УТРО СЕМЬСОТ ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОЕ От автора: Во время прочтения можно слушать вот эти композиции:
Vanessa Mae - Classical Gas https://www.youtube.com/watch?v=stlEMXshYDI
Антонио Вивальди - Ванесса Мей ,,Времена года" Июнь (Гроза) https://www.youtube.com/watch?v=mdFrn89x74k Разбудило меня нечто, щекотавшее мое лицо. Первым порывом было смахнуть то, что касалось кожи, но затем до меня дошло: легкое скольжение по бровям, носу, скулам совершали нежные пальцы. Я замер, притворяясь спящим. Она обводила контуры моего лица так, будто хотела запомнить. Как будто прощалась. Почему-то перехватило дыхание и защемило в груди. Не выдержав, я приоткрыл глаза и посмотрел на нее сквозь ресницы. Она заметила, но не смутилась, только слегка улыбнулась и обрисовала кончиком пальца мои губы. Сначала верхнюю, потом нижнюю. За окном начало светать.
В глазах ее мне почудилось желание. Боясь ошибиться, я медленно протянул руку, погладил ее по щеке. Девушка чуть прижалась к ней, толкнулась в ладонь, как котенок. Так же осторожно я запустил пальцы ей в волосы и слегка надавил на затылок, притягивая к себе, но рассчитывая сразу отпустить, если почувствую сопротивление. Она подчинилась. Повинуясь моей руке, склонилась надо мной. Ее губы коснулись моих, а дальше я перехватил инициативу и принялся исследовать ее рот. Девушка охотно отвечала на поцелуй, от ее губ и я зыка мне снесло голову. Свободы движений не хватало, а потому я перевернул незнакомку на спину и навис над ней. Ее пальцы задвигались по моей спине, вырисовывая какие-то узоры, от которых бросало в жар. Ее ноги раздвинулись в немом приглашении, и я больше не смог сдерживаться, со стоном скользнул в нее и растворился в страстном безумии.
Она не останавливалась ни на секунду, вплеталась мне в волосы, впивалась в плечи, царапала спину, притягивая к себе, будто стремилась сделать меня еще ближе, хотя ближе было уже некуда. Она вела себя тихо, беззвучно открывая рот, как будто хотела крикнуть и не могла. Почему-то подумалось, что она боится громким звуком привлечь чье-либо внимание и навредить мне. От этой ее осторожности становилось больно.
– Не нужно, не сдерживайся, – просил я. – Никто не услышит.
Конечно, она не понимала, но распахивала затуманенные глаза и что-то отвечала. Ее задыхающийся голос казался райской музыкой. Как бы мне хотелось знать, что она говорит мне. Еще несколько дней назад я не подозревал о ее существовании. Теперь мне казалось, что я всегда знал ее, настолько близкой она казалась. И при этом я не понимал ее языка.
Впрочем, сейчас был не тот момент, чтобы задумываться. В это мгновение я был нужен ей, а она была нужна мне. Но даже на пике страсти казалось, что это сон, и я все сильнее сжимал незнакомку в объятиях, боясь, что она исчезнет.
Глаза мне пришлось открыть из-за того, что солнце во всю мощь било в закрытые веки. Простое движение далось с трудом. Все тело болело так, будто меня били, и я даже на секунду удивился: не могли же ночные упражнения так сильно на мне сказаться. Попытался повернуться, чтобы взглянуть на соседнюю подушку, но неожиданно с тревогой осознал, что не могу двигаться. Сознание, наконец, прояснилось, и я выпал в реальность. Понял, что лежу вовсе не в номере отеля, а в комнате, до ужаса похожей на больничную палату. Возле кровати стояла капельница, от которой ко мне тянулись провода, и над ухом что-то противно пищало.
Я попытался позвать кого-то, из горла вырвалось только хриплое сипение.
Вдруг откуда-то сбоку послышалось:
– Сынок? Ты очнулся?
– Мама? – прошептал я, так как более громкие звуки мне не удавались.
– Сынок! – в поле моего зрения появилось взволнованное лицо матери. – Сейчас, погоди минутку!
Она побежала к двери, распахнула ее и закричала в коридор:
– Врача! Врача! Мой сын пришел в себя!
Кажется, я по-прежнему ее сын. Почему-то эта мысль меня успокоила. Да, я лежу на больничной койке, не могу двигаться и плохо помню, что со мной случилось. Но если мать рядом, значит, все теперь будет хорошо.
В палату ворвалось несколько человек в белых халатах, засуетились вокруг меня, что-то измеряя, проверяя, спрашивая. Один из них сказал матери:
– В следующий раз можно нажать вот эту кнопку, чтобы вызвать медперсонал.
– Да-да, конечно, – смутилась мать. – Я так распереживалась, что совсем про нее забыла.
Врачи осмотрели меня со всех сторон, с преувеличенной радостью сообщили, что теперь я пойду на поправку, а затем удалились, попросив мать выйти вместе с ними. К тому времени я уже вспомнил, что попал в аварию из-за того, чтобы бы невнимателен на дороге. А произошло это по причине ссоры с мамой.
Вернулась она нескоро, лицо ее выглядело свежее, чем раньше, и я понял, что она поправила макияж. Было нетрудно догадаться, зачем – она плакала и хотела это скрыть.
– Что? – спросил я, предпочитая сразу узнать правду и быть готовым к тому, что меня ждет.
– Что? – переспросила она, безуспешно делая вид, что не поняла меня.
– Что врачи сказали?
– Ты же слышал: пойдешь на поправку, – неловко отводя взгляд, ответила она.
– Не смогу ходить? – спросил я напрямую.
Как я выяснил во время осмотра, именно ноги пострадали больше всего, были буквально раздроблены. Мне их сохранили, но чувствительности в них не было.
– Зачем ты так? – возразила мать. – Ты почти неделю пролежал в коме. Я боялась, что вообще не очнешься. Но видишь, все обошлось, ты пришел в себя. Возможно, и с ногами все будет хорошо. Надо подождать.
Возможно, будет хорошо. Возможно. Я помолчал, пробуя осмыслить то, что она мне сказала. Может так случиться, что я не смогу ходить. Думать о таком было страшно. Я попытался взять себя в руки. Как правильно заметила мать, еще не все потеряно, а поэтому незачем переживать раньше времени. И в то же время в мозгу билась беспокойная мысль: а что, если действительно не смогу? Как я буду жить? Я всегда предпочитал заранее предусмотреть все риски, такой уж у меня был характер. И теперь моя натура требовала того же: продумать, как я буду жить в случае, если действительно не смогу нормально передвигаться. Нужно было подготовиться, скорее морально, нежели физически. Протезы? Нет, ноги мне пока не ампутировали. Тогда инвалидное кресло? Я представил себя в нем и ужаснулся.
И сниматься больше не смогу. Во всяком случае не в тех ролях, в которых меня привыкли видеть поклонницы. Рекламу мне теперь тоже не предложат. То есть эта область для меня будет закрыта. Что тогда? Что еще останется? Я попытался вспомнить и не смог. Что было еще в моей жизни, что могло меня интересовать? Что должно было заставлять вставать каждый день с постели? Песни? У меня был не настолько отличный голос, чтобы поклонницы раскупали мои диски. В первую очередь я нравился им внешне, им доставляло удовольствие бывать на моих концертах и видеть меня вживую. Покупка дисков была лишь приятным бонусом для них, как воспоминание обо мне. Теперь же им будет неприятно видеть меня в инвалидном кресле. Да, какая-то часть фанаток будет меня жалеть и любить, надеясь, что это явление временное. Но постепенно им всем надоест быть поклонницами калеки, тем более что я не смогу их больше радовать. И они переключатся на красивых и здоровых.
Насчет бедности я не переживал. Заработанных денег должно было хватить с лихвой на пару сотен лет вперед. Теоретически можно было начать жить обычной жизнью. Раньше я о ней мечтал, как о чем-то недостижимом, когда из-за популярности прятался за спинами охранников и скрывался по темным углам. Теперь эта «нормальное» существование без излишнего внимания было мне доступно, но почему-то не радовало. Я не смогу заниматься серфингом, играть в футбол, бегать. Возможно, не смогу любить женщин в физическом смысле. Да и просто не смогу заниматься тем, чем мне нравилось заниматься. Я снова попытался вспомнить, что еще из моей прошлой жизни могло держать меня на плаву. Ведь должно было быть что-то!
– Мама, а почему мы поругались перед тем, как я попал в аварию? – спросил я.
Наверное, это было что-то важное для меня, раз я не соглашался с матерью. Что-то очень важное! Но я не мог вспомнить, что.
– Ты потерял память? – встревоженно спросила она. – У тебя амнезия?
– Мне кажется, в основном я все помню, но вот этот момент ускользает. Так из-за чего мы ссорилась? Я помню, ты даже сказала, что я тебе больше не сын. Что я такого натворил?
Ее лицо приняло виноватое выражение:
– Да в общем-то ничего особенного. Прости меня, сынок. Я слишком увлеклась, пытаясь выстроить твою жизнь так, как считала наиболее правильным. Мне все казалось, что я как твоя мать должна тебя наставить на путь истинный, проследить, чтобы ты не наделал ошибок, как часто бывает с молодыми людьми, чтобы не упустил возможности. Я так погрузилась в это, что упустила из виду, что ты действительно можешь устать, что тебе действительно может быть нужен перерыв. Что ты можешь захотеть пожить для себя. Может быть, именно из-за усталости ты не был внимателен на дороге. Обещаю, что теперь я буду заботиться о твоих желаниях. Только бы… – она осеклась и замолчала.
Но я догадался, что она хотела сказать: только бы я смог встать.
– Устал? – переспросил я. – Я говорил, что устал? И что? Из-за чего поругались? Из-за моей усталости? Я отказался что-то делать?
– Да, ты хотел отказаться от съемки в рекламе и собирался отправиться к морю. У тебя и билеты были куплены, как оказалось.
Я ошеломленно переваривал услышанное. Конечно, я бы мог съездить к морю – ездил ведь и раньше. Но обычно только тогда, когда у меня случался перерыв. Чтобы вот так: бросить работу и вместо этого отправиться отдыхать? Это было на меня не похоже. Я что, действительно так устал, что просто не мог продолжать сниматься? Не верилось. Скорей всего дело было в чем-то другом. Но в чем? Мне зачем-то нужно было поехать на курорт? Зачем, помимо обычного морского отдыха, ради которого я точно бы не сорвался со съемок в рекламе? Я чувствовал, что что-то должно было быть. При мысли о море и отеле что-то толкалось в памяти, будто пыталось вырваться наружу, но я никак не мог нащупать это воспоминание. Видимо, это было что-то важное. Что-то очень-очень важное, из-за чего я готов был плюнуть на миллиардный контракт и даже вывести мать из себя настолько, чтобы заставить отказаться от меня. Вот ее слова я помнил очень хорошо. Но, судя по всему, мать не знала причины моего поведения и списывала все на усталость. Или знала? Но не стала говорить, раз я не помню?
Через некоторое время появилась нуна, которая уговорила мать пойти отдохнуть, обещая посидеть со мной. Как только дверь закрылась, сестра тут же подсела ко мне и сообщила:
– Ты реально сумасшедший!
– Почему? – удивился я.
– Ты же к ней собирался, ведь так?
– К кому? – уточнил я, чувствуя, как холодеет в груди.
– Ой, вот только не надо считать меня за дуру! – отмахнулась сестра. – Тот же отель, то же время, что и два года назад. Из-за этой девушки отказался от контракта и вдрызг разругался с матерью. – Сестра покачала головой. – Сразу после вашей ссоры мама мне позвонила и кляла тебя на чем свет стоит. Мы еще тогда не знали, что с тобой случилось. А потом, когда сообщили, что тебя всего изломанного отвезли в реанимацию… – Нуна помолчала. – Мать была готова на себе волосы рвать. Считала, что это ее проклятия были виной тому, что ты попал в аварию. Я когда прилетела из Штатов и увидела ее возле твоей постели, ужаснулась. Она вся черная была от переживаний, так себя корила.
Я ошеломленно смотрел на сестру, осознавая, что концы с концами не сходятся.
– Ты так влюблен? – продолжала нуна. – Вы встречаетесь? Она приезжала к тебе в Корею? Ведь это из-за нее ты разошелся с Со Хён!
Она сыпала вопросами, а я лишь качал головой, не понимая ничего.
– Нечего делать вид, что это неправда. Я все знаю! – заверила меня сестра. – Мне Со Хён все рассказала!
– Что она тебе рассказала? – наконец отмер я.
– Ну, она, конечно, сама ничего не знала… – смутилась нуна, но тут же воинственно продолжила: – Но она сказала, что ты попросил ее дать тебе свободу. Она была уверена, что у тебя кто-то появился, потому что ты стал себя вести не как обычно. Я сразу про ту девушку подумала! Ты ведь именно два года назад изменился.
– Да про какую девушку речь? – не выдержал я. – Что было два года назад в том отеле? Я помню только твою свадьбу.
Сестра замолчала, ошарашенно глядя на меня. Потом осторожно спросила:
– Если ты ее не помнишь, то зачем собирался лететь на море? Я отменяла бронь и возвращала билеты. Тот же отель, и даты примерно те же. Если не ради нее, то зачем?
На этот вопрос я и сам не мог ответить. Какого черта я хотел туда отправиться? Хотел настолько, что готов был разрушить все, что в моей жизни было на тот момент.
– Кажется, я потерял память, – признался я. – Расскажи мне все, что знаешь.
– Я мало знаю, – протянул сестра. – Помню только, как европейка пришла к тебе в люкс. Она не говорила по-корейски, стояла, смотрела на нас и хлопала глазами. А потом убежала.
– И что? – поторопил я. – Может, номером ошиблась.
– Может. Только ты побежал за ней, как был в халате.
– Я?! Я побежал за ней? – моему недоумению не было предела.
– Вот видишь! Ты сам удивлен. Представь, как удивилась я! Чтобы ты гонялся за женщиной… Небо должно было опуститься на землю.
– И как я объяснил это?
– Ты, конечно, утверждал, что не знаешь ее, просто видел в отеле. Но тебе показалось, что ей нужна твоя помощь, только из-за незнания языка она не смогла ее попросить.
– Ерунда какая! – нахмурился я.
– Ага. И я так тебе сказала. С каких это пор ты стал предлагать свою помощь посторонним людям? А ты ответил, что у тебя инстинкт сработал.
Я вопросительно поднял брови.
– Слушай, не знаю я! – в сердцах воскликнула сестра. – Но ты вел себя именно так. И я думаю, что, когда прилетела мать, ты был с этой девушкой. Когда я тебе позвонила, по твоему голосу было слышно, как ты недоволен. А потом я как-то пришла ночью к тебе в номер, хотела сказать, что звонил Том и сообщил время прилета, а ты меня выставил! Уверена, эта девушка была у тебя в номере. Ты, кстати, был в одном полотенце.
Я помолчал, переваривая услышанное, потом спросил:
– И чем все закончилось?
– Она на следующее утро покинула отель. Ты, кстати, понесся в аэропорт, надеясь ее увидеть до отлета, разбил Maserati, пришлось выплачивать огромный штраф.
– Я?!
Все, что рассказывала сестра, никак не вязалось с моим привычным поведением. У меня даже на секунду мелькнула мысль, что она меня разыгрывает, но вряд ли она стала бы это делать в такой ситуации.
– Как я с ней познакомился? – поинтересовался я.
– Не знаю, – вздохнула нуна. – Я больше ничего о ней не знаю, ты ничего о ней не говорил. Все время отмахивался, дескать, я все выдумываю.
– И сколько мы с ней провели времени вместе?
– Не знаю. Наверное, несколько дней. Меньше недели.
– И ты хочешь сказать, что я так сильно увлекся женщиной, пообщавшись с ней пару дней? – скептически поинтересовался я. – Может, ты все себе придумала? Ну, пришла какая-то девушка ко мне в номер, действительно, ошиблась. А ты уже нафантазировала!
– Тогда почему ты собирался лететь именно в этот отель именно в эти даты? – прищурилась сестра.
На это у меня ответа не было. Я лишь помнил, что туда меня влекло что-то очень важное.
– Как хоть она выглядела? – вздохнул я.
Сестра пожала плечами:
– Ростом с меня, обычная европейка. Русые волосы, кажется, это у них так называется. Не светлые, и не темные. Глаза тоже такие… Не голубые, этот цвет я бы запомнила.
– Симпатичная хоть?
– Мне трудно судить, – усмехнулась нуна. – Вроде бы ничего. Но, если ты за ней понесся, наверное, тебе она казалась больше, чем симпатичной.
После паузы она добавила:
– Я больше ничего не знаю. Но это не значит, что больше ничего не было. Может быть, вы встречались тайно? Почему ты попросил Со Хён разорвать помолвку? Тебе ведь раньше было все равно. Ты действительно стал вести себя иначе, говорить иначе, думать иначе. Раньше ты как будто плыл по течению, а два года назад стал увереннее и смелее. Взрослее. Мне кажется, это из-за нее.
У меня была девушка, которую я так сильно любил, что полностью стал другим ради нее? Это не укладывалось в голове. Не похоже на меня. Наверняка есть другое объяснение. В этот момент мой взгляд упал на загипсованные ноги. Если у меня и была та, что была очень важна для меня, то теперь ее точно не будет.
Источник: http://www.only-r.com/forum/36-597-1
