Творчество

Эдвард 

«Позвони мне», «Перезвони мне, Эдвард!», «Где ты, позвони мне немедленно!».
Я смотрел на дисплей своего телефона, судорожно пытаясь проснуться и понять, что происходит. 

Прошло несколько дней, с тех пор, как Аманда переехала. Она несколько раз контактировала с Арчи; он привозил ей книги и тёплую одежду. От него я узнал, что она очень подавлена и раздражена. Я боялся представить, насколько; при Арчи она сдерживалась, и если он обратил внимание на ее состояние, то это могло означать, что она на грани. Я сходил с ума, умирая от желания позвонить ей, но короткий разговор с Арчи подействовал на меня, как ледяной душ. 
- Она просила меня передать тебе, чтобы ты не звонил ей. Она говорит, ей так будет проще. Она права, Эдвард. 
Я был раздавлен. Здравая часть меня понимала и была согласна с тем, что так будет лучше. Но я скучал по ней; мне не хватало её прикосновений, её внимательного взгляда, наших разговоров обо всем и ни о чем. 
Я присутствовал в эти дни на лекциях, физически ощущая пустоту справа от себя. Я опасался вопросов о ней, но никто не интересовался ни ею, ни мной. Она не имела друзей в университете; моя персона представляла поначалу интерес, но после того, как я весьма грубо отшил некоторых девиц, я превратился в изгоя и был рад этому. 
Я слушал вполуха, не будучи в состоянии сосредоточиться. Я боялся, что она пытается таким образом отстраниться от меня, не желая причинять беспокойство.
Вчера я еле дождался конца лекций; одиночество съедало меня, волнение и мысли о ней отвлекали от учебы. 
Впервые за долгое время я подвергал сомнению все, чем занимался. Я гнался за мечтой, но теперь я столкнулся с её оборотной стороной. Даже та минимальная популярность, которой я обладал, вынуждала меня держаться на расстоянии от важного для меня человека. Съемки подходили к концу; в сети появлялись тизеры к новому фильму. Сегодня вечером меня ожидали на промо-вечеринке, через два дня должна была состояться премьера официального трейлера. Внимание журналистов ко мне возросло; я видел их у дома, возле университета, они следовали за моей машиной. Сломаться сейчас и поддаться искушению увидеть Аманду значило объявить во всеуслышание о её местонахождении. У Арчи были кое-какие связи в полиции; ему пообещали неофициально проследить за Стивом Робертсом. Он большей частью находился в своём доме, редко его покидая, но расслабляться было рано. Его посещали какие-то тёмные личности; некоторые из них были известны полиции. Были ли эти посещения связаны с Амандой или с его деятельностью, не знал никто. Для этого нужны были более активные действия. Официально для них не было повода; и это опять же привлекло бы лишнее внимание. 
- Я держу все это на контроле, Эдвард, насколько это вообще возможно в данной ситуации. 
- Я знаю, Арчи. Послушай...прости меня. Я был невыносим. Ты столько сделал для нас...для неё. Я безмерно благодарен тебе, даже если я не смогу больше видеть её. Она в безопасности, по крайней мере пока. Я стараюсь найти своё утешение в сознании этого. 
- Я догадываюсь, что твоя карьера тебя мало беспокоит на данный момент, малыш.
Арчи ухмыльнулся, но мгновенно посерьёзнел.
- Я понимаю, какие мотивы двигают тобой, Эдвард. Ты ещё очень молод, но у тебя огромное сердце. Я молю Бога, чтобы ты выстоял в мире, который ты выбрал. Сейчас ты столкнулся с тяжёлым выбором. Тебе кажется, что ты предаёшь её, но поверь мне, это не так. Нам нужно идти. Соберись и будь собой. Это твоя работа. 

Вечеринка проходила в «The Cavendish», претенциозном отеле в центре города. С первой же вспышкой, ослепившей меня на красной дорожке, с первым журналистом, выкрикивавшем мое имя, я, сжав зубы, все увереннее играл свою роль. Мое суровое выражение лица и дурацкая привычка нервно запускать руку в волосы каждые несколько секунд стали уже давно моим отличительным знаком. Интервьюеры не удивлялись, когда я иногда отвечал невпопад на провокационные вопросы или отшучивался. Поэтому никто не мог заподозрить, в каком состоянии я находился. 
Шоу продолжилось в банкетном зале. Я пожимал руки, улыбался, стараясь говорить мало и только о выходящем фильме. Я боялся, что если я буду болтать, как обычно, голос выдаст мое душевное состояние. На вечеринке было полно журналистов; не нужно было давать им информационный повод. 
Арчи следовал за мной по пятам, поддерживая разговор. Несмотря на наши разногласия, его присутствие придавало мне сил. 
Позднее мы отошли в сторону, заняв место в зоне отдыха. Арчи молча вложил мне в руку стакан с виски. 
- Ты прекрасно держишься, малыш Каллен. 
- Если бы ты знал... – сказал я, позволяя себе отпить виски. Разлившееся по телу тепло немного расслабило узел в районе солнечного сплетения, не покидавший меня уже очень долгое время. 
- Я догадываюсь. Потерпи, скоро мы сможем исчезнуть. 
- Ты можешь позвонить ей? Просто узнай, как у неё дела.
- Эдвард, я говорил с ней пару часов тому назад. Кстати, она должна была смотреть прямую трансляцию с красной дорожки в интернете.
- Арчи, ты бесчувственный болван! 
Я вскочил, в который раз вцепившись себе в волосы.
- Она фактически заперта там! А ты предлагаешь ей посмотреть, как я выхожу в свет?! 
Я упал обратно в кресло, сжав голову руками.
- Я должен поговорить с ней. Если она позволит. 
Арчи пожал плечами.
- Отговаривать тебя все равно бесполезно. Позвонишь, когда вернёшься домой. Но, Эдвард...не дай ей внушить тебе чувство вины за то, что ты делаешь свою работу. Ты уже практически поставил свою жизнь с ног на голову, чтобы помогать ей. 
Я отмахнулся от него и устремился к выходу.
- Мистер Каллен, Вы уже покидаете нас?!
Какой-то журналист почти ударил меня микрофоном по лицу. Я никогда не выносил такой близости к себе, а теперь и подавно. 
- Да. И пропустите меня. 
- Куда Вы направляетесь?! Вы один здесь?! Может, Вы скажете несколько слов для наших зрителей?
Я молча попытался протолкнуться мимо него, но безуспешно. 
- Мистер Каллен, Вы сегодня не в духе? С чем это связано?! У Вас проблемы?
Все. Те крупицы здравого смысла и терпения, которые ещё были у меня испарились. Я резко развернулся. Схватив тщедушного человечка за воротник, я прижал его к стене. Микрофон упал на пол. 
Головная боль врезалась в висок, зрение затуманилось; я с трудом соображал.
- Оставьте. Меня. В покое. 
Я отпустил его; он неловко грохнулся на свою аппаратуру. Боковым зрением я видел Арчи, с перекошенным лицом спешащего ко мне. Он помог подняться журналисту; тот заходился от праведного гнева. 
Видит Бог, я никогда не позволял себе такого. Но последнее время в моей жизни не было ничего, что бы протекало как всегда. 
Я вышел из душного лобби на улицу. Снова лило как из ведра; чувствуя, как промокает пиджак, я отмахнулся от подбежавшего портье с зонтом и предложением подать машину. Понимая, что веду себя по-идиотски, я отправился домой пешком. 

Я смотрел на дисплей телефона; глаза горели, как в огне, голова раскалывалась. 
Все сообщения со становящимися все более настойчивыми требованиями позвонить, были от Аманды. 
Пальцы странно подрагивали, когда я пытался нащупать нужные кнопки. 
Она ответила сразу.
- Эдвард?! 
Непривычно громкий голос; она явно рассержена. 
- Привет.- прохрипел я. Боже, что это со мной? 
Я сел, попытался выпрямиться, но не смог. Горло раздирала боль. 
- Что с твоим голосом? Я вижу, ты хорошо развлекся вчера!
Что? Я не совсем понимал. Она думает, что я пьян?
- Аманда, у тебя все в порядке? Что-то произошло?
- Я видела тебя вчера. Ты...выглядел великолепно. Было весело?
Я почувствовал, что выхожу из себя. 
- Я ударил журналиста и ушёл домой. Да, было весело. Пойми, это моя работа. И я делал ее вчера отвратительно. Я ударил его, потому что он задавал мне вопросы! Да, он был назойлив, но так было всегда, и я никогда не позволял себе поднять руку на другого человека! Эта ситуация убивает меня тоже...я тоскую по тебе.
Она молчала. 
- Тебе что-нибудь нужно?
- Нет. 
Она отсоединилась.
Я услышал стук в дверь, но не смог встать. Прикоснувшись к своему лицу, понял, что горю. 
Последнее, что я помнил – оглушительный скрежет ключа в замке.