Творчество

ГЛАВА 9

Цокот копыт лошадей был почти не слышен на песчаной тропе, уводившей из ворот города в даль, к границе величественной пустыни. Но двое всадников не являлись нетерпеливыми хозяевами каравана, задержавшегося в пути, и не были романтичными европейцами в поисках экзотики. Поздняя прогулка по границе города и пустыни — жизни и смерти - была данью уважения к тем самым ушам, которые есть у каждой стены в городе, но не за его пределами.
- И что тебе поведала Адель? - с легкой усмешкой старший всадник спросил у своего более молодого спутника. Тот рассмеялся:
- Вы были правы, дядя, - чуть запнулся, даже в молчании уловив порицание. Сказал уже тише - Извините, вы были правы, отец. Адель скорее идеальная слушательница, чем источник информации, несмотря на постоянные приступы болтливости. Полное впечатление, что она хотела что-то выведать у меня. И причем весьма умело. Но откуда вы это знали, отец, даже не поговорив с ней?
- Я не первый раз сталкиваюсь с представителями Ордена и отцом Лансом. Его методы не меняются.
- Месье Роберт и отец Ланс...
- Служат одному Ордену. Но, в отличие от старого монаха, герцог Роберто де Альварес для меня по-прежнему загадка. Вчерашний визит показал только одно: он с большим удовольствием поможет мне «утопить» Себастьена де Ортес в море интриг, но не крови, и только если это не помешает планам самого герцога.
- Хотите, я постараюсь что-нибудь выяснить через его воспитанницу?
- Она ненавидит своего опекуна и готова тебе помочь? - в голосе мужчины сквозило явное удивление.
- Нет, - теперь пришла очередь Филиппа удивляться. - Просто у нас с ней устанавливаются весьма неплохие отношения. И я мог бы...
- Не смей, - дон Антонио с полушутливого тона перешел на строгий и даже остановил коня, чтобы племянник почувствовал всю серьезность момента. - Никогда не смей смешивать какие бы то ни было личные отношения со службой. И каждый раз помни, что месть оскорбленной женщины не сравнится по силе даже с местью Короны. Более сильно умеют ненавидеть только ее родители, да и… - мужчина неожиданно прервал свою тираду, как будто его захлестывали эмоции, но ночная тьма не позволяла прочесть что-либо на лице испанского гранда, славящегося своим хладнокровием.
Филипп даже не пытался возражать, виновато опустив голову, но резко установившееся молчание действовало ему на нервы, и он проговорил с негромким смешком:
- Интересно, отец Ланс за свою длительную карьеру попадал в щекотливые ситуации со своими красотками?
- Мне всегда казалось, что отец Ланс был стар еще при моем первом выходе в большой свет, - охотно поддержал веселый настрой и дон Антонио. - Монашеский плащ, пусть и Ордена с весьма широкими взглядами, перечеркивает любые надежды на матримониальные планы, да и все остальное как-то... По крайней мере, на меня молоденькие дамы заглядываются только из-за тяжести моего кошеля, и если у него все по-другому, то остается только позавидовать.
Филипп рассмеялся, уже не ожидая более никаких неприятных подвохов, но не успел он ответить на своеобразное кокетство приемного отца, как был огорошен «невинным» вопросом:
- А тебя так заинтересовала воспитанница герцога, потому ты захотел продолжить знакомство под прикрытием политических целей? Или просто решил сделать мне приятное?
«Вот, ехидна», - чертыхнулся про себя молодой человек, но ответил:
- Когда вы попросили меня за ней поухаживать, то для меня не было большего наказания. Но, оказалось с ней очень интересно.
- Весьма сомнительный комплимент для девушки, не находишь?
- А если я скажу, что в последние встречи пытался сорвать поцелуй, но потерпел фиаско, это еще больше уронит меня в ваших глазах?
- Ну-ну, - в голосе дона Антонио сквозило скорее .любопытство, чем насмешка, что должно было сподвигнуть молодого человека на дальнейшие откровения, но он , всегда отличавшийся красноречием, сейчас только сделал какие-то непонятные движения руками, пару раз пытался что-то сказать. А потом неожиданно выдал:
- У меня вообще закралось подозрение, что Софи увлечена своим опекуном.
- Это нормально, многие воспитанницы проходят через это, - снисходительно бросил довольный испанец, как будто из невразумительного мямленья племянника он почерпнул гораздо больше, чем тот смог выразить. - Тебе, в силу возраста, трудно сравниться с ним в мужественности, но сыграй на противоположностях: красивый, романтичный, очаровательный и прочее против ..искалеченного жизнью циника. Дерзай. А чтобы немного тебе помочь, подкинем герцогу очередную задачку — скоро сюда приедет Себастьен де Ортес. Я уже могу праздновать некую победу. Условия в Париже я создал тому совсем невыносимые. Он вынужден сюда приехать в поисках союзников.
- И о его приезде рассказали герцогу?
- Твоей прямолинейности не место в политике, - поморщился дон Антонио. - Я сделал так, чтобы об этом узнал отец Ланс. А уж он донесет это своему соратнику. Как бы ни был загадочен герцог, понятно, что он из тех, кто в делах идет до конца. А даже очень увлеченная женщина не любит, когда ею пренебрегают ради непонятных дел. Действуй. У тебя есть 3 недели до отъезда.
Филипп усмехнулся. Милый романтичный дядя, ставший ему отцом и наставником. Он против корыстного использования женщин, но не против взыгравшего «охотничьего инстинкта» племянника, даже по-мужски солидарен с ним!
Всадники повернули обратно, разговор перешел на ожидающееся экзотическое для европейцев событие — скачки на верблюдах.

Роберт был действительно одним из тех, кто идет до конца. И не только в политике. О том, что Себастьен де Ортес должен посетить этот «райский» уголок, он помнил ровно до того мгновения, пока не переступил порог комнаты воспитанницы.
Софи явно никого не ждала этим вечером, в том числе и его визита. Мало того, она не слышала даже его шагов, хотя решительная поступь и позвякивание шпор заранее сигнализировали всем о приближении сурового хозяина. Девушка была просто увлечена исконно женским занятием — она сидела перед зеркалом. Когда Роберт откинул шелковые занавеси, ведущие в комнату Софи, то застал удивительную картину: сидя среди вороха платьев, украшавших разноцветными волнами кресла и кровать, девушка пыталась сделать себе прически из слегка уже отросших волос. Она то собирала их в пучок, выпуская кокетливые прядки на виски, то делала забавные хвостики, то пыталась совместить накладные локоны и собственные кудряшки в затейливом коктейле на макушке.
Роберт видел ее всякой — серьезной, испуганной, сдержанной, замкнутой, но впервые увидел ее той, кем она на самом деле и являлась — юной девушкой неполных 17 лет, которой еще хочется и подурачиться, и пококетничать и просто побыть ребенком. Он с трудом удержал улыбку, глядя она, прикусив от усердия кончик розового язычка, пытается закрепить непослушные прядки волос в затейливом пучке. Но вот ее усилия завершились победой, Софи, довольно хмыкнув, повертелась перед зеркалом, - и замерла, увидев отражении темную фигуру опекуна.
- Добрый вечер, Софи, - негромко проговорил Роберт, по-прежнему не входя в комнату и глядя на воспитанницу в зеркало. Она тоже не торопилась поворачиваться, оглядывая высокую стройную фигуру за своей спиной, отметив про себя, что они неплохо смотрятся вместе- очень гармонично. Сама же смутилась собственных мыслей, и когда встретилась с серебристо-льдистыми глазами, покраснела почти до кончиков волос, как будто он мог понять, о чем она думала. Да еще эта детская игра в прически! Мимолетно улыбнувшись, Софи распустила волосы по плечам, но Роберт мог поклясться, что в ее глазах было больше лукавства, чем смущения.
- Я смотрю, еще немного, и вам не придется прибегать к накладным локонам, - он в несколько шагов преодолел разделяющее их расстояние, прильнул губами к неприкрытому широким вырезом домашнего платья плечу. Это хоть и не выглядело хозяйским жестом, но и трепетный жест влюбленного мужчины тоже не напоминало. У Софи смешливо дернулись уголки губ из-за щекотного прикосновения к чувствительной коже шеи русой пряди, непокорно выбившейся из туго стянутого «хвоста». Рука непроизвольно потянулась убрать прядку, но поскольку Роберт уже выпрямлялся, получилось, что Софи ласково провела не столько по волосам, сколько по изуродованной щеке. Его глаза настороженно сощурились, девушка смутился и поспешила продолжить разговор:
- От излишней бутафории, боюсь, можно будет избавиться только в конце сезона. Сейчас в моде пышные объемы, - Софи приподняла волосы с плеч, обозначая требуемую пышность, и заодно поправила кружево на корсаже, как будто именно это и собиралась сделать первоначально, без всяких интимных прикосновений. Роберт фыркнул, насмешливо проследив за движением руки, потом опять опустил взгляд вниз, на небольшую упругую грудь, весьма удачно подчеркнутую покроем платья, усмехнулся:
-Да, остается пожалеть нас, бедных мужчин, которые не успевают ежегодно менять вкусы в соответствии с модой. Лично мне нравятся натуральные объемы, - а выразительный взгляд, направленный на соблазнительно прикрытые кружевами округлости, только подчеркнул «многогранность» его замечания.
- Я не знала, герцог, что служители церковного Ордена могут так дерзко флиртовать, - окончательно смутилась Софи , но взгляд, который поймал Роберт в зеркале, больше обещал, чем отрицал.
- А я не знал, что вдовы умеют так невинно краснеть, - явная насмешка в голосе, но какие чарующие интонации! Роберт ловко перехватил тонкую ладошку, скользнувшую было вниз с кружева ворота, поцеловал кончики пальцев.
- Вы хотели что-то мне сказать, герцог? - Софи испугалась надвигающегося вязкого молчания и поспешила продолжить разговор.
Роберт, по-прежнему удерживая девичью ладошку в своей, посмотрел на воспитанницу в зеркало. Недаром говорили, что венецианское стекло придумано самим дьяволом: когда слились взгляды в его отражении, то в глазах хрустальной синевы Роберт увидел больше, чем просто любопытство и настороженность. А может, ему это только показалось. Но так не захотелось терять очарование этого момента! И он впервые за последние три года не послушался голоса разума, не озвучив то, с чем пришел.
- Нет, ничего особенного. Просто хотел предупредить, что верблюжьи скачки — экзотическое зрелище даже здесь, и женщины там явно лишние. Так что следующий выход в свет в конце недели. Ювелиры и портные к твоим услугам, если надо что-то обновить, - он опять прикоснулся мягкими горячими губами к косточкам тонких пальцев, сжатых в его широкой ладони, отпустил руну Софи и решительно вышел из комнаты. А обернувшись в дверном проеме, когда шелковые занавеси уже почти скрыли его фигуру, Роберт увидел, как Софи с задумчивой улыбкой касается губами тыльной стороны своей ладони там, куда пришелся его поцелуй. Может, все-таки, не показалось?
Два дня скачек и последующая пара праздничных раутов, крайне многолюдных и поэтому бестолковых, прояснили для Роберта очень многое: во-первых, Себастьен приехал, но пока не появлялся, что не странно, учитывая наличие здесь многих, недружественно настроенных к нему людей; во-вторых, у дона Антонио есть какая-то тайна, которая привела его в эти края, а не только желание воспользоваться силой французской оппозиции; в третьих, ему осточертел Восток, все это подобие высшего света, хочется домой, а для этого надо забыть про всякую ерунду , быть хладнокровным и расчетливым, только... И главное… Черт возьми! Почему этот мальчишка, племянник-сын дона Антонио, второй вечер подряд не отходит от Софи! Ему что там, медом намазано? И куда смотрит дядя?
- Ты так пристально наблюдаешь за Филиппом, - раздался рядом старчески голос. Отец Ланс тоже был весьма внимательным к мелочам. - Надеюсь, ты не впал в былое легкомыслие и не дал им возможность использовать Софи против тебя?
- Она — не Адель, а вы — не мой исповедник, святой отец, - Роберт так рыкнул с милой улыбкой на лице, что монах едва подавил в себе желание перекреститься, хотя набожностью никогда не отличался.
- Ты скорее исповедуешься дьяволу. Тогда что еще так привлекает твое внимание?
- Испанцы, как и вы, Ланс, стремятся накинуть на меня короткий поводок. Мне не хотелось бы, чтобы девочка натворила глупостей, поддавшись эмоциям. Постараемся их опередить. Вы ведь можете собрать всякие сведения о монастырях?
- Разумеется, но это дело крайне долгое. Пока свяжешься с людьми на континенте, пока они начнут работать,... - после некоторой паузы задумчиво проговорил святой отец, а в голове в этот момент он пытался с лихорадочной скоростью найти ответы сразу на несколько вопросов: зачем это нужно его соратнику, как выполнить эту миссию, и вообще, не пропустил ли он чего-нибудь важного — Роберт стал очень быстро выходить из-под контроля.
- А мне не нужен континент, в тамошних монастырях уже давно нет никаких тебе тайн. Меня более интересует та святая обитель недалеко от нашей колонии, патронат над которой Орден получил не так давно. И которой интересовался дон Антонио в день нашего знакомства. Кто знает, вдруг это был не только предлог.
Отец Ланс хотел спросить что-то еще, но дон Антонио подошел к ним сам и именно сейчас.
- Добрый вечер, святой отец, добрый вечер, месье Роберт, - легкая насмешка в голосе. - Вы опять в маске, и так суровы сегодня. У Ордена неприятности?
- Отнюдь, - Роберт одарил испанца улыбкой людоеда. - В маске — потому что слишком много новых людей, а я не люблю, когда меня рассматривают, как диковину. А улыбки уже исчерпаны из-за бешеного количества приемов, на которых мне пришлось побывать.
- Я вас понимаю. Сам предпочитаю официальные приемы, меньше суеты и праздности. Пусть иногда столько же толку, - испанец задумчиво оглядел зал. - И, хотя вы давно не были в Европе, может быть, вы скажете, что это за недавно появившийся скромный барон, который так внимательно следит не только за мной — что не удивительно, - но и за моим ...сыном, что крайне странно. Ведь мальчик не имеет никакого отношения к политике.
- К политике отношения не имеет, а к вдове маркиза де Грамон - весьма очевидное, - Роберт пожал плечами, - ведь так настороживший вас барон был когда-то правой рукой Себастьена де Ортеса. И если ничего не изменилось, то таковым и остался. Ведь правда, святой отец?
Роберт оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть почти изумление на лице монаха, которое тот очень быстро сумел скрыть за многозначительным кивком головы. Роберт насмешливо хмыкнул. Когда-то отец Ланс дал ему второй шанс на жизнь только из-за его потрясающего знания изнанки светской жизни. Получайте и не ропщите. Ведь никто не обещал, что эти тайны будут раскрываться заранее и кулуарно.
- Об этом многие знают? – чуть встревожился дон Антонио.
- Я –не многие, - прозвучал лаконичный ответ.
- Пожалуй, нам с Филиппом уже пора. Не нравиться мне пристальный интерес барона к нашей молодой паре, - испанец ушел, не увидев, как помрачнело лицо Роберта на последней фразе.
Но это заметил отец Ланс, и молча порадовался. Последнее откровение Роберта насчет положения барона и шокировало, и встревожило: сколько еще секретов скрывается за непроницаемой маской шрамов? Ну а способы влияния на скрытного упрямца могут быть любыми.
Дон Антонио подошел к названному сыну, о чем-то поговорил с ним и вернулся к Роберту и отцу Лансу уже в сопровождении Филиппа и Софи. Испанцы собирались уходить, а девушка не захотела оказаться одна в окружении малознакомых людей.
Но не успел Роберт мысленно облегченно выдохнуть и тоже предложить уйти, как к ним подошел тот самый барон. Герцог сначала увидел, как почти помертвело лицо Софи, превращаясь в серую маску, которую он видел в первый день их знакомства, а потом уже услышал приторный голос за спиной:
- Узнав, что здесь, в этой отдаленной части Франции, я могу встретить опекуна вдовы моего друга, я решился на дерзость- представиться вам сам и наконец-то выразить свое почтение даме, скрасившей последние мгновения жизни моего друга.
- Очень юной даме для положения вдовы, - Роберт медленно повернулся, окидывая непроницаемым взглядом того, кого несколько лет назад знал весьма близко. И со стороны они даже казались друзьями, хотя терпеть друг друга не могли. – Позвольте представить вам, барон, маркизу де Грамон, урожденную графиню де Брийон.
Роберт сделал шаг в сторону, чтобы тайный помощник французского министра смог выразить свое почтение застывшей ледяной статуей Софи. Герцог ждал. Если девушка сказала правду, и действительно знала Себастьена, то значит знала и барона. Должно же как-то проявиться узнавание в этой внезапной встрече. Он мог ожидать возгласов, какой-то игры мимики, невольного всплёскивания руками, но никак ни равнодушного любопытства со стороны барона и безграничного презрения со стороны Софи. Когда вельможа поклонился со словами: «Ваш муж был моим лучшим другом», - девушка даже не протянула ему руки, отчеканив:
- В то время, когда я с ним познакомилась, он поменял свое мнение о Вас на противоположное. Исполняя его волю, я не желаю даже начинать с вами знакомство.
Софи выглядела спокойной и надменной, как королева, и только подрагивающие пальцы, вцепившиеся незаметно для окружающих в ладонь Роберта, выдавали ее волнение. Тот не стал особо церемониться с человеком, столь неприятным его воспитаннице, и даже не попытался подсластить пилюлю, холодно прервав так и не начавшееся знакомство. Отец Ланс не вмешивался, единственный проявляющий смирение, как и положено служителю церкви.
А через несколько минут они уже уехали с раута, где никто даже особо не заметил маленького происшествия с неким бароном, так и не познакомившегося с юной вдовой маркиза.
Софи молчала всю дорогу, свернувшись почти калачиком у окна. Роберт ее не беспокоил, проводил до покоев. И почти был сражен, когда по-прежнему холодная ладошка обожгла легким касанием руку, и тихий шепот взорвал ночь:
- Не уходи. Останься со мной.