Творчество

Эдвард

- Фотосессия? Я действительно не знаю, Арчи. Раньше я бы с удовольствием согласился, а теперь… 
Мой неугомонный агент суетился вокруг меня, как ребёнок в Рождество. Он в очередной раз оказался прав: мое выступление на ток-шоу напомнило обо мне, но пока не совсем в том ключе, в каком мне бы хотелось. Я не мог зарабатывать на несчастье, произошедшем со мной. Просто не мог. Но с другой стороны, я был безработным и не имел права отказываться от работы из-за собственных рефлексий. Белла много и успешно работала в театре, но страшно уставала. Мое сердце сжималось, когда я видел по вечерам ее утомлённое лицо; как я мог отказаться от возможности заработать неплохие деньги? Под ее громкие протесты я нанял помощницу по хозяйству, державшую дом в порядке и готовившую для нас; я не мог допустить, чтобы Белла вечерами занималась хозяйством. Моя терапия заканчивалась, но я должен был продолжать занятия с моим личным тренером, чтобы максимально восстановить подвижность в ноге и укрепить ослабевшие мышцы. Я оплачивал грядущее пребывание Аманды в пансионате; о том, чтобы прекратить поддерживать ее, речи быть также не могло. Деньги, которые она выручила за свою часть родительского дома, проданного ещё до аварии, закончились. Она получала небольшую пенсию по инвалидности, которая попадала на открытый для неё счёт. Сумма была невелика, поэтому без моей поддержки ее жизнь превратилась бы в прозябание. Она не смогла бы жить одна, оплачивать аренду квартиры и услуги частного социального агенства, предоставлявшего медсестёр, физиотерапевтов, сиделок, домработниц. Пансионат был более приемлемым решением. 
У меня были сбережения, но они стремительно уменьшались. Я получал небольшие роялтиз*, но мои фильмы транслировались редко. Поэтому я должен был делать то, что должен был. Задумываться о моральной стороне этого я права не имел. 
- Что за сессия? Для какого издания? 
- The Week UK, никакого желтого мусора. Эдвард, это очень хорошо, поверь. То, что они хотят тебя – это чудо. Фотосессия с небольшим интервью, они платят неплохие деньги. 
- О чем пойдёт речь? Не о кино же, как я понимаю? Мне пока обсуждать нечего. – Я говорил резче, чем хотел, но не мог до конца справиться с собой. 
- Нет, Эдвард, - мягко сказал Арчи. – Они хотят сделать репортаж о преодолении. В принципе, та же тема, что и на телевидении. 
- Прости. Я согласен, конечно же. Но на тех же условиях. Определи круг вопросов. Мы должны быть осторожны, Арчи. И ещё… если это возможно… 
- Что? 
- Я бы хотел, чтобы гримом занималась Белла. Она такой же профессионал, как и те, кого мне могут предоставить, но мне было бы комфортнее с ней. 
- Я постараюсь, Эдвард. 

- Это потрясающе! – Белла так порывисто обнимала меня, сияя, что я решительно не мог делиться с ней сомнениями, понятными мне одному. – Это очень серьёзное издание, Эдвард, не беспокойся. 
- Ты сможешь работать со мной, если Арчи сможет договориться об этом? 
Она приблизила своё лицо к моему; от ее тёплого дыхания кружилась голова и путались мысли. 
- Я с тобой. Все будет замечательно. Ты сам не знаешь, какой ты… красивый… ты можешь заставить людей слушать тебя… подумай о том, что твой пример может придать кому-нибудь сил. Не надо сомневаться в себе, Эдвард. 
Я прижал ее к себе. Эта крошечная девушка в который раз несколькими словами придала мне сил, развеяла сомнения. Если она видела это в таком свете, то и мне не стоило терзать себя. 
- Я уже говорил тебе, как люблю тебя? 
- Нет, Эдвард. Никогда, - откровенно веселилась она. – Начинай. 
Я взял ее лицо в ладони, захватывая ее взгляд своим. 
- Я люблю тебя, Белла. Спасибо тебе. 
- За что? – спросила она тихо. 
- За то, что ты есть. И что ты со мной. 

Белла

Кудесник по имени Арчибальд Кроули сумел добиться того, что я могла работать с Эдвардом на этой съёмке. Узнав об этом, Эдвард окончательно успокоился. Я понимала, почему он сомневался. И также понимала, почему он в конечном итоге согласился на это интервью. 
Я наблюдала за съёмками, на случай, если нужно будет поправить грим. Фотограф был очень приятным человеком средних лет; они с Эдвардом понимали друг друга с полуслова. Я страшно волновалась, но когда он появился на фоне белого задника, в окружении четырёх огромных софитов, мое волнение улеглось. Он был спокоен, улыбался, обменивался шутками с ассистентом фотографа и с самим фотографом. Для него был установлен высокий стул, наподобие тех, которые используют певцы или гитаристы. Таким образом, Эдвард мог удобно сидеть во время съёмок, опираясь здоровой ногой об пол. Он настоял на том, чтобы сделать также несколько снимков стоя. Он был просто, но со вкусом одет; мягкий свитер цвета хаки оттенял его глаза и усиливал бронзовый оттенок волос. Мне приходилось напоминать себе о том, что нужно дышать; я так гордилась им, тем, как он спокойно и обстоятельно отвечал на вопросы, связанные с аварией, с пребыванием в больнице, с реабилитационным периодом. 
Иногда я поправляла грим, чуть расплывавшийся под жаром софитов; я могла подойти к нему, коснуться его лица, пожать руку. 
- Все просто прекрасно. Ты молодец, Эдвард. Люблю тебя. 

Через три часа работа была окончена. 
- Благодарю Вас, мистер Каллен. Мы очень рады, что Вы согласились сотрудничать с нами. – Фотограф и корреспондент журнала сердечно распрощались с нами; у меня не сложилось впечатления, что от этих людей нужно ждать подвоха. The Week UK был серьёзным изданием, объективно освещающим события из различных аспектов жизни общества; я была очень рада, что возвращение Эдварда в прессу начнётся именно с этого журнала. 

- Вроде все прошло неплохо, - осторожно сказал Эдвард, когда мы ехали домой. Арчи прислал за нами машину; я опустила голову на плечо Эдварда, просто наслаждаясь тишиной и его близостью. 
- А как иначе? Я так рада, что ты работал именно с ними. – Я едва держала глаза открытыми. 
- Устала, малышка? – Прохладные губы коснулись моего лба; он устроил меня удобнее, накрыв своей курткой. – Отдыхай пока. 
Я периодически проваливалась в сон, чувствуя нежные прикосновения на своей щеке, на волосах. 
- Белла? Детка, мы дома. Пойдём… Белла…
Поднявшись в квартиру, я сбросила обувь и рухнула в гостиной на диван, не в силах сопротивляться усталости. Последним, что я помнила, был Эдвард, накрывающий меня пледом. 

Я проснулась оттого, что услышала приглушённый голос Эдварда, говорившего с кем-то по телефону. 
- Ты уверена… нет, просто мне показалось… да, наверное… 
Я ещё лежала на диване, приходя в себя, когда он вошел в комнату, сел около меня. 
- Проснулась? Ты голодна? – Он улыбнулся, поцеловав меня, но в его глазах я видела тревогу. 
- Да. Я сейчас встану и приготовлю что-нибудь. Что-то случилось? 
- Не надо, я уже все сделал. Почему что-то должно было случиться? 
- Эдвард, посмотри на меня. 
Он вздохнул. – Я говорил с… Эсме. – Ему все ещё было непросто говорить на тему отношений с матерью. Я видела, как он разрывается между желанием говорить с ней и видеть ее так часто, как это было бы возможно в любой другой семье, и невозможностью отпустить до конца все, что произошло. Я знала, что они говорили только однажды о том, что случилось с сестрой Эдварда, и о том, что Эсме никогда не считала его виновным в её смерти. В глубине души Эдвард не мог понять и простить ей того, что она не защитила его, не противостояла Карлайлу. Его отец был все ещё табу в их разговорах; я никогда не вмешивалась в этот аспект жизни Эдварда, но каждый раз чувствовала глухую ярость, направленную на Каллена-старшего. Я не имела права судить кого-либо, но как мог отец, потерявший ребёнка, по своей воле лишиться и другого? 

- Что с Эсме? Что-то не так? 
- Не знаю. Вроде все в порядке, но… странное чувство какое-то… я расспрашивал как мог, но она говорит, что все хорошо. Я не хочу давить на неё. Может… она была не одна…
Эдвард откашлялся, а у меня сжалось сердце: он думал о своём отце. 
- Я позвоню ей ещё раз через несколько дней. Если надо будет, съезжу к ней. Ладно. Пойдём ужинать. 
Он провёл рукой по лицу; улыбнулся, помогая мне встать. Я обняла его, просто так. Так сильно, как могла. 

- С кем ты говорила? 
Эсме вздрогнула, чуть не роняя телефон. Карлайл перехватил его, нажал пару кнопок. 
- Чей это номер, Эсме? 
Она молчала; этого было достаточно. 
- Ты говорила с ним? Если ты образумилась и позвонила ему для того, чтобы сделать то, что я тебе сказал, то я не возражаю.
- Он позвонил мне, - хрипло сказала Эсме. – И я уже говорила тебе, что не буду требовать денег у сына. Это наш сын, Карлайл! Произнеси это вслух! 
Он молчал; его взгляд был настолько ледяным, что она отшатнулась. 
- Я никогда не прощу себе, что выгнала из дома Эдварда, а не тебя! Мне нет оправдания… я было сломлена смертью Элис… поэтому допустила такое…
Удар достиг цели; лицо Карлайл исказилось. 
- И тем не менее рядом с тобой я, а не он. И я пойду на все, чтобы… 
Она уже не слышала. Вернувшись в свою спальню, Эсме захлопнула за собой дверь. 
Карлайл сдавил в руке телефон. Его сын был так близко; он мог нажать одну кнопку и услышать его голос. 
« Не так… я сделаю это не так… « 
Карлайл размахнулся; телефон разлетелся на куски от удара о стену. 
Он подошёл к двери спальни, нажал на ручку; дверь была заперта изнутри. 
- Эсме… впусти меня, умоляю… прошу тебя… не надо так… - Слова вдруг полились из него ядовитым потоком, разъедавшим горло. – Я пойду на все ради тебя, Эсме… 
Он без сил опустился на пол. Не хватает воздуха…

Эсме вышла из спальни уже утром. Шатаясь от ночи, проведённой без сна, Карлайл пытался влить в себя хотя бы чашку кофе. Подняв глаза к потолку, он увидел трещину, проходившую в нем между двух углов. Дом ветшал буквально на глазах. Если он дальше будет тянуть с оценкой, оценивать будет нечего. Все доступные ему средства за вычетом скудной суммы на хозяйство, он отдал за проведение предварительных анализов в Лондоне. Ещё не было ответа от больничной кассы. Он каждый день звонил туда, торопя, умоляя, но безрезультатно. Его заявка рассматривалась, говорили ему. 
- Ты готова ехать? – Сегодня предстояли ещё кое-какие дополнительные исследования. Карлайл с ужасом ждал того момента, когда госпиталь откажет Эсме в дальнейшей подготовке к терапии до тех пор, пока он не внесёт ещё средства. 
Она молча кивнула. 

Эсме находилась на процедурах; меряя шагами коридор, Карлайл в сотый раз отказывался от предложений двух медсестёр на посту выпить кофе или спуститься в парк. Наконец они отстали от него и увлеклись болтовней друг с другом. 
- Надо подготовить документы для мисс Робертс, - лениво сказала одна из них. 
- Сколько ей здесь осталось, дня два? Знаешь, я рада за неё, ей крепко досталось. В пансионате ей будет хорошо, я знаю это заведение. Там подруга кузины моей находится, ей нравится. Там, правда, дорого… 
- Ну, ей не надо об этом беспокоиться, - усмехнулась другая. – При такой-то помощи…
Карлайла раздражал этот разговор, но он не мог заставить их замолчать. 
- Я видела, как Аманда смотрит на мистера Каллена каждый раз, когда он приходит…
Они рассмеялись; Карлайлу показалось, что он падает. Нечеловеческим усилием взяв себя в руки, он заставил себя улыбнуться девушкам. 
- Вы упомянули мистера Каллена? – проскрипел он, надеясь, что не напугает их до полусмерти. 
- Да, он очень помогает нашей мисс Робертс, оплачивает ей лечение, и… ой! Это Ваш родственник? 
- Это мой сын, - выдавил Карлайл. 
- Ну надо же, - заулыбались эти глупые курицы; Карлайл чувствовал, как сводит скулы от фальшивой улыбки. Казалось, он больше не сможет избавиться от этой гримасы. 
- Вы не знали об этом? Ваш сын поддерживает Аманду уже очень долго, он сделал все возможное, чтобы она получила самое лучшее…
- Мы… не говорили об этом… - Голос уже обрывался.
- Он так скромен, он вообще не распространяется… так приятно… для семьи… такой красавец…
Они ещё болтали что-то; обрывки этой бессмыслицы долетали до Карлайла, как сквозь толщу воды. Почему? Он платит за лечение какой-то женщины?! А Эсме не решается потребовать денег?! Она его мать, черт его дери! Неужели Эсме знает?! Обрывки мыслей проносились в его измученном мозгу. Какая-то мысль выкристаллизовывалась, просилась на поверхность. Ну же, ну! Думай! 
- Простите… я могу повидать мисс Робертс? – выпалил Карлайл, даже не успев сообразить, что делает. 
- Мы должны спросить ее, мистер Каллен. Но я думаю, она согласится. 
- Вы меня очень обяжете. 
Одна из медсестёр ушла куда-то, пообещав Карлайлу сообщить ему, когда мисс Робертс будет готова принять его. 
Он застыл у окна, терзаемый предчувствием, что эта встреча будет жизненно важна для него.