POV Роберт Утренний пост-алкогольный синдром напомнил о себе головной болью. Где-то рядом на кровати зашевелилась Ольга, я автоматически протянул к ней руку, и в то же мгновенье почувствовал болезненный шлепок. Девушка что-то невнятно пробурчала и перевернулась на другой бок. Теперь она лежала спиной ко мне. Разлепив глаза, я аккуратно провел рукой вдоль ее позвоночника, Ольга выгнула спину и блаженно потянулась, затем, наконец, развернулась в мою сторону.
- Привет, - прошептала она.
- Доброе утро, если его можно назвать таковым, - усмехнулся я. – Моя голова сейчас готова взорваться.
Она рассмеялась, откидываясь на подушку.
- Что? – переспросил я.
- Ничего, просто вид у тебя сейчас еще тот. - Ольга провела рукой по моей небритой щеке. – Иди в душ, а я пока сварю тебе кофе.
- Ты волшебница. - Я чмокнул ее в губы, а затем поднялся с кровати, надевая на себя помятую футболку.
- Очень злая волшебница, - донеслось до меня уже в дверях.
После того как я вышел из душа, свежесваренный кофе уже стоял на плите, маня своим притягательным ароматом, рядом - стакан воды и таблетка аспирина. Ольга, как ни в чем не бывало, сидела на подоконнике, смотрела в окно и медленно отпивала чай из большой кружки, некогда принадлежащей Тому. Я представил лицо друга, не выдержавшего подобного кощунства. Услышав мой смешок, она обернулась и посмотрела в мою сторону.
- Что здесь смешного?
- Это кружка Старриджа. - Я положил свои руки поверх ее, обхватывая чашку, чувствуя, как тепло начинает проникать внутрь от самых кончиков пальцев. – Он бывает несколько брезглив…
- Но мы ведь ему не скажем? – Ольга подмигнула мне. - У тебя красивый вид из окна.
- А у тебя нет?
- У меня из окна видны только окна дома напротив. – Она откинула непослушную длинную прядь со лба.
- Подвинешься? – спросил я, присаживаясь рядом на подоконник.
Было что-то жутко романтичное и по-семейному уютное в нашем совместном утреннем чаепитии. Неожиданно я подумал, что никогда до этого момента не замечал что у меня красивый вид из окна. Обычная лондонская улочка, коих много в этом районе, но сейчас все казалось действительно красивым, по-рождественски волшебным. Под утро пошел пушистый снег, и сейчас он мягко окутывал припаркованные машины и одинокое дерево, посажанное кем-то возле подъезда.
- Не верится, что завтра Рождество…- произнес я вслух.
- А у тебя нет елки! - Ольга оторвалась от созерцания городского пейзажа и повернулась и ко мне, ее глаза загорелись каким-то маниакальным блеском. За эти два дня я успел понять, что это не к добру.
- Елки…?! – осторожно переспросил я.
- Роберт, обычно люди наряжают на Рождество елки, венки вешают, носки на камин.… Хотя на месте Санты я бы не стала класть подарки в грязные носки. А венки уж больно напоминают траурные. У нас такие обычно на могилу кладут…. Роберт?! АУ! – не выдержала Ольга, толкая меня плечом.
- Это омела, глупая. Под ней принято целоваться. - Я провел рукой по длинным шелковистым локонам, любуясь игрой света на ее волосах. При дневном свете они приобрели необычный медный оттенок.
- Иди ко мне. - Она кивнула, и развернулась спиной ко мне, я прислонился подбородком к ее макушке, наслаждаясь мгновеньем. Некоторое время мы молчали. Я смотрел в окно на начавшийся снегопад, а Ольга допивала свой чай, от которого исходил сильный запах корицы, напоминающей мне о приближающемся празднике.
- Так что ты говорила мне про елку?
- Я говорила, что завтра Рожество, а у тебя нет елки.
Я виновато покачал головой. Обычно празднование проходило в родительском доме, и я совсем не заморачивался подобными вещами, но раз она хотела елку, то почему не исполнить эту маленькую прихоть?
- Иди, одевайся, назойливый рождественский эльф! Мы идем выбирать дерево!
- Я - не эльф, я - Снегурочка!
- Кто? Кто? – переспросил я.
Ольга только махнула рукой, и счастливо чмокнув меня в щеку, убежала в спальню. Я, тяжело вздохнув, последовал за ней.
Половина магазинов была закрыта, а вторая оказалась полупустой - все нормальные люди сейчас готовились встретить сочельник с семьей. Тем не менее, нам удалось найти пушистую елку, которая, как мне казалось, займет половину гостиной. Когда мы выбирали елочные украшения, Ольга радовалась как ребенок. Ее непосредственность подкупала, и мне хотелось исполнять все ее желания, словно добрый волшебник, любуясь искренним восторгом, исходившим от этой девчонки.
- Нам нужны фонарики, - заявила она, таща меня куда-то в сторону.
- Зачем нам еще фонарики? У тебя и так полный пакет всякой мишуры. Кстати, игрушки немного странноваты, ты не находишь? – спросил я, заглядывая в пакет с елочными украшениями.
- Нормальные игрушки. Креатив. - Она встала в позу, напоминая мне не то маленькую девочку, не то занудную школьную учительницу. - А как же: «Раз, два, три, елочка гори!»? Нам обязательно нужны фонарики!
- Гори, так гори… - махнул рукой я, представляя, как это неугомонное создание заставит меня развешивать все это.
- Роберт, ты самый лучший! – Она легко поцеловала в щеку и убежала в другой конец зала, я обессилено рухнул на ближайшую кушетку для посетителей. Мне бы ее энергию!
Часа через три, когда у меня уже стало рябить в глазах от рождественских украшений, мы вышли на улицу с елкой наперевес и двумя огромными пакетами праздничных украшений.
- Что-то случилось? – спросила Ольга. – Ты сегодня очень задумчивый. Наверное, я тебя утомила?
- Не обращай внимания, я просто не выспался, - ответил я, наклоняясь к ней и целуя в макушку. – Крепкий кофе приведет меня в чувство. Ты не забыла, сегодня мы идем на ужин к моим родителям?
- Да, я помню, - немного нервно отозвалась она. – Роберт, это все так неудобно. Мы знакомы всего два дня, а ты ведешь меня к себе домой на семейный ужин.
- Прекрати самобичевание. Тебе не идет.
Она кивнула и замолчала, думая о чем-то своем.
Оставшуюся часть пути до дома мы провели, болтая о всякой ерунде и решая, что будем делать завтра, если сможем подняться с кровати раньше полудня. Ольга рассказывала, как празднуют Рождество в России.
В прихожей она скинула пальто и, оставив покупки не распакованными, ушла на кухню.
- Я сделаю тебе кофе, пока ты не заснул прямо на пороге, - донеслось до меня из-за барной стойки.
Пока варился кофе, я решил поставить ель. Не зря же мы ее покупали?! Как и предполагалось это хвойное растение заняло половину комнаты. Ольга тихо посмеивалась, глядя на мои попытки установить ее ровно.
Когда работа была закончена, я отошел на несколько шагов, любуясь результатами своих усилий.
- Ты - просто ас, - заверила меня девушка, протягивая чашку кофе. - Будем наряжать?
Я согласно кивнул. Тут она целиком и полностью взяла инициативу в свои руки, командуя мной, как прорабом на стройке. Я, наверное, раз двадцать перевешивал проклятых странных гномов и радиоактивных собак. Где она только их откопала? Но дело, тем ни менее, спорилось очень быстро, и через сорок минут напряженной работы у меня посреди гостиной стояла полностью украшенная новогодняя ель.
- Остались фонарики, - улыбнулась Ольга, последний раз поправляя Санту.
Когда, наконец, все было готово, и фонари были там, где им положено быть, я повернулся к ней и, улыбаясь, прошептал:
- Ну, давай же…
Она лукаво посмотрела мне в глаза и произнесла:
- One, two, three, herringbone burn!
С этими словами я включил гирлянду в электросеть, при этом отключив другое освещение. Комната погрузилась в волшебный красно-синий полумрак.
- Это по-настоящему красиво, совсем как в детстве, - прошептала Ольга, подойдя ко мне. – Теперь у нас настоящее Рождество. Спасибо тебе.
Я приподнял слегка ее на руках и прошептал на ухо:
- В детстве у меня не висели мутанты на елке, тебе придется расплатиться со мной за это.
Она обвила мою шею руками.
- Какой же ты, корыстный! Можешь испортить момент…
Я не ответил, только прижался к ее губам своими, с каждым мгновеньем углубляя поцелуй. Мы переместились на кресло, пальцы сами непроизвольно начали расстегивать пуговки на ее блузке. Черт, почему у нее всегда столько пуговиц и прочих совершенно не нужных деталей?! Но в этом казалось, была вся Ольга. Весь ее образ состоял из маленьких деталей, которые были не заметны на первый взгляд, но являлись непременно важными для составления целостного образа. Мы были знакомы всего два дня, но я уже многое о ней знал. Ольга не любила, когда сокращают ее имя, не пила кофе и не ела тосты по утрам, складывала салфетки в причудливых зверюшек. Любым джинсам предпочитала свою шерстяную юбку, а лету - осень, заплетала в косу красную ленту и все время поправляла рукой непослушную длинную челку. Она не верила в Бога, но знала силу человеческого желания. Ольга умела рисовать, но ненавидела это делать, покупала пиратские диски, потому что людям тоже надо зарабатывать, и ненавидела все эти разговоры о правах животных, вегетарианстве и прочей, как она говорила, ненужной фигне, мотивируя это тем, что мы друг к другу по-человечески научиться относиться не можем, что уж говорить о собаках. Она всегда выдавливала пасту с середины тюбика и сохраняла чеки из магазинов, потом они еще долгое время валялись у нее в сумке. Все это было в ней, но именно такой она мне и нравилась.
Ольга, оторвавшись от моих губ, процедила:
- Во сколько мы ужинаем у твоих родителей?
- В семь, - промычал я, целуя ее шею.
Она застонала.
- Черт, сейчас уже почти шесть, и если ты не остановишься, мы точно опоздаем…
- Это же не поезд, успеем… - прошептал я, отправляя блузку куда-то в угол комнаты.
- Ты сам напросился, - девушка загадочно улыбнулась и легонько толкнула меня на диван. Я не выдержал и, схватив за ноги, притянул ее ближе, подминая под себя.
Длинные волосы расплелись и разметались по дивану. Наверное, я случайно придавил их локтем, поскольку она недовольно застонала и толкнула меня в грудь.
- Прости, - прошептал я, проведя рукой по волосам, мне нравилось запускать в них пальцы. Черт, Паттинсон, ты становишься фетишистом!
Ольга протянула руки и стянула через голову мою футболку, пробежав пальчиками по груди. В этот момент у меня сорвало крышу, и я уже не мог контролировать себя.
Секс был быстрый жесткий, но между тем опьяняющий и напрочь заставляющий забыть обо всем. Позже мы лежали вдвоем на продавленном диване и разглядывали мерцающие фонарики. Я отметил про себя, что мы даже толком раздеться не успели.
- Может, никуда не пойдем… - мечтательно протянул я, наматывая ее локон себе на палец.
- И будем всю ночь занимать диким сексом в гостиной, пока твои родители не вызовут полицию и те не застанут нас тут в неприличном виде, - усмехнулась она, поправляя сбившуюся юбку.
- А это идея….
- Как бы не так! - засмеялась Ольга, легко целуя меня в губы.
После совместного принятия душа мы еще полчаса бегали по квартире. Я - в поисках чистой рубашки и носков, а Ольга лихорадочно перебирала чемодан, решая, что же ей надеть на себя. Все это действо грозило тем, что мы бы выбрались из дома не раньше полуночи. Не то, чтобы меня не устраивало то, что посреди моей спальни стояла красивая полуобнаженная девушка, но секс в данный момент не входил в наши планы, поэтому я кинул ей первую попавшуюся под руки тряпку.
- Одень это и пошли.
Девушка зло посмотрела на меня, но перечить не стала. Тряпка оказалось платьем изумрудного цвета, который невероятно шел его хозяйке, от чего ее глаза приобретали схожий с платьем зеленый оттенок. Я невольно залюбовался ей.
- Что не так? – спросила Ольга, надевая поверх платья черный кардиган. – Мне переодеться?
- Нет, оставь. - Я жестом остановил ее. – Просто представляю, как вечером буду снимать его с тебя.
- Ты извращенец, - заявила она, поправляя воротник моей рубашки. – Я тебе это еще припомню.
В такси она болтала по телефону с родителями, что-то объясняя на русском. Было забавно слушать ее, зная, что ты ни хрена не понимаешь из того, что она говорит.
Расплатившись с таксистом, я помог ей выйти на улицу возле дома моих родителей. На часах было полвосьмого, так что мы относительно быстро собрались.
- Роберт. - Ольга вцепилась в мою руку. – Стукни меня, если я ляпну какую-нибудь глупость.
Я оставил легкий поцелуй на ее губах, в надежде успокоить.
- Ты им понравишься.
Девушка кивнула, но руку мою не выпустила до тех пор, пока Виктория не открыла дверь.
- Роберт, мы уже заждались вас, - улыбнулась сестра.
- Привет. - Я обнял ее, а потом слегка подтолкнул Ольгу, которая впала в ступор. Эта девушка умеет смущаться?!
- Это - Виктория, еще одна моя сестра. Вик, это - Ольга. Моя девушка, - зачем-то добавил я.
Моя девушка, наконец, пришла в себя и улыбнулась.
- Очень приятно. Вы так похожи с Лиззи, что я несколько теряюсь.
Виктория рассмеялась, заметив, что она - не первая, кто это говорит, и пригласила нас в дом.
В прихожей ничего не изменилось за время моего отсутствия. Было чертовски приятно оказаться тут вновь. Я помог Ольге снять пальто и потянул за собой в гостиную, шепнув на ухо:
- Не бойся, тебя никто не съест.
Она не удержалась и толкнула меня локтем.
В столовой мама и Лиззи накрывали на стол, отец откупоривал бутылку вина. Когда мы вошли, мама тут же подошла к нам, улыбнувшись.
- Я уже начала волноваться.
- Мама, это - Ольга, - представил я их друг другу.
- Добрый вечер. Счастливого Рождества, миссис Паттинсон, - улыбнулся Ольга, снова слегка смутившись.
- Спасибо, милая.
Девушка стыдливо опустила глаза, я впервые видел ее столь сконфуженной.
- Пойдем, а то Роберт бывает порой очень невнимательным. - Мама потянула Ольгу за собой. Она умоляюще посмотрела на меня, но я только кивнул в знак поддержки и подошел к отцу.
- Я рад, что ты вернулся, сын. - Отец обнял меня, как обычно при встрече, и как будто не было этих месяцев разлуки.
- Я скучал по всем вам, пока был в Штатах, даже не можешь представить, как.
К нам подлетела Лизи.
- Наконец, ты почтил нас своим присутствием, братец.
- Лиззи, - утихомирил ее отец. – Иди, матери помоги! - Я оглянулся в сторону стола, где Ольга, судя по всему, предлагала маме свою помощь, а та интенсивно отказывалась.
- Красивая, - улыбнулся отец. – Насколько у тебя серьезно с ней? – Я пожал плечами, не став распространяться о том, что мы знакомы всего несколько дней. Но наши отношения развивались настолько быстро, что я до сих пор не успел подумать, к чему это все может привести.
К маме, Ольге и Лиззи подошла Виктория, они о чем-то разговаривали и смеялись. Темноволосая голова моей подружки резко выделялась на их фоне, но в остальном Ольга очень органично вписалась в мою семью. В этот момент мне впервые стало не по себе, словно кто-то затянул тугой узел вокруг шеи, как в тот день с Ниной, когда она сказала, что наши отношения должный перейти на новый уровень. И вот сейчас Ольга жила в моей квартире, общалась с моими друзьями, а сегодня в доме моих родителей беседует с моей мамой…. Узел затянулся сильней, стало невыносимо дышать.
Словно услышав мои мысли, девушка обернулась, слегка улыбнувшись своей грустной полуулыбкой. Я вздохнул поглубже, и неожиданно стало легче от мысли о том, что Ольга уедет через неделю домой, и все закончится. А сейчас я могу просто расслабиться и ловить момент, который не повторится.
- Роберт, идем за стол, - позвала мама.
Традиционная рождественская утка сегодня мне показалась гораздо вкуснее, чем обычно, ее пряный аромат разносился по комнате, заставляя желудок активно работать. Я повернулся в сторону моей спутницы, сидящей от меня по правую руку - сейчас она была совершенно расслаблена, наслаждаясь общением.
- Чем ты занимаешься? – спросил ее отец.
- Я - студентка, учусь в университете.
- И что ты изучаешь? – вставила Виктория.
- Рекламу, маркетинг.
- Я как раз работаю в этой отрасли. - Похоже, они и со второй сестрой нашли тему для разговора.
- Не думаю, что стану рекламным гуру вроде Огилви. Несколько раз участвовала в крупных пиар-компаниях, но там такая текучка кадров, что на плаву удерживаются только единицы. Для начала я хочу получить диплом, а дальше будет видно.
- Чем занимаются твои родители? – словно невзначай спросила мама. Все, началось. Не ужин, а смотрины какие-то, словно у нас через неделю свадьба. Я закатил глаза, почувствовав, как Лиз толкнула меня ногой под столом. Ее больше всех забавляли мои стенания.
- Они оба художники, - невозмутимо продолжала рассказывать о себе Ольга. – Отец иногда преподает современное искусство в университетах, а мама занялась дизайном жилых помещений, у нее своя фирма.
- Ты ведь откуда-то из западной Европы, судя по произношению. - Отец протянул ей бокал вина.
- Спасибо. Мой отец - обрусевший поляк. У меня полностью славянские корни. Дед переехал в Россию в шестидесятых по работе и остался там жить, бабушка вернулась обратно в Краков только после его смерти. Мама - русская, но родилась в Берлине, ее отец был военным. Мы там жили несколько лет, но потом вернулись обратно в Россию.
- Так ты еще и по-немецки говоришь? – удивленно переспросила Лиз.
- Да. - Ольга снова смутилась. - Еще на русском и польском. Пробовала выучить французский, но у меня в голове такая каша, что с ним как-то не задалось.
- Вау, - заявила Лиззи. – Одно время я хотела петь на испанском и пробовала учить его, но дальше трех слов дело не пошло.
Сестра симпатизировала ей все больше и больше.
- Стараниями мамы и бабушки удивительно, что я еще на хинди не разговариваю. Они всегда считали, что знание языков открывает для нас с братьями многие двери.
Бесконечные расспросы продолжались еще полчаса, пока мама не усадила меня за старое пианино, стараниями Лиззи расстроенное окончательно. Сыграв "What Child Is This?" три раза на бис, я углубился в разговор с отцом в то время, как Ольга продолжала беседовать о чем-то с мамой. Вечер проходил спокойно и непринужденно, моя подружка действительно понравилась маме, папе и заодно и сестрам. Думаю, в тайне мама мечтала иметь такую невестку. Не глупую, достаточно образованную, из хорошей семьи без всяких звездных заморочек. Ее даже не смутило то, что Ольга русская. Мне тоже нравилась она, нравилась ее непринужденность в общении, нравился позитив, который она дарила окружающим. Ольга была праздником в моей жизни, и я не хотел, что бы праздник перерос в обычную рутину. Наши отношения были хороши тем, что были яркими и недолгими.
- О чем думаешь, сын? – спросил отец.
- О разном, - заметил я, отпивая его фирменного бурбона.
- Маме редко нравятся твои девушки, - заметил он, я только кивнул в ответ. К моему роману с Ниной она относилась скептически, но старалась не вмешиваться, в отличие от Лиззи, которая выражала свои эмоции более открыто. Они с мамой всегда держали оборону против нас с отцом сообща. Иногда в их коалицию вступала Виктория, которая обычно старалась сохранить двухсторонний нейтралитет. И дело даже не в личном отношении к Нине, просто она была старше и настроена более серьезно, особенно после того, как ушла с подиума.
- Хочешь, дам совет?
- Даже если я скажу «нет», ты мне его все равно дашь, - заметил я, усмехнувшись.
- Не стоит упускать ее, потому что второй раз тебе так не повезет.
Ответить я не успел, поскольку в этот момент к нам подошли мама с Ольгой.
*****
Домой мы добрались только к полуночи. В такси Ольга выводила пальцем на стекле причудливые узоры. Потом, обернувшись ко мне, тихо произнесла:
- Тебе повезло. У тебя отличная семья, любящие родители. В детстве я бы удавилась от зависти.
- Твои родители давно развелись? – спросил я, притягивая ее к себе.
Она нервно теребила пальчиками пуговицы на моем пальто.
- Мне исполнилось восемь, когда он окончательно ушел от нас. У него была любовница на протяжении нескольких лет, она даже родила ему дочь. Моя сестра… Ее зовут Божена, сейчас ей четырнадцать. Но самое главное в том, что я даже упрекнуть его не могу. Папа любит свою второю жену, как никогда не любил маму.
Я прижал ее покрепче к себе, целуя в растрепанные волосы, оставшуюся дорогу до дома мы молчали.
Когда такси подъехало к дому, я быстро расплатился с водителем и потянул ее за руку наверх мимо пустого поста консьержки. На половине пути мы начали целоваться и расстегивать замерзшими пальцами пуговицы на пальто. Господь всемогущий, кто их только придумал. Она томно смотрела на меня, пока я пытался в темноте вставить ключ в замочную скважину. Это удалось мне только с пятой попытки, и я в нетерпении увлек девушку за собой, на ходу ногой захлопнув дверь.
Оказавшись отрезанной от остального мира, Ольга, прислонившись к стене, произнесла:
- Сегодня нам больше некуда спешить.
В животе завязали тугой узел, голова напрочь отказывалась работать, уступая место инстинктам. Я помог ей снять пальто, а если быть честным, то просто кинул его на пол, отпихнув ногой в сторону. Она, отстранившись, скинула туфли и отправилась в гостиную, поманив меня пальчиком за собой. Завороженный я последовал за ней, понимая, что рухни мне сейчас комета на голову, я все равно пойду за ней.
Девушка стояла посреди гостиной в слабом зеленом свете елочной гирлянды, изумрудный шелк делал ее похожей на сказочного эльфа. Как в замедленной съемке я подошел к ней, обняв за плечи, поцеловал в шею, спускаясь ниже. Кашемировый кардиган постигла участь пальто, одиноко затерявшегося в коридоре. Через несколько секунд к ним присоединились моя рубашка вместе с майкой. Руки исследовали желанное тело под платьем, ткань скользила между пальцами. Это было чертовски волнительно - чувствовать, как оно начинало дрожать от моих прикосновений.
Ольга слегка откинула голову назад, подставляя шею для поцелуев.
- Если ты сейчас не снимешь это чертово платье, то я его просто порву, - сипло прошептал я, когда сознание уже почти полностью отключилось.
Она усмехнулась, отступила на несколько шагов, аккуратно сняв колготки, а потом легким движением руки расстегнула застежку и через голову стащила платье, уверенным жестом отбросив его в сторону. Ведьма. Терпеть более не хватило сил: я подхватил ее на руки, пробурчав себе под нос что-то мало вразумительное даже для себя самого. В эту ночь мы не просто занимались сексом, наверное, мы по-настоящему любили друг друга, узнавали, запоминали, что бы потом вспоминать одинокими длинными вечерами.
Последнее что я помнил в ту рождественскую ночь, пока засыпал, - это ее убаюкивающий голос, певший какую-то колыбельную:
Zasnij, kochane moje Sloneczko!
Spadla na ziemie nocka chusteczka.
Zasnij, mój chłopak, moje serduszko.
Połóż głowę na poduszce…
Zasnij, wiaterek piosenki Ci spiewa.
Ptaki zasnely, zwierzatki i drzewa.
Swiatlem gwiazdeczki mrugaja na niebie.
Zasnij, maluszku! Spij. Kocham Ciebie…
(Засыпай, любимое мое солнце!
Опустилась на землю ночка чудесная.
Засыпай, мой мальчик, мое сердце.
Опусти голову на подушку.
Засыпай, ветер поет тебе свои песни.
Птицы заснули, животные и деревья.
Звезды зажгли мигающий свет в небе.
Засыпай, малыш! Спи. Я люблю тебя ...)
Источник: http://only-r.com/forum/38-82-1
