Глава 14. Очень важно говорить о своих чувствах тому, кого любишь, потому что никогда не знаешь, когда их можно потерять, или когда они потеряют тебя.
Холм одного дерева (One Tree Hill)
Любовь подобна дереву: она растет сама собой, глубоко пуская в нас корни, и нередко продолжает зеленеть даже в опустошенном сердце. И вот что необъяснимо: слепая страсть — самая упорная. Она особенно сильна, когда она безрассудна
Виктор Гюго. Собор Парижской Богоматери
Мы вернулись домой, едва пробило полночь. Отец сразу же позвонил в больницу, и теперь посматривал на часы, хотя его смена начиналась ближе к утру. Мне казалось, что он вот-вот сорвётся туда, где его ждали пациенты, микроскопы и смотровые стёкла. Всё-таки отец-врач это всё равно, что отец-трудоголик... Эсми смотрела на метания Карлайла с нежностью: иногда мне казалось, что они обмениваются мыслями так же, как мы с Эдвардом. Но я знала, что это не так.
Эдвард... Пока он отвлёкся на разговор с Эмметом и Элис, которые яростно спорили о гитаре (не обо мне ли там речь?), я поднялась наверх, чтобы тихонько прикрыть за собой дверь ванной.
Люблю эту сияющую чистотой комнату. Судя по тому, что маникюр у моей старшей сестрицы просто идеален, чистит-блистит тут всё явно не она. Да и Элис высоковато летает для того, чтобы кафель мыть. Надо будет помочь Эсми с уборкой...
Закончив с освежающим душем, я натянула джинсы, которые изо всех сил сопротивлялись, отказываясь одеваться на влажное тело. Дополнив демократичный ансамбль простой белой футболкой, на которой тут же проступили влажные пятна от стекающей с волос воды. Сквозь них матово просвечивала кожа... Всматриваясь в своё лицо сейчас, после охоты, я с удовлетворением отмечала, что даже в выражении глаз появилось спокойствие, уверенность и какая-то внутренняя хрустальная тишина.
Прислушавшись, я не услышала мыслей Эдварда. Я слышала Элис, которая вновь водила карандашом по белой бумаге, в то время как Джаспер думал о том, что хотел бы быть листом бумаги под её узкой ладонью. По едва заметному трепету его чувств я поняла, что он прямо сейчас обнимает Элис, которая ушла далеко в своих видениях. Интересно, что именно она нарисует в этот раз?
«Я обожаю эту ложбинку у тебя между лопаток... Сильная, но тонкая спина» - мысли Эммета, залюбовавшегося наготой любимой девушки, ворвались в мою голову. Усмехаясь и слегка краснея, я собралась закрыться, чтобы не слушать, что думает сейчас Розали.
«Интересно, у Кристабеллы и Эдварда что-то уже было?»
Оп-па... Это уже интересно... Выйдя из ванной, я всё же прислушалась. Кажется, моей старшей сестре не даёт покоя моя личная жизнь.
«Он так на неё смотрит... Уверен, что нет»
И, видимо, она прямо сейчас обсуждает это с Эмметом.
Нормально... Возмутившись внутренне, я усилием воли вытряхнула из головы этих двоих сплетников, которые вот-вот сами займутся любовью, и тихо двинулась по коридору, ступая босыми ступнями по чуть тёплому деревянному полу.
Дверь кабинета отца была приоткрыта – оттуда падала полоска света. Странно, я была уверена, что он уже уехал. Я собралась было пройти мимо и спуститься в гостиную, но...
Эдвард мог спрятать от меня свои мысли, но совершенно точно не мог скрыть от меня свой голос. Именно его я услышала из-за двери отцовского кабинета. Он говорил приглушённо, но так эмоционально, что напрочь позабыл об осторожности. Эдвард, который держал бы себя в руках, обязательно услышал бы моё присутствие мысленно.
- Отец, я не понимаю этого. Я не знаю, как мне быть...
Я не слышала своего имени, но была уверена, что говорят они обо мне. Вместо того чтобы шарить в мыслях отца, я просто прижалась к стене рядом с дверью, превратившись в слух. Это было не очень вежливо с моей стороны, но... Слишком многие в этом доме говорили и думали обо мне.
Это меня порядочно насторожило. Взволнованный тон Эдварда... Что могло вывести его из равновесия настолько, чтобы он перестал контролировать моё присутствие, говоря что-то не для моих ушей? Затаив дыхание, думая только о том, чтобы не скрипнула дверь, я вслушивалась в этот разговор.
- Что именно тебя смущает, Эдвард? – отец и сам был не на шутку обеспокоен.
И снова голос Эдварда, вздрагивающий на самых томных бархатных нотках.
- Белла. Она такая же, как мы и в то же время другая. Я не могу уловить, в чём эта разница... Я знаю, что она – вампир. Я даже видел, как она пьёт кровь. Но стоит мне коснуться её... я начинаю сходить с ума! Она тёплая. Я слышу стук её сердца. У неё холодные пальцы, но горячие губы... Я не могу этого понять. Такое вообще возможно?! Я сам не свой, если честно. Сегодня я впервые подпустил пуму так близко, что позволил ей принять меня за человека и напасть первой. Потому что думал не о пуме...
Шаги отца по комнате, скрип отодвигаемого стула.
Вздох Эдварда.
Я усиленно думала о прошедшей охоте, только чтобы он не понял, не услышал меня...
- Эдвард... Ты влюблён в Беллу?
- Да.
Он сказал это так просто, что у меня отлегло от сердца. Одним сомнением стало меньше.
- Есть вещи... – Карлайл с трудом подбирал слова, - которые мне самому не до конца понятны в ней. У неё было мало шансов родиться человеком, потому что мне уже за триста. К тому же... Она слишком любила меня, чтобы выбрать другой путь. В ней две крови: человека и вампира, но, по сути, она такая же, как все мы. Придёт день, и все эти проявления человеческого замрут в ней и это перестанет тебя смущать.
- Для этого... Ей придётся умереть? - в голосе Эдварда было столько страха, что он передался и мне. Вжавшись в стенку, я вздрогнула.
- Это сложный вопрос для меня, Эдвард. Когда она родилась... у неё остановилось сердце. Я был в отчаянии, потому что думал, что потерял её. Но без всякого моего участия оно начало биться вновь. Я никогда не думал, что может понадобиться что-то ещё, потому что я всегда надеялся, что она вырастет человеком. А она... Она боялась, что я бросил её потому, что не видел в ней своих черт. Я очень виноват перед Беллой...
Папа...
- Если бы ты забрал её в семью, она всё равно была бы собой, Карлайл.
- И ты всё равно влюбился бы в неё, даже если бы знал с самого детства? Думаешь, это судьба?
Этот вопрос интересовал и меня. Эдвард нервно рассмеялся.
- Карлайл... Я не верю в судьбу, я не какой-нибудь квилетский волкопёс, чтобы уповать на силу предсказаний. Она безумно мне дорога... Это всё, что я знаю.
Эдвард...
- Она полукровка, Эдвард. Красивая, талантливая, рождённая вампиром и сохранившая человечность...
- Благородный вампир...
- Можно сказать и так.
Нужно убираться отсюда. Убираться, пока я не узнала о себе что-то, что заставит меня сомневаться в себе самой.
Чтобы не услышать, что папа мечтает увидеть мою кровь под микроскопом...
Хотя я точно знала: позови он меня поехать с ним в больницу, я бы поехала.
Вместо того чтобы спускаться вниз, я тихонько ушла к себе. Заперевшись, я включила музыку и просто отключила голову, мешая кому-либо слышать меня. Плотно сомкнув веки, я звала сон, а он всё не приходил...
«Придёт день, и все эти проявления человеческого замрут в ней»
Так сказал отец. И моя способность ненадолго засыпать тоже уйдёт... Уйдут мои комплексы, моя непосредственность. Только бы не стать такой, как Розали, не удариться в самолюбование, получив полной ложкой все сверхвозможности по линии отца.
Я не знала, как мне относиться к тому, что сказал Эдвард. Просто потому, что никогда не думала о том, как он воспринимает меня наощупь... Неужели это так важно? Он так и сказал: «Стоит мне коснуться её, и я начинаю сходить с ума!» Хорошо, что у меня всегда холодные руки... Хоть что-то...
Я совершенно забыла о том, что Эдвард имеет свойство появляться через окно, если не может попасть в дверь. Опомнилась я только тогда, когда его холодные пальцы осторожно коснулись моего плеча. Открыв глаза, я увидела его обеспокоенное лицо.
- Я понял, что не слышу тебя и не могу тебя найти. У тебя было заперто, но твою комнату я не мог не проверить. Хорошо, что нашёл. Уже начал беспокоиться.
- После охоты я безопасна... Отец уехал? – я слышала шуршание автомобильных шин, но всё-таки решила спросить. Эдвард кивнул. Он не сводил с меня глаз.
- Что случилось, Белла?
- Ничего... Просто хотела побыть одна.
- Извини, - тихо сказал он, но не сдвинулся с места ни на дюйм. Сейчас, в тёмной комнате, исполосованной лунным светом, он был похож на надгробие, искусно вырезанное резчиком. Во всём его облике живыми казались только медово-золотистые глаза, которые будто светились. Мысли Эдварда были такими же непроницаемыми, как и в те дни, когда он усиленно прятал от меня свои чувства. А что он прячет теперь?
Страх?
Непонимание?
Мне не хотелось, чтобы он знал о том, что их с Карлайлом беседа не была конфиденциальной, но противоречивые эмоции просто переполняли меня.
- Я хотела побыть одна, Эдвард, - упрямо повторила я, глядя ему в глаза.
- Я понял.
- Так в чём дело? Сейчас нас двое, а это немного не то, ты не находишь?
Он усмехнулся.
- Люблю, когда девушка с самого начала меня ненавидит. И когда у неё язык что бритва.
- Зато если она напоминает тебе человека, ты теряешься?
Единственное, что выдало реакцию Эдварда – прыгнувшие зрачки. Два агатово чёрных кружка на искристой золотой радужке.
- Нет.
- Если она наощупь теплее камня, ты начинаешь дёргаться?
- Нет. - Эдвард улыбался. Ему явно нравилась моя злость, а это злило меня ещё больше.
- А может... Может, ты начинаешь смотреть на неё, как на потенциальную жертву?
- Глупости.
Он слишком явно ждал, пока иссякнут мои запасы красноречия, при этом пристально рассматривая меня в моей кое-где прилипшей к телу белой футболке. Он не собирался сбегать от меня. Если он и сходил с ума от моей лёгкой необычности, то... То я ничего не знаю о сумасшествии. Эдвард Каллен был непреклонен в краткости своих безапелляционных ответов, которые только раззадоривали меня. Сев, я отодвинулась на дальний край кушетки.
- Тогда что, Эдвард?! Я что, бужу в тебе зверя?
- В каком-то смысле да. Все эти несоответствия меня страшно заводят. Это, конечно, тоже аппетит, но... несколько иного рода.
Интересно, и где в этом каменном истукане прячутся чувства? Найти бы это место и зацеловать насмерть...
- Мне нравится даже то, что все твои эмоции написаны у тебя на лице, Беллз. Редкая девушка может позволить себе смотреть на меня с таким откровенным обожанием. И уж тем более – страстно желать вцепиться зубами мне в ухо.
Уникальная возможность обращать всё в шутку. Подумать только, и это тот же самый парень, который временами не способен улыбнуться. Его напускное спокойствие...
Мне уже хотелось обнять его и извиниться.
- Прости, я случайно услышала ваш разговор с отцом.
Эдвард приподнял тёмную бровь и скрестил на груди руки.
- И что именно ты из него почерпнула, кроме того, что втюрилась в кровожадного монстра, который...
- Прекрати, а? И так несладко...
- Дурочка...
- Почему это? Потому что боюсь потерять тебя, когда стану такой же, как Розали?
Расхохотавшись, он запрокинул голову, вызывая у меня странное для меня самой желание поцеловать его в шею.
Очень крепким поцелуем...
- С какого перепугу ты станешь такой, как она?
- Холодной, с умолкнувшим сердцем, зацикленной на себе...
- Тебе это не грозит, - Эдвард посерьёзнел, но в его голосе звучали отголоски недавнего смеха. – Потому что ты всегда будешь зациклена на мне.
Нет, ну какое самомнение?!
- Откуда знаешь? Ты же не веришь в судьбу и предсказания... И в рисунки Элис тоже.
- Хм... – кажется, Эдвард не думал, что я слышала почти всё, поэтому не сразу нашёлся с ответом. – Беллз, ты конечно росла среди людей и насмотрелась там всякого, но у нас с этим проще. Практически, как в дешёвых бульварных романах.
- Это как? – я непонимающе смотрела в его переменчивые глаза. – Розовые и тягучие сопли с сахаром?
Серьёзное выражение лица Эдварда несколько обескураживало меня, но услышав мою трактовку, он не мог не улыбнуться.
- И жили они долго и счастливо, и умерли в один день. Ну... или что-то вроде того.
При слове «умерли» стало смешно мне.
- И что из этого следует, Эд?
- Беллз, потерять меня ты можешь только одним, малоприятным образом, - он загадочно подмигнул. – Убив собственноручно. Потому что естественных врагов у меня практически нет.
- Я на это не способна при всех моих странностях.
- Ну тогда, может, хватит меня мучить? – секунда времени, и мои запястья крепко сжаты его пальцами, прижаты к подушке, а я сама будто плавлюсь под его взглядом. Мне пришлось в очередной раз убедиться в том, что Эдвард гораздо сильнее меня.
- Эдвард... С ума сойти не боишься?
Прежде, чем ответить, он разомкнул мои губы порывистым, будто голодным поцелуем, от которого остался льдистый привкус мяты. Впрочем, прямо сейчас мне хотелось растопить лёд его губ приблизительно с той же силой, что ему – заглушить танец моего пульса.
- Знаешь... За последние девяносто лет мне слишком часто приходилось держать себя в руках. Я хочу сойти с ума. Не от своего одиночества, нет. Сойти с ума от тебя, Белла.
Ослабив хватку, Эдвард выпустил мои руки, позволяя мне стаскивать с него пыльную майку, касаясь ладонями его сильной гладкой груди. Его ледяная кожа обжигала меня так же, как и его – моя горячая. Не отрываясь от его губ, я обхватила его за пояс ногами, перекрестив лодыжки. После сегодняшних скачек по горам эта акробатика далась мне легко, даже несмотря на узкие облегающие джинсы. Эдвард запустил пальцы в мои мокрые волосы, прижимаясь ещё ближе, хотя, казалось, ближе уже некуда.
Эдвард боится? Как бы не так. Не больше, чем мотылёк боится пламени, в котором сгорит.
Эдвард смущается? Да он сам способен смутить, кого угодно. Своими губами, своими руками и своими вездесущими мыслями...
«Когда ты превратишься окончательно, я не стану любить тебя меньше. Даже наоборот...»
«Эдвард, обещай мне...»
«Всё, что угодно...»
«Я хочу стать твоей до того, как... До превращения»
«Я обещаю, Белла. Но не сейчас»
«Не сейчас»
В тысячный раз я порадовалась тому, что мы можем обмениваться мыслями даже тогда, когда говорить нет никакой возможности.
Источник: http://www.only-r.com/forum/35-530-1
