Творчество

Белла

В Форксе мне казалось, что я живу. Дышу, ем, пью, говорю с людьми. Занимаюсь делами, общаюсь со старыми знакомыми. А затем я вернулась в Лондон, к Эдварду. И поняла, что я не жила, пока не смогла прикоснуться к нему, взглянуть в его глаза. И для меня больше не имело значения все то, что казалось мне таким важным раньше.  Если Эдвард мог справляться с проблемами, только сохраняя дистанцию – так тому и быть. Я должна была стать его якорем, который даст ему смысл возвращаться. Взамен он дарил мне безграничную любовь и преданность, которую не смогло поколебать ничто. 
Эдвард вернулся, как и обещал, через два дня. За это время я навела порядок в своей заброшенной квартире и позвонила на работу, чтобы сообщить, что снова выхожу с понедельника. Вечером я нетерпеливо металась по квартире, снова и  снова вытирая несуществующую пыль. Меня охватывала паника при мысли, что я по какой-то причине не увижу его больше. Что он одумался; ведь по сути я бросила его, не сумев понять, не поддержав в страшный момент. Мы оба потеряли почву под ногами; удары, которые наносила нам жизнь, вытащили наружу все наши слабости и страхи. 
Я нервничала все сильнее, пока не услышала энергичный стук в дверь. В два шага я пересекла крошечную прихожую и рванула дверь на себя, чтобы в следующий момент упасть в его объятия. Эдвард бросил сумку на пол, подхватил меня; я почувствовала, как он касается губами моих волос, тяжело дышит. Я потянула его в спальню, не давая опомниться. Вспышки воспоминаний мелькали перед глазами, когда я опрокинула его на постель, лихорадочно дергая пуговицы его рубашки. Я вспомнила наше свидание, первое и последнее настоящее свидание, когда я впервые привела его в свой дом, когда мы пытались сбежать от пережитого, от самих себя. Тогда его терзала боль, но он подарил мне незабываемую ночь. 
Эдвард взглянул мне в лицо; в его глазах горел огонь, губы были сурово сжаты. Я отпустила его полурасстегнутую рубашку, в растерянности уронила руки. 
- Эдвард… прости, я не подумала… я не хотела…
Он молча смотрел на меня, пока я продолжала лепетать извинения, оправдания. Слёзы жгли горло; я замолчала в отчаянии и тут же задохнулась, ощутив его губы. Он целовал меня, легко и нежно касаясь лба, век, губ, волос.
- Никогда… не проси… прощения… я живу твоими прикосновениями… я истосковался по тебе, Белла… Слишком сильно, - тяжело дыша, говорил он между поцелуями, переворачиваясь и накрывая меня своим телом. 
- Не сдерживайся… только не сдерживайся, - шептала я, как в лихорадке, вцепившись в его плечи. 
Я снова чувствовала его силу; в его поцелуях, ласках, был голод, проникавший мне под кожу, я чувствовала его везде. Страсть, ничем не сдерживаемая, неприкрытая. Я отвечала ему так же дерзко, бесстыдно, касаясь его там, где не решалась до этого, так, как не мечтала уже коснуться. Наградой мне был низкий стон, сжатые зубы, запрокинутая голова. 
Но кое-что было все же по-другому. В нашем хриплом дыхании, вздохах, резких движениях больше не было боли. Не было отчаяния. Было прощение, обещание, молчаливая поддержка. 
Мы долго лежали, обессиленные, счастливые. Эдвард молча целовал меня, спокойно, давая мне почувствовать все то, чему сложно было найти название, что тяжело было объяснить. Да и не нужно было. Как бы банально это ни звучало, я многое поняла вдали от него. Он не идеален; не идеальна и я. Мы просто запутались, ошеломленные сыпавшимися на нас бедами, старались уберечь, оградить друг друга от них, а вместо этого причиняли боль. 
- Белла… - Тихий голос Эдварда нарушил тишину. - Я люблю тебя… Ты не представляешь, что это значит для меня… Что ты значишь для меня.
- Знаешь, я боялась… что ты обдумаешь все и не захочешь больше видеть меня, - призналась я, не глядя ему в глаза. Он усмехнулся; я чувствовала, как дрогнули в улыбке его губы у моего виска. 
- Я действительно много думал, Белла. И теперь, и до твоего возвращения. – Он приподнял моё лицо, заставляя, наконец, посмотреть на него. Я рассматривала его, не совсем понимая, как выдержала так долго без этого теплого взгляда, без этого лица, в котором мне была знакома каждая черта. Я коснулась еле заметного шрама на щеке, спутанных волос. 
- И… что? 
- Похоже, что жизнь даёт мне второй шанс, детка, - так же тихо сказал Эдвард. – Не знаю, за какие заслуги. 
Я хотела сказать ему, возразить, но он с улыбкой покачал головой. – Подожди. Здесь есть одна зацепка. Белла… - Спокойствие покидало его, он все сильнее волновался, я видела это. 
- Я получил работу. Похоже на то, что я смогу вернуться. Я подписал все необходимые документы. 
- Эдвард, милый, это прекрасно…
- Подожди, Белла. Проект большой, это франшиза. Я буду практически постоянно в разъезда. Съёмки проходят в четырёх странах. Но у меня нет выхода. Речь не только о моём возвращении, но и о моей матери. 
Он вкратце рассказал мне о том, что для Эсме снова нужны деньги. – Я был в отчаянии, я не знаю, что делал бы, если бы Коулмэн не поверил в меня. Я собираюсь продать свою квартиру. 
Я потрясенно молчала. Я понимала, что значат такие съёмки. Он буде возвращаться, и буквально через три дня уезжать снова. Пока не будет отснято огромное количество материала. И у Эдварда не будет дома. Где он будет жить? В отеле? 
- И ещё, Белла... 
Он перевел взгляд на стену за моей головой. Странное выражение скользнули по его лицу. Стыд? Замешательство? 
- Скажи мне, Эдвард. Не бойся, прошу. – Я взяла его за руку. 
- Это мой второй шанс. На нормальную жизнь. С тобой, Белла. И только с тобой.  Поэтому… - Он тяжело вздохнул. – Скажи мне, ты сможешь… Господи, я не знаю, как сказать тебе…
Он мягко вынул свою ладонь из моей.  – Я позвонил доктору Моргану. Это мой психотерапевт. 
- Что? – Я не знала, что сказать. Как реагировать. – Почему, Эдвард?
- Потому что так больше продолжаться не может. Я должен справиться со всем этим… Этим балластом, который я таскаю за собой. Моё прошлое, настоящее. Иначе я снова потеряю тебя.  – Он говорил громче, тонкая плёнка спокойствия грозила прорваться. – Но сам я не смогу. Я пытаюсь подавить в себе все это, но делаю только хуже. 
Он сжал мои плечи, поцеловал в лоб. – Я не смогу так больше, Белла. Если снова все испорчу. Слишком много на кону. Ты, моя любовь. Моя мать. 
Я молчала, не зная, как реагировать. 
- Съёмки будут тяжелыми, - монотонно произнёс Эдвард, снова глядя в пространство. – Не только из-за графика. Роль очень непростая, Белла. Она потребует от меня душевного напряжения. Иначе это – фикция, халтура. Я должен отдать частицу себя, если хочу достоверности. 
Он невесело усмехнулся. – Арчи справедливо опасался, что я не справлюсь с этой ролью в моём нынешнем состоянии и просил отказаться. Но я не могу. Не могу. Я не знаю, как совмещу все это. Доктор Морган обещал содействовать, но... Выхода у меня нет.
Эдвард привлек меня к себе. – Ты – моя жизнь. Была и будешь. И я сделаю все, чтобы ты  больше не бежала от меня. Никогда. Я прошу тебя только об одном… Белла…
Его взгляд завораживал, умолял, каждое слово, каждый вздох отдавались в сердце, в солнечном сплетении; мои руки метались по его телу, касались лица, волос. 
- Будет непросто, детка. Помоги мне, последний раз. Если я буду знать, что ты дождешься меня… Я справлюсь с чем угодно. 
Я могла только догадываться, через что он будет проходить. Я смутно помнила знакомую моей матери, рыдавшую в нашей гостиной. Её муж проходил терапию из-за депрессии. После каждого сеанса он несколько дней приходил в себя; чтобы помочь ему, врачу было необходимо идти до конца, затрагивая самые тёмные стороны его жизни. 
Эдвард будет совмещать терапию со съёмками. Мне оставалось только молиться за него. За то, чтобы он справился. За нас. 
Я обнимала Эдварда, страстно желая дать ему сил. 
Внезапно я поняла, что в его куртке, брошенной на пол, уже давно звонит телефон. 
- Эдвард… Телефон…
- К черту все и всех... Я хочу любить тебя, Белла, девочка моя…