Творчество

Тот факт, что проведенные мною допросы могли обеспечить команду ценной информацией в рамках планируемого рейда, был хорошей новостью. Я сделал еще несколько шагов навстречу доказательству того, что в состоянии оказать помощь силам специального назначения. По крайней мере, я на это надеялся. Меня все еще волновала мысль о том, что я могу быть отправлен в Багдад за ненадобностью.

По обыкновению я сидел за обеденным столом, погрузившись в свои рабочие записи, когда Джефф с двумя старшими отряда Мэттом и Джеком опустились рядом.

– Ну что, Эрик, – как бы между прочим заговорил Джек. – Что говорят в Багдаде, долго тебе еще здесь оставаться?

Все пять дней я хватался за любой повод, чтобы доказать, что могу быть полезным, и наконец получил долгожданный шанс. Я не знал, какой ответ в моем случае оказался бы наиболее правильным, но, так или иначе, ответить нужно. В это же время я не хотел демонстрировать переизбыток энтузиазма. Неконтролируемое рвение к подвигам эти ребята хотели бы увидеть в последнюю очередь. Они подходили к своей работе с холодной головой, расчетливо и рационально. Горячий энтузиазм в специфических условиях рейда мог спровоцировать гибель. От меня как от следователя, в первую очередь, требовалось предоставление разведданных. Все остальное время я не должен был мешаться под ногами.

– Да ничего не говорят, – ответил я. – Но, думаю, более полезным окажусь здесь, нежели в тюрьме при аэропорте Багдада.

– И почему?

– Мне нужно быть ответственным за что-то определенное, - сказал я ему. – Так я могу работать наиболее эффективно. В Багдаде довольно сложно следить за тем, что вокруг происходит. Территория слишком большая. А у каждого пленного имеется собственная история. Здесь, в Тикрите, различные куски информации легче собрать воедино.

Они переглянулись, молча взвешивая варианты.

- Слушай, - в конце концов сказал Джек. – Через несколько дней мы планируем рейд с целью захвата Хаддуши. До тех пор я могу подержать тебя здесь.

Целая серия последующих допросов значительно увеличила масштабы и территориальную локацию рейда на Хаддуши. Первоначальные восемь домов превратились в почти двадцать, с учетом местонахождения различных «интересующих» нас объектов.

Список также пополнялся. В ночном рейде после допроса водителя Хаддуши спецназовцы захватили Салама Шабана, которого называли одним из ближайших друзей Хаддуши. Сам по себе рейд оказался до неприличия простым: мы подъехали к дому, переводчик Адам через громкоговоритель приказал ему выйти с поднятыми руками. Спустя какую-то минуту к нам вышел пожилой хорошо одетый мужчина и, не оказав сопротивления, согласился проехать с нами. Следующие несколько часов Шабан рассказывал о Хаддуши. Он предоставил целый список всевозможных приятелей Маленького Саддама, которых Хаддуши приглашал на свои праздники каждый раз, когда диктатор посещал Тикрит до войны. Хаддуши он назвал приветливым любителем вечеринок, который способен удивить своих гостей знаменитым мазгуфом.

Благодаря новым открывшимся именам и координатам масштабы оцепления росли. Спецназовцы попросили подкрепление из Четвертой ПД. Дополнительное количество человеческой силы требовало и дополнительного планирования. Необходимо было время на обсуждение стратегически важных деталей.

Со временем моя повседневная жизнь вошла в определенную колею. Просыпаясь около десяти утра, я несколько часов посвящал анализу своих записей и общению с операторами, которые постоянно были заняты уходом за оружием, упражнениями в спортзале или перестановками в доме. Ближе к полудню я приступал к ведению допросов и работал до половины пятого. После ужина, около семи тридцати вечера, я возвращался в домик для гостей и продолжал вести допросы до половины первого ночи. Затем еще около часа посвящал анализу всего того, чего сумел добиться от заключенных вместе с Джеффом, после чего отправлялся спать, чтобы с приходом утра начинать все по новой.

Однажды незадолго до запланированной облавы я сидел за обеденным столом, провожая длинный день, целиком посвященный допросам незначительных пленных. К этому времени я уже не стеснялся брать продукты из общего холодильника. Сам факт того, что меня уже никому не приходилось уламывать, свидетельствовал о том, что медленно, но верно я начал приспосабливаться к устройству жизни в доме.

Но неожиданно моя позиция пошатнулась. Моему вниманию был представлен еще один следователь со спортивной сумкой, перекинутой через плечо. Его звали Аллен, некоторое время я работал вместе с ним в Багдаде. И что ему могло здесь понадобиться?

– Хэй, что стряслось? – спросил я, стараясь не показаться бестактным.

– Да вот приехал, – ответил он, бросил сумку прямо на стол и взялся за остатки еды с моей тарелки. Он ухмыльнулся, и ухмылку эту я помнил еще со времен Багдада. Аллен страдал некоторой надменностью, игра в команде – абсолютно точно не его конек.

– Что же тебя привело сюда?

– Нужна поддержка для некоего масштабного рейда, – ответил он, не прекращая жевать.

– Я думал, у вас в Багдаде и без того работы по горло, – новый поворот событий мне определенно не нравился.

Он пожал плечами.

– Я владею языком. Так что, думаю, во мне нуждаются, – снисходительно заметил он.

Об этом я и забыл. Аллен свободно говорил на арабском. Внезапно я увидел в нем конкурента. И на его стороне было явное преимущество. Себя-то я пытался убедить, что переживаний это не стоит. Он прибыл сюда для участия в одной облаве, ничего больше. Но беспокойство уходить не собиралось. Я остро ощущал, насколько сильно хотел остаться в Тикрите, работать над тем, что начал, довести свое дело до чего-то значимого. За эти две недели я убедился, что Тикрит – именно то место, где я должен быть. Кроме того, команда нуждалась во мне не меньше, чем я в ней. Мне нравилась моя работа. В последнее время я делал успехи. Прибытие Аллена серьезно угрожало тем, что всё закончится, даже не начавшись толком. Если раньше моя боязнь покинуть Тикрит была в большей степени просто паранойей, то сейчас возможность отъезда обретала вполне реальные очертания.



Середина августа. Под сорок градусов в тени. Испепеляющая жара стала одним из катализаторов проведения операции по захвату Хаддуши. Рейды были запланированы на одиннадцатое число, на 14:00 – самую жаркую пору дня. Причина до смешного проста: все будут прятаться от полуденного солнца под крышами домов. Улицы опустеют, а значит, через город будет значительно проще проехать. Это давало больше шансов на то, что намеченные нами цели будут находиться в обозначенных нами же местах. У Джеффа даже было название для этой поры дня – часы охоты.

Утром подготовка к операции приобрела интенсивный характер. Еще один отряд спецназовцев прибыл из Багдада, чтобы принять участие в операции. В доме толпилась уйма народу. Музыка, доносившаяся из наушников стрелков, давала понять, что они уже настраиваются на рейд. Перед ударами большее предпочтение отдавали тяжелому року.

Я вернулся в домик для гостей, в котором был устроен небольшой импровизированный спортзал. К операциям мне помогали готовиться физические упражнения, в отличие от стрелков, перед рейдами я волновался и нервничал. Сейчас больше всего на свете я хотел, чтобы к закату Муххамед Хаддуши был захвачен. Тогда бы я уж сумел проявить себя.

Я услышал гудок, а затем увидел позади себя Мэтта и Джека.

- Мы тут переговорили с парнем, с которым ты работал в багдадской тюрьме, - сказал мне Джек, выглядывая из окна автомобиля.

- Да, его зовут Аллен, - ответил я, а тем временем внутри меня все сжалось.

Он кивнул.

- Он сказал, что хотел бы перевестись сюда, в Тикрит.

Это определенно было последним, что я хотел бы услышать. Однако дальше было хуже.

- Мы не нуждаемся в двух следователях, Эрик, - добавил Мэтт с пассажирского сидения. – Держать двух нам и не позволят.

- Так значит, вы хотите, чтобы уехал я? – в этот момент самому себе я показался жалким.

- Парень владеет арабским, - сказал Джек. – Ему переводчик не нужен. Он может вести допросы здесь, Адама мы будем брать с собой на рейды.

Ответить мне было нечего. А у них не было причин оставлять меня. Что им мои смутные предположения насчет телохранителей? Этого явно оказалось недостаточно. Им по большому счету наплевать, я или он. Меня запросто можно было заменить Алленом. Приоритетом являлось то, чтобы работа была сделана, так быстро, как это только возможно – вот и все. Вокруг все приостановилось. Мои мыслительные процессы замедлились. В моем воображении из стеклянной колбы убегали последние песчинки – время, отведенное мне на пребывание в Тикрите.

Как только они отъехали, я сделал шаг назад. Что же, я приобрел хороший опыт. За время пребывания здесь я научился гораздо большему, нежели во всех школах вместе взятых. Но все же, это увольнение показалось мне ударом ниже пояса. Я ведь только начал набирать обороты, только научился ориентироваться в лабиринтах этого города, принюхиваясь к оставленным повсюду следам. А теперь я должен вернуться в тюрьму при Международном аэропорту Багдада, где никому и дела не было до того, справляюсь я с работой или нет.



Температура поднялась до пятидесяти градусов, когда мы, наконец, покинули расположение, чтобы начать операцию по захвату Хаддуши. На заднем сидении бронированного внедорожника жара казалась поистине адской. Раскаленный встречный ветер дул словно из самой преисподней, таким образом, меня несказанно порадовало, что до объекта мы добрались за каких-то пять минут. Наслаждаясь свежим воздухом, я даже и не задумывался, во что мы сейчас ввязываемся. Иногда в неведении заключается счастье.

Моя команда, включающая в себя заимствованного у Четвертой ПД переводчика, заняла свои позиции в разных концах улицы, на которой располагался один из домов Маленького Саддама. Нашим заданием было надвигаться с обоих концов к центру, опустошая все дома на пути. За два квартала от нас другая команда с Адамом в качестве переводчика проделывала то же самое.

Переводчик из Четвертой ПД при помощи громкоговорителя предупреждал каждого на улице, моей же работой было допросить столько людей, сколько получится, лишь бы поймать как можно больше плохих парней или же узнать об их местонахождении. Как только стрелки выпрыгнули из внедорожника, переводчик принялся выкрикивать команды в рупор. Но возникла проблема – тот попросту не работал. Не соображая, что предпринять, он продолжал кричать в неработающий микрофон, пока все остальные ждали, что произойдет дальше. Оказавшись около него, я попытался помочь.

– Просто кричи, – сказал я ему. – Встань и кричи что есть мочи, – выглядел он растерянно, но сделал, как я советовал. Улица оставалась пустынной. – Громче! – скомандовал я.

Вот тогда я увидел Мэтта, пялящегося на меня с переднего сидения внедорожника. Если бы возможно было разговаривать при помощи взгляда, это был бы именно тот случай. Я тут же понял, что допустил серьезную оплошность. Меня окружал лучший военный отряд в мире, а я вдруг взял на себя управление ситуацией. Это был разгар сложнейшей операции с высочайшей вероятностью внезапного обстрела. Во время этого рейда принимать решения должен был уж точно не я. Это было неприемлемо.

К счастью, вскоре на улице начали появляться люди, и я получил возможность допросить их. Спецназовцы доставляли ко мне всех взрослых мужчин. Затем мы переместились к следующему дому, а по прошествии получаса встретились посредине квартала со второй половиной группы.

К этому моменту у нас было около дюжины пленных – их в наручниках и с повязками на глазах собрали на заднем дворе. Объединившись с другой командой, мы быстро опросили всех, пока один из них не признался, что знаком с Хаддуши и его семьей, а также не опознал как можно больше задержанных. В наших руках оказалось несколько зятьев Маленького Саддама, его кузены и племянник. Но Мухаммеда Хаддуши среди них не было. Я не испытывал уверенности относительно успехов наших ребят в других домах, но начинал подозревать, что это ничто иное как еще одно попадание мимо цели.

К 17:30 рейд был завершен. Мы вернулись в расположение составлять послеоперационный отчет. Специально ради этих рейдов из Багдада прибыл лейтенант-полковник. Несмотря на то, что у всех нас возникали сомнения по этому поводу, операцию он счел успешной. Причина была простой, пусть и не очевидной. Да, Хаддуши удалось улизнуть, но мы сумели захватить четырех других разыскиваемых. В колоде карт они не значились, зато значились в списке из трехсот бывших руководителей режима и поклонников Саддама.

Я осознавал значимость захваченных нами фигур, но это не мешало мне сомневаться в успехе операции, во время которой разыскиваемого нами парня найти не удалось. И чем больше я думал об этом, тем яснее понимал, что в нашей тактике имеются серьезные недостатки. Разговоры с пойманными на улице представителями бывшего правительства и армии никак не приближали нас к истинной цели – выслеживанию наиболее приоритетных мишеней. Эти три сотни имен были всего лишь частью старого режима Ирака, режима, который мы уже свергли. В настоящий момент уже создана новая сеть, целью которой является сокрытие Саддама и убийство американцев. Возможно, эти парни и были представителями новой паутины. А возможно, и не были. Так или иначе, нам недостаточно просто арестовать их, радуясь проделанной работе, нам следует копать глубже. Нам необходимо концентрировать свое внимание на каждом, кто гипотетически может указать на настоящих плохих парней. Именно по этой причине мы охотились на Хаддуши, нам, по сути, плевать, что он там совершил. Он даже не был полноценным членом режима. Приоритетной целью его делали связи, имена, которые он мог выдать. Племянник Хаддуши был убит вместе с сыновьями Саддама, а это давало поводы для предположения, что ему в первую очередь должно быть известно, где скрывается диктатор.

Не то что бы мои умозаключения способны в действительности что-нибудь изменить. Я был и остаюсь только следователем. А старшие офицеры результатом оказались довольны, хоть и с некоторыми допущениями.

- Послушай, - подполковник завершал свою речь. – Даже не знаю, что сказать о произошедшем сегодня СВ. Думаю, стоит напомнить элементарные правила: оружие на предохранителе, палец на спусковом крючке.

Я мгновенно выпрямился. Случайный выстрел? Подобное происшествие казалось невозможным в команде спецназовцев, оно являлось одним из наисерьезнейших нарушений. Как только совещание закончилось, я поспешил к Джеффу.

- Что за СВ? – спросил я.

Он отвел меня в сторону.

- Аллен, - сказал он мне. – Тот следователь из Багдада.

Я ушам своим не верил. Следователь Аллен в мгновение ока превратился в допустившего СВ Аллена.

- Как это случилось?

- Он разговаривал с какими-то женщинами, а в следующую секунду открыл огонь им по ногам.

- И что из этого следует?

- Эрик, - ответил он. – Если солдат допускает СВ, он вне игры. Точка. Извини, но о своем приятеле можешь забыть.

Как выяснилось, этот день не был сплошным провалом. Скорый на выстрел Аллен ненароком перевернул мои песочные часы.

---

Источник: http://www.only-r.com/forum/45-243-1#104246

---