Джойс безучастно осматривала спальню нового дома. Дом был совсем маленьким, но идеально убранным, с комфортной мебелью. Если быть честной с самой собой, то этот дом был дворцом по сравнению с дешевыми комнатами, которые Джойс снимала в Лидсе, а уж тем более по сравнению с последней конурой, где она жила до поездки в Лондон.
Эдвард внёс ее сумку в спальню, поставил на стол.
- Надеюсь, тебе будет удобно здесь.
Джойс видела, что муж безотчетно держится на расстоянии от нее. Ей нравилось теперь глубоко погружаться в свои фантазии, давая слову «муж» таять во рту. Эдвард сильно изменился с тех пор: в нем стало словно меньше земного. Черты лица стали тверже, кожа бледнее, глаза светились странным светом, видя нечто недоступное другим. Таким он сводил ее с ума. Страх, который она испытывала во время своего добровольного изгнания, исчез. Джойс изнывала под гнетом собственного тела, стоявшего одной ногой в могиле. «Ты не смог бы устоять и дня, будь я прежней», - зло подумала она, прижимая платок к губам и чувствуя приближение приступа.
- Тебе плохо? - Лицо Эдварда стало встревоженным, он сделал шаг навстречу Джойс.
- Ничего, - кротко сказала она, беря из сумки флакон с микстурой. - Сейчас станет лучше. Выражение боли на лице Эдварда облегчало ее состояние чуть ли не сильнее, чем лекарство. Джойс знала его и знала, что он не может быть равнодушным, что бы ни произошло. У Эдварда было всегда огромное сердце, он так любил ее, растворяясь полностью в этой любви. Джойс отказывалась верить, что все это могло бесследно исчезнуть, а тревога в его глазах лишь подпитывала иллюзии, делая их реальнее. Она понимала, что ее дни сочтены, но уходя, она будет знать, что Эдвард любил ее до последней минуты. Именно так и не иначе.
Микстура подействовала, Джойс стало лучше. Она легла в постель. - Я отдохну немного, - сказала она тихо, глядя Эдварду в глаза. - Пообещай мне, что придёшь, и мы поговорим обо всем, мне это необходимо.
- Я не могу, Джойс, - ответил Эдвард, отворачиваясь. - Я делаю все это для того, чтобы помочь тебе, но я не могу снова и снова возвращаться в эту боль. Я много думал над произошедшим и могу теперь предположить, какими были мотивы твоих поступков. Для себя я знаю одно - Эйлин навсегда в моем сердце, но я хочу жить дальше так, как живу сейчас. Все.
- Что ты имеешь в виду?
Джойс чувствовала, как сердце начинает биться в два раза быстрее. В голове металась какая-то мысль, но она пока не могла сформулировать ее.
- Отдыхай. Скоро придёт сиделка, а вечером - доктор Картер с визитом.
- А ты?
Эдвард покачал головой и вышел.
В крошечной прихожей он столкнулся с пришедшим на осмотр доктором Картером.
- Я подожду вас снаружи, - коротко сказал Эдвард, выходя на улицу.
Он стоял, подняв лицо к небу, чувствуя, как капли снова начинающегося дождя охлаждают разгоряченную кожу. С тех пор, как Джойс появилась здесь, каждая беседа с ней напоминала погружение в душное, скользкое болото. Эдвард старался оставаться спокойным, не давать воспоминаниям подниматься со дна души и травить все то прекрасное, чем он обладал. Необходимо свести контакты с женой к минимуму, тем более что доктор Картер осторожно, но неоднозначно дал Эдварду понять, что он рискует и своим здоровьем.
- Вам нужно беречься и беречь то, что принадлежит вам, преподобный, - тихо заметил доктор, выйдя к Эдварду после осмотра Джойс. - Вам есть что терять. Не волнуйтесь ни о чем, я буду регулярно осматривать миссис Каллен, да и сиделка заслуживает мое полное доверие.
Эдвард долго молчал, пытаясь понять, что чувствует, как отказ посещать жену сообразуется с его духовной функцией. Но жизнь сложилась так, что он несёт ответственность за Беллу, Мэри и за нерожденного малыша.
- Вы правы, доктор. Конечно, вы правы. Спасибо вам за все.
Эдвард медленно шёл к своему дому, глубоко, размеренно дыша и чувствуя, как душный туман покидает голову и душу. Сейчас Белла проводит занятия в школе, Мэри с ней. Все хорошо. Эдварду становилось спокойнее, когда он думал о своей семье. Он дойдёт до дома и попросит миссис Джонс приготовить ему ванну, горячую, почти обжигающую. Спина болела немилосердно, но эта боль была привычной. Скоро воскресенье, нужно поработать над проповедью. А затем он придёт к Белле и останется до утра. Ее губы, ее нежность успокоят любую боль, а он покажет ей снова каждым движением, каждым словом, вздохом, насколько сильна его любовь к ней.
Почти у самого дома он заметил Лили Томпсон и миссис Уиллемс, довольно неприятную даму, которая была одной из тех, кто встретил Беллу неоправданно враждебно. Женщины оживлённо переговаривались, но, завидев Эдварда, замолчали, провожая его взглядами. Эдвард наклонил голову, приветствуя дам. По выражению их лиц Эдвард понимал, что Лили рассказала о том, для кого убирала свободный коттедж.
- Доброе утро, преподобный, - чересчур громко сказала миссис Уиллемс. - Как здоровье миссис Каллен?
- Соотвественно обстоятельствам, миссис Уиллемс, - ответил Эдвард, не замедляя шага, так что чтобы задать ему ещё какой-то вопрос, миссис Уиллемс пришлось бы либо бежать за ним, либо повысить голос сверх любых приличий.
- Как она? - Миссис Джонс приняла у Эдварда отсыревший плащ.
Эдвард покачал головой. - Я могу попросить вас приготовить ванну?
- Конечно, сию минуту. Эдвард, вам нужно беречь себя, на вас лица нет.
- Миссис Уиллемс интересовалась здоровьем миссис Каллен, - тихо сказал Эдвард.
- Чертова кукла... Простите, преподобный, ради всего святого!
- Ничего...
- Вам нужно быть втройне осторожными. Хвала богу, у Беллы ещё не так заметно... А до тех пор...
Женщина покраснела и замолчала, заторопившись ставить на огонь ведро с водой. Эдвард понимал, о чем она говорит, но также было совершенно ясно, что им придётся уехать отсюда. Даже после смерти Джойс их осудят, так как все случится слишком быстро.
Эдвард с трудом вытянулся в узкой деревянной ванне, но горячая вода расслабляла застывшие мышцы, немного облегчала боль в спине. Незаметно он задремал.
Их так много: они выстроились стеной перед ним, не давая пройти. Знакомые лица, но их глаза - пустые, лишенные эмоций. Эдвард пытается растолкать толпу: где-то там, за этой живой стеной кричит Мэри. Она зовёт его, а потом выкрикивает имя Беллы, заходясь плачем. Эдвард напирает сильнее, но его не пускают.
- Мэри, детка! Белла! - кричит он , срывая горло, но они не слышат его. Топот ног по каменному полу церкви заглушает его крик.
- Грешник. Грешник. - Звук ударов тяжелых башмаков по каменному полу сливается в одно слово.
- Грешник. - Кто-то с силой отталкивает Эдварда так, что он падает на пол, задохнувшись от боли.
- Там моя жена и дочь! Пустите меня! - Он пытается подняться, но толпа идет прямо на него. Эдвард уже не узнает людей: это абсолютно одинаковые серые лица с ледяными глазами, в их руках зажаты молитвенники.
- Нет. - Искаженный голос поднимается над толпой, безликий и гулкий. - Грех. Это грех
Кто-то наступает на руку Эдварда, он вскрикивает. Следующий удар приходится по рёбрам, по спине. Внезапно его оставляют в покое, толпа расступается. Из-за серой массы выходит тонкая фигурка, закутанная в шаль.
- Белла... Боже, Белла... Где Мэри?!
Женщина поднимает голову. Это Джойс. По её губам сползает капля крови, руки комкают платок, покрытый бурыми пятнами. - Я - твоя жена.
Кровь везде. На полу, на одежде и руках Джойс. Она падает крупными каплями, Эдвард чувствует ее на своём лице, металлический привкус во рту. Крик Мэри затих: в наступившей полной тишине Джойс улыбается окровавленными губами. Эдвард закрывает глаза и летит в бездну...
*****
- Эдвард! Эдвард, проснитесь! - Миссис Джонс встряхнула Эдварда за плечо, один раз, ещё один. Она никогда не посмела бы войти в ванную комнату, но он стонал, почти плакал, но не отозвался, когда миссис Джонс окликнула его из-за закрытой двери.
- Мальчик мой, ну что с вами, Господи помилуй, проснитесь же!
Он наконец открыл глаза, измученные, полные ужаса. - Это всего лишь сон, что бы вы ни увидели. Это сон, Эдвард.
- Простите, - хрипло сказал Эдвард, принимая у миссис Джонс полотенце. - Простите меня.
- Я выйду, а вы одевайтесь, вода совсем остыла. Эдвард, на ваших плечах ноша, о тяжести которой мы и подозревать не можем. Могу я дать вам совет?
- Разумеется.
- Не давайте манипулировать вашим чувством долга, иначе вы сломаетесь. Вы и так делаете сверх меры. А на этом свете есть три сердца, которые не выживут без вас.
*****
Белла видела, что что-то не так. Она знала, с чем приходится бороться Эдварду, насколько сложны обстоятельства сейчас, но сегодня ей казалось, что он буквально парализован страхом.
- Что с тобой? - Белла ласково отвела волосы со лба Эдварда, поцеловала. Он покачал головой, слегка улыбнулся, но паника плескалась на дне его глаз. - Все в порядке. Не стоит беспокоиться.
- Эдвард, не надо. Поговори со мной.
Она обвила его шею тонкими руками, окутывая теплом, лаской, которой так безгранично много.
- Прости... Я видел дурной сон, вот и все. Иди ко мне.
Ее тело словно светилось в полумраке. Так легко было потеряться в ней, представить себе ненадолго, на этот один сладкий миг, что ничего вокруг нет, кроме них. Ни Джойс, от которой словно тянутся холодные, скользкие узы, грозящие утащить за собой, ни унижения, которому она сам подвергал Беллу, пробираясь к ней под покровом тьмы, словно вор. Ни людей вокруг, которые, и в этом Эдвард был уверен, забудут все, как только почувствуют его слабость.
Он снова вспомнил сон, так подействовавший на него, и вздрогнул. Белла уже дремала, но инстинктивно придвинулась ближе, поцеловала Эдварда в плечо, не открывая глаз, положила голову ему на грудь. Он вдохнул запах ее волос, чувствуя, как демоны отступают, прячутся по темным углам, хотя бы ненадолго.
- Папа... папа, ты где?
Эдвард сел, часто моргая, пытаясь понять, что это было. Он уснул, согретый дыханием Беллы, на удивление спокойно, без мучительных сновидений, пока едва слышный детский голос заставил его вскочить.
- Папа...
Этого не может быть...
Эдвард подошёл к ширме, за которой стояла кроватка Мэри. Она не спала, а сидела, запутавшись в одеяле и прижав к себе своего мишку.
- Что случилось, Мышонок?
Мэри протянула к Эдварду ручки. - Папа...
Эдвард без сил опустился на колени околокроватки. - Девочка моя... Я здесь, с тобой. Ты - моя, только моя, слышишь? Я так люблю тебя.
Взяв ребёнка на руки, Эдвард сел с ней в кресло у огня и долго укачивал, пока она не заснула снова. Счастье, любовь, безусловная и сильная, сжимали горло, не давая вздохнуть.
*****
Чертова сиделка смотрела на Джойс так, словно видела ее насквозь. Джойс поняла из обрывков разговора, что Картер посоветовал ее Эдварду. Миссис Смит давно жила в деревне: доктор Картер побеседовал с ней, зная, что она всю жизнь выполняла функции сиделки. Результаты беседы устроили врача, и теперь старуха ухаживала за Джойс, чётко выполняя предписания, но по большей части хранила молчание, роняя изредка слова, да и то лишь когда этого требовала ситуация. Джойс все же не оставляла попыток разговорить женщину, надеясь, что та поделится с ней хоть какими-нибудь подробностями о жизни Эдварда здесь. Джойс чувствовала, как слабеет с каждым днём, как время, которого и так было отведено слишком мало, ускользает сквозь пальцы. Но миссис Смит отделывалась общими фразами, неукоснительно выполняя указания доктора.
- Вы знаете, что преподобный Каллен - мой муж? - спросила Джойс старуху, отчаявшись добиться чего-либо намеками.
- Это мне известно, - сухо ответила та.
- Обстоятельства разлучили нас, но Эдвард нашёл меня, - заявила Джойс, с вызовом глядя на женщину. Она сама не могла найти названия тому, что заставляло ее вести себя так. Она не видела Эдварда уже два дня: для Джойс это было равноценно годам. Лекарства давали ей почувствовать себя лучше, но она понимала, что это лишь отсрочка.
- Как вам угодно, - ответила миссис Смит. - Примите микстуру, миссис Каллен, затем я приготовлю ванну.
- Вы давно живете здесь, миссис Смит, - как можно ласковее сказала Джойс. - Расскажите мне о том, как преподобный появился здесь. Вы же слышите многое, знаете наверняка.
Миссис Смит оторвалась от белья, которое складывала, и посмотрела Джойс прямо в глаза. - Преподобный Каллен - один из немногих виденных мною людей, которые действительно заслуживают это звание. Ничего лучшего не могло произойти в этой общине. Что-то в прошлом, однако, сломало этого молодого человека настолько, что от него осталась лишь тень. Только совсем недавно он, похоже, немного пришёл в себя. Простите меня, миссис Каллен. Вы именуете себя его супругой, но не знаете ничего о нем. Я же в свою очередь не знаю, что произошло между вами, но могу догадаться, выводы свои оставлю, однако, при себе. Не спрашивайте меня больше ни о чем. Позвольте просто помочь вам дожить ваши дни достойно.
Джойс задохнулась, слушая эту отповедь, произнесенную бесстрастным тоном. Миссис Смит сложила стопкой простыни, поправила одеяло на Джойс, налила ей воды и вышла.
Оставшись одна, Джойс попыталась справиться со странной болью, пронизавшей ее от рассказа сиделки. «Это ты сделала с ним», - прошипел голос внутри неё.
- Если бы он только позволил мне... Эдвард...
Лекарства действовали, Джойс откинулась на подушку, впадая в странное состояние транса. И снова он был рядом. Такие ласковые глаза, нежные руки. Он полон любви, светившийся в каждой черточке удивительного лица, в каждом жесте. Ее Эдвард... Старуха сказала, он пришёл в себя в последнее время. Он простил ее... Да, конечно...
Джойс тихо улыбнулась. Эдвард простил ее. Он не придёт больше, но и Джойс простит его за это.
Внезапная мысль заставила ее выпрямиться. Грудь сдавило, во рту уже появлялся металлический привкус, сигнализировавший о начинающемся приступе. Джойс прижала платок к губам и начала молиться. Кашель рвал ее на части, но она видела перед собой светлые серьёзные глаза, слушала ласковый голос.
Приступ отпустил быстрее, чем обычно. Лёжа без сил, Джойс думала о том, что должна сделать. Послезавтра - воскресенье. В церкви пройдет служба, и Джойс будет там.
*****
- Эдвард... проснись...
Белла легонько коснулась его плеча. - Вы давно так сидите?
Она встревожилась сперва, проснувшись и не застав Эдварда в постели. Набросив платок, Белла вышла в гостиную и увидела их в кресле Эдварда. Мэри, накрытая вязаным пледом, свернулась на груди Эдварда, а он, откинув голову на спинку кресла, безмятежно спал. Когда Белла позвала его, он открыл глаза, и ее поразило их выражение. Ясные, как озера, наполненные незамутненным счастьем. Эдвард потянулся к губам Беллы, ловя ее дыхание.
- Она назвала меня папой, - сказал он шепотом, чтобы не разбудить девочку. Словно в подтверждение его слов Мэри зашевелилась, уцепилась ручками за шею Эдварда.
- Мой папа, - пробормотала она.
За завтраком Мэри снова пожелала сидеть на руках у Эдварда, перемазывая их обоих вареньем. Белла понимала, что Эдвард стал так же необходим Мэри, как в своё время и она сама. Их семья сложилась из трёх разбитых сердец, неприкаянных душ, познавших боль, потери и смерть. Они исцелили друг друга, а новая жизнь, скрытая от посторонних глаз, станет венцом их счастья.
Белла тяжело вздохнула. Слишком многое ещё стояло на их пути.
Мэри убежала играть, а у них оставались ещё несколько минут перед расставанием.
- Ты все же напряжён сверх меры, - сказала Белла, подходя к Эдварду и кладя руки ему на плечи.
- Скоро пойдут сплетни, и я ничего не могу сделать с этим, любовь моя. Мне нужно найти такое решение, чтобы ты не пострадала. Я не имею права допустить, чтобы грязные домыслы коснулись тебя.
- До сих пор никто ничего не заподозрил. Не мучай себя.
Эдвард привлёк Беллу к себе, легко коснулся лбом ее живота. - Скоро беременность станет заметной. Скажи мне...
Он поднял глаза, глядя на Беллу снизу вверх. - Если я попрошу тебя уехать со мной и начать все сначала? Белла, родная моя, даже после смерти Джойс нас не оставят в покое. Слишком быстро все случится, понимаешь? Я прекрасно понимаю, что ты привязана к девочкам, к школе, но...
- Я с тобой, Эдвард. Только с тобой и Мэри. Куда скажешь. Когда скажешь. Я не знаю, говорю ли тебе достаточно часто, но...
Белла чувствовала, что должна сказать ему то, что, возможно, не всегда ясно и чётко могла выразить. Сейчас пришло время.
- Ты - моя жизнь. Я люблю тебя, боюсь за тебя. У меня ничего не было до тебя: мне абсолютно все равно, что случится с моей честью и репутацией. Но я не смогу смотреть на то, как люди накажут тебя за твою любовь ко мне. Более благородного человека чем ты, я не встречала, но они будут видеть лишь грязь. Такова человеческая природа, Эдвард. Твоя чистота смущает многих, и они с наслаждением втопчут тебя в эту грязь. И Мэри может пострадать. Я буду очень сильно скучать за школой и девочками, но другого пути, чтобы стать счастливыми, у нас нет.
Эдвард обнял Беллу, и долго молчал, глядя поверх ее головы. - Ты не пожалеешь... никогда не пожалеешь, я обещаю. Белла...
- Да?
- Ты станешь моей женой, как только... Как только господь призовёт Джойс к себе. Я выполню свой последний долг, и ничто больше не удержит меня. Мы переедем в Лондон: там мы поженимся и сможем осмотреться и решить, что делать дальше. Средств у меня хватит.
- Я с тобой, Эдвард.
Он едва мог найти в себе силы оторваться от ее губ. В их поцелуях всегда была нежность, страсть, желание раствориться друг в друге, но сегодня Эдвард чувствовал что-то ещё. Завершённость. Обновление. Раны на сердце заживали, не оставляя следов. Боль отпускает тело и душу, уступая место надежде и ликованию.
*****
- Я хочу пойти в церковь в воскресенье, - сказала Джойс доктору Картеру, когда он пришёл на вечерний осмотр.
- Миссис Каллен, прошу прощения, но я абсолютно не уверен, что это возможно. В вашем состоянии необходимо воздержаться от того, чтобы вставать с постели, не говоря уже о том, чтобы посещать людные места.
- Вы хотите отказать мне в единственно оставшемся мне утешении?! - взвилась Джойс. - Это вы виноваты в том, что он не приходит больше!
- Миссис Каллен, прошу вас, успокойтесь. Волнение смертельно для вас. Да, я порекомендовал преподобному Каллену ограничить контакт. Вас не утешит, если ваш муж заразится вашей болезнью, не так ли? - Доктор заговорил жёстче. - Мне очень жаль видеть молодую женщину на пороге смерти, и видит бог, я бы сделал все, чтобы вылечить вас, но это не в моих силах больше.
- Вы тоже рискуете.
- Это - моя профессия, и я осознаю связанный с ней риск, миссис Каллен. Однако мой долг заключается и в том, чтобы уберечь тогда, когда это необходимо. Прошу вас, будьте благоразумны.
Доктор ушёл, оставив Джойс одну. Сиделка возилась в кухне: звяканье посуды било по нервам, Джойс хотелось кричать. Сегодня она кашляла намного чаще обычного, и крови было больше. Лекарство уже не приносило такого облегчения, при котором она чувствовала себя почти здоровой. Кашель затих позднее, страшная слабость мешала пошевелиться, но Джойс встала, рванула на себя окно. Ей хотелось дышать, глубоко, свободно, пока ещё были силы.
В открытое окно доносились звуки улицы, свежий вечерний воздух. Слышались женские голоса: кто-то беседовал, остановившись недалеко от дома.
- Кто знает, что там произошло. Но он точно привёз ее сюда умирать.
- Не иначе она наставила ему рога, и он выгнал ее.
Джойс присмотрелась: в сгущающихся сумерках она увидела смутные очертания двух женских фигур, остановившиеся у деревянной скамьи, стоявшей недалеко. От дома скамью отделяли плотные ряды кустов, наполовину скрывая его, но голоса были слышны довольно чётко.
- Ну все же преподобный вон как обхаживает ее: дом, доктор ходит два раза в день, старая Смит ухаживает за ней.
- Ещё скажи, что завидуешь ей.
- Ну а то... Нам-то никто так не поможет, случись что. Так и сдохнем.
- Дак может и все наоборот было-то... Кто его разберёт, святошу этого. По мне, так он и на человека-то мало похож. Может, и он виноват.
Собеседница мелко захихикала. - Человек он, точно. Вон прачка наша видела его однажды, как он затемно из дома учительницы вышел. Только не поверил ей никто, хотя она и божилась. А я потом стала присматриваться, да. На службе, как он смотрит на учительницу. Человек он, грешник, каких поискать. Зауважали его здесь, многим он глаза застил, вон, кухню открыл, помогает. А мне его помощь не нужна, я сама о себе могу позаботиться. Потому и поверю в то, что он...
Женщина что-то зашептала невнятно своей товарке. Раздался шорох удаляющихся шагов.
Джойс без сил рухнула на стул у окна. Из короткого разговора она сделала вывод, прояснивший многое для неё. Осталось лишь увидеть все своими глазами.
Источник: http://www.only-r.com/forum/33-588-1
