Глава 4. Главная роль В тот вечер Роберт действительно не стал вмешиваться. Была у него шальная мысль позвонить копам, но он и сам понимал, что местные приедут медленно, а Теа наверняка сочинит историю о том, как упала с лестницы – это если Феликс действительно её ударил. Хотя первым порывом было начистить ему табло. Отговорил Том, который нервно объяснял, что так проблему не решить, что Грей может быть опасен, и что нефиг-тут-стоять-пошли-куда-шли. Они оба ретировались. «Я понимаю, что мужики так не делают, но и ты пойми… Ты со своими честными кулаками можешь и на нож нарваться!» - увещевал его Старридж по пути в паб.
Пиво пошло не особенно хорошо: ощущение беспомощности – это то, что Роберт любил меньше всего. Мужчина, чувствующий себя беспомощным – это зверь с незаживающей раной. Сидя на не слишком удобном стуле в пабе, Паттинсон честно и откровенно пытался внушить себе, что это - не его дело, что вмешиваться не стоит, что она выбрала этого человека сама, а значит - достойна своего выбора. Каждая из этих мыслей вызывала в нём бунт и протест, каждая только усугубляла ощущение тотальной беспомощности. В конечном итоге, он уговорил себя дожить до утра и переспать с идеей вклиниться между Теа и её не слишком удачным выбором. Может, памятуя о том, что утро вечера мудренее, а может, чтобы дать себе и ей фору.
***
Феликс проводил Роберта недобрым взглядом. Когда шаги приятелей окончательно затихли, он проговорил Теа прямо в ухо:
- Ещё раз увижу тебя с ним – убью…
И она впервые отчётливо поняла, что он так и сделает: ощущение длинного холодного лезвия где-то в правом подреберье появилось само, как дурное предзнаменование. Оно было таким же естественным и полным, как горячее ощущение его присутствия в ней, знакомое по ночам, проведённым вместе.
- Как твоё плечо? – спросила она, надеясь отвести его от чёрных мыслей, но Феликс даже не подумал сменить тему.
- Я убью сначала его, а потом тебя… И мне плевать, что я потом сяду пожизненно. Это лучше, чем знать, что твою бониту отпялил какой-то актёришка. Мне для этого ствол не нужен, я так из тебя всю дурь выбью.
И тут Теа стало страшно за Роберта, который завтра увидит её в таком виде, и…
- Феликс, мне холодно. Я в дом пойду…
- Иди, женщина, - в его голосе уже не было угрозы, но тревожное ощущение не пропало.
Их ужин был скромным: паэлья и кофе. Но Грей по-прежнему беспокойно ёрзал, будто ещё не всё сказал или не всё сделал. И Теа совершила вторую ошибку, хотя даже не догадывалась об этом.
- Ну, что ты маешься? Возьми гитару, отвлекись…
Феликс вскинулся, резко вставая из-за стола и отодвигая от себя тарелку.
- И ты туда же! Нет у меня больше гитары, я продал её Роберту!
- Зачем?
- Дева Мария… Зачем?! Это ты меня спрашиваешь, зачем?! – он замахнулся, но остановил руку. – Затем, что я сидел тут без тебя и без денег!
- И насколько твоей совести хватило?
- Пять сотен, - не без гордости сказал Феликс.
- Добытчик, - фыркнула Теа. – Совести у тебя нет. Ты сидишь здесь не потому, что мне этого захотелось. А потому что ты влип в историю…
- Поговори у меня!
- Прекрати уже, ты и так меня разукрасил…
- Спасибо, что не дала мне нормально пожрать! У всех дома есть хоть какая-то атмосфера, только ты всё время чем-то недовольна! Чего ты хочешь, Теа? Чтобы я на тебе женился и заделал тебе пару-тройку детей? Или ты хочешь нарисовать ещё что-то на мне? Или просто за член подержаться хочешь – это хоть сейчас… - он начал расстёгивать ремень своих широких, как у рэпера, штанов. Теа вскинула руки, будто защищаясь. Он на мгновение замер. – Какого дьявола?! Ты и этого не хочешь? Мало тебя в детстве пороли…
- Меня вообще не пороли. И детство моё давно закончилось, в отличие от твоего.
- Знаешь, в чём твоя проблема? - поинтересовался Феликс, стоя перед ней в расстёгнутых штанах, которые держались на честном слове и ярко выраженной эрекции – он всегда заводился, когда выходил из себя. Не дожидаясь её вопроса, он продолжил. – В этом твоём языке. Ты слишком много говоришь, когда тебя не спрашивают, женщина…
В другой день она, быть может, приняла участие в его жестокой игре, но не сегодня. Сегодня его пахнущее мускусом тело её не интересовало: бегло осмотрев подживающую татуировку на его плече, она была готова к чему угодно, только не к сексу с ним. Ещё несколько часов назад она была согласна лечь под парня, с которым не виделась вечность, но о котором помнила все эти годы. Она была распахнута навстречу его желаниям, и только остаточные доводы разума остановили её. А теперь… Теперь её створки сомкнулись, как двери стального лифта – и ничего, кроме боли, она точно не почувствовала бы. Даже если бы Феликс вёл себя идеально и начал вечер не с пощёчины, а с ласковой щекотки ног, поднимаясь от ступней к коленям, от колен – к бёдрам и выше - как он умел…
Он умел быть потрясающе нежным, как старинные кубинские песни, которые в изобилии знал его отец. И мог быть таким же мерзким, как этот нестарый, в сущности, человек, о котором у Теа остались самые неприятные воспоминания.
- Чего ты прямо сейчас добиваешься? – устало спросила она, чувствуя, как разбитая губа начинает пульсировать. Коснувшись языком начавшей подсыхать корочки, она сорвала её и поморщилась. – Ты секса хочешь? Его не будет, извини. Я что-то не в духе…
- Когда ты сидишь с таким лицом и смотришь на меня, как на чудовище, мне охота порвать тебе рот, сука. Я мог бы так тебя отделать, что твой актёрчик сблюёт, когда увидит тебя! Но сегодня твой день, ладно! Ложись и спи! Пускай тебе приснится, как он тебя дрючит или ещё что… И чтоб ты в холодном поту проснулась, потому что я точно тебя убью, Иисус свидетель!
Эта его показная набожность, его серебряные ладанки и татуированные кресты в розах странным образом мешалась со всеми теми гадостями, которые он говорил. «Чудовище. А ты действительно чудовище…» - подумалось Теа. Ей захотелось, чтобы он и вправду свадлил куда подальше в поисках приключений. А ещё больше…
Ещё больше ей хотелось уснуть, а проснувшись отыскать его мёртвое тело где-нибудь на пляже. Она думала об этом, пока его большие карие глаза буквально буравили взглядом её непроницаемое лицо.
На лице Теа блуждала улыбка, которая совсем не нравилась Феликсу. В этой улыбке не было ни покорности, ни смирения. Это был робкий первый сигнал бунта на корабле, который мог перерасти в настоящую революцию на флоте – и его Непобедимая армада будет потоплена. В каком-то смысле он очень даже любил Теа: он и мучил её именно поэтому – не умея иначе выражать собственную привязанность, не зная, как ещё показать, что она только его. Его мучила совесть всякий раз, когда он поднимал на неё руку. Каждый её синяк, ссадина, сигаретный ожог или порез – а у него в репертуаре всякое бывало – взывали к отмщению уже через час, когда он успокаивался и решительно не мог взять в голову, какого чёрта он так разбушевался? Он просил прощения, предлагал ей тут же зарезать его: однажды он действительно заставил Теа взять нож и даже позволил ей чуть-чуть продырявить кожу под его левым соском – совесть слегка отпустила. Все большие татуировки Феликса Грея появились благодаря его крепким кулакам, чудовищно затушенным сигаретам и тяжелым оплеухам. Потом он мог часами лежать под яркой лампой в салоне у Теа, чувствуя, как по его коже ходят тонкие пучки игл…
Вот и сейчас его сознание слегка просветлело, и он прикинул, что неплохо бы изобразить на свободном левом плече что-то, связанное с исторической родиной отца. Гаванский Христос неплохо бы смотрелся на выпуклой мышце, и броско получилось бы. Теа знает толк в светотени…
Но улыбка на её лице – какая-то заговорщическая, чуть кривая из-за припухшей губы, заставила его напрячься: он почувствовал, как волосы на его затылке будто поднимаются дыбом. Параллельно с этим тянуще-стонущей недоболью отозвался пах. С большим удовольствием он остался бы с ней, но даже при его склонности к необоснованной жестокости, Феликс никогда не был насильником. Ему нравилось, что девушки млеют от его экзотической внешности, больших глаз, чувственных губ и белозубой улыбки… А всякий раз, пристраивая в девичью ладошку своё немаленькое мужское достоинство, он чувствовал железобетонную уверенность в себе: слева на его животе был вытатуирован пистолет, на рукоятке которого красовалась многообещающая надпись «Love Gun». Вот и сейчас он с лёгкостью мог проткнуть стену этим оружием, но Теа…
- Ну, так что, мне пойти поискать приключений? – уточнил он, надеясь на перемирие, которое планировал начать с оказания ею оральных почестей его горящим семи дюймам.
- Валяй, Феликс, - эхом откликнулась Теа. Усмешечка с её лица не сошла. – Поищи.
- Я возьму ключи от машины.
- Бери. Там почти полный бак, можешь валить хоть в Лондон…
- Денег дашь? – он улыбался, но она знала, что это не просьба, а требование. Достав кошелёк, Теа отдала ему все крупные купюры, себе оставив только кредитку и пенсы.
- На. Катись.
- Ох, не пожалеть бы тебе об этом, Теа…
«Я жалею о том, что потратила на тебя полгода жизни», - благоразумно сказала она про себя. И пообещав себе порвать с ним, как только вернётся в Лондон.
Но она знала, что вряд ли уедет, пока здесь Роберт. Хотя и постарается не впутывать его в это…
Только услышав шум отъезжающего форда, она выдохнула.
***
Первое, что увидел Том Старридж, выглянув утром в окно своей спальни – едва тронутое утренним светом небо. Солнце чуть проглядывало сквозь тягучий туман, наплывающий с моря, а большие серые валуны, служащие подобием изгороди, покрылись белёсым выпотом холодной росы. Как назло, ветра не было – иначе не было бы и тумана. Вздохнув, Старридж снова откинулся на подушки. Он прекрасно понимал, что если не сейчас, то о серфинге можно будет забыть до самой зимы. По крайней мере, в Англии. Спать уже не хотелось, а нормально поплавать можно было только в костюме для серфинга – на улице явно было слишком холодно для обычных плавок.
Голова после вчерашнего была странно пуста: пока Роберт задумчиво крошил крекеры, Том пил и его пиво тоже, потому особых воспоминаний от вчера у него не осталось. Не сказать, чтобы он успел проникнуться к Феликсу Грею какой-то дружеской симпатией, но за время поездки по спорттоварам у них обнаружилась масса общих тем. То, что это бойфренд Теа Боу – было плюсом. Но то, что он явно ведёт себя с ней неправильно… От этого Тому становилось не по себе: этот парень был ходячей неприятностью.
Том отлично помнил то время, когда Теа была вместе с Робертом. Она училась в Сэйнт-Мартине, постоянно таскала с собой блокнот с рисунками, зарисовывала что-то в этюдниках… Один из её рисунков до сих пор лежал где-то в его бумагах: косые линии утреннего дождя и сам Том, чей силуэт, казалось, размывает дождём, во время утренней пробежки. Просто ещё один человек в парке – один из миллионов лондонцев – только с его лицом. Он выпросил этот набросок у Теа, пообещав загнать подороже, когда она станет знаменитой художницей. В итоге она бросила колледж, а знаменитым стал он сам и их общий друг Роберт…
Внезапно Том поймал себя на мысли, что неплохо бы им снова быть вместе именно втроем – не так уж важно, на каких ролях. Вчера Роберт и Теа весьма органично смотрелись вместе…
- Не удивительно, что у этого типочка сдали нервы… - произнёс Том вслух. И решил, что пора бы оторвать зад от постели и начать собираться на пляж.
Выйдя на улицу в плотном облегающем чёрно-синем гидрокостюме, Том пожалел, что не отпустил перед поездкой бороду: ветер был резким и достаточно холодным. Зато можно было взять доску и провести время на пляже, не думая ни о чём кроме равновесия…
Роберт слышал, как встал Том, как он гремел кастрюлей на кухне, возясь с завтраком. Ему не хотелось вставать и присоединяться – не потому, что не хотелось есть. А потому, что не хотелось обсуждать вчерашнее. От концовки вечера осталось неприятное послевкусие, а воспоминания о встрече с Теа ему хотелось бы оставить при себе. Вернувшись из паба, он отправил Старриджа в дом, а сам остался на крыльце и долго курил, прислушиваясь.
Он не услышал ничего, кроме шума моря в полном безветрии. Относительно успокоенный, Роберт отправился спать, но уже в душе пришли первые мысли о Теа.
И он ничего не мог с собой поделать…
Прислонившись спиной к холодному кафелю, он моргал, глядя сквозь воду – Паттинсон боялся закрыть глаза, потому что его достаточно развитое воображение подсовывало грязные картинки, от которых было не отмыться даже мылом. Они были настолько реальны, что, казалось, их можно коснуться рукой. И он пошёл по простому пути, взяв себя в руки в прямом смысле слова.
Это не было удовольствием. Это было необходимостью.
Но едва оказавшись за плотно закрытой дверью своей спальни, Роберт понял, что напрасно вернул себе способность думать. Мысли, роившиеся у него в голове, сменяли одна другую, словно цветные слайды…
Думает ли она о нём сейчас?
Что она сейчас делает?
Произвела ли на Теа эта встреча такое же убийственное впечатление?
Он буквально видел её, лежащую так же, как и он сам, зажимающую одеяло между коленками в тщетных попытках успокоить разбушевавшийся внутри хаос. Роберту меньше всего хотелось думать о том, что она с Феликом, и у них всё хорошо – даже после той чёртовой ссоры.
Может, ей нравится, когда с ней вот так?..
Может, она стала другой?
Может, он третий лишний?
Услышав звук работающего двигателя, Роб подошёл к окну: старый форд явно собирался покинуть парковку. А судя по мерцающей белизне на водительском сиденье, за рулём был Феликс.
Только под утро Паттинсон забылся неспокойным сном. Ему снился Эдвард Каллен, в чьей тесной мерцающей шкуре он провёл столько месяцев. Они пробирались сквозь лес – он, и его знаменитый на весь мир герой. И лично ему было стрёмно и холодно…
***
Теа просидела дома весь день до самого заката, а Феликс так и не вернулся. Не приехал он и на следующий день – ни утром, ни к полудню, ни вечером. Выйдя за молоком и хлебом, девушка видела, как Старридж и Паттинсон возвращались с пляжа, но она постаралась скрыться за поворотом дороги раньше, чем кто-либо из них войдёт во внутренний двор.
На третий день отсутствия Грея, у Теа появилась иллюзия свободы, больше похожая на мутноватый след от дыхания на оконном стекле.
Теа и Роб столкнулись во дворе совершенно неожиданно: шёл третий день с тех пор, как на подъездной дорожке отсутствовал старенький форд, и Роберт постепенно успокоился, решив, что парочка разругалась окончательно, и неуравновешенный кубинец больше ничем не докучает мисс Боу.
Она вышла, чтобы развесить только что постиранное бельё, он сидел на ступеньках своего крыльца и курил. Несколько долгих минут Роберт просто смотрел на неё, следил за её движениями, будто бы слушая музыку девичьего тела. А потом не выдержал и выдал своё присутствие коротким приветствием.
- Привет, Теа!
Она обернулась, чуть изменившись в лице, и Паттинсон заметил почти зажившую ссадину, которая, пожалуй, сделала её рот более выразительным. Но эта маленькая деталь больно зацепила Роберта. Не дожидаясь ответного приветствия, он спустился с крыльца, отрезая Теа путь к её дому. Она действительно хотела было уйти, но, увидев его манёвр, опустила руки и улыбнулась.
- Привет, Бобби. Как ты? – поинтересовалась девушка, тут же отворачиваясь.
- Я хотел тебя об этом спросить, - он взял её за подбородок, чтобы посмотреть в глаза, но Теа уклонилась, отступая на шаг.
- Не надо, Бобби… Серьёзно, не надо.
- Он бьёт тебя? – Роберт прекрасно знал ответ на этот вопрос. Теа усмехнулась, пряча мокрые руки за спину, будто бы выгибаясь ему навстречу.
- Да.
- Ты позволяешь кому-то так с собой обращаться?
- Всерьёз думаешь, что он спрашивает?
Та самая усмешка, которая так бесила Феликса, безумно нравилась Роберту. Он не мог не смотреть на её губы – полные и красивые, с тёмной риской подживающего кровоподтёка, оттого чуть припухшие и почти детские. Ему хотелось смотреть, как она храбрится, вот так усмехаясь, как не даётся в руки, как отступает, будто танцуя… Он знал каждое па этого танца, и даже мог в нём вести – он чувствовал это прямо сейчас, и от этого ему хотелось петь…
Из лёгкого оцепенения его вывел её вопрос:
- На кой чёрт тебе сдалась его гитара?
- Я хотел его проучить. Он слишком дерзкий.
- Он не научится. Он отомстит…
- Ты боишься за меня? – Роб посмотрел прямо в её зелёные глаза, с трудом оторвав взгляд от улыбающихся губ Теа.
- Да.
Он не знал, как расценивать этот ответ – как простую правду или как вычурное признание в любви. Ответив на его вопрос, Теа застыла, позволяя ветру трепать её чуть волнистые волосы, в которых солнце зажигало красноватые искры. Ей хотелось обнять его, чтобы успокоить, и чтобы успокоиться самой, но она же и понимала, что от этого они разволнуются ещё больше. Держа руки за спиной, Теа давала себе маленький шанс сохранить дистанцию.
- Почему?
- У меня два ответа, - почти мгновенно отозвалась она.
- Я слушаю, - Роберт был уверен, что знает хотя бы один.
- Во-первых, он тебя убьёт. Во-вторых, ты нравишься мне, я не могу не бояться…
- Я большой мальчик… - но Теа его уже не слушала. Подхватив пустую корзину для белья, она обогнула его слева и через минуту уже стояла на своём крыльце.
- Ты имеешь дело с чудовищем, прекрасный рыцарь. И тебе не сносить головы, если ты не отступишься. В другой ситуации я не стала бы гнать прочь того, от кого у меня коленки сводит. Ты отнял у него гитару – и для него уже это – повод разделаться с тобой.
Паттинсон улыбнулся, чувствуя, как от сердца отлегло.
- Я отниму у него и тебя. Чего бы мне это ни стоило.
- А я ему не принадлежу, Роберт… - Теа толкнула дверь, и обернулась уже на пороге. – И никогда не принадлежала.
В этой короткой тираде ему отчётливо слышалось: «Я всегда была и буду твоей».
Ближе к вечеру третьего дня Том Старридж не находил себе места. Идеальный ветер для серфинга, полный холодильник снеди и пива, книга, гитара и вполне контактный товарищ – у него было всё для нормального отдыха, но ему категорически не отдыхалось.
- У меня неебически сильное ощущение надвигающегося тотального пиздеца, дружочек, - сообщил он почти торжественно, входя в комнату Паттинсона, который увлечённо подбирал что-то на гитаре. Подняв на него взгляд, Роберт ничего не ответил, будто ожидая каких-то объяснений. – Я не шучу. Это действительно очень плохое предчувствие.
- Что ты предлагаешь? Пойти в местную скобяную лавку и вооружиться швейцарским ножом?
- Очень смешно. Я предлагаю собрать вещи и валить в Лондон. Чем скорее, тем лучше. И, если позволишь, взять с собой Теа.
- На берег надвигается цунами? Или ты знаешь что-то, чего не знаю я? – Паттинсон наморщил лоб. Том в отчаянии ударил себя ладонями по коленкам.
- Не всё ли равно, что именно?! Я не знаю, Роберт. Я говорю тебе о том, что я чувствую.
- Мы собирались пробыть здесь до конца этой недели.
- Мы собирались пить пиво и жрать мясо. В итоге я задротствую и катаюсь на доске, которую мне помог выбрать моральный урод, а ты днями музицируешь, а вечерами чистишь морковку в душе. И не надо говорить, что я преувеличиваю! По-моему, в Лондоне ты мог бы делать ровно то же самое! Я сомневаюсь, что тебя возбуждают местные пейзажи. Берём с собой Теа и валим.
- Если я не соглашусь, ты повалишь один или вдвоём с ней? – Роберт чувствовал, что паранойя Старриджа заразна, но не мог не спросить.
- Чёрт… Я останусь!
- Почему? Ты же говоришь, что пиздец близок.
- Боги… Недаром говорят, что красавчики малость туповаты!
- Не знал, что ты считаешь меня красавчиком…
- Не время для тупезных подъёбов! Я не претендую на роль Кассандры, просто поверь мне сейчас – и чёрт с ним, с остатком каникул! Признай, они всё равно пошли псу под хвост!
- Не ори на меня… Сперва надо поговорить с Теа, не думал?
- Думал. Если тебя заломает – с ней поговорю я.
- Попробуй. Я сомневаюсь, что она поедет. Если нет – мы едем без неё?
Том почувствовал сильное желание ему врезать, но сдержался.
- По-моему, я вообще зря трачу время, разговаривая с тобой. Схожу лучше к соседке…
На это Роберту ответить было совершенно нечего. Том ушёл, а Паттинсон отложил гитару и прислушался к себе. Внутри гулко стучало сердце, в сбивчивой морзянке которого Роберт не разобрал ни слова.
Через десять минут Том вернулся вместе с Теа, которая выглядела взволнованной.
- Она оказалась умнее тебя. В очередной раз, впрочем, - ехидно сказал Том. – Если честно, больше всего меня сейчас волнует то, что у нас полупустой бак и нихрена не собраны вещи. Займитесь этим, пока я сгоняю на заправку. Как только закончите – не сидите здесь – выходите к дороге, я вас подхвачу.
- Старридж, ты точно параноик…
- Лучше быть параноиком, чем тормозом, мой дорогой Паттинсон, - огрызнулся побледневший Том, и Робу стало не по себе. – Ради всего святого, не копайтесь тут… Нацелуетесь в машине по дороге домой, окей?
Сказав это, Старридж скрылся в стремительно густеющих сумерках.
***
Дорога на заправку, время проведенное там… Тому казалось, что прошла целая вечность. Расплачиваясь, он заметил, как трясутся его руки: это заметил и заправщик, явно приняв его за какого-то ненормального. Выйдя, он увидел, что уже почти темно… На выезде Тома обогнал светлый форд, который шёл едва ли не юзом. Сперва парень не придал этому большого значения, но потом его буквально пронзило запоздалой догадкой. И он понёсся болидом, выхватывая обочину дальним светом фар, считая километры и надеясь вот-вот увидеть ждущих его друзей. Посмотрев в зеркало дальнего вида, Старридж увидел собственное лицо, больше похожее на застывшую маску с картины Эдварда Мунка. Это не прибавило ему оптимизма…
- Чёрт… Чёрт, чёрт… - он набрал мобильный Роберта, но абонент был вне зоны действия сети. Одним глазом следя за дорогой, Старридж пытался отыскать номер Теа, но до места встречи он добрался раньше, чем успел позвонить ей.
На обочине никого не было. Зато были вещи.
Выскакивая из машины, Том уже слышал первый гудок, потом второй…
Голос, который хрипло ответил с другого конца провода, Тому не понравился - это был Феликс Грей.
Ошарашенный этим открытием, Том сбросил вызов. А потом, повинуясь какой-то странной логике, и вовсе выключил телефон: чувство тревоги, донимавшее его всё это время, исчезло, как затихает пронзительный крик, оставляя после себя только звенящую тишину. То, что называется тихим ужасом, пришло ей на смену.
- Вещи… Какого чёрта здесь делают грёбаные вещи… - пробормотал Том, подслеповато озираясь вокруг. Заметив, что в паре метров есть выдранный чуть ли не с дёрном забор, Старридж метнулся туда, и обнаружил там Роберта – живого и невредимого, хотя и без сознания. – О, чёрт…
Том прекрасно понимал, что уехать уже не получится. Взвалил бесчувственное тело Паттинсона на плечо, он кое-как дотянул его до машины. Дожидаться, пока он придёт в себя, времени у него не было. Поэтому, произведя беглый осмотр и не найдя у него особых повреждений, Том Старридж от души ему врезал.
Старый, проверенный пацанский способ…
Когда Роб открыл глаза, Старридж всё ещё держал его, не давая съехать вниз по капоту.
- С пробуждением, принц Чарминг. Извини, что не поцеловал…
- Извини, что не послушал тебя сразу…
- Принимается. Что произошло.
- Ничего особенного. Грей чуть меня не переехал. Я дёшево отделался, но его точно не заботила моя дальнейшая судьба…
- Он вывалил тобой забор!
- Он по касательной меня задел. Если бы он врубился в меня так, как положено – мы бы с тобой не разговаривали…
Том не спрашивал, где Теа. Это было понятно и без объяснений Роберта.
- Лучшим вариантом было бы вызвать копов, если честно.
- Если ты поможешь мне дохромать до дома, я его кишки сам на кулак намотаю. Когда его отпустят из участка, он действительно её убьёт!
- А ты думаешь, что его отпустят?
- Я в этом уверен. Давай, шевели булками, мы снова время теряем…
Когда они вернулись, в доме напротив было темно и тихо. Поначалу, это показалось хорошим знаком, но Том, присмотревшись, заметил, что форда во дворе нет.
- Что будем делать? – обречённо спросил он, не надеясь получить какой-либо рациональный ответ.
- Ждать, – коротко сказал Роберт. В темноте и неизвестности это звучало даже слишком решительно. – Он сюда вернётся. А копам здесь и пришить будет нечего…
- Ты представляешь, что…
- Я не хочу этого представлять, но я понимаю, о чём ты, Том… Предлагаю зайти в дом и ждать. Где их искать мы всё равно без понятия.
- Ты железный…
- Я? Нет… Мне больно и страшно, как и тебе, Старридж. И я ненавижу быть беспомощным, чёрт подери! Но что я могу сделать? Если хочешь, можешь ехать в Лондон, а я остаюсь…
- Ты придурок… Но и я тоже.
Больше объяснений не потребовалось. Они вернулись в дом и сели на кухне, медленно наполняя пепельницу горой окурков.
Ночь разорвало рычание старого мотора. Том, успевший задремать, вздрогнул, вскидывая голову и чувствуя, как адреналин в очередной раз нещадно ударил по нервам. Роберт, сидящий напротив, казалось, спит с открытыми глазами, и Старриджу показалось, что он умер. Мало ли – внутреннее кровотечение, как последствие встречи с бампером форда? Будто услышав его мысли, Паттинсон несколько раз моргнул.
- Как я и говорил… - но закончить фразу он не успел – в дверь постучали. Не ожидая от себя самого, Старридж бросился открывать.
Может быть, он надеялся, что Теа вернулась? Бог знает, на что он вообще мог надеяться…
За дверью обнаружился слегка пьяный Феликс Грей. В одной его руке была початая бутылка рома, в другой, расслаблено висящей вдоль туловища, он держал пистолет.
- Буэнос ночес, амиго. Твой приятель дома? Я уверен, что дома… Он улетел с обочины, как сбитая кегля, но совсем не был похож на мёртвого. Попроси его подойти, если тебе не трудно.
- Где Теа? – устало спросил Том, но Феликс покачал головой.
- Не надо, Том. Ты хороший парень, я не хочу впутывать тебя в грязное дело. Это касается меня и твоего приятеля Роберто, будь он неладен.
Том кивнул и вернулся на кухню.
- Там Феликс. У него пистолет. Не нарывайся, пожалуйста…
Роберт посмотрел на него снизу-вверх.
- Я постараюсь. Но не обещаю…
- Хоть так…
Когда Роб подощёл к двери, Феликс как раз прикладывался к бутылке. Его белая майка была грязной. Низко посаженные штаны открывали живот чуть ли не до самого паха: татуированный пистолет будто бы составлял компанию тому, который Феликс держал в руке.
- Где Теа? – спросил он, словно забыв о том, что говорил ему Том. Грей нахмурился и тут же улыбнулся насквозь фальшивой дружелюбной улыбкой.
- У меня есть деловое предложение.
- Где Теа? – переспросил Роб, чувствуя, как в груди начинает клокотать ярость. Вместе с тем, он внимательно осмотрел Феликса с головы до ног. – Меня не волнует твоё предложение, урод!
Феликс плавно перевёл пистолет на уровень груди.
- Полегче, приятель. С этого расстояния тебя продырявит даже слепой. Теа… Иди сюда.
Она вышла из тени, и Роберт едва не отступил назад.
Вся её белая футболка была в крови, и ему было страшно думать о том, что скрывает эта футболка. Сломанный нос, рассечённая бровь, слипшиеся от крови волосы… Джинсов на ней не было, левая коленка сбита, а правая нога от стопы до середины бедра превратилась в сплошной синяк. Стоя перед ним, Теа пыталась левой рукой опустить край футболки чуть пониже, и Роберт заметил свезённые костяшки пальцев, в то время как правая рука девушки висела как плеть.
Том, стоявший чуть позади, едва слышно выругался.
- Амиго… Ты получил ответ на свой вопрос? Теперь слушай меня сюда. На днях ты купил мою гитару. Помнишь, что ты сказал мне тогда?
- Я сказал, что всё имеет свою цену, - сквозь зубы проговорил Роберт.
- И ты был прав, Роберто. Ты был прав… Это мясо, - он кивнул в сторону Теа, - стоит всего три тысячи паундов...
- Ты охренел?! – Старридж сжал кулаки.
- Том, я говорил, что ты мне нравишься, но я могу и передумать, - невозмутимо осадил его Феликс. – Так вот, это мясо стоит три тысячи паундов. Я не такой уж идиот, каким кажусь. И я прекрасно знаю, кто вы такие. Не думаю, что это очень большие деньги для парочки киношных мажоров. С вас наличность – и я отдаю вам то, о чём вы так беспокоитесь. Если у вас нет таких денег… Что ж, я понимаю. С собой на отдых в богом забытую деревню столько не берут. Тогда я пристрелю эту шлюху там, на пляже. Мне терять нечего, а она не заслуживает ничего другого.
- У меня есть такие деньги, - так же сквозь зубы проговорил Роберт. – Ты их получишь.
Он вынул бумажник и начал считать купюры. На двух с половиной тысячах они закончились. Тогда свой бумажник вынул Том и добавил недостающую сумму. Заметив, каким несытым взглядом Феликс смотрит на оставшиеся в его кошельке деньги, Старридж, не задумываясь, добавил ещё и их. Получилось на триста паундов больше.
- Не думай, что я выстрелю тебе в спину, амиго. Ты мужик, и ты не виноват в том, что эта шлюха оказалась слаба на передок… - усмехнулся Грей. – Бери и помни, как дёшево она стоит. Надоест – дашь попользоваться другу. Не волнуйся, я с ней не был. Не имею привычки трахать чужие вещи. - Забрав свою наличность, Феликс помахал пистолетом в воздухе. - Было приятно иметь с вами дело, амигос…
Дав ему спуститься с крыльца, Роберт выдохнул. Теа так и стояла у порога, не издавая ни звука. И только её изодранная левая рука по-прежнему, будто управляемая собственным сознанием, пыталась прикрыть тело остатками одежды. Одного взгляда на неё Роберту хватило, чтобы белый свет ярости вновь ударил по его взбудораженным синапсам.
- Том, побудь с ней, пожалуйста…
- Ты чего, Роб?!
- Побудь с ней, я сказал!
Взяв гитару, оставленную у входа – он и не собирался забирать её с собой в Лондон – Роберт спустился следом за Феликсом.
Грей шёл на пляж, и Паттинсон не собирался его останавливать. Только когда он свернул, направляясь вверх по взморью, то и дело проваливаясь в мокрый песок и обходя валуны, Роберт его окликнул.
- Феликс?
Обернувшись, тот приветственно махнул бутылкой.
- Что-то ещё?
Роб не собирался перекрикиваться, он спокойно подошёл ближе.
- Да. Я хочу вернуть тебе это, - он поднял гитару, держа её за гриф. Грей покачал головой.
- Мне она не нужна.
- Отчего же?
- По тем же причинам. Мне не нужна гитара, на которой играл ты. Равно как и баба, которая твоя по-прежнему. Оставь себе их обеих.
Роберт хотел бы отпустить ярость, чтобы она затмила весь свет, делая ночь белой и наполненной болью. Но она будто исчезла, оставив только холод – такой же точно, как тогда во сне, когда он шёл по лесу рядом с Эдвардом. Прямо сейчас он чувствовал себя Калленом, чья кожа сияет на солнце, чьи руки не знают жалости – идеальным хищником, стоящим на вершине пищевой пирамиды мира.
Чувство вседозволенности и всесильности было нереально трудно вызывать в себе перед камерой, но сейчас оно появилось само. Оно было сильнее страха, сильнее боли и ярче оргазма.
Протянув руку, он толкнул Феликса в грудь, а когда тот шлёпнулся на едва прикрытую песком гальку, Роберт прыгнул сверху, заглядывая в его тёмные глаза, видя в них сперва удивление, а потом страх. «Не видел ли он меня в «Сумерках»?» - подумалось совершенно некстати.
- Ты говоришь, что ты не идиот и знаешь, кто я? Заебись… Было очень смело прийти ко мне с муляжом пистолета, амиго. Думаешь, я мало их видел?! У тебя два пистолета – и ни одного настоящего. Обычный барыга, который не хотел бы, чтобы его взяли с реальным стволом…
Феликс пытался освободиться, но Роберт изо всех сил давил его вниз. Со стороны они больше всего походили на страстных любовников или греко-римских борцов… Всю тяжесть своего тела - сверху донизу – Паттинсон бросил на то, чтобы держать противника неподвижным. Казалось, он мешает ему даже дышать: Феликс ловил губами воздух, силился что-то сказать, но с его губ слетал только сиплый свист. Роберт нащупал кусок базальтовой глыбы, обкатанный морем, и почувствовал себя увереннее.
- Ты урод, слышишь? Но я не собираюсь читать тебе мораль. Ты избил и унизил девушку, которая была твоей, которая тебе доверяла… И ты заплатишь за это – мне и прямо сейчас.
Роб отпустил его на мгновение, но только чтобы перехватить за горло левой рукой. Когда он поднял правую, Феликс уже всё понял, но ничем не смог помешать – с третьего ударом Роберт раскроил ему череп.
Когда тело Грея перестало дёргаться в конвульсиях, Паттинсон откатился в сторону и несколько долгих минут лежал ничком, по-прежнему сжимая в окровавленных пальцах своё примитивное оружие - все эти мгновения Роберт и сам будто бы умер. Добравшаяся до зенита луна щекотала его макушку своими бесплотными лучами…
Через пятнадцать минут он вернулся домой – умытый, со свёрнутой в узел футболкой в руке. Старридж сидел рядом с Теа, которая потихоньку приходила в себя. Присев на корточки у её ног, Роберт взял её за пальцы правой руки.
- Всё хорошо, малыш… Ты побудешь одна совсем немножко? Он не придёт, не волнуйся.
Посмотрев на него, она кивнула. А потом, разлепив спёкшиеся губы, коротко сказала: «Спасибо».
- Роб, ты чего? – переспросил Старридж, будто его друг никуда и не уходил.
- Я? Ничего. Мне нужна твоя помощь.
- Говори, - Том догадывался, но верить своим догадкам не хотел.
- Пойдём, прогуляемся, пока прилив не начался. Если, конечно, ты всё ещё хочешь быть моим секундантом…
- Всегда к твоим услугам, Роберт, - твёрдо сказал Старридж, видя, как на лице друга появляется усталая улыбка.
До рассвета было ещё далеко…
Источник: http://www.only-r.com/forum/38-484-1#318877
