Творчество

Три вещи никогда не возвращаются обратно:
Время, слово, возможность.
Три вещи не следует терять:
Спокойствие, надежду, честь.
Три вещи в жизни наиболее ценны:
Любовь, убеждения, дружба.
Три вещи в жизни никогда не надежны:
Власть, удача, состояние.
Три вещи определяют человека:
Труд, честность, достижения.
Три вещи разрушают человека:
Вино, гордыня, злость .
P.S. но иногда пока все поймешь, пройдет целая жизнь
Японская Мантра

Мы сидели у Хардвиг в небольшом кабинете с двумя огромными окнами по правую руку, закрытыми жалюзи, которые прятали от нас прекрасное утро за своими плоскими шорами. Делая кабинет совсем тоскливым и тусклым. Единственным ярким пятном здесь была сама Кэтрин и ее работа. Это письменный стол и множество всяких планшетов, на которых были развешаны предположительные места съемок, фото претендентов на роли и какие-то зарисовки этого выдающегося режиссера.
В левом углу развалился огромный угловой диван, возле которого, прижавшись, стоял журнальный столик. Он тоже был завален какими-то эскизами. На стене висела огромная картина какой-то абстракции, которая напоминала о полном сумасшествии, происходящем в этом кабинете.
Я пила кофе. Это был уже четвертый кофе за сегодняшнее утро. Еще одна бессонная ночь… Бессонная ночь в Городе Ангелов…
- Вот, посмотри еще эту фотографию, - вздыхала Кэт, протягивая мне еще одно фото претендентки на главную женскую роль. – Не знаю, кого еще посмотреть, все они совершенно не подходят. Я соотношу их с местом съемки, а они совсем не вписываются в общую экспозицию сюжета.
- Да… - отвечала я, рассматривая фото.
Я говорила по-русски, а Рейчел тихонечко переводила мои слова Хардвиг. Хотелось расслабиться и не вспоминать всех этих профессиональных кинематографичных слов.
- Внешность… Эта совсем не подходит под образ русской девушки. Мне кажется они все слишком американки, - я подняла на Кэтрин глаза и продолжила: – В хорошем смысле...
Она улыбнулась, рассматривая какие-то эскизи или зарисовки:
- Ты права, они слишком американки. Русские – вы такие женственные, такие красивые, такие добрые, обаятельные и сексуальные, – она повернулась ко мне и продолжила с какой-то отрешенностью в голосе: – Вот скажи, где нам взять такую героиню?
Рейчел переводила слова Кэт, и я, в ответ, тоже улыбнулась, приободряя.
- Мы обязательно кого-нибудь найдем. У нас и с мужчинами не все решено. Кстати, я вчера полночи провела в интернете отсматривая самых сексуальных актеров. Да… и я отобрала некоторых из них, просмотрев их фильмографию и пару тройку ролей он-лайн. Может быть, кто-то из них согласится…
- Тебе что больше нечем было заняться ночью? – спросила Кэтрин.
- Так, не спалось, – отшутилась я.
Да, не спалось...
Я всю ночь не могла уснуть, обдумывая наш разговор с Робертом. Мне не давал покоя тот факт, по которому он решил меня не впутывать в свои махинации. А, впрочем, я даже не могла себе и представить, чтобы произошло, если б нас вместе сфотографировали. Я думала над этим, и мое воображение останавливалось на полпути. В самом деле, ведь я не голливудская супер-звезда, чтобы с помощью меня раздуть скандал. А он? Он как раз и есть та самая звезда…
Почему? Почему он вдруг перевернул все так? Почему отказался от своего плана? Совесть? Хм. А она вообще есть у жителей этого замечательного штата? Я всю голову сломала себе этими выносящими мне мозг вопросами. Почему? Кто ж его поймет почему. Чужая душа, как говорится…
Я встряхнула головой, прогоняя мысли.
- А что с мужчинами? – продолжала Кэтрин. - Конечно, Роберт – это лучший из тех, кого мы посмотрели...
- Несомненно, – иронично подтвердила я.
Кэтрин перевела свой взгляд на монитор компьютера, ища там что-то, и обратилась ко мне опять:
- Но, сниматься, скорее всего, будет, все-таки, Хьюгард. Конечно, можно было бы настоять на кандидатуре Роберта… Но инвесторы вряд ли согласятся. А рейтинг Хью на этой неделе опередил всех его ближайших соперников, и он хочет быть в проекте. Да и в кинотеатры Америки на него пойдет большая часть женского населения, – уверяла она, повернув ко мне монитор. Там были шкалы диаграмм и цифры, подтверждающие статистику. Нда… Искусство – цифры, диаграммы, сборы…
Что ж… Хорошо. Значит, мое решение не видеть больше мистера Паттинсона было правильным. Единственное, что мне не давало покоя в этом вопросе – это сами вопросы. Почему? И зачем?
Зачем он доверительно разговаривал со мной? И почему он пожалел меня и не захотел, раздув скандал, получить роль? Я бы, конечно, могла придумать сама множество объяснений этому, но мне хотелось.… Да, точно, мне хотелось задать все эти вопросы ему… лично. У меня просто руки чесались, и внутри все не терпело от того, как мне хотелось, заглянуть в его обманчивого цвета глаза и спросить: что все это значит?
Я сидела, облокотившись на руку и в задумчивости, кажется, пропустила то, как Рейчел закончила мне переводить очередную фразу.
- Так, что ты думаешь? – повторила Хардвиг.
- Ооо. Простите. Я задумалась. Думаю да. Самое верное решение – это Хьюгард, – остальное нужно было сказать с большей небрежностью. – Хотя, Роберт, несомненно, талантливый актер.
- Окей. Значит, одной проблемой меньше. В сущности Хью не так уж и плох…
- Да... – спокойно ответила я. В этот момент у меня зазвенел телефон. Я узнала эту музыку. Играли «Red Hot Chili Peppers». Эту композицию «Californication», я поставила на всех, кого знала в этом бесконечно лживом городе. Двое из них сидели рядом со мной. Значит, звонить могли или Дэвид или…Роберт. Нееет. Паттинсон не может звонить мне. Мы же все выяснили вчера. Значит Дэвид. А он почему звонит?
- Ты будешь отвечать? – вдруг, выведя меня из оцепенения, спросила Рейчел.
Я смотрела на нее невидящим взглядом.
- Александра, если ты не будешь спать по ночам, то мы тебя скоро совсем не узнаем. Или ты нас перестанешь узнавать… - усмехнулась она.
- Что? – не поняла я.
- Телефон в сумке, – снисходительно напомнила Рейч.
Я стала искать свой телефон в моей огромной сумке.
- Блин, куда он мог деться.
Телефон продолжал трещать, повторяя припев: «Californicatiooon…»
Наконец-то, я его нашла. Пока я расстегивала молнию красивого голубого кошелечка, пока доставала его, на экране уже высветилась трубочка с восклицательным знаком и надпись: «Пропущенный вызов». Я нажала на трубку, и телефон выдал мне имя, которое я никак не ожидала увидеть. Роберт. Роберт Паттинсон.
Я взглянула на Рейчел.
- Что? Что-то важное? – спросила она.
- Нет. Почему ты спрашиваешь?
- Просто у тебя такое лицо…
Я слегка замешкалась, но тут же пришла в себя.
- Да, - отмахнулась я. - Это из издательства. Я сама позже перезвоню.
Инцидент был исчерпан. Все вернулись к работе, и я передала Кэтрин флешку с кандидатами на роли.
- Вот, здесь материал, который я отсмотрела ночью, - начала я. – Давай посмотрим, может кто-то из них подойдет?
Пока Сьюзан открывала папку на компьютере, у меня в голове опять зашевелились вопросы. Зачем он звонил? Что ему от меня надо? Почему он не оставит меня в покое? Что за несносный человек. И потом вопросы другого порядка: а что это я так разволновалась? Мне совсем не интересен этот человек и его звонки. Или интересен? Я все еще держала телефон в левой руке. Неужели я жду, что он перезвонит? Блин. О чем я думаю…
Я еще немного покрутила в руках телефон, но поняв, что мой гипноз не возымел над ним никакого действия, положила его на стол и постаралась забыть о том, кто все время выводил меня из равновесия. Надо было вернуться к работе. Просмотреть еще раз с десяток актрис и актеров, которые по моему мнению смогли бы подойти на главные роли. Кэтрин отвешивала комплименты каждому…
Мы долго спорили, представляли, как будет смотреться тот или иной актер в кадре, в общем плане картины, критиковали, откладывали отсмотренный материал и переходили к другому кандидату. Все время наших дискуссий я краешком глаза поглядывала на волшебную черную трубочку, но она так и промолчала до обеда.
- Вот, что я думаю, - начала Хардвиг, когда все кандидаты были раскритикованы и унижены дальше некуда. – Остановимся вот на этих четверых.
Она распечатала их фото на принтере и разложила перед собой на столе.
- Джерард Батлер... – Кэт положила его поверх всех снимков. – Ирландский красавчик, юморист, балагур и наглец. Он очень хорошо вписывается в наш образ мужа главной героини. – Продолжала расхваливать этого актера она. – Но. Ужасно невоспитан и порой своими розыгрышами сводит на нет весь съемочный день.
- Миша Бартон, – теперь она положила сверху портрет девушки. Ее милое лицо подходило для нашей русской героини. Блондинка с серо-голубыми глазами, сдержанной улыбкой и какой-то тайной под светлыми ресницами. – Милая, слегка сексуальная, блондинка, англичанка. Очень усердная и способная. Она лучше всех подходит…
Теперь Кэтрин вопросительно смотрела на меня.
- Что? – удивилась я. – Ты хочешь знать, что думаю я?
- Да.
- Кэт, это первая девушка, которую я тебе показала. Я думаю, она стопроцентно подходит. Я за нее.
- Окей. А что на счет Джерарда?
Я задумалась.
- Знаешь, - предложила я. – Думаю, надо поступить следующим образом. Сегодня же отправить сценарий агентам всех четырех актеров. Если их заинтересует проект. Класс. Если нет, начнем поиск заново и рассмотрим других кандидатов.
- Ты права. Давай поступим так. Только надо все обговорить с Дэвидом.
- Окей, Кэтрин, обговори с ним все. Я полагаюсь в этом вопросе на тебя, – я уже поднялась со стула, пытаясь попрощаться. – Я пойду. Устала.
- Хорошо иди, отдыхай. Ты молодец, - ее улыбка слегка приободрила меня.
- Спасибо.
В это время снова замурлыкала предательская «Californication».
Я посмотрела сначала на Хардвиг, потом на Рейчел, потом схватила телефон, все еще лежавший на столе. Не хватало еще, чтобы они были в курсе того, кто мне названивает. Но он неудачно соскользнул у меня с рук и упал под него. Пока я доставала телефон, пытаясь как можно скорее нажать на «ответ», на экране опять появилась надпись «пропущенный вызов».
- Блин! – выругалась я по-русски.
- Что случилось? – одновременно посыпались вопросы от Кэтрин и Рейчел.
Я мило улыбнулась им обоим.
- Опять не успела.
- Снова из издательства? – усмехнулась Рейч.
- Да, – неуверенно отмахнулась я.
Они обе очень странно посмотрели на меня, но я улыбалась как фотомодель на своем первом показе, усыпляя их бдительность, и прощалась с Кэт.
Интересно, как она будет описывать меня?
«Саша Керн. Улыбчивая, сексуальная, безумная, писательница, русская. И этим все сказано». Да…
Рейчел и я вышли из кабинета и направились к лифту.
Слава Богу, что она не о чем меня не спрашивает.
Я посмотрела на нее, но она не выдавала никакой заинтересованности моими звонками. Интересно почему? А может быть, она видела, кто звонил? Нет, не могла. Я слишком быстро схватила телефон, а потом он сразу вылетел у меня из рук. Снисходительность и сдержанность – вот «конек» Рейчел. Надо бы поучиться у нее этому.
Да… Ну и пусть он звонил. Надо будет, позвонит еще. А меня это совсем не интересует. Как же? Теперь меня это еще больше интересует. Зачем он звонил? Что ему от меня надо? Ведь мы в последнем разговоре расставили все точки над «и». Странно…Очень странно…
Рейчел, наконец, заговорила. Она хвалила нас с Кэтрин за хорошо проделанную работу и за то, что мы такие неугомонные в своих спорах. Я поддерживала разговор, стараясь казаться обычной для Рейчел, но она все-таки поинтересовалась, почему я так странно веду себя. Мне пришлось долго говорить о том, как я устала и хотела бы выспаться.
- Просто не выспалась? – вдруг с легкой иронией, подтрунила она надо мной.
- Да! – утвердительно ответила я.
- Может кто-то не давал спать?
Вот это да, Рейчел?… Сдержанность?… Я уставилась на нее, не понимая, о чем она вообще говорит. О Боже, неужели, она думает, что я провела… ночь… с Паттинсоном? О нет. Как вообще такое ей могло прийти в голову?
Я резко остановилась и начала говорить очень быстро:
- Нет, я не спала с Робертом. Мы расстались вечером. Ездили на пляж в Санта-Монику. Он показал мне океан. И все.
- И все?
- Рейчел, ты же не русская, а австралийка. Почему ты такая любопытная?
- Прости, но ты сама у меня просила совета и…
- И?… - я остановилась на половине слова. – И все. Все. И давайте закроем эту тему.
- Хорошо, - ее удивленное и озабоченное лицо не дало мне покоя.
В машине мы молчали. Неужели, я ее обидел? Сама посвятила в тайны чего-то личного и сама же ей прикрыла рот. Ох уж эта моя несдержанность…
Так. Стоп. Она не подруга. Она просто работает на меня. Ну, дала она мне парочку советов и что с того? Я ведь ей не обязана расписывать всю свою личную жизнь?
Я попросила остановить машину возле супермаркета. Мне хотелось выпить и расслабиться. В холодильнике было вино, но хотелось чего-нибудь покрепче. Чтобы помогло забыться сном… Крепким и без сноведений…
Я расхаживала по супермаркету, накладывая в тележку все съедобное, что попадалось мне. У полок с алкоголем я задержалась чуть дольше, решая, что может все-таки разумнее приобрести еще бутылку вина. Неожиданно, я почувствовала чью-то руку у себя на плече и услышала совсем рядом с ухом знакомый голос:
- Jack Daniels лучше расслабляет, поверь мне.
Я оглянулась и увидела… Роба… Ухмыляющегося своей самой обворожительной улыбкой. На голове бейсболка, надвинутая на глаза, а в руках темные очки.
- Бери его, – продолжал он, опираясь на прилавок. – Это лучший напиток для самоуверенных и целеустремленных женщин.
Я поставила бутылку на место. Мысли с быстротой урагана кружили в голове, сменяя друг друга. Как он узнал, что я здесь? Что он здесьделает? Где его телохранители? Неужели он все-таки решил добиться того, чтобы нас сняли фотографы? Я уже не успевала уследить суть и течение мыслей. Так. Стоп. Надо успокоиться. Все хорошо. Сдержанность и холодность. Сдержанность и …
- Что ты здесь делаешь? – стараясь сдержать волнение, спросила я.
- Слежу за тобой, – со вздохом проговорил он.
- Зачем? – удивилась я.
- Потому что хочу поговорить с тобой, а ты не отвечаешь на звонки.
Еслиб он только знал, что это была не просто вредность, а смешное и неуклюжее обращение с телефоном… Я улыбнулась.
- Что смешного? Издеваешься надо мной?
- По-моему, мы решили, что больше не увидим друг друга.
Я взяла с полки красное французское вино и положила себе в тележку. Потом посмотрела на него и направилась к кассе.
- Подожди, – остановил меня он, хватая за локоть.
Я стояла и, молча, смотрела на него. Чего он хочет? Что же ему все-таки нужно от меня?!
- Я хочу просто поговорить.
- О чем? Неужели мы еще не все сказали друг другу, – снисходительно фыркнула я.
Он оглянулся по сторонам и надел очки. Замечательно. Точно что-то скрывает.
- Я… - начал он. – Просто у тебя сложилось не правильное мнение обо мне. Я не такой, каким тебе показался вчера.
- А какой? Самовлюбленный, тщеславный, голливудский актер, который пытается идти к своей цели напролом?
- Значит, так ты обо мне думаешь?
- А как ты хотел?
Я уже хотела опять развернуться и направиться к кассе, но он держал тележку рукой. Он нервничал, как мне казалось. Другая рука потянулась к кепке, прошлась по волосам и опять натянула ее на прежнее место. Потом он снял очки и посмотрел мне в глаза. Я отвернулась, изучая продукты на витрине.
- Саша, я вижу, разговора не выходит.
- Какое хорошее у тебя зрение… – иронично заметила я.
- Хватит. Я навещу тебя завтра, и мы поговорим.
Так… Без паники. Что еще за разговоры? Но ведь я сама хотела задать пару вопросов. Почему бы не согласиться? Что-то тревожит меня во всем этом. Что за взгляд? Он навестит меня и все… Думаешь, это все, что ему от тебя нужно? А что еще? Возможно, он просто хочет рассказать о всех своих… Нет. Зачем ему посвящать меня в свои планы? Или он, все-таки, раскаивается во всем, что хотел натворить? Или это просто я наивная дура, разменявшая четвертый десяток?
- Зачем? – вырвалось у меня.
- Скажем так, я хотел бы, чтобы у меня на твоей книге был автограф автора.
- Интересно… И именно для этого ты напрашиваешься в гости в женщине, которая живет одна?
- Хм… - усмехнулся он. Эта игра мне переставал нравиться. - Неужели ты мне в этом откажешь?
Я молчала.
- Откажешь? – повторил вопрос Роберт. – Неужели ты откажешь дать автограф самовлюбленному и тщеславному голливудскому актеру? Я могу встать на колени, выпрашивая его.
Я смотрела на Jack Daniels, и мысль напиться показалась мне сейчас очень заманчивой…
О Боже. Я повернулась к нему и хотела что-то сказать, но тут увидела, что он встал на колени посреди супермаркета. Я просто была в шоке и растерянности:
- Встань сейчас же, ты привлекаешь внимание.
- Я не встану, пока ты не ответишь.
- Хорошо. Хорошо. Приходи, – процедила я сквозь зубы.
- И еще... – он все так же хитро улыбался, словно мартовский кот, объевшийся сметаны.
- Роберт, что еще? Вставай быстро с коленей. Это смешно.
Я дергала его за рукав куртки, но он даже не шелохнулся.
- Вставай… - сдержанно повторила я.
Взгляд Роберта остановился на моем запястье, и я тут же убрала руку.
- Что еще? – неуверенно спросила я.
- Ты испечешь мне русские блины? – его взгляд блуждал по моему лицу. Было похоже, что он что-то обдумывал или вспоминал. Но меня это сейчас мало волновало… Меня волновала больше его наглость и мое любопытство… На что же оно порой нас толкает.
- Хорошо. Только встань, пожалуйста. На нас смотрят. Сейчас ты сам станешь не рад этому.
Он быстро поднялся и, все еще размышляя о чем-то бросил:
- Увидимся завтра, у тебя. В три после полудня. – И он быстро зашагал по направлению к выходу, не оборачиваясь.

Я стояла и озадаченно смотрела ему вслед. Вдруг, из неоткуда появились его друзья телохранители, и они втроем покинули супермаркет под возгласы уже начинающих узнавать его фанаток.
Через пять минут в моей тележке заняли место Jack Daniels, молоко, яйца и все то, что нужно для приготовления ажурных русских блинчиков.
Оказавшись в квартире и разобрав пакеты с продуктами, я обратила свой взор к бутылке с виски.
Мелкие быстрые мыслишки мелькали в голове.
Что Роберт затеял? О чем хочет поговорить? Смогу ли я задать свои вопросы? Сможет ли он ответить на них? Как вести себя? Что надеть? Блин. Я что на свидание собираюсь? Надо было срочно прекратить поток этих глупых вопросов.
Я достала из шкафа широкий фужер и плеснула туда немного виски.
За что же выпить?
Пить просто так да еще в одиночестве – это… А, впрочем, никто кроме меня об этом не узнает. Я сделала глоток, и приятное тепло растеклось по всему телу. Хорошо. Я налила еще. И чего я так боялась пить в одиночестве. Это даже полезно, помогает расслабиться и подумать.
Интересно как там мои мужчины. Как Ванюшка? Чем он сейчас занимается? Наверное, играет. И я бы с ним поиграла. В машинки или в роботов. Я тяжело вздохнула.
А правильно ли я поступила, что оставила их, ради осуществления своей мечты?
Мечта…
Исполнится ли она? Увижу ли я свой фильм? Не слишком ли он тяжко мне дается? В вихре новых вопросов большим черным пятном внезапно пролитых чернил растекалась теория одной моей подруги.
Это было давно, лет двадцать назад. Мы тогда были еще совсем девчонками.
Я и Маринка направлялись в Центр творчества на репетицию танцевального коллектива. Надо было проехать три остановки на троллейбусе. На таком желтом рогатом троллейбусе с номером 3345 и рекламой жевательных конфет по всей боковине. В троллейбусе нас встретила очаровательная бабища-кондукторша, которая своей пятой точкой могла задавить за неуплаченный проезд.
У нас были проездные. Вух…
Ехать до Центра творчества минут пятнадцать-двадцать, но этого времени нам тогда хватало для того, чтобы выводить теории жизни и доказывать их. Как тогда казалось все просто устроено и как сложно казалось сейчас.
Я жаловалась ей на то, что я такая несчастная и одинокая. Одиночество. Все когда-нибудь с ужасом произносили это слово. Но не все на самом деле понимали его смысл. Можно было постоянно быть в центре внимания, окруженным морем друзей и поклонников, но быть при этом совершенно одиноким. А главное тем, кого никто не понимает или считает сумасшедшим. Поэтому привычнее было соответствовать образу веселого непосредственного подростка. И только иногда, когда почти никто не слышал, можно было пожаловаться на свою судьбу и несчастье.
Маринка улыбалась и, как Рейчел, снисходительно убеждала меня в том, что я напрасно схожу с ума. Что я просто не вижу своего счастья. Счастья, которое окружает меня каждый день, каждый час, каждую минуту моей жизни.
Сначала я ее не поняла и даже обиделась, но она объяснила. Оказывается, я должна была радоваться своему несчастью. Ведь именно несчастье помогает нам понять, что же такое на самом деле настоящее подлинное счастье. Она говорила: «Если ты все время будешь счастливым, значит, ты никогда не поймешь, что ты счастлив. Для этого и существует то время, когда тебе кажется, что ты несчастен». И она постаралась доказать мне свою теорию, как могла: «Помнишь, как ты была несчастна, когда в летнем лагере тебе нравился один мальчик. Ты так переживала от того, что он не обращал на тебя внимания. Даже мне портила этим настроение. А потом перед отъездом он признался тебе, что ты ему нравилась, а он просто боялся подойти. Ты ведь тогда просто расцвела. Для этого тебе и надо было пройти все эти испытания. Понятно?» Она мило улыбнулась мне и щелкнула по носу.
Милая Маринка, она так стремилась получить счастье от жизни, что жизнь решила, что с нее хватит. Двадцать девать… Она погибла в двадцать девять, а я жива. Жива, со своей сложной бесконечно много думающей, копающейся в себе и во всех судьбой.
И еще.
Эту теорию для себя, я перефразировала так.
Для того, чтобы стать счастливым - ты должен чем-то пожертвовать. Расплатиться за обретенное позднее счастье. Или иначе за все в жизни приходиться платить. Причем иногда совсем не той монетой, которую ты получил взамен. Бесплатный сыр только в мышеловке. Да…Это точно.
И все это за двадцать минут в троллейбусе.
Теперь я понимала эту теорию как никогда. И за что мне только не приходилось расплачиваться в жизни. За любовь – страданиями и болью, за спокойствие – одиночеством и непониманием, за ложь – ложью и лицемерием в ответ. И, наконец, за мечту,… Чем же я должна была расплатиться за мечту? Что меня ждет здесь, в этом городе? В голове уже назревали мысли по этому поводу, но я гнала, гнала их, что есть силы, прочь.
Я взяла бутылку и стакан и направилась в спальню.
Выпив еще стаканчик, я почувствовала, как отяжелели мои веки. Все тело стало ватным и просило отдыха. Я сбросила одежду и забралась под простыню. Сон пришел так же внезапно, как вчера, когда он совсем не хотел приходить.
Но то, что я увидела там, по другую сторону реальности, совсем меня не обрадовало.
Мне снилась моя семья. Это был наш загородный дом. Я поднималась по лестнице на второй этаж и искала Игоря, моего мужа. Он не отзывался. Я заходила во все комнаты и никак не могла его найти. Потом я зашла в его кабинет и увидела на столе журнал, открытый на странице, где была фотография меня и Роберта. Мы на ней целовались и были такими счастливыми… Ничего себе, подумала я себе… Во сне, я тоже чувствовала себя очень счастливой. Но потом мое счастье вдруг сменила паника.
Где же Игорь, думала я? Я опять спустилась вниз и проштудировала там все комнаты. Никого не найдя, я вышла во двор. Там за столом сидела мама, она плакала…
Боже, что случилось? Сердце сжималось.
Я подбежала к ней и стала кричать: «Мама, мама, что случилось? Где Игорь?»
Она почему-то протягивала мне чашку с водой. «Попей водички», - говорила она.
А я все кричала, не понимая, что происходит. «Дочка, все будет хорошо», - говорила она.
«Мама, где Игорь, где Ванечка?» - продолжала я. Что-то меня очень сильно тревожило, я никак не могла успокоиться. Потом она вдруг улыбнулась мне своей самой добродушной и такой любимой мной улыбкой и сказала: «Что ты кричишь, они уехали на осмотр в больницу».
«В какую больницу?» - недоумевала я. «Ну Ваня же упал с яблони …» – спокойно ответила она.
Я с криком вскочила с постели. На часах было двенадцать дня. Телефон вырубился, а ведь я заводила будильник. Интересно сколько он орал, пока не отключился. Я потерла руками лицо и немного пришла в себя.
- Просто сон, – уверяла я себя. – Страшный сон.
Я повернулась и посмотрела на тумбочку там стояла предательская бутылка виски.
- Это все ты виноват. От тебя только плохие сны.
Я взяла бутылку и отнесла ее на кухню. Часы на плите показывали двенадцать десять.
И зачем ему блины? Неужели нельзя просто поговорить и все? Наверное, нельзя.
Я насыпала кофе в кофеварку, налила воды и нажала «on». Сама поплелась в ванную, приводить себя в божеский вид.
Первым делом… Что первым делом? Первым делом я приняла душ и намазала все тело персиковым молочком. Пахла я теперь просто загадочно. Блин, а зачем мне это? Опять вопросы. Они когда-нибудь закончатся? Да что ж…
Пора было приступать к приготовлению блинов. Я пила кофе и одновременно размешивала миксером тесто. Блины с икрой… На самом деле я не любила блины с икрой. Я считала, что это просто, слюнявая байка для туристов, которые как ошалелые бродят по Москве с разинутыми ртами и впитывают в себя все, что видят. Шапки-ушанки, матрешки, русский балет, опера, танцы девушек в кокошниках и тому подобное.
В столице блины с икрой или семгой можно было попробовать как в любой блинной, так и в шикарном пятизвездочном ресторане. Мне больше всего нравились блины со сметаной или маминым вишневым вареньем, а еще было вкусно макать огромный блин в банку сгущенки, а потом слизывать капельки со сладких рук.
Но раз наша звезда захотела русских блинчиков, я решила накормить его блинами с икрой. Тем более сметану в супермаркете я вообще не нашла. А как переводится слово сгущенка, я не знала, а найти сама в супермаркете не могла.
Мне оставалось допечь пару блинов, когда прозвенел домофон.
- Да?! - почти кричала я в трубку. Это был консьерж, он предупредил, что ко мне пришли.
- Пропустить? – спросил он.
- Да, конечно, - ответила и занервничала. Да, что со мной? Я что никогда не встречалась с мужчинами? Я выдохнула, открыла дверь и побежала переворачивать блин.
Из кухни я слышала, как он постучался и, приоткрыв дверь, спросил:
- Можно войти?
- Раздевайся и проходи, я на кухне.
Он зашел, закрыл за собой дверь.
- Если не трудно, сними, пожалуйста, обувь. Я хожу в квартире босиком! – прокричала я.
- Окей… – ответил он.
Я выложила на блюдо оставшиеся блины и вышла к нему в гостиную. Он стоял возле моего стола и держал в руках рамку с семейной фотографией. На ней были мы с Игорем и Ванюшкой в одном из московских парков.
- Твоя семья? – спросил он.
- Да, – ответила я, облизывая большой палец. Кто же это еще мог быть?
Он поставил рамку на стол и повернулся ко мне. Сегодня он был просто шикарен. Я смотрела, казалось, на обложку какого-то журнала. На нем были черные джинсы и белая толстовка, такая с тремя пуговками на воротнике, которая обтягивала его торс. Я и не думала, что он такой крепкий. Две пуговки на толстовке была расстегнуты и напоказ была выставлена его слегка волосатая грудь. Как же это сексуально… О боже, что за мысли лезут мне в голову? А с другой стороны, какие еще могут быть у меня мысли, если в моей квартире самый сексуальный мужчина планеты и мы с ним здесь вдвоем. Черт, черт, черт… Холодность и сдержанность…
Я улыбнулась и, показав на фото, сказала:
- Это мой муж Игорь и сын Ванюшка.
- Понятно.
В отличие от него, вспомнив советы Рейчел, я надела джинсы и спортивную майку на молнии, в которой ходила в супермаркет или валялась вечерами на диване. Простота и здравый смысл. Хотя, помню, одна моя подруга говорила, что некоторые мужчины «готовы броситься на все что движется». Надеюсь, он не из таких.
- Пойдем к столу, у меня все готово, – сказала я, показывая рукой на барную стойку, которой начиналась моя кухня. По обеим сторонам барного стола стояли высокие стулья. Я села со стороны кухни, а Роберт со стороны гостиной.
Он огляделся по сторонам и, повернувшись ко мне и слегка усмехнувшись, сказал:
- А у тебя уютно.
- Да, лучше, чем в гостинице.
- Ты права.
Он немного помолчал, потом из-за спины достал какой-то пакет, и продолжил:
- Я подумал, что без водки у нас не получиться русской вечеринки, поэтому… - И он достал бутылку - «Stolichnaya».
- Ты сам не знаешь, что предлагаешь. Ты пробовал ее?
- Конечно.
- Значит, ты решил меня напоить?
- А почему бы и нет.
- С какой целью?
- Узнать все твои секреты, – он задумался, вспоминая. – In vino veritas! (Истина – в вине) Так?
- Ну да, ну да. Что у трезвого в голове, то у пьяного на языке. – Сказала я по-русски. Он удивился. - А ты не боишься, что сам чего-нибудь лишнее скажешь? – Спросила я его, посмотрев прямо в океан голубых глаз.
- Мне скрывать нечего, - ответил он.
- Надеюсь, что так... – ехидно заметила я.
Я взяла бутылку и положила ее ненадолго в морозилку. Его глаза задавали вопрос: « Что ты делаешь?» Я поспешила ответить:
- Из морозилки пьется легче.
- Окей.
Потом он достал из того же пакета книгу.
- Подпиши мне ее на память?
- Роберт, что за глупость? Я думала, ты шутил вчера?
- Нет, я не шутил.
- Хорошо, - ответила я. – Надо взять ручку.
Я прошла в гостиную к своему письменному столу, он взглядом следил за мной. Я не верила тому, что сейчас происходило. Он просто играет со мной. Но как красиво. Что же ему на самом деле нужно от меня? Неужели он все еще думает про роль? Или здесь что-то другое? Вопрос только что?
- Давай книгу, – я протянула руку за книгой. Он подал мне книгу, я взялась за нее и почувствовала, что он ее не отпускает. Опять игра. В скольких фильмах показывали такой фокус.
– Роберт, тебе нужен мой автограф? – усмехнувшись, спросила я.
Он тоже усмехнулся и отпустил. Игры… Как бы не пропустить того, что этот милый актер может очень быстро оказаться в дамках… Не хорошо. Ладно… Что же написать? Я секунду подумала, быстренько все написала и протянула назад книгу. Он открыл и посмотрел сначала на то, что там было написано, потом на меня:
- Написано красиво. И что это значит?
Я крутила ручку в руках и улыбалась своей изобретательности.
- Это на русском. Когда выучишь, узнаешь, что здесь написано, – надеюсь, он еще долго не будет знать, что я написала.
- А сейчас нельзя сказать?
- Нет, так неинтересно, – ответила я подыгрывая. Черт, я совсем спятила…
- А ты миленько тут все устроила, - кивнул головой Роберт на импровизированный стол, решая видимо окончательно сменить тему.
Все и правда выглядело миленько. На самой большой тарелке посередине лежали блины, они получились на редкость красивыми. Рядом стояла розетка с красной икрой. Теперь вместо бокалов для вина на столе красовались маленькие рюмочки под водку и баночка солененьких грибочков, которые мама затолкала мне в сумку перед отъездом.
- Ну что хлопнем по рюмашке? – Спросила я на чистом русском языке, доставая из морозилки бутылку водки.
- Что? – Непонимающе посмотрел на меня Роберт, мотая головой, словно говоря, ничего не понимаю.
- Выпьем?
- Да, конечно.
Я разлила в рюмки прохладную жидкость и произнесла тост, то же на русском языке:
- За нас. Что бы елось и пилось, чтоб хотелось и моглось… - ну и юмор у меня. Хорошо, что он не знает русского языка.
- Что? – опять озадаченно спросил он.
- Это был тост, - пояснила я. – Пей.
Мы выпили, и я почувствовала, как обжигающая жидкость опускается ко мне в желудок. Только сейчас я вспомнила, что ничего не ела, да еще и выпивала вчера. Это могло закончиться катастрофой, поэтому я стала быстренько закусывать блинами. Роберт, по-моему, закусывать вообще не собирался.
Он посмотрел мне прямо в глаза, и я чувствовала, что он хочет что-то сказать, поэтому я опередила его.
- Пожалуйста, пробуй блины, а то потом не поймешь всю их прелесть.
Блины были разрезаны на четыре части, я так всегда делала, так удобней есть и меньше пачкаешься. Я свернула ему один кусок в кулечек, положила внутрь икру и протянула. Я думала, что он возьмет его рукой, но он наклонился и схватил его ртом, при этом его губы как бы поцеловали мои пальцы. Я вздрогнула от его прикосновения. А он, подняв голову и, улыбнувшись своей самой обворожительной улыбкой, опустил глаза. Я сама стушевалась и не знала, что сказать или сделать. Поэтому само собой вылетело, опять на русском:
- Между первой и второй перерывчик небольшой.
- Это тоже тост? – спросил Роберт.
- Да, - ответила я и осушила стопку. Роберт удивленно посмотрел на меня и сделал то же самое.
- Теперь можно и поговорить, - съев очередной кусок блина, сказал Роб, и многозначительно посмотрел на меня.
- Хорошо, давай поговорим. Что кроме роли тебя интересует?
Он нахмурил лоб. И чтобы это могло значить? Что вообще все это значит?
Роберт наклонился ко мне через стол и задал, наконец, свой каверзный вопрос:
- Как ты пишешь книги? Где берешь сюжеты?
Я рассмеялась. Это бы самый глупый вопрос, который обычно задают писателям. Я так устала отвечать на него всем журналистам и знакомым. Что вопрос, прозвучавший из уст Роберта, просто меня рассмешил. Это было все равно, что спросить у актера, как он играет свои роли. Впрочем, я так и поступила:
- А, как ты играешь свои роли?
Роб сначала смутился, но потом, улыбнувшись, откинулся на спинку стула и, разглядывая меня, начал рассказывать про свою работу:
- Это просто. Хотя с другой стороны сложно. Вообще смотря, что это за герой, которого надо сыграть.
Интересно, какого героя он играет сейчас?
Он продолжал:
- Обычно я читаю сценарий и сразу представляю какую-то картинку. А потом чтобы лучше вжиться в образ стараюсь прочитать книги о времени, в котором он жил, - Роберт рассказывал, и на него нельзя было не засмотреться. Он постоянно жестикулировал, его руки были в постоянном движении, то поправляя волосы, то потирая переносицу, то хватая себя за мочку уха, то почесывая затылок. Если бы я знала язык жестов, я бы, наверное, смогла его вывести на чистую воду. Хотя он казался таким непринужденным и естественным, сидя со мной за столом и дискутируя на тему актерского мастерства. – Если это реальный человек, то я бы просто с ним пообщался и постарался понять его. А если нет, то просто стараюсь понять и прочувствовать все, что должен чувствовать герой. Иногда стою пред зеркалом и репетирую какие-нибудь фразы, проигрываю их с разной интонацией, и выбираю подходящую. Вот как-то так.
Он опустил глаза и, сложив руки на груди, будто все-таки прикрывая свое личное пространство, спросил:
- Ну а ты? - сейчас он смотрел мне прямо в глаза. Опять этот глубокий, не оставляющий не единого шанса на побег, взгляд. Я улыбнулась и снисходительно начала отвечать:
- Я… Мне сняться сны, обычно. Картинка какая-нибудь, одна сцена. Хм… Это глупо.
- Почему? – спросил он. Сейчас он уже поставил локти на стол, а его лицо мирно лежало на правой ладони. Он слушал подозрительно заинтересованно.
- Это самый распространенный вопрос, который задают журналисты.
- А ты расскажи мне то, что никому не рассказывала.
- Роберт, это смешно. Я еще не настолько пьяна.
- Тогда может, еще выпьем?
Я пожала плечами, не зная, что ответить. Мне очень не нравилась вся эта ситуация.
Роберт наполнил рюмки и мы со словами: «За тебя»,- выпили.
- Ладно... – я опустила глаза, посмотрела на свои руки, собралась с мыслями и начала говорить. – Потом, когда я просыпаюсь, уже четко вижу образы, которые снились ночью. А когда сажусь за компьютер писать, то у меня перед глазами мелькают картинки, будто в кинотеатре фильм смотришь. Только постоянно жмешь на паузу, чтобы успеть записать. Вот так и получается со временем книга, если вдохновенье не покидает.
- А что тебя обычно вдохновляет?
- Бывает просто прочитанная книга, бывает музыка, фильм, человек, эмоции от произошедшего события, да все что угодно, - я все еще пыталась не смотреть ему в глаза. А мысли все так же не давали мне покоя. Это что новый способ вызвать к себе доверие? Неужели все ради роли? Это уже слишком. Я хотела что-то сказать, но он опередил меня.
- Давай выпьем?
- Еще?
- Да, – он опять разлил и опрокинул свою рюмку. Я смотрела на него и ничего не понимала. Было похоже на то, что он решался что-то сказать. Но что?
- Скажи, - вдруг начал он опять, – ты ведь не любишь блины с икрой?
- С чего ты взял? – удивилась я.
Он опустил голову и о чем-то задумался. Потом вдруг тяжело выдохнул и, не поднимая головы, начал неразборчиво говорить. Из всей фразы, произнесенной им, я поняла только русское слово «масленица».
- Масленица? Что ты знаешь о масленице?
- Блины едят на масленицу, не так ли?
- Да… – вопросы в голове предательски замолчали. - Откуда ты это знаешь?
- Это было давно, – начал он. – Мне тогда было десять лет. Мама повела меня с сестрами в парк Поттерс-филдс. Там у здания мэрии Лондона, на набережной Темзы, где хорошо виден знаменитый Тауэрский мост проходил праздник. Она объяснила, что это русский праздник. – Он усмехнулся. – Русский праздник поедания блинов.
Я смотрела на него, как завороженная. Он смотрел мне в глаза и продолжал:
- Там на сцене выступали артисты. Певцы, музыканты… - Он на минуту остановился. Его голос, когда он начал продолжать свой рассказ, был каким-то грустным и отрешенным. – Больше всех мне запомнился танцевальный коллектив в ярких коротких платьях и коронах на голове.
Он провел рукой по волосам и опустил глаза. Что-то терзало его, я не могла понять что. Я вообще ничего не понимала в этой ситуации. Не понимала, почему он сменил тему, не понимала, зачем он рассказывает мне про себя, зачем так доверяется мне. Все было очень странно.
Он уныло улыбнулся. Чего он от меня ждет? Я пожала плечами, давая понять, что не понимаю, чего он от меня хочет. Тогда Роберт решил продолжить свой рассказ:
- Всех больше в этом танцевальном коллективе мне понравилась одна девушка. Я стоял почти у самой сцены и смотрел на танец. И, когда она исполняла соло, она нагнулась и подмигнула мне.
Мои руки похолодели, что-то очень далекое и смутное стало проникать в мой разум. Я продолжала слушать.
- А потом, – он опять усмехнулся, – я оказался рядом с автобусом, возле которого стояли те самые девушки, которые танцевали. И она там тоже стояла. – Он посмотрел на меня. – Она была в синих джинсах и джинсовой куртке, волосы забраны в хвост. Она стояла с подружками и смеялась. Ее зеленые глаза встретились с моими и… - Он перевел дыхание и продолжил. – И она махнула мне рукой.
Я удивленно и недоуменно выдохнула, прикрывая рот рукой. И уже соображая, в чем дело шепотом спросила:
- Это был ты? Но…
- Да. Ты помнишь это? – его глаза с неимоверной тревогой искали мои.
Я моргнула и, память легкой ласточкой унесла меня почти на двадцать лет назад.
Танцевальный кружок, в который мы ходили с подружкой, вместе с другими коллективами отправлялся в Лондон. Поехать смогли не все. Но мы с подругой были теми счастливицами, которые готовились к выступлению перед англичанами.
Было здорово, вдруг оказаться заграницей. До этого я была только в Турции. Лондон был пределом мечтаний. Но как обычно бывает в таких поездках, свободного времени у нас не было, и посмотреть почти ничего не удалось. Все чем мы довольствовались – это обзорная экскурсия по центру Лондона и пиво, принесенное мальчишками ночью к нам в гостиничный номер.
Свой танец мы исполнили на отлично. Помню, как в танце улыбнулась какому-то парню. Он был рыжий и кудрявый. И улыбался мне тоже. Рядом с ним стоял маленький мальчик, ему я подмигнула. Мальчик… Да, я вспомнила мальчика. Мы стояли, смеялись над каким-то анекдотом, рассказанным одним парнем. А мальчик смотрел, не отрываясь на нас. Я пару раз взглянула на него, но он не уходил. Потом я опять повернулась и, посмотрев в его голубые глаза, подумала, что, если у меня когда-нибудь будет сын. Я бы хотела, чтобы у него были именно такие глаза.
Я машинально взглянула на фото у меня на столе, а потом перевела взгляд на Роберта.
- Ты помнишь? Помнишь, как ты подошла?
- Да. Я сказала: «Привет, меня зовут Сашка. А тебя?»
- А я ответил: «Роб». Потом сказал, что вообще-то мама называет меня Робертом, но мне больше нравиться Роб… - он на секунду замолчал, потом продолжил. - И ты дала мне конфету.
- Помню.
- В красной обертке с белой собачкой.
- Да. Тузик.
- Что?
- Конфета называлась Тузик.
- Хм…Это глупо, но обертка до сих пор хранится в доме родителей в Лондоне.
- Но как ты узнал, что это я?
Он пожал плечами. Потом потирая переносицу, продолжил говорить:
- Мне об этом рассказал один человек. А еще он сказал, что всегда хотел, чтобы у сына, который когда-нибудь родится, были именно такие же глаза, как у того британского мальчишки, – он секунду помолчал, рассматривая мое лицо. Потом опустив голову, он продолжал. Его голос звучал уже не так уверенно. – Вижу, твое желание сбылось. У сына и, правда, прекрасные голубые глаза.
Мне перестало хватать воздуха, в горле пересохло, руки задрожали. Хмель выветрился, и я была совсем трезвой. Рука схватила стопку с водкой и я выпила ее, не почувствовав обычной горечи.
Я посмотрела на Роберта. Он смотрел на меня, ища понимания. Но у меня не было сил вспоминать все это. Я не хотела ворошить прошлое, так усердно запрятываемое мной вот уже десять лет. Встав из-за стола, я направилась к окну. Я смотрела на небо и облака, плавно плывущие по нему, смотрела на яркое солнце, на этот яркий город, который переворачивал все мою жизнь и душу наизнанку. А Роберт, не видя от меня никакой реакции, в подтверждении его догадок, опять начал говорить:
- Мне было шестнадцать. Родители купили наш первый компьютер, и я впервые решил узнать, что такое чат. Там я познакомился с девушкой под ником «аpple», – он немного помолчал. Я тоже молчала и смотрела в окно. - Слово за слово, мы с ней разговорились. Много шутили. По-английски она писала с ошибками, но понять можно было. – Он усмехнулся. – Думаю, она пользовалась электронным переводчиком. – Я молчала и всматривалась в город. - Она предложила пообщаться в «ISQ», чтобы быстрее видеть отправляемые сообщения и общаться только вдвоем. Мы ни разу с ней не виделись, но я представлял ее себе.
Я смотрела в окно на людей, спешащих по своим делам, и хотела спешить вместе с ними. Я повернулась к Роберту и, прервав его монолог, сказала:
- Она хотела выговориться кому-то, кто не будет ее знать, видеть, слышать. Кто просто будет читать текст и все… Господи... – пробубнила я, подняв глаза вверх. – Я выбрала Англию за то, что там самый сдержанный и неболтливый народ. Выбрала ник «Robert», вспомнив о каком-то книжном герое, который был молод и честен и внушал доверие. Думала, может человек с таким ником просто выслушает и все. Или рационально и разумно все обсудит со мной. А потом просто забудет.
Он поднялся со стула и направился ко мне. Я не хотела видеть ни его, ни его глаз и опять отвернулась к окну.
Я слышала, как Роберт остановился у меня за спиной, но не в силах была посмотреть на него. Я чувствовала себя опустошенной, чувствовала себя совсем голой перед ним. Ведь тогда болтая с ним по «аське», я рассказывала про себя все, абсолютно все, как дневнику. Я знала, что никогда не увижу этого человека и знала, что когда выговорюсь, удалю эту программу и исчезну из его жизни.
- Я знал, что мы еще раз встретимся. Это судьба... – вдруг сказал он.
Я повернулась к нему. Глаза бегали, не зная на чем остановиться.
- Судьба? – наконец, спросила я.
- Да, судьба. Не зря она нас столкнула столько раз. Это все неспроста.
- Столкнула? – возмутилась я. – А может быть, она нас специально разводила, чтобы мы никогда не сталкивались больше.
- Да, что ты такое говоришь?
У меня больше не было сил сопротивляться накатившему потоку слез. Мне было обидно и стыдно и что-то еще было в моих переживаниях. Но я так не хотела вспоминать все это. Мне почти уже начинала нравиться моя серая повседневная жизнь, благодаря которой я могла забыться в своих романах и там проживать все, что недоступно было в реальности. Я отвернулась от него. Я не хотела видеть того, кому изливала душу, который на самом деле знал мое истинное лицо. Да как он мог, почему не сказал раньше? Когда он об этом узнал?
- Когда ты понял, что это я? – утирая слезы и переводя дыхание, спросила я.
- Не так давно. Вчера. В супермаркете. Ты взяла меня за рукав, и у тебя оголилось запястье. И я, вдруг, понял, почему я все время думал, что знаю тебя.
Я машинально схватила себя правой рукой за запястье. Мои шрамы. Глупые детские шрамы разбитой души. Сейчас я совсем не верила в то, что была способна на суицид. Он и об этом помнил…
- Не надо, Роберт.
- Прости, я думал, что потерял тебя навсегда. Мне было так комфортно разговаривать с тобой. Ты понимала меня, как никто. А я, мне казалось, понимал тебя.
Его дыхание шевелило волосы на моем затылке. Он аккуратно взял меня за плечи и развернул к себе. Потом обхватил мое лицо своими руками и посмотрел мне в глаза, будто бы заглядывая в мою душу. А потом…
- Ты… Я просто не могу поверить, что это ты… - пробормотал он, наклоняясь ближе ко мне. Я уже ощущала его дыхание на своих губах. Я смотрела на него и не знала, что делать, что сказать, как реагировать. А его губы уже целовали меня. Сначала, нежно, будто продляя удовольствие, потом более настойчиво.
Я закрыла глаза.
Его поцелуй был сладким и горьким одновременно. Он опьянял и отрезвлял, я боялась его и наслаждалась им. Это было то чувство, которое я так хорошо описывала в своих романах, но не испытывала в реальной жизни. Я приоткрывала рот и отвечала на его поцелуй. Где сейчас был мой рассудок?
Почувствовав, что я отвечаю, его руки скользнули по моим плечам, правая рука прошлась вверх и вниз по спине. Спустились к ягодицам и прижали их к себе. Просто поцелуй уже начинал перерастать во что-то большее…
Мои руки тоже хотели его обнять. Они тоже не слушались рассудка, который говорил, что это все неправильно, нечестно, остановись. Но руки продолжали двигаться по направлению шеи Роберта. Левая рука нащупала родинку на шее, и я осторожно погладила ее, Роберт весь напрягся и придвинул меня к себе еще ближе, совсем сократив расстояние между нами. Его руки уже гладили мои плечи, губы двигались по направлению к шее, потом назад к уху. Я запустила свои пальцы ему в волосы и прошлась ими по ложбинке на шее, он опять напрягся и простонал мне в ухо:
- Ты очень… очень…красивая… С тобой рядом я просто теряю остатки разума…
Разум? Кому он нужен этот разум? Он не дает чувствовать, не дает видеть, не дает слышать то, чего так хочется…
Мысли разлетались в голове, словно неразборчивый ребус. Тело стало ватным и легким. Я словно парила, мне хотелось взлететь и трепетать, словно чирикающая пичуга. Мне казалось, что я умерла и воскресла на небесах. Что это? Зачем все это сейчас происходит? Я сошла с ума… Как хорошо быть сумасшедшей и не о чем не думать. Но это, наверное, неправильно? Так нельзя? Что-то меня останавливало… Мысли терялись и опять возвращались…
Я все еще продолжала его целовать, когда вдруг в сознании, пробираясь через завесу всего происходящего сейчас, явно всплыло лицо Игоря и Ванюшки. Мне стало плохо, реально плохо. Как я могу предать, потерять веру во все, что я до этого верила? Боже мой, что это – помешательство? Ведь я просто хотела узнать ответы на свои вопросы…
Я быстро высвободилась из рук Роберта и легонько оттолкнула его от себя.
Он открыл глаза. Они, затуманенные от возбуждения и алкоголя, искали мои. Найдя, они задали один вопрос: «Что не так?»
Я закрыла лицо руками, чтобы не видеть его и сказала:
- Не надо. Это все неправильно.
- Что неправильно? Неужели ты не видишь, что нас тянет друг к другу.
- Ты ошибаешься! – самодовольно сказала я, теперь уже смотря ему в глаза.
- Опять играешь? Не надоело быть циничной, высокомерной и самоуверенной стервой?
Я не могла смотреть на Роберта, потому что понимала, что сейчас могло выражать его лицо. Злобу, отчаянье, разочарование, обиду. Все то, что может испытывать отвергнутый мужчина.
Я смотрела на фотографию семьи. И радовалась тому, что я смогла справиться с собой. Со своей безвольностью и беззащитностью.
- Это ты все время играешь, – огрызнулась я.
- Что? Что я не так сделал?
- Ты сам знаешь, что. Ты сам прекрасно понимаешь, что все ради роли. Какой-то глупой роли в фильме.
- Глупой роли? Да это замечательная роль. Которая, между прочим, может вернуть меня в ранг самых востребованных актеров Голливуда! – последние слова вылетели и громом пронеслись в моей голове.
- Боже, боже, боже… – я метнулась мимо него на кухню. Пора было выпить снова. Все это просто убивало меня. – Я думала, ты смолчишь. Значит все-таки все это, - я обвела рукой вокруг. – Ради роли?
- Сначала было ради роли. Но потом…
- Стоп, я больше не хочу ничего слышать, – перебила его я.
- Черт, - выругался он. – Да, послушай ты меня!
- Я уже все услышала! – отчаянно бросила я.
- Саша! Я ведь хочу, чтобы между нами была только правда, как тогда.
- Хватит, Роберт! Когда? Тысячу лет назад?
- Я просто хотел тебе сказать правду. Я хотел, чтобы ты знала. Да, сначала все было ради роли, пока я не понял, что… - он замешкался, подбирая слова. – Но потом, я понял, что все это неправильно… - Роберт волновался, он искал более подходящие слова, но самого главного так и не сказал.
- Потом. Замечательно. Ты понял, что если не паппараци помогут тебе, так вся эта история. Замечательно. Я вспомню мальчика, которому писала мемуары или как там это назвать и… И что?! Или ты надеялся пойти в первое попавшееся издание и рассказать им все про меня. Рассказать, что я безумная писательница, пытавшаяся много лет назад покончить собой. Что ты хотел?! – крикнула я. Меня била истерика, я медленно спустилась по шкафу на пол и, обняв колени, пыталась совладать с собой.
- Да, что ты такое говоришь? Ты слышишь себя?!
Я молчала. Слава Богу, что Роберт не видел меня. Он оставался в гостиной, а я сидела на кухне в углу возле холодильника и плакала.
Прошло какое-то время…
- Что ты молчишь? Послушай… – продолжал он. – Мне ничего от тебя не надо. Я сегодня же скажу агенту, что не буду претендовать на роль. Тем более ты сама дала понять, что она мне не достанется.
- И ты решил использовать последний шанс? И как все удачно сложилось, теперь точно можно преподнести все, как сенсацию, - сквозь слезы проговорила я. – Триумфальное возвращение «звезды»! Встречайте на экранах Роберт Паттинсон, собственной персоной!
- Саша, выслушай меня! Все совсем не так. Я…Я… Я просто хотел, чтобы ты знала…знала правду. Хотел, чтобы ты знала кто я на самом деле! – срываясь на крик, тараторил Роберт.
- Роберт, я уже все отлично поняла. Ты прекрасный актер. Продолжай в том же духе. Мне жаль, что ты был тем человеком, которому я доверилась много лет назад.
- Пожалуйста. Не говори так.
У меня просто уже не было сил. Я вытерла слезы и вышла к нему в гостиную.
Его глаза просили прощения. Голубые океаны нежности и сострадания.
- Оставь меня в покое… – начала я, – уходи. Пожалуйста. Это все не правильно и мерзко. Я не хочу тебя видеть.
На его лице заходили желваки, он нервно сглотнул. Потом что-то достал из кармана джинсов и кинул на журнальный стол.
- Вот, послушай. Пытался сегодня все утро записать, – отрешенно бросил он.
Диск проскользил по столу и упал на пол.
Его глаза сверкнули, он схватил подписанную мной книгу, дернул с вешалки куртку и быстрым шагом вышел из моей квартиры. Дверь хлопнула с такой силой, что я вздрогнула.
Подойдя к ней, я повернула замок и прислонилась лбом к холодной ламинированной поверхности. Еще некоторое время я стояла и прислушивалась к звукам за дверью, а потом… Потом я подняла диск, на нем было написано «Fairy», и вставила его в стереосистему.
Это была классическая мелодия, сыгранная на фортепиано или рояле. Она была такая спокойная, такая родная, что я села на диван и, прижав к себе покрепче колени и положив на них голову, опять расплакалась.
А отражение на черном экране злобно посмеивалось, говоря:
«Ну что, доигралась? Шахматная партия проиграна. Шах и Мат вам Александра Керн».
___________________________________
Приходите на ФОРУМ если что

---

Источник: http://www.only-r.com/forum/38-576-1

---