что–то быстро нацарапала в блокноте.

– Вот его номер, – протянула она мне листок. – Позвони, если он всё ещё нужен тебе.

«Если он всё ещё нужен мне», – повторила я про себя.

– Хорошо, спасибо, – кивнула я и, крепко сжав клочок бумаги в пальцах, надёжно спрятала его в сумке.

– Давай, взглянем, что ты нам принесла? – улыбнулась Зафрина.

Опустив чашку с чаем на стеклянный столик между нами, я засуетилась.

– Да–да, сейчас, – схватилась я за чехол с картиной, но застыла, прикусив нижнюю губу. Если я сейчас достану картину, то не увижу ту, ради которой пришла. – Может быть, посмотрим её в студии, – аккуратно предложила я.

– Ты права, там больше света, – женщина махнула рукой и вышла из комнаты.

Улыбаясь про себя, я почти побежала следом. Ну, надо же, она заставила меня улыбнуться!

Зафрина передвигалась на своих высоченных каблуках так легко, словно на ней были домашние тапочки. Я же едва поспевала.

В студии стоял свой особый запах – красок, растворов и старого дерева.

– Ты знаешь, мне нравится, – задумчиво протянула Зафрина, разглядывая зелёный парк с белым бельведером и блестящим озером в центре. Серебристые ивы низко клонились к воде, часть крон деревьев нависала над беседкой. – Ты была в Англии?

– Нет, никогда, – я на самом деле не была в Европе. Рене говорила что–то о поездке после окончания школы, но эти разговоры так и остались разговорами, а сейчас сомнительно, что они когда–нибудь воплотятся в реальность. Впереди меня ждало совершенно другое будущее. И Европы в нём не было.

– А такое ощущение, словно это реальное место.

– Абсолютно нет. Это место существует лишь в моей голове, – я попыталась посмотреть на свою работу под её углом зрения, но ничего выдающегося не нашла. Милый, но прозаичный пейзаж.

Пока Зафрина изучающе разглядывала холст, я незаметно оглядывалась, надеясь обнаружить ту самую картину.

– Очень яркий оливково–серый цвет и лесная зелень достаточно приглушённая. Что–то своё, – улыбнулась она, разворачиваясь ко мне, – и это прекрасно. Я всегда ратую за индивидуальность.

– Спасибо, – смущённо опустив глаза, прошептала я, действительно польщённая оценкой. Но, надеюсь, она не заметила моего излишне возбуждённого состояния.

В дверь студии тихо постучали.

– Да, Кларисса, секунду.

Протянув руку, Зафрина деликатно сжала моё предплечье.

– Ты молодец, – тихо добавила она и вышла за дверь.

Не мешкая, я подлетела к другой картине, извлекая её из–под впереди стоящего полотна. Естественно ничего не изменилось. Это всё ещё была я, звёздное небо, крыша клуба и огни неспящего Финикса вдали. Мой взгляд впился в изображение, а пальцы – в раму. И я знала, что никакая сила на свете не заставит меня выпустить её из рук.

Я поняла, что хочу эту картину. Она мне просто необходима.

Мой разум заметался в поисках выходов из ситуации. Первый нашёлся довольно быстро, и я без лишних раздумий, затолкала картину Эдварда в свой чехол. К счастью, она оказалась примерно одного размера с моим пейзажем.

Правда, вот незадача: теперь мне некуда деть свою собственную работу.

Времени на раздумья не было. Быстро переместив её к стене, я поставила пейзаж за какой–то натюрморт и, подхватив свою ношу, вылетела из студии.

– Мисс? – в холле я наткнулась на Клариссу. – Вы уже уходите?

– Да–да, – я облизнула пересохшие губы. Врунья из меня никакая, наверное, я сейчас всем видом показываю, что уношу чужое добро из их дома. – Мне позвонили, срочно... эм... срочно надо ехать домой. Извинитесь перед Зафриной за меня. Я... я ещё загляну... на днях, – после этой гнусной лжи я выскочила из дома и практически бегом понеслась к машине.

Аккуратно пристроила чехол с картиной на пассажирском сидении и, нажав на газ, рванула с места.

Сердце дико колотилось. Боже, я сделала катастрофически глупую, необдуманную, нехорошую вещь – я украла.

 

~ ღ ~

Первая кара за нарушение восьмой заповеди настигла меня уже в супермаркете. Терминал никак не хотел принимать мою кредитку.

Девушка за кассой, словно извиняясь, покачала головой.

– Сожалею, но платёж не проходит, – она протянула мне карту.

– Может быть, попробуем ещё раз? – с надеждой спросила я.

– Попробуем, – пожав плечами, согласилась она.

Но результат был тем же. Тихо пискнув, терминал выдал отказ.

– Ладно, – вздохнула я. – Ничего не понимаю, – покопавшись в сумочке, я вытащила пару купюр и, забрав воду, вышла из магазина.

Покрутив кредитку в руках, я сунула её обратно в кошелёк и зашагала к машине.

День клонился к вечеру. Удушающая дневная жара переросла в жару вялую и немного расслабляющую. По статистике, именно в это время суток в Финиксе случается большинство аварий.

Отпив из бутылки с холодной водой, я передёрнула плечами для бодрости и отправилась домой. Мой взгляд то и дело обращался к картине справа. Мне не терпелось быстрее добраться до комнаты и спокойно рассмотреть её.

Но и там меня ждал сюрприз.

– Что за чёрт, – пробормотала я, пытаясь вставить ключ в замок, но он не проворачивался.

Перечертыхавшись достаточно, я пристроила картину на крыльце и сунула руку на подставку под горшок с примулой, где у нас лежал запасной ключ, но там было пусто.

Ничего не понимая, я подхватила вещи и обошла дом. У второго входа история повторилась.

Тяжело вздохнув, я прислонилась к двери. Где–то в глубине моего горла начал зарождаться плач. Частью сознания я понимала, что происходит. Тёмные окна дома должны были ещё на подходе сообщить мне, что что–то не так.

Но я была слишком занята своими чувствами.

Два дня истекли. Два дня, что дала мне Рене на раздумья. Два дня, за которые я так и не выбрала ни одну из её альтернатив.

Розовое небо постепенно становилось пепельно–серым. День почти отступил. Начинались сумерки.

Моя машина резко затормозила у дома Анжелы. Выскочив, я понеслась к единственному человеку, на которого могла ещё рассчитывать. Нажав на звонок, усилием воли я заставила себя снять палец с кнопки и спокойно, насколько это возможно, дожидаться Энджи.

Через несколько секунд дверь распахнулась.

– Анжела! – я кинулась к подруге.

Энджи обняла меня, затаскивая из вечерней жары в наполненный прохладой холл.

– Что такое, Белла? Ты вся дрожишь!

– Она... она заблокировала мою кредитку. И я не могу попасть домой. Замки другие. Она поменяла их.

Мне даже не надо было уточнять кто, Энджи и так всё поняла.

Не выдержав, я разрыдалась.

– Тише–тише, – она ласково погладила меня по спине, – пойдём на кухню.

Схватив мою безвольную руку, она потащила меня за собой. По пути нам встретилась мать Анжелы. Она была в лёгком брючном костюме светло–зелёного цвета, выгодно оттенявшем её тёмно–каштановые волосы и подчёркивающем фигуру, такую же стройную, как и удочери.

– Привет, Белла, – улыбнулась она.

– Здравствуйте, миссис Вебер, – я наклонила голову, пытаясь прикрыть заплаканное лицо распущенными волосами.

– Что–то случилось, милая?

От добрых ноток в её голосе мне сделалось лишь хуже.

– Нет–нет, всё в порядке, – поспешила заверить я.

Ласковая рука отвела волосы от моего лица и накрыла мне лоб.

– Ты вся горишь. Энджи, принеси аспирин, а ты, Белла, поднимись наверх, я приготовлю вам чай.

– Миссис Вебер... – начала я, но она деликатно развернула меня в сторону лестницы.

В спальне мы шлёпнулись на кровать, и Энджи тут же притянула меня в свои объятья.

Я плакала и никак не могла остановиться. Она гладила меня по спине.

Пришла миссис Вебер с подносом и стаканом воды для лекарства, но не стала задерживаться, считая, что у нас свой, девичий разговор.

Сквозь рыдания я постепенно рассказала терпеливой Анжеле о том, что происходило в моём доме последние два дня более подробно.

– Так ты думаешь, она нарочно сменила замки? И кредитка...

– Никаких сомнений. Она вычёркивает меня из своей жизни. Я ослушалась её не единожды... и вот...

Я шмыгнула носом, словно мне было пять лет. Энджи протянула бумажный платок.

– Спасибо, – пробормотала я, промакивая лицо.

– И что ты собираешься делать?

– Не знаю, – я правда не знала.

– Может, она передумает? Может, это простое наказание?

– Нет, – я замотала головой. – Ты бы видела её лицо, когда она намеревалась утащить меня в Скоттсдейл в клинику. Это не наказание.

Подтянув колени к груди, я уткнулась в них лицом, тихо раскачиваясь на постели.

– Можешь пока пожить у меня, – робко предложила Анжела.

– Спасибо, но пару дней, не больше, – не поднимая взгляда, ответила я.

Ласковая рука Энджи прошлась по моим волосам.

– Оставайся на столько, на сколько надо.

Я кивнула, не в силах спорить. Пара дней. А куда мне потом идти? Ни денег, ни вещей, ни родственников.

– У тебя есть, к кому обратиться? – Эндж откинула волосы с моего лица и погладила липкую от слёз щёку. Я замотала головой. – А... отец?

Я вздрогнула и замотала головой.

– Уже больше десяти лет мы не видимся, – я пыталась вспомнить лицо Чарли, но у меня никак не получалось.

– А... разговариваете?

– Поздравляет на дни рождения. Рене, как ты понимаешь, не приветствует нашего общения. Мне иногда кажется, что она специально уехала подальше от родного городка именно из–за отца.

Может быть, она бежала от воспоминаний, но её основное воспоминание или, вернее, напоминание – я – было с ней.

– Какой он? – спросила Эндж.

– Спокойный. Полная противоположность моей матери. Но я его не знаю.

– Позвони ему.

– Нет, – я совершенно не представляла, что сказать ему и как. – Без вариантов.

– Тогда тебе надо просто ждать, пока Рене оттает, – качнула головой Анжела.

– Она не оттает.

– Ты её дочь, она не может просто так взять и заблокировать все твои счета или закрыть двери дома.

Тихо усмехнувшись, я посмотрела на подругу.

– Может, если это приведёт меня к тому, чего желает она. А она хочет, чтобы я избавилась от ребёнка любым путём. Эти два дня на раздумье были пустой уступкой мне. Всё равно мне без неё не выжить, – новые слёзы подступили к глазам. – И мне придётся вернуться домой и согласиться на её условия. У меня нет другого выхода.

Энджи обняла меня, и я разрыдалась, не в силах вытерпеть её жалости.

– Ты точно решила оставить его?

– Да, – воскликнула я. – Да!

– А он? – Анжела деликатно отстранилась.

Я подумала о номере телефона Эдварда в моей сумочке. Он, словно красная тряпка, дразнил меня. Но какой смысл звонить ему? Кто мы друг другу?

– Он ничего не знает и уже навряд ли узнает.

Самый простой путь вернуть жизнь в нормальное, привычное русло – выбрать первый вариант Рене. Но я не могла.

– Я хочу спать, – соврала я.

И Анжела прекрасно знала, что это ложь.

– Хорошо, – потянув за руку, она, как маленького ребёнка, отвела меня к креслу, а сама расстелила кровать. – Можешь умыться и переодеться в одну из моих футболок.

Я кивнула и, словно робот, пошла в ванную. Холодная вода и мятная паста немного привели меня в чувства.

В спальне Анжела кивнула мне на постель.

– А ты? – спросила я, ныряя под одеяло.

– Чуть позже, пойду посижу с мамой.

Я поняла, что она хочет обсудить с ней моё пребывание здесь.

– Пару дней, – напомнила я, когда Энджи почти вышла из комнаты.

Она ничего не ответила. Лишь кивнула и молча закрыла за собой дверь, перед этим тихо щёлкнув выключателем.

Комната погрузилась в темноту. А я в свои невесёлые размышления.

Что мне делать? Покорится воле Рене или... попытаться выплыть? Увы, мои ресурсы были ничтожными. Вернее, их вообще не было.

Я действительно была никем. Нулём. И ничего не стоила. А всё, что у меня было, принадлежало Рене.

Повернув голову в сторону тумбочки, я посмотрела на очертания сотового, лежащего на гладкой поверхности. Протянув руку, я взяла трубку и нажала на телефонную книгу.

Какая удача, что мать не догадалась заблокировать мой номер!

Перспектива звонить Чарли претила мне. Но, стоило признать, больше ничего не оставалось, как просить помощи и понимания у этого, по сути, незнакомого мне человека. Рене сделала всё, чтобы отдалить нас друг от друга на максимально возможное расстояние.

Я не знала Чарли. Он не знал меня. И мне сложно было предугадать его реакцию на мои слова. Но если я решусь позвонить ему, я буду честной. Абсолютно. И до конца.

Пошли гудки.

Оказывается, я уже нажала на вызов.

И пути назад не было.

– Слушаю, – ответили мне после пятого гудка.

– Алло, пап, это Белла, – представилась я, неуверенная, узнает ли он мой голос.

Пауза.

– Я вижу.

Ну, конечно. Я хлопнула себя по лбу: я же звоню с сотового на сотовый.

– Белла? – видимо, моё молчание затянулось. Мне сложно было судить по голосу, рад ли он или не рад меня слышать. Но даже если и рад, думаю, то, что я собираюсь ему сообщить, вполне возможно отобьет у Чарли желание видеть меня вообще когда–либо.

Не знаю, откуда во мне появилась эта решимость. Думаю, все мы в какой–то момент своей жизни доходим до определённой точки, после которой, просто махнув рукой, идём напролом, говорим, делаем что–то, не задумываясь. И лишь потому, что нам хочется побыстрее закончить с неприятным делом. Услышать ответ. Положительный. Или отказ. Но более ни секунды не находиться в этом раздражающем состоянии полной неопределённости.

Вот и я, глубоко вздохнув, выпалила в трубку.

– Пап, мне нужна твоя помощь...

 




Источник: http://www.only-r.com/forum/33-531-1
Герои Саги - люди Тея Маришель 632 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Форма входа    

Категории          
Из жизни Роберта
Стихи.
Собственные произведения.
Герои Саги - люди
Альтернатива
СЛЭШ и НЦ
Фанфики по другим произведениям
По мотивам...
Мини-фанфики
Переводы
Мы в сети        
Изображение  Изображение  Изображение
Изображение  Изображение  Изображение

Поиск по сайту
Интересно!!!
Последние работы  

Twitter            
Цитаты Роберта
"...Мой отец говорил, что успех и неудача – обманчивы. Это лучший способ относиться к актерству, особенно, когда что-то из этого становится чрезмерным."
Жизнь форума
❖ Вселенная Роба - 13
Только мысли все о нем и о нем.
❖ Флудилка 2
Opposite
❖ Суки Уотерхаус/Suki Wa...
Женщины в жизни Роберта
❖ Пиар, Голливуд и РТП
Opposite
❖ Вернер Херцог
Режиссеры
❖ Клер Дени
Режиссеры
❖ Tenet/Довод
Фильмография.
Последнее в фф
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
❖ Мое сердце пристрастил...
Собственные произведения.
Рекомендуем!
5
Наш опрос       
Оцените наш сайт
1. Отлично
2. Хорошо
3. Ужасно
4. Неплохо
5. Плохо
Всего ответов: 228
Поговорим?        
Статистика        
Яндекс.Метрика
Онлайн всего: 24
Гостей: 23
Пользователей: 1
dolli


Изображение
Вверх