Автор истории - Маша/Camille ***
Элли Крейг.
Нью-Йорк.
Ясный сентябрьский день. Неяркое солнце приятно согревало, пробиваясь лучами сквозь густую листву кленов. Легкий ветерок, касаясь на мгновение моего лица, пробуждал щемящее и теплое воспоминание.
Снова сентябрь. Кажется, ничего не изменилось за два года.
Я сидела на скамейке, задумчиво листая лежащую на коленях тетрадь. Страницы, потемневшие, с оборванными краями, казалось, еще хранили запах обгоревшей мечты.
Мне вдруг стало холодно. Дрожь пробрала так, что зубы начали стучать, а по телу волной пробежал озноб.
Тетрадь Тайлера.
Именно в нее он записал свои последние мысли накануне того сентябрьского дня.
Я уже знала раньше, что его старший брат, Майкл, покончил с жизнью, когда ему было 22. Тайлер, записывая свои разговоры с ним, вероятно, надеялся, что сможет так понять и простить его. Поэтому тетрадь была всегда с ним. В метро, на лекциях, во время нашего отдыха на побережье Атлантики…
Меня это не раздражало. Возможно, я бы тоже записывала мысли о своей погибшей матери. Просто я не люблю писать.
Я предпочитаю сохранять в себе мои воспоминания.
Тайлеру тоже было 22…
Что он чувствовал в момент того взрыва? Взрыва, не дающего даже шанса выжить? Как же мне хотелось верить, что он просто не успел ничего осознать за секунду до того, как…
Порыв ветра перевернул несколько страниц.
«…однажды ты встречаешь девушку. И вдруг понимаешь, что она значит для тебя немного больше, чем ты думаешь. Одна часть тебя говорит, что все это ерунда, мелочи, банальное влечение. А другая - что эта девушка навсегда изменит тебя. И ты впускаешь ее в свое сердце…»
Строчки вдруг поплыли перед глазами. Мне показалось, что я слышу ЕГО голос. Чувство присутствия было настолько сильным, что я не смогла сдержать слез. Волна горечи, неизбежности и любви захлестнула, перехватив дыхание.
Я все еще люблю его.
Это чувство не отпускает меня, хотя прошло уже два года. Словно незаживающая рана, что непрерывно ноет. Словно боль, что не покидает ни на минуту.
-Тайлер, - прошептала я, - вернись, пожалуйста. Я не могу без тебя.
Я спрятала лицо в ладони, чувствуя, как слезы стекают по коже на обожженные страницы.
-Элли… - услышала я. - Элли, детка, не надо. Не плачь, прошу тебя…
Айдан Холл присел рядом и обнял меня. Я прижалась к его телу, уже не сдерживая всхлипываний и рыданий. Его руки осторожно поглаживали меня по голове. Он говорил что-то успокаивающее, но сейчас слова не имели для меня никакого значения.
Я просто была рада возможности выплакать свое горе.
-Пойдем, Элли, - сказал он, когда я немного успокоилась. - Я провожу тебя.
Я кивнула, вытирая слезы, и спрятала тетрадь в сумку. Айдан подал мне куртку.
-Айдан, - сказала я, когда мы вышли из парка, - я хочу... можно мне остаться сегодня в вашей… в твоей квартире? Пожалуйста.
-Не вопрос, Элли, - улыбнулся он. - Комната все равно не занята. А я найду, где устроиться.
Мы молча шли по улицам.
Не знаю зачем, я оглянулась.
Ярко-алый лист клена, медленно кружась, приземлился на дорожку позади нас…
Раймунд (Тайлер).
Каркассон.
Морской ветер который день упрямо приносил сухую и жаркую погоду со Средиземного моря.
Здесь, на Юге Франции, осень не такая, как в туманном Лондоне. Ее даже с парижской не сравнить.
Пронзительно - голубое небо, высохшая трава на равнине вдоль реки Од, стрекотание цикад…
Я осторожно присел на траву, наслаждаясь солнцем, покоем и тишиной.
Отсюда, с вершины холма, как на ладони был виден весь нижний Каркассон. Дальше располагался верхний город.
Все традиции средневековья.
Иногда мне казалось, что я прожил здесь уже несколько веков…
Хотя прошло всего два года с тех пор, когда я очнулся в одной из клиник Нью-Йорка.
Покусывая травинку, я лег в нагретую солнцем траву, ощущая себя частью этого мира. Словно мое тело - это центр, собирающий в себе чувства, запахи, звуки…
До тех пор, пока боль не подчинит меня снова. До тех пор, пока в глубине моего сознания снова не возникнет мысль: «Кто я на самом деле?»
Дело в том, что я и правда не знал, кто Я.
По паспорту я - Раймунд Сэвенс, единственный сын Николь Сэвенс, которая, собственно, и вернула меня к жизни. Но я не помнил ничего до того момента, когда открыл глаза, очнувшись в Центральной клинике Нью-Йорка. Николь, один из лучших хирургов нашего времени, как я позже узнал, буквально собрала меня по частям.
Когда я более или менее стал воспринимать окружающую действительность, она рассказала мне, в каком кошмаре мне удалось выжить. Она пыталась найти моих родственников или хотя бы тех, кто мог знать меня. Но никаких документов со мной не было. А я ничего не мог вспомнить из того, что произошло.
Николь рассказала, что специально обученная собака учуяла мое тело. Когда меня доставили в клинику, никто не надеялся, что это нечто, покрытое бетонной пылью, с множественными переломами и ожогами, сможет вернуться к жизни…
Но только не Николь.
Она верила.
Она спасла меня.
И самое страшное, по ее мнению, было не то, что я долго не мог говорить, дышать, не мог самостоятельно есть и пить, и даже не то, что я потерял память.
Мои постоянные боли - вот, что казалось ей самым страшным.
Николь Сэвенс была одним из редких талантов в области хирургии. К сорока двум ее публикации, имеющие ссылки на самые новые научные исследования, были известны не только в США, но и в Европе, а сама она могла по праву называться гением.
Почти год ушел на то, чтобы я мог почувствовать себя более или менее здоровым человеком. Многочисленные шрамы, оставшиеся на моем теле, не так меня беспокоили. Сломанная в нескольких местах левая рука напоминала о себе ноющей болью, почти заживший порез на левой щеке изменил мое лицо. Но со всем этим можно было жить. После всех возможных курсов реабилитации даже с таким повреждением позвоночника, как у меня, Николь разрешила мне заниматься некоторыми видами спорта.
Но память так и не вернулась.
Более того, когда я пытался хоть что-то вспомнить, начинались ужасные головные боли.
Сеансы с психотерапевтами не имели результатов. Даже наоборот - в моем сознании будто выросла стена между прошлым и настоящим.
Когда я, наконец, смог нормально двигаться, Николь рассказала, что в Южной Франции у нее есть небольшое имение, где я смогу окончательно восстановить свои силы.
Так я очутился в Каркассоне.
Судьба дает мне возможность придти в себя, осознать свои возможности. Здесь, в этом старинном городе, где словно застыло время, я пытался найти ответы на вопросы о моем прошлом.
Почему-то я начал чувствовать, что именно здесь я смогу вернуться к самому себе.
Легкое позвякивание уздечки прервало мои размышления.
Я приподнялся и сел на траве. Повернул голову на звук. Так и есть. В нескольких шагах от меня на фоне яркого неба силуэт вороного коня выглядел как часть чего-то фантастического. Изящная голова с чуткими ушами, атласно - блестящая шерсть, грациозный изгиб шеи.
Я встал и направился к коню.
Он фыркнул, вскидывая голову. Вытянул шею, касаясь меня мягкими губами. Мои руки с удовольствием погладили его.
-Что, проказник, опять сбежал? - я ласково похлопал по атласной шее. - Ах, ты,.. дурень. Ну, что ты сегодня устроил? Опять не в настроении?
Конь отвернулся, будто ему стало стыдно.
-Ладно уж, Майкл…Что было, то было. Давай, я отведу тебя…
Закинув повод на тонкую шею, я примерился, чтобы сесть верхом.
И в это время жуткая боль заставила меня забыть о реальности.
Элли Крейг.
Нью-Йорк.
После того, как я снова переступила порог квартиры Айдана, воспоминания уже не отпускали меня. Я с жадностью разглядывала каждую мелочь, словно погружаясь в то время, когда оказалась здесь в первый раз.
Ничего не изменилось.
Потертая мебель, пыль во всех углах, жалюзи, которые невозможно открыть.
Куртка Тайлера.
Его велосипед.
Гитара Майкла.
Я почувствовала взгляд Айдана.
-Извини, - он виновато улыбнулся. - Не успел прибраться.
-Да ладно, в первый раз что-ли. Тебе приготовить что-нибудь?
-Угу…тосты по-французски, - теперь мы оба улыбнулись.
Как же он изменился.
Раньше был таким самоуверенным, бесцеремонным, не в меру остроумным. Учеба никогда не была для Айдана на первом месте. Он предпочитал проводить время с девушками. И видимо, получал удовольствие не столько от качества свиданий, сколько от их количества.
Но после смерти Тайлера я не узнавала его.
-Ладно, - сказала я, - приготовлю тебе ужин, наверняка ведь целый день ничего не ел.
Слава Богу, в холодильнике еще было что-то из продуктов.
После тостов и спагетти с томатным соусом Айдан принес мне кофе, который, оказывается, он умеет варить.
-Как дела, Элли? - спросил он, когда мы устроились на старом диване. - Ты давно ничего о себе не рассказывала.
-Да рассказывать особенно нечего. Устроилась на работу в офис Чарльза Хоукинса.
-Ничего себе… - Айдан восхищенно присвистнул. - Это же…
-…отец Тайлера, - закончила я. - Все нормально. Требуют много, но зато платят прилично. Ты ведь знаешь, мой отец больше не работает. Уже год на пенсии. И со здоровьем у него проблемы. Приходится помогать. А ты как?
-Так... временная работа. Ничего определенного.
-Не переживай, - я встала, чтобы убрать посуду. - Хочешь, попробую порекомендовать тебя по старой дружбе?
-Конечно, хочу! Элли, спасибо… Если нетрудно..
В порыве благодарности он помог мне вымыть посуду и, под предлогом что «надо проведать одного приятеля», ушел, оставив меня одну.
Я закрыла за ним дверь и медленно прошла в другую комнату.
Здесь мы провели с Тайлером нашу первую ночь, когда после ссоры с отцом я ушла из дома.
Не теряя время на раздумья, я быстро разделась и легла в постель. Прохладные простыни, казалось, еще хранили его аромат.
Тепло нашей близости.
Какое-то время я лежала, прислушиваясь к шуму ночного города, наблюдая за полосками света, падающими на потолок сквозь плохо закрытые жалюзи.
Потом сон заполнил меня.
…Я сидела на постели.
Вокруг была тишина. Никаких звуков. Только легкий золотистый свет, заполнявший все.
Напротив меня сидел Тайлер.
Такой же, как и всегда.
Будто и не было нашего с ним расставания.
Небрежно взлохмаченные волосы, глубокий взгляд темно-синих глаз, усмешка где-то в уголках красивых губ.
Прекрасный, далекий и печальный.
Я протянула руку, коснувшись его кончиками пальцев.
Его кожа была теплой.
Тайлер взял мою ладонь, потерся о нее щекой, потом поднес к губам и поцеловал.
-Пожалуйста, - прошептала я, боясь, что он исчезнет, - не уходи...
-Я не могу, Элли, - его голос был наполнен таким страданием, что у меня навернулись слезы, - помоги мне...
-Что я должна сделать?
-Помоги мне, - повторил он.
Звук родного голоса, растворившись в прошлом, замер где-то внутри меня.
Я проснулась оттого, что слезы мешали мне дышать.
В тусклом свете сентябрьского утра сон показался до ужаса реальным.
Все еще не в силах опомниться, я встала, вышла в коридор и сняла с вешалки куртку Тайлера. Прижимая ее к себе, вернулась в постель, и, спрятав лицо в его одежде, вдохнула все еще ощутимый аромат знакомого тела.
Уже засыпая, я вдруг отчетливо поняла, что никогда еще мысль о возможном спасении Тайлера не была такой ясной, как сейчас.
Я села на постели, продолжая обнимать его куртку.
«Почему я никогда толком не пыталась искать его? - подумала я. - Мне сказали, что его невозможно вернуть. А если все-таки возможно? Если есть шанс? Пусть один из миллиона, из миллиарда, но что если шанс все-таки есть? Неужели нужно смириться и принять его гибель как свершившийся факт?»
Я должна что-то сделать.
В конце рабочего дня Чарльз Хоукинс вызвал меня к себе в кабинет.
Теперь его офис располагался в одном из зданий на Манхеттене, недалеко от Центрального Парка, часть которого была видна из окон кабинета.
Когда я вошла, он, кивнув мне головой, жестом пригласил меня сесть.
Минут пять он просматривал какие-то документы, а я не могла оторваться от одной фотографии на его рабочем столе.
-Элли, - наконец начал он, подняв на меня глаза. - Мне понадобится ваша помощь. Вы ведь в курсе, что моя дочь через три дня принимает участие в выставке работ начинающих художников в Париже?
-Да, мистер Хоукинс. Кэролайн рассказала мне, что этот конкурс очень важен для тех, кто хочет быть принятым в Парижскую художественную Академию.
-Вот-вот, Академию…Что касается меня, то я, может быть, и не согласился бы с ее участием, - Чарльз вздохнул, - но Кэролайн упряма. И она доверяет вам.
Он вдруг замолчал. Я так же ничего не говорила, пытаясь понять, к чему он клонит.
- Мне нужен надежный человек для ее сопровождения в Париж, - продолжил он. - У меня сейчас слишком много дел, а Дайен... Элли, - посмотрел он на меня, - лучшей кандидатуры, чем вы, я не нахожу.
Он продолжал внимательно оценивать меня взглядом. Немногие могли бы это выдержать, но я спокойно ответила:
-Конечно, сэр. Я буду рада ее сопровождать. Дайте мне пару дней, чтобы закончить дела, посчитать накопленные отгулы...
-О, не беспокойтесь, Элли, - Чарльз мягко улыбнулся. - Я уже распорядился насчет того, чтобы оформить вашу поездку, как отпуск. Вы хорошо поработали, и я имею право поощрить вас.
Он протянул мне папку.
-Здесь все необходимые документы для вас и Кэролайн. Билеты на самолет, бронь на номера в отеле, программа пребывания. Сейчас сдайте дела, проверьте, не забыл ли я что-нибудь, и зайдите к мисс Перкинс за деньгами на расходы.
-Хорошо, мистер Хоукинс.
-Да, и вот еще что…Элли, я рад, что у вас с Кэролайн хорошие отношения. И надеюсь, вы сможете поддержать ее в эти дни. Удачи вам, мисс Крейг.
-Благодарю, сэр. Спасибо за доверие.
-Конечно, Элли. Позвоните мне, как прибудете на место.
-Само собой, - кивнула я и вышла.
Раймунд (Тайлер).
Каркассон.
Не знаю, сколько времени я был без сознания.
Хотя назвать это «без сознания» я не мог.
Картинка в моей голове была очень четкой и реалистичной.
Шикарный офис. Стены, отделанные дубовыми панелями. Рабочий стол с компьютером. Небольшой столик, накрытый, как мне показалось, для частного завтрака… или обеда.
Я стою перед одним из узких прямоугольных окон, которых здесь целый ряд. Пейзаж перед моими глазами поражает яркостью солнца, синевой неба и величием огромного города. Судя по силуэтам зданий - Нью-Йорк… хотя я не уверен. Я стою где-то на верхних этажах огромного небоскреба.
И вдруг понимаю, что счастлив, как никогда в жизни.
Что ничего не может быть важнее, чем возможность назвать кого-то родным, чем вот эта вот так ясно ощущаемая мною связь между мной и… тем, кого я не помню...
Картинка внезапно возникла и так же быстро пропала.
Я судорожно вздохнул. Открыл глаза.
Солнце уже двигалось к закату.
Я стоял, прислонившись к теплому боку Майкла, который все это время терпеливо ждал окончания моего приступа, не двигаясь.
Я погладил его по лоснящейся здоровьем шее.
-Извини, друг. Плохой у тебя хозяин, так и норовит отключиться. А нам с тобой расслабляться нельзя. Помнишь, где мы скоро выступаем?
Майкл встряхнул головой и потянулся к моему карману.Я, улыбаясь, вытащил небольшой пакет, развернул его, и конь бережно взял с моей ладони дольки нарезанного яблока.
-Умница ты, Майкл… Ладно, пойдем, а то мэтр Жак опять будет спрашивать, где мы с тобой пропадали.
Я освободил коня от уздечки и дважды хлопнул его по шее, прошептав: «Вниз». Дождавшись, когда Майкл, изящно подогнув ноги, лег, я сел на него.
-Ап.
Конь поднялся и, не дожидаясь команды, сам направился вдоль берега.
«Вот ведь проказник, - подумал я. - Знает дорогу. И как ему удалось снова сбежать?»
Я усмехнулся про себя.
Больше года прошло, как я в первый раз оказался в имении Николь Сэвенс. Мне нравилось здесь. Я ощущал заботу людей. Я знал, что я нужен. Что меня любят. В основном, я общался с рабочими, обслуживающими дом и конюшню.
И, конечно, был Жак.
Полное его имя было Жак-Антуан де Плювинель.
Именно он помог мне, с помощью специальных упражнений вернуть силу и гибкость суставов. Теперь я был почти нормальным человеком.
«Почти», потому что я все еще не знал, кто я. Хоть и чувствовал, что близок к тому, чтобы вспомнить свое прошлое.
Мои видения во время приступов боли становились все более четкими.
Ничего не сказав Жаку, я уже неделю не принимал препараты, прописанные мне Николь. Я хотел довести до совершенства образы, возникающие в сознании. Как ни странно, именно боль помогала мне вернуть мою потерянную жизнь. И я готов был пойти на все, чтобы в один прекрасный день вспомнить, кто я на самом деле.
Жак де Плювинель был не только управляющим имения Сэвенс.
Он был еще и предком знаменитого Антуана де Плювинеля, мессира гранд-мастера так называемой Высокой Школы работы с лошадью. В 17-м веке это было просто исполнение сложных элементов выездки в состоянии полного сбора. Все элементы выполнялись при помощи болевого воздействия, то есть шпор и уздечки. Так или иначе, это считалось верхом совершенства.
Антуан де Плювинель стал одним из первых, кто разработал совершенно новый подход к обучению. Без уздечки и хлыста. Без боли и наказаний. С уважением к лошади и ее здоровью.
В сложной внутренней иерархии Высокой Школы он получил титул «Старшего Наставника» и издал несколько трудов, где предельно четко изложил принципы работы без «железа».
Когда Жак рассказал мне, что подыскивает ученика, которому он мог бы передать секреты своего мастерства, я сначала был поражен, затем заинтересован. А когда увидел Майкла, последние сомнения покинули меня.
Вообще-то имя коня звучало несколько по-другому: Клош дю Матэн де Шапель Сэн-Мишель, что в переводе значило Утренний Колокол часовни Святого Мишеля. Но это было слишком длинно. Я называл его Майклом.
-Удивительно, Раймунд, - сказал мне как-то Жак, - у тебя настоящий дар. Смотри, не прошло и нескольких недель, а Майкл уже ходит за тобой по пятам, хотя до этого никого к себе не подпускал.
Я не знал, есть ли у меня дар.
Меня покорила красота и гармония этого существа. Ничего не было прекрасней, чем смотреть на него, чувствовать силу его движений, осязать его совершенство.
Чем больше я общался с Майклом, тем больше мы доверяли друг другу. Он был не таким уж безупречным учеником. Если ему что-либо не нравилось, он сразу показывал свой вздорный и вспыльчивый характер. Но я не знал более надежного и преданного существа, чем он.
Когда очередной приступ боли перехватывал дыхание, Майкл без всякой команды оказывался рядом. Обнюхивал меня, пытаясь понять, что произошло.
Я научил его ложиться, и он каждый раз осторожно опускался на землю рядом, ни разу меня ни придавив.
За время нашего общения мы привязались друг к другу, и я стал обучать Майкла основным элементам Высокой Школы.
Жак только руками разводил и повторял, что на его веку это огромная редкость, когда человеку и лошади удавалось достичь такого взаимного доверия.
-Знаешь, Раймунд, - сказал он мне однажды, - может я, конечно, и не прав, но думаю, тебе стоит принять участие в соревновании для обучающих Первого уровня. Или Второго, его вы с Майклом тоже почти освоили.
-Ты думаешь, я смогу?
-Думаю, да. Меня беспокоят только твои приступы. Ты принимаешь лекарства?
-Конечно, - мне было стыдно, что я солгал, тем более, что Жак, кажется, мне не поверил.
-Хорошо, - кивнул он тем не менее. - Тогда начинаем отрабатывать более сложные элементы.
Этот разговор произошел незадолго после одного из моих приступов, когда я, наконец, понял, ЧТО поможет мне вспомнить все.
Я так задумался, что не заметил, что мы уже почти подъехали к имению Сэвенс.
Старинный дом в 20 минутах от Каркассона, который Николь преобразовала в более современное здание, совмещал в себе стили средневековья и современности. Все внутри: прихожая, кухня, столовая, несколько спален, комната отдыха было в бежевых и бордовых тонах. Через высокие окна можно было любоваться долиной Ода, к западу от которой раскинулся и сам Каркассон. Сколько бы я не смотрел на эту грандиозную цитадель, возвышающуюся над рекой, всегда поражался ее размерами, силой и красотой. Каркассон всегда был великолепен. И в дождь, и сушь, и в зной, и в холод.
«Все-таки мне повезло, что я оказался здесь», - думал я, спешиваясь у ворот во внутренний двор.
Мэтр Жак уже ждал нас, постукивая коротким хлыстиком по пыльному сапогу.
Наверно, так и должен выглядеть наставник Высокой Школы: худощавый, поджарый, с великолепной осанкой и лицом, кожу которого отметили все ветры, дующие 117 дней в долине Од.
-Ну, месье Раймунд, и где же вас носило, черт побери? - сказал он преувеличенно сердито, но в глазах плясали дьявольские огоньки.
-Жак, ну пожалуйста, не сердись. Я просто хотел прогуляться. И забыл о времени.
-Прогуляться, значит… Подойди-ка ближе.
Не дожидаясь, он стремительно шагнул ко мне и приподнял мой подбородок, внимательно глядя мне в глаза.
Я не выдержал и отвернулся.
-Раймунд, ты солгал мне. Ведь так? Ты не принимал лекарство, которое тебе прописала госпожа Николь.
-Да, - сказал я, чувствуя, как лицо краснеет.
Жак говорил со мной мягко, как с младенцем. Он переживал за меня. Он мне верил.
А я его обманул.
Лучше бы разозлился на меня, накричал, ударил, хоть вот этим самым хлыстом.
-Зачем ты это делаешь? - он приоткрыл ворота шире, пропуская нас с Майклом, который тут же был поручен одному из работников конюшни.
Мы вошли в прохладный холл, потом толкнули дверь на кухню. Я открыл холодильник и налил себе стакан местного напитка, что виртуозно готовит Марта. Легкий и терпкий вкус. Только из знаменитого винограда Черной горы можно изготовить это чудо.
Жак терпеливо ждал моего ответа.
-У меня было видение, - начал я.
-У тебя был приступ, - жестко перебил он. - А я обещал Николь… Черт, Раймунд, ты хочешь упасть в обморок во время выступления? Учти, никто из судей не даст тебе поблажку в связи со здоровьем. А ты подумал, как Майкл отреагирует?
-Пойми, Жак, - сказал я, - у меня... Картинка, что я видел, была очень ясной. Я в самом деле БЫЛ там… в офисе того небоскреба. И я ждал кого-то… А потом все исчезло. Я думаю, что мое сознание постепенно освобождается. Я хочу вспомнить, кто я.
-Я понимаю, - Жак положил руку мне на плечо. - Но и ты пойми: не стоит рисковать, испытывая боль. К тому же я должен тебе сказать, сроки изменились. Ты отправишься в Париж уже завтра. Все документы для регистрации готовы. Ты обязан быть там и быть вовремя. И, пожалуйста, прими лекарство.
-Хорошо, Жак, - кивнул я. – Спасибо. Я обещаю. А как же Майкл? Кто поедет с ним?
-Я поеду. И еще троих служащих возьму. Не беспокойся, Раймунд. Таких лошадей, как он, возят в специальных фургонах для долгих поездок. Там все предусмотрено. Мы прибудем вскоре после тебя, и у нас еще будет время, чтобы ты и Майкл привыкли к новой обстановке. Иди, - добавил он, - тебе нужно хорошо выспаться перед поездкой. Утром я провожу тебя.
Источник: http://www.only-r.com/forum/39-467-1#290448
