Творчество

Арчи
Мой голос в этой истории абсолютно бесполезен. И все же я беру слово. Один- единственный раз. Этого требуют события. Хотя событиями все можно назвать лишь с огромной натяжкой. Это кошмар. Сюрреалистичный ужас, как ураган, и в его эпицентре – трое молодых людей, ничем не заслуживших таких ударов. 
После того, как мы навестили Эсме, я отвез Беллу домой. Девочка была в ужасном состоянии и ничем бы не помогла ни мне, ни Эдварду, умирая от страха в моей машине. На обратном пути я решил заехать на квартиру к Эдварду, надеясь на чудо. На то, что он вернулся домой. Только бы он был там. 
Когда чертов врач сказал по телефону о гибели мистера Каллена, я понял, что сердце вполне может остановиться от ужаса. Это не метафора, не красочное описание. 
Я верил в Эдварда, верил в его внутреннюю силу. В то, что он не совершит сознательно ничего непоправимого. Я повторял это себе как мантру, каждый раз, когда судьба с размаху давала ему очередную пощечину. Несмотря на эмоциональность, болезненное чувство ответственности за всех и вся, у Эдварда был стержень, помогающий ему выпрямиться. Он справлялся как мог, стараясь не быть никому обузой. 
Я не могу сказать, что понимал Беллу в то время. Если в жизни Эдварда в тот момент и была константа, то это была любовь, которую он испытывал к этой девушке. То, что он хотел и мог справляться со своими проблемами в одиночку, было лишь следствием того, что он пережил в юности. Если бы она только смогла понять и принять это… Хотя… что я понимаю… Я не объективен. Эдвард – мой сын, и точка. У меня нет своих детей; этот вихрастый, ясноглазый мальчишка, пришедший тогда в мою тихо умирающую школу и доверившийся мне сразу и без остатка – мое дитя. 
Когда я узнал его и его историю, мне стало не по себе. Но то, что творилось в его жизни сейчас, не укладывалось у меня в голове. Я пытался вспомнить себя в его возрасте. Что заботило меня тогда? Так же, как и Эдвард, я пытался стать актером, пробиться, хотя у меня не было и четверти его таланта и обаяния. Но… мои бесконечно терпеливые родители поддерживали меня во всем, мой старший брат снисходительно относился к моим исканиям, а всех забот у меня было – хватит ли заработанных за лето денег на подержанную машину и удастся ли мне залезть под юбку Триш Уильямс после следующих воскресных танцев. 
А Эдвард… одно несчастье за другим. Теперь он знал, что Иудой, слившей все это дерьмо в газету, был его отец. От страха за него я едва мог ясно соображать. Физическая и душевная боль не отпускали его уже на протяжении большого количества времени. Однако же он находил в себе силы любить, сострадать, заботиться о матери, принять её снова в свою жизнь, в свою душу. Быть может, во мне говорила ревность… Не буду спорить… но, возможно, появление миссис Каллен в жизни её сына и навлекли на его голову безумную ненависть его отца. Мы уже никогда не узнаем, что двигало этим человеком, сотворившим такое с родным сыном. Мне ещё предстояло сообщить Эдварду о его гибели и о том, что он должен взять на себя хлопоты о похоронах человека, ненавидевшего его с такой силой. 
Погруженный в свои мысли, я дважды объехал квартал, где жил Эдвард. Окна его квартиры были темны, к телефону он по-прежнему не подходил. 
Проезжая мимо его подъезда в третий раз, я увидел темную фигуру, скорчившуюся на нижней ступеньке лестницы. Я притормозил, вглядываясь в темноту. Человек, шатаясь, попытался встать на ноги, а я, бросив машину посреди проезжей части, уже бежал к нему. 
- Эдвард, подожди! Постой… - Я поравнялся с ним, хотел поддержать его под руку, но, увидев его взгляд, оторопел. На меня смотрели абсолютно дикие, налитые кровью глаза. Его одежда была измята; я явственно чувствовал запах алкоголя. Увидев меня, он снова отвернулся и продолжил попытки подняться по ступенькам к входной двери дома. 
- Да подожди же ты! – рявкнул я, придя в себя. Эдвард снова явственно хромал; ещё не хватало, чтобы он упал прямо здесь. Я выдернул ключи из его руки; он был в таком состоянии, что все равно не смог бы открыть дверь. 
Втолкнув Эдварда в подъезд, я поддерживал его локоть, пока мы медленно поднимались по лестнице к его квартире. 
В просторном холле своей квартиры он вдруг опустился прямо на пол возле входной двери. Толком не зная, что делать, я с трудом сел рядом с ним. Какое-то время мы молчали, было слышно лишь его хриплое дыхание. Тишина становилась невыносимой. 
- Малыш… где ты был? Мы искали тебя…
Снова этот тяжёлый взгляд исподлобья. Эдвард откинул голову, ударившись затылком о стену, провёл рукой по лицу. – Мы? 
Это прозвучало так… издевательски, что ли… Я никогда не слышал в голосе Эдварда таких нот… 
- Да, мы. Я и Белла. Я недавно отвез её домой, она очень переживает. – Я старался говорить спокойно и размеренно, надеясь, что это успокоит его, заставит мыслить яснее. 
Он закрыл глаза. – Белла… - сорвалось с его губ едва слышно, как вздох. Когда он открыл глаза снова, в них больше не было ярости или презрения. Только боль и глухое отчаяние. 
- Я был у матери, - с трудом выговорил он. – Я теперь знаю… все знаю… 
Я был уже готов к злости, к гневу, но к тому, что произошло потом, я готов не был. Эдвард склонил голову на моё плечо и разрыдался. Он плакал, как ребёнок, как потерянная душа, не находящая покоя. 
- Сынок… Эдвард… ну что ты… - Я обнял его, стараясь сдержать эти судорожные рыдания. Я не мог слышать, как он стонет, сжимая зубы. Не знаю, сколько мы просидели там, на полу. Через какое-то время он затих, вымотавшись. Приподнялся, вытер рукой глаза. 
- Прости, Арч. Я не хотел. Прости меня. Я навестил Аманду в пансионате и остался на ночь. 
Аманда… Мне было искренне жаль эту девушку, но когда она возникала на сцене, не приходилось ждать ничего хорошего. 
- Зря ты так, Арчи. – Иногда мне казалось, что этот парень умеет читать мысли. – Я обещал Аманде , что навещу. Я не знал, куда идти, но сидеть на месте я тоже не мог. Я умирал здесь… без Беллы. 
Эдвард горько усмехнулся. – Я надеюсь, что ей лучше без меня. И абсолютно согласен с ней. 
В его голосе снова начал звенеть металл, лицо слегка исказилось. – Она жила со мной, как на пороховой бочке. Удивительно, что она решилась оставить меня только сейчас. Потеряла столько времени… и на кого… ни на что не годный… 
Он говорил все тише, обращаясь к самому себе, уронив голову и закрыв лицо руками. Я сидел около него, не решаясь встать, не зная, что делать, как вести себя. То, что я ещё должен был сообщить ему, висело надо мной, как дамоклов меч. Я не мог щадить его; он должен был позаботиться о похоронах отца и обо всем, что было связано с его гибелью. 
Эдвард с трудом поднялся на ноги; его шатало. 
- Не смотри на меня так, - сказал он сквозь зубы, не оглядываясь на меня. Прошёл в кухню; я услышал, как он хлопает дверцами ящиков. По звуку я понял, что он достал стакан и бутылку. 
- Когда ты ел последний раз? – спросил я, протянув руку к стакану.
- Если хочешь присоединиться, возьми себе свой, а если нет, то убери руки, Арч. – Эдвард говорил отрывисто, зло выплевывая слова. В нем шла какая-то реакция, которая мне на данный момент не совсем была понятна. Но, с другой стороны, учитывая то, что я буду сейчас вынужден сообщить ему, может, и неплохо было бы выпить. Я молча снял с полки ещё один стакан. 
- Эдвард… Послушай… мне нужно сообщить тебе кое-что… прости, но это касается тебя и твоей семьи.
Он оторвал потухший взгляд от стакана и посмотрел на меня в упор. Я в очередной раз поразился тому, какими безжизненными стали его глаза.  На секунду я понял, что имела в виду Белла. Я не мог даже предположить, как Эдвард отреагирует. Но и тянуть дальше было невозможно.
Эдвард молчал, не помогая мне ничем, не задавая вопросов. 
- Мне позвонил доктор Рипли… - Эдвард вскинул голову.
- Что-то с Эсме? 
- Нет. Эдвард… 
- Да говори уже! – Он взорвался, ударив ладонью по столу. Все его равнодушие было напускным. Он шёл по краю. 
- Эсме разыскивала полиция. Твой отец погиб. Эсме не в состоянии говорить с ними, организовывать похороны. Она ещё даже не знает об этом. – Слова лились из меня потоком; Эдвард молчал, глядя расширившимися глазами прямо перед собой. – Я не смог сказать ей; будет лучше, если это сделаешь ты. Это твоя семья, твои родители, сынок…
Я поперхнулся концом фразы, глядя на его мертвое лицо.  Через минуту он поднялся и молча вышел. Я запаниковал, но затем услышал звук льющейся воды и решил подождать. Через полчаса Эдвард вернулся в кухню; он переоделся, его волосы были слегка влажными после душа, он даже побрился. 
- Сначала – полиция, потом – больница. Ты отвезешь меня? – Казалось, ему не хватает воздуха, он терял силы с каждым словом.
- Поехали.
В полицейском управлении Эдвард провёл около часа; из произнесённых сквозь зубы нескольких слов я понял, что он уладил все формальности и тело его отца будет вскоре передано ему для похорон. 
Я остановил машину у госпиталя. Эдвард медлил, не выходя из машины. 
- Хочешь, чтобы я пошёл с тобой? 
- Нет, Арч, спасибо, - сказал он уже чуть мягче. – Как мне сказать ей об этом… она так слаба, Господи… 
- Я подожду тебя, - сказал я. Эдвард безучастно пожал плечами и вышел из машины. 
А я достал телефон и набрал номер Беллы.