Творчество

- То, что я отпускаю вас домой, Эдвард, не означает, что ваше лечение окончено. - Джеральд смотрел на своего пациента, ставшего для него если не другом, то тем из немногих, кого он запомнит надолго. Эдвард сидел на кровати, полностью одетый. Эммет принёс ему свежую одежду и обувь из его опустевшей квартиры, бритвенные принадлежности, даже одеколон. Лидия помогла ему побриться; он до сих пор с содроганием вспоминал об этом, хотя она искрилась доброжелательностью и относилась к Эдварду совершенно по-матерински. Беспомощность убивала его, резала по-живому. Ему предстояло то, масштаб чего он даже не мог себе представить. 
Доктор Кроуфорд видел сейчас проблеск того Эдварда Каллена, каким он был до травмы. Бледность была уже не столь страшной; Джеральд видел дорогую одежду, естественно взлохмаченные волосы. Что-то подобное было на фото в интернете. Но с одной существенной разницей. На фото одухотворенный, сосредоточенный взгляд говорил без слов. 
Джеральд Кроуфорд тяжело вздохнул. - Вам необходимо будет приезжать на обследования. Нельзя терять надежду, Эдвард. 
- Какую надежду? На что? - еле слышно ответил Эдвард.  Сегодня он был в ещё более странном состоянии, чем обычно. Из него словно ушла последняя искра, ещё теплившаяся в нем, гнавшая его вперёд. После того, как он встретился со своим адвокатом и отдал те распоряжения, обдумывание которых занимало его последнее время, наступил полный упадок. 
Доктор Кроуфорд знал, чем занимается мистер Дженкс по просьбе Эдварда. Этот странный молодой человек не разочаровал его и в этот раз. 
- Простите, я не опоздал? - Эммет влетел в палату, тяжело дыша. 
- Нет, мистер Маккарти. Вы как раз вовремя. Эдвард, вам необходим кто-то, кто будет жить с вами, помогать вам адаптироваться. Обычно к моменту выписки родные пациентов подготавливают решение этого вопроса. Занятия с нашим специалистом помогут вам быстрее пройти этот этап, но сейчас вы не можете быть один. Иначе я просто не выпущу вас отсюда. Поверьте мне, у меня получится. Я не допущу, чтобы вы нанесли себе вред. 
Эдвард молчал. Доктор Кроуфорд и Эммет переглянулись. 
- Есть ли... не знаю... список какой-нибудь, кому мы могли бы позвонить насчёт ухода на дому?  - спросил Эммет. 
- Да. Я дам вам телефоны квалифицированных медсестёр, специализирующихся на уходе за подобными пациентами. Но у них очень высокая нагрузка, они смогут начать работать далеко не сразу. 
- Эд... как ты отнесёшься к тому, если... если я поживу с тобой? Пока мы не найдём кого-нибудь? 
- Что?! Как ты себе это представляешь? Ты будешь ухаживать за мной? Подавать мне зубную щётку? Сопровождать в туалет?! Господи Боже!... - Эдвард, до сих пор безучастно полулежавший на своей кровати, вскочил на ноги, срываясь на крик. Покачнулся, едва не упал, но смог опереться о стол. 
- Да, черт тебя дери, буду! - заорал Эммет в ответ. - Потому что знаю, что ты, придурок, сделал бы то же самое для меня! Вместо того, чтобы блажить, вдумайся в то, что говоришь. И потом, я твоё доверенное лицо, - добавил он чуть тише, но так же жестко. - Ты так хотел. Так что я вступаю в свои обязанности. Этого будет достаточно пока, доктор? 
- Да, мистер Маккарти, вполне. 
Медсестра, постучавшая в дверь, передала доктору Кроуфорду папку.
- Здесь все документы, расписание последующих обследований и занятий, список лиц, занимающихся уходом и другая полезная информация. 
Эммет взял папку. - Спасибо вам за все, доктор. 
- Я могу сказать вам два слова наедине, Джеральд?  - глухо спросил Эдвард. Он снова сник, опустив голову и закрыв лицо руками. 
- Конечно. 
- Я жду тебя в коридоре, - произнёс Эммет и вышел. 
- Я слушаю вас, Эдвард. 
- Я хочу также сказать вам спасибо, Джеральд. Простите меня. Я не знаю, как справляться со всем этим... вот даже на Эммета сорвался... он мне ближе, чем кто бы то ни было... я прошу прощения. 
- Эдвард, перестаньте. Я не могу сказать, что понимаю вас, это было бы оскорблением в ваш адрес. Я могу лишь смутно представлять себе, что вы чувствуете, и от этого мне страшно. Кричите, если вам хочется кричать, делайте все, чтобы помочь самому себе пройти через все это. - Доктор легко сжал плечо Эдварда ободряющим жестом. 
- И ещё одно, Джеральд... 
- Эдвард, не надо мучать себя так...
- Я не могу без неё. Пока я занимался... всем этим, я чувствовал себя ближе к ней. Я молю бога, чтобы все сработало так, как надо. Ей будет легче жить. Я не буду просить о разговоре с ней, не волнуйтесь. Потому что знаю, что не отпущу ее больше, если она будет рядом, если я хоть раз ещё услышу ее голос. Джеральд... будьте так же добры к ней... Я не знал, что именно здесь, при таких обстоятельствах я узнаю, что такое... 
Прерывая сам себя, Эдвард тяжело поднялся, нащупал рядом с собой небольшую спортивную сумку. 
- Удачи, - тихо сказал доктор Кроуфорд, провожая его к двери. 

- Выговорись, детка, тебе будет легче. - Мэри гладила Беллу по голове. Девушка уронила голову на сложенные на столе руки. Она не плакала, просто молчала. 
- Что, Белла? Чарли? 
Белла покачала головой. 
- Сет? Хочешь, чтобы Пол снова поговорил с ним? С мальчишкой надо что-то делать. Ему нужно учиться, необходимо занятие и структура. Иначе он будет окончательно потерян. 
- Я все понимаю... - голос Беллы звучал глухо, сдавленно. - Я не справляюсь, Мэри. Сет только недавно был выписан, он ещё сильно хромает, но вернулся вчера далеко за полночь. Я уснула вчера... Проснулась, а папа снова лежит в грязном белье... Сета нет... 
- Милая, я не могла вчера, прости... мне так жаль...
- Я не... Мэри, ну что ты... - Белла, наконец, подняла голову. - Мне уже намного лучше... когда рассказала тебе. Я понимаю, что Сету нужно учиться, он умный... энергичный... просто то, что случилось с мамой... и с Чарли... Это вызывает в нем какую-то реакцию... У меня совсем нет денег на его учебу. А на бюджетное место его не возьмут. Он совсем забросил школу... 
Белла встала, включила чайник, достала две чашки, чайные пакетики, сахар. Она двигалась, словно механическая кукла. 
Дверь в помещение открылась за ее спиной. 
- Всем доброго вечера, - сказал доктор Кроуфорд негромко, но этого было достаточно, чтобы Белла, вздрогнув, выронила чашку, с грохотом расколовшуюся на части. 
- Простите, - прошептала Белла, мучительно краснея. 
- Ничего, - ответил доктор, приседая вместе с ней, чтобы собрать осколки.  - Все хорошо, Белла. 
- Как он? - шепнула Белла, не поднимая глаз. 
- Он уже дома, Беллз. - Девушка словно задохнулась и замолчала, вставая с осколками чашки в руках.
Мэри уже ушла, так и не дождавшись чая. Белла застыла на месте; Джеральд вынул осколки из ее пальцев, бросил в мусорное ведро. - С ним все в порядке. Эммет поживёт с ним, пока не найдётся кто-нибудь для ухода. 
- Понимаю. - В темных, бархатных глазах Беллы застыли сотни невысказанных вопросов, тоска, бескрайняя усталость. 
- Белла... Ты ужасно выглядишь, - ласково сказал доктор Кроуфорд.
- Просто устала немного. Я в порядке, Джеральд, честно. Я... я думаю о нем... об Эдварде... Чаще, чем мне бы этого хотелось... 
Увидев в глазах Джеральда немое предупреждение, она осеклась. - Извини. Это недопустимо, я знаю. Мне пора. 
Белла выскользнула в коридор, бегом, без лифта, спустилась вниз. Она чувствовала, как горит лицо и готова была дать пощечину самой себе. Ей не стоило говорить с Джеральдом о том, что волновало её днём и ночью. Это было неуместно и неправильно. Но Джеральд стал своего рода связующим звеном между нею и мужчиной, которого она не знала. Которого видела всего несколько раз. Который не мог видеть её. И к которому тянулось все её существо. 
- Белла! – Андреа, старшая по смене сегодня, худая, темноволосая женщина, недолюбливавшая девушку, резко окликнула её. – Где тебя черти носят? Давай в бельевую, там работы полно! 
- Извини. – Белла, опустив голову, быстро пошла к лифту, спустилась в подвал, где находилась бельевая. Сортируя выстиранное бельё, она думала обо всем и ни о чем. 
«Я так долго ждал тебя». Голос Эдварда, тихий, зовущий, так отчётливо прозвучал в памяти, что Белла вздрогнула, роняя стопку белья. 

Квартира встретила Эдварда запахом запустения и холода. Этот запах был ему незнаком; когда он возвращался из длительных командировок, его встречал запах свежих цветов, которые ежедневно меняла в вазах Джесс. Она называла это «работой по дому», а Эдвард посмеивался, когда она начинала с жаром объяснять ему, как живые цветы меняют психологическую атмосферу дома. «Атмосферу меняют совершенно другие вещи», - думал он иногда, но не высказывал этого вслух. 
По настоянию Эдварда, работавшего дома, домработница не имела ключей от квартиры. Последние недели впустить её было некому. 
Эммет оглядел покрытую пылью мебель, поежился от промозглого воздуха. «Я осел», - подумал он. – «Я уже два раза был здесь… чёрт… так нельзя…»
- Эд, послушай… - обратился он к Эдварду. – Осторожно! 
Эдвард медленно двигался по просторному холлу. Казалось, что он ориентируется в знакомой обстановке, но в этот момент он наткнулся бедром на стеклянный столик на высокой и тонкой металлической ножке, стоявший в холле. На нем были ещё разбросаны глянцевые журналы, явно принадлежавшие Джессике. Столик рухнул на покрытый мраморной плитой пол и с оглушительным звоном разбился вдребезги. Эдвард отшатнулся, застыл, не решаясь даже пошевелиться. 
- Не двигайся! Стой, где стоишь! 
Осколки хрустели под тяжёлыми шагами Эммета. – Эд, так нельзя. Здесь нужно убрать, проветрить. Соберись, помоги мне, прошу. Кому нужно позвонить? 
Эдвард тяжело вздохнул, словно просыпаясь. – Прости. Конечно. Нам нужно наверх, в мой кабинет. 
Эммет нерешительно подошел к другу, коснулся его локтя. – Ты позволишь? 
Эдвард сжал челюсти; казалось, он задерживает дыхание, чтобы владеть собой, не дать волне гнева и отчаяния накрыть себя, довести до чего-то непоправимого. 
- Вверх по лестнице, первая дверь справа. 
Эммет довел Эдварда до лестницы, поддерживая под локоть. Эдвард нащупал перила, провёл рукой вверх по металлическому поручню. – Я попробую сам. Ты… - Он повернулся к Эммету, словно ища его взгляд. Эммет заметил в его глазах слезы. – Будь рядом, хорошо? 
- Хорошо, - выговорил Эммет, чувствуя, как сдавливает горло. Молча он наблюдал, как его друг, передвигавшийся всегда стремительно, делая большие шаги, словно всегда торопясь, мучительно медленно поднимается по лестнице, ощупывая ногой каждую ступеньку, не отрывая руки от перил. Наверху он остановился в нерешительности. Эммет толкнул первую дверь с правой стороны. Скользя пальцами по стене, Эдвард вошёл в комнату. Бессознательным движением он протянул правую руку к выключателю на стене, нажал его. Под потолком вспыхнула квадратная лампа. 
- В столе, в ящике – зарядное устройство для телефона. Мой телефон где-то в сумке. Он, наверное, разбит. Я не знаю, Эм. Может, если его зарядить… 
- Подожди здесь. Только не двигайся, хорошо? 
Бегом Эммет бросился вниз. В холле среди осколков лежала спортивная сумка, которую они принесли из больницы. Чертыхаясь, Эммет поднял сумку, отряхнул её от мелких кусочков стекла. В этот момент в кармане раздался звонок его собственного телефона. 

Когда Эммет вышел, Эдвард действительно стоял несколько секунд, не двигаясь. Голова болела, но можно было терпеть. Серая масса перед глазами, казавшаяся сегодня ещё более непроницаемой, словно подрагивала. Эдвард заметил, что это является признаком сильной усталости. Движения этой массы усиливали головокружение. Все это было «нормальным» для его теперешнего состояния, по словам доктора Кроуфорда. Сжав кулаки, он закрыл глаза, глубоко вдохнул несколько раз, успокаивая себя. А затем пошёл вперёд. Здесь должен быть низкий комод. Пальцы ощупали его край, провели по тёплому дереву. В этой стильно обставленной квартире было так мало вещей, излучавших тепло. Этот комод Эдвард буквально на себе привёз из одной из командировок в Японию, купив его в антикварной лавке за копейки. Он влюбился в эту вещь. Слева у ручки ящика был небольшой скол. Комод совершенно не вписывался в интерьер кабинета, но Эдварду было на это наплевать. Он сделал ещё шаг, наткнувшись животом на что-то мягкое. Спинка его рабочего кресла. Держась за неё, Эдвард развернул кресло и сел. Если он повернется ещё раз, он окажется за своим столом. 
Бумаги так и были разбросаны по поверхности стола. Эдвард сам себе казался чужаком здесь, за этим столом. Эти бумаги, что-то, похожее на книгу… словарь… под пальцами левой руки – крошечная клавиатура iMac. Он задел какую-то кнопку, компьютер отозвался нежным звоном. Эдвард обожал этот звук… в прошлой жизни… 
Все ещё закрытые глаза жгло. Казалось, что боль, выедающая его изнутри, ищет выхода. Схватив словарь, Эдвард размахнулся и с силой бросил тяжелую книгу в пространство. Смел бумаги со стола. Опустил голову, прижавшись лбом к холодной столешнице. В висках стучало. 
«Больно не будет», - прошептал в его измученном сознании тихий голос. Эдвард понял, что тоскует по этому голосу сильнее, чем по возможности видеть окружающий мир. Услышать его снова – словно вернуться домой. Домой… 
Дверь скрипнула, пропуская Эммета. 
- Что случилось? Эд?
- Все в порядке, - сказал Эдвард, поднимая голову. 
- Здесь твой телефон. Дисплей надколот, но думаю, что смогу найти нужный номер. Зарядка есть? 
- Да, в ящике слева. 
- Эдвард, ты здесь оставаться не можешь. Когда ты ел в последний раз? Все покрыто пылью, холодильник пуст. Поехали ко мне. Позвони домработнице, оставь ключ у консьержа. Пусть она наведет здесь порядок. Смотри, телефон работает. Эд, очнись…
- Да, конечно. Найди «Кэрри» в телефонной книге. Извини, Эм… Скажи… кто звонил только что? 
Эммет медлил с ответом. – Эм? Что-то случилось? 
- Роуз случилась. Я только недавно думал… Что-то давно она не вспоминала обо мне… 
- Что ей нужно? 
Эммет сел на пол возле кресла Эдварда. – Деньги. Ей всегда нужны деньги, Эдвард. Ладно. Проехали. Помнишь… как ты читал детям про барона Мюнхгаузена? 
Эдвард молчал; подняв голову, Эммет увидел, как он улыбается. Искренне, ярко, на секунду напомнив ему Эдварда до этой страшной катастрофы. Улыбка словно подсветила его лицо, зажгла жизнью мёртвые глаза, окружив их тонкими лучиками морщинок. 
- Помню. Они требовали, чтобы я назвал его по имени. Для них это звучало смешно… Я читал историю о том, как барон вытащил себя за волосы из болота, раз сто. И показывал… Ты это к чему?
- Мы справимся, Эд. Только и всего. Вытащим себя за волосы из этого болота, если надо. Только постарайся не отчаиваться. И я постараюсь. 

- Сет! Сет! Ты не слышишь?! Господи, Сет! – Уже открывая заедающую дверь ключом, Белла слышала, как стонет и бормочет что-то Чарли. По роду звуков ей уже было ясно, что никто не сменил ему грязное бельё, ему больно и он пытается повернуться. Все двери были нараспашку, по дому гулял сквозняк, смертельный для больного. Кухня напоминала поле боя; как Белла и опасалась, дверь в комнату Чарли тоже была распахнута, равно как и дверь в её личную каморку. Ящики её стола были открыты. Сет снова искал деньги. 
Белла бросила на пол пачку писем, только что вытащенных из почтового ящика. 
- Прости, пап. Прости меня. Сейчас… сейчас я все сделаю, все будет хорошо. – Глотая слёзы, Белла быстро достала из ящика бельё, салфетки, средства ухода. Кожа Чарли была холодной. Оставалось только молиться, чтобы все это не возымело серьёзных последствий. По лицу Беллы текли слёзы. Чарли издавал какие-то непривычные звуки: тихие, жалобные. Словно понимал свою дочь и хотел успокоить. 
- Все будет хорошо, пап. Я просто уверена, - шептала Белла. – Вот так. Теперь все сухо и удобно. Сейчас будем обедать.  Дай мне пару минут, хорошо?
Белла поцеловала отца в лоб; он, казалось, успокоился. Вышла в кухню, попутно собрав с пола разбросанные письма.  Присела к заваленному остатками еды и грязной посудой столу. За эти дни она вымоталась, как никогда. Все двигалось по замкнутому кругу, выхода из которого не было. После больницы Сет вернулся к старому образу жизни, но у Беллы не было сил бороться с ним. Из-за нехватки персонала Мэри начала работать больше, на Чарли у неё времени почти не оставалось. Белла была и так бесконечно благодарна ей, за то, что им удалось протянуть так долго. «Неужели пансионат?...» - с отчаянием думала Белла, ненавидя себя даже за такую мысль. На дорогое заведение не хватит денег, на страховку нет никакой надежды. Чарли будет вырван из привычного окружения. Но что стоят родные стены, если доходит до таких ситуаций, как сегодняшняя? 
Белла перебирала конверты. Счета, реклама. Слёзы застилали глаза, мешая видеть. Наткнулась на конверт с уже известной ей аббревиатурой больничной кассы. Очередной облаченнный в вежливые слова отказ, означающий дальнейшую борьбу за выживание, каждый день. Белле хотелось разорвать конверт на мелкие клочки, не видеть, не знать… Вытерла лицо, аккуратно распечатала конверт. Вместо одного листка с привычными фразами Белла вынула какой-то формуляр. К нему прилагалось сопроводительное письмо, которое девушка перечитала несколько раз, не в силах поверить тому, что видит. Через несколько минут она отложила в сторону бумаги. «Это чудо… иначе я не могу себе объяснить это… чудо… почему… ничего не изменилось…» 
Мысли неслись, обгоняя друг друга. Сколько раз по назначению кассы Чарли осматривали так называемые независимые врачи, вынося заключения, на основании которых ей не давали ни отказа, ни согласия, требуя все больше бумаг, формуляров, заявок. Снова осмотры, страшно пугавшие Чарли. И снова неизвестность. А тут… В обмен на вот этот самый формуляр и подпись Беллы, ей гарантируются услуги круглосуточной медсестры. К письму прилагался номер телефона, по которому ей следовало позвонить, чтобы назначить первую встречу. Круглосуточно… Чарли получит квалифицированный круглосуточный уход… 
Чтобы успокоиться, Белла просмотрела остальные конверты, едва понимая, что читает. Отложила в сторону счёта. Реклама супермаркета… письмо из какого-то банка… скорее всего, реклама беспроцентных кредитов… Белла разорвала конверты пополам и бросила в мусорное ведро. Радость поднималась в ней, как пузырьки шампанского, бурлила, искала выхода. 
- Папа! У нас все будет хорошо! Я же обещала! – крикнула Белла во все горло. «У нас все будет хорошо...»