Держаться за воздух, за острые звёзды, Огромного неба коснуться рукой. Держаться за воздух, за острые звёзды, И там над Землёй дышать им с тобой. БИ 2
POV Michel
Мне открыла горничная. Пьер, по её словам, ещё был в офисе. Я бросила сумку на пол и встала под душ. Тонкие струи воды били прямо в лицо, вода была горячей, но расслабиться она мне не помогала, наоборот, меня начинало колотить от какого-то внутреннего озноба. Выключив воду, я надела свой любимый махровый халат, отбросила с одной стороны кровати покрывало и легла, натянув одеяло до самого подбородка. Два больших клёна у нашего дома уже покрылись свежей листвой, и сейчас эти новые листочки словно махали мне своими ладошками, пропуская свет уличного фонаря через свои зелёные прожилки. Горела только маленькая лампа на прикроватной тумбочке, и она своим приглушённым мягким светом освещала мой сотовый телефон, который лежал на тумбочке… Я выключила его ещё в аэропорту Будапешта, и сейчас руки так и чесались включить и посмотреть, что там. Вдруг дверь распахнулась, и в проёме появилась фигура Пьера. Он был пьян. - Что так скоро воротилась, жена? Или нынче англичане стали менее любезны, чем раньше? Глубоко в животе кувыркнулся страх и, разливаясь по венам, заставил сжаться сердце. - О чём ты, Пьер? Я просто зашла в будапештскую телестудию, договорилась о нескольких проектах и всё. - Всё? А как же твой главный проект? Он тоже завершён? – он, пошатываясь, прошёл к креслу, которое стояло возле окна, и плюхнулся в него, закидывая ногу на ногу, обосновываясь в моей комнате надолго. - Главный? У меня такого нет, - его глаза сузились в две тонкие щёлки, и от этого прищура мне захотелось бежать. - Если ты будешь продолжать строить из себя оскорблённую невинность, клянусь, я... - Но я, действительно… Он повернулся, схватил с туалетного столика увесистый флакон с туалетной водой и запустил им в меня. Его опьянение сбило прицел. Я вскочила с кровати. - Сядь! - Чего ты хочешь, Пьер? - Ты знаешь! – заорал он. - Да… да, я знаю, - когда с моих губ слетели эти слова, он встал, снял и отбросил пиджак, медленно приближаясь. От страха, который почти парализовал мой мозг, соображала я медленно. А он уже расстегнул ремень на брюках. - Конечно, знаешь, ты же моя жена, м-о-я, - и то ли от так противно «пропетой» последней гласной, то ли от звука молнии на ширинке, у меня, наконец, включился инстинкт самосохранения. - Твоя, - я медленно стала подниматься. Сейчас резких движений совершать было нельзя, только моя покорность сможет усыпить его назойливость. - И моя жена сейчас поможет мне, - он стал путаться в пуговицах рубашки. - Иди, я помогу тебе, - потянув за ткань сорочки, я слегка приблизила его. – Присядь, тебе будет удобнее, - он сел. – Давай я сниму ботинки, - и с этими словами, я легонько толкнула его. Он улегся, позволяя мне развязать шнурки и медленно, как только было возможно, я вынула его ноги из дорогой обуви. - Да, Мишель, ты умница… - его губы еле ворочались, и через несколько секунд он спал, развалившись на моей постели. Выворачивая из глубин гардеробной огромный чемодан, я лихорадочно хватала с вешалок ты одну вещь, то другую. Потом остановилась, осмотрелась… Что я делаю? Зачем чемодан? Мне ничего не надо, ничего! Только документы и деньги, и всё! И телефон! Через полчаса я сидела на маленькой кухне у Сары и пила горячий чай. - Тебе надо уехать, - Сара сидела напротив меня и нервно теребила край своей футболки, я же, напротив, была совершенно спокойна. - Надо, но куда, я пока… - Я знаю куда! Атитлан! Там он тебя точно не найдёт. Во-первых, это очень далеко, а во-вторых – ему даже и в голову не придёт. - Куда? - Гватемала, озеро Атитлан. Правда, там сейчас не сезон, но это даже лучше. Моя семья оттуда. Место к тому же просто сказочное. - Ты с ума сошла! - Эй, не путай. Это ты с ума сошла, а я помогаю тебе окончательно свихнуться. Я взяла телефон, включила. Непринятые вызовы бередили душу. - Что ты делаешь? Хочешь, чтобы Пьер знал? - Не Пьер… Я отправила две эсэмэски, вторая была совершенно безнадёжная, непонятная и, по всей вероятности, обреченная. Снова самолёт, снова я у иллюминатора, а впереди… впереди у меня солнце, должно быть солнце!
POV Robert
Стоя на пороге конторы Штольберга, я всё уже решил для себя. ОНА мне не верила и не поверит, пока я не сделаю это. Слова – ничто. Можно даже не пытаться доказывать, что всё вокруг меня – шоу-бизнес. Мишель видела то, что видела, и как же ей было больно, что она даже не захотела говорить со мной! Когда я вышел от адвоката, у меня в сумке лежал пакет, в котором была свобода. Её свобода! Полцарства за билет – Оплачено сполна, Из тысячи дорог Я выбираю эту.(с) Рейс на Гватемалу дважды задерживался. Сидя в вип-зале, я снова достал сценарий фильма, в котором предстояло сниматься – «Воды слонам». Любовный треугольник, он – молод и любит, она – замужем и недоступна… Что ж, играть мне не придётся, я прожил это. Наконец, объявили посадку. Мои надежды добраться как можно быстрее до места разбились о незнание языка и местную суматоху. Возле аэропорта теснились маленькие автобусы, видавшие виды, такси, машины – они перебивали друг друга клаксонами, создавая настоящий хаос. Я с большим трудом добыл машину, водитель не говорил по-английски, а на его языке я знал только одно слово – Атитлан. Он присвистнул и жестом показал, что путь неблизкий и влетит в копеечку, я кинул. Дорога то взмывала вверх, то стремилась вниз, и вот стало видно, как на дальних холмах разлилось кисельно-опаловое озеро. Завиднелся каскад черепичных крыш, вынырнула, бликуя окнами, белая группка домов на темени горы и отчётливо стала видна извилисто-синяя рана глубокой долины, которая затягивалась длинным жемчужным облаком. Атитлан… обыкновенное чудо, спрятанное от назойливых обывателей неведением и огромной горой, которая ещё не так давно извергала кипящую лаву, отзываясь на только ей понятный зов Земли. Именно такое место и могла выбрать Мишель. Оно так похоже на неё. Я набирал её номер, но в который раз мне отвечали: «Вне зоны»… Чёрт! Расплатившись с водителем, я вышел на улицу. Тихая деревенька жила своей привычной жизнью. Мальчишки гоняли мяч прямо на дороге, у местной лавки на низкой скамейке сидели четверо местных старейшин. Увидев незнакомца, они перестали разговаривать и принялись внимательно рассматривать меня. Я снял тёмные очки, куртку, которую держал в руках, перекинул через сумку и подошёл к ним. - Простите, я ищу одну женщину, блондинку. Они по-прежнему молча рассматривали меня. - Она француженка, вы понимаете меня? Молчание. Испанский… его я почти не знал. - Francesa, por favor! И тут черты одного из них смягчились, и он произнёс. - La mujer hermosa… La casa en la cima! Allí! – и показал в сторону вершины. POV Michel
Было жарко. Май здесь – тот месяц, который европейцу переносить нелегко. Я жила здесь уже неделю и мне необходимо было позвонить Марселю. Прежнюю симку я выбросила ещё в Париже, а мой новый номер Марсель не знал. И ОН не знал! Меня мучило это. С одной стороны, очень хотелось позвонить ему, а с другой, перед глазами так и стоял тот трейлер, в который заходила другая… Если захочет – найдёт, а если нет… то… Я не знала, что тогда. Ничего! Пустота. Но сейчас время ждать, я просто знала это, повинуясь только одной лишь интуиции, я ждала. Что есть неделя в миллионах лет, в миллиардах? Я буду ждать столько, сколько дышу. И я не устану. Было далеко за полдень, когда я решила пройтись до магазина. По дороге я набрала Марселя. Он был на удивление спокойным и не просил денег. Меня это насторожило. - Эй, сестрёнка, скоро всё у нас будет в лучшем виде. Есть выгодное дело. Денег хватит на то, чтоб уехать и жить свободно. - Марсель, я прошу тебя! - Всё понял, Мишель, я верну долг моей сестрёнке! Он отключился, но мне стало неспокойно. Чего он там придумал? Солнышко уже одним своим огненным краем цепляло гору, медленно приближался вечер. Было тихо, ни дуновения. Я вышла из лавки и направилась к берегу озера. Слушать, как маленькие волны тихонько бьются о пирс, стало моей привычкой. Большие прогулочные лодки были пришвартованы здесь же, и они напоминали мне «Пандору». Я и приходила сюда именно по этому, я приходила за воспоминаниями… Просидев на берегу около часа я поднялась. Мой дом стоял на самой вершине, и, пока я поднималась, сумерки успели сгуститься, в воздухе уже витали ароматы отцветших лилейников и ещё какой-то травы, которая источала резкий, но приятный мускусный запах. Я никогда не запирала дверь. Зачем? Местные ко мне почти не заходили, присматривались. А не местные… Я присела на последних ступенях и стала смотреть на деревню, в небольших домах которой то тут, то там загорались вечерние огни. Вдруг позади меня послышались шаги, и через секунду около меня на ступеньку присел ОН. - Красиво, - сказал шёпотом, словно выдохнул. - Да, - так же шёпотом ответила я. В кустах, совсем рядом запела ночная пичужка, она-то и вывела меня из оцепенения… - Пойдём в дом, - он молча повиновался. – Проходи. Напряжение звенящей струной повисло в воздухе, и от неловкого молчания степень его только возрастала. Он прошел вглубь комнаты, остановился у окна, повернулся и, сунув руки в карманы джинсов, продолжал молчать. - Как ты меня… - Не без труда, - тут же перебил он меня. - Хочешь выпить? - Нет! - Перекусить? - Нет! - Ты устал с дороги… - Нет, чёрт возьми! Я упрямо смотрела перед собой, не решаясь поднять на него глаза, потому что непрошеные слёзы вдруг застлали всё, ослепляя. - Тогда чего ты хочешь? POV Robert
Почему, когда я рядом с ней, всё идёт не так?! Почему вся моя выдержка летит в тартарары? Она держалась отстранённо, словно мы едва знакомы, и это злило меня и обескураживало одновременно. Что? Выпить? Перекусить? Снова заготовленные слова превратились в дым. Пружина внутри меня скручивалась всё сильнее. Я буквально подлетел к ней. - Я хочу тебя! – её запах кружил голову, путая мысли.
POV Michel
- Только тело… да, - я потянулась к пуговицам платья и расстегнула одну. - Не только… - его рука слегка дрожала, когда он протянул её к моему плечу, но он сжал её в кулак, да так, что побелели костяшки пальцев, желваки на скулах ходили ходуном. – Не только, я хочу тебя всю! - Да, я помню, я ещё помню, Роберт, - следующая пуговица была расстёгнута. Обоюдоострые гнев, боль, желание, обида – всё смешалось воедино, закручивая нервы до предела, переполняя чашу терпения так, что плескалось через края. Вдруг он прошёл к двери, открыл сумку и вытащил из неё какой-то конверт, большой, с печатями, положил его на стол. - Что это? - Это документы. Ты больше ничего не должна ни мужу, ни истцу. - Что?! - Здесь всё, от сфабрикованных улик до протоколов заседаний суда. - О! Роберт!
POV Robert
Я взял её лицо в свои ладони. В озёрах её глаз стояли слёзы, миг и одна скатывается, прокладывая мокрую дорожку по моим пальцам. - Я хочу тебя себе, хочу насовсем! Понимаешь?! Вместо слов, она отняла мои руки от своего лица и начала целовать мои ладони, отнимая у меня последние крупицы самообладания. Мне нужна была она, я так соскучился по ней, по её голосу, по её запаху, по её телу… Мои губы прошлись по нежной коже у ключиц, спустились ниже… И я чувствую, как у моего виска её дыхание сбивается, и я ловлю губами её тихий стон. POV Michel
Кровь медленно превращается в жидкое пламя, и мне необходимо это, я жажду. В спальне я усаживаю его на кровать и жестом прошу молчать. Отступив на несколько шагов, медленно, очень медленно я начинаю расстёгивать пуговки на платье. Вижу, как его ноздри раздуваются, а ладони сжимают покрывало, чувствую, что он на грани. Платье спускается к моим ногам… Вскочив с кровати он хватает меня в охапку и хрипло шепчет: - Не могу больше ждать! POV Robert
Всё! Я не контролировал себя. Невозможно! А она такая нежная, такая красивая! Не помню, как освободился от одежды и вот наши бедра соприкоснулись. Я вошёл в неё одним толчком, а она, выгнувшись мне навстречу и запрокинув голову простонала: - Да! Это происходит снова, только от одного её слова, меня несёт бурным потоком прямиком на вершину, и она, почувствовав, обхватывает мои бёдра ногами, заключая в самый нежный плен. - Да! Да, Мишель! Моя Мишель!
Солнце померкло б, увидев наших душ золотые россыпи. (с)
Благодарю за твою любовь Порой мне так трудно сказать то, Что хотелось бы. Мы здесь с тобой одни, ты и я, Да, еще этот разбитый фонарь. Запри все двери - Мы оставим мир снаружи. Все, что я хочу подарить тебе, - Это эти пять слов, когда я
Благодарю тебя за твою любовь, За то, что ты была моими глазами, Когда я не мог видеть, За то, что вдохнула в меня жизнь, когда я не мог дышать. Спасибо за то, что любишь меня, Спасибо за то, что любишь меня.
Я не когда не думал, что у меня есть мечта, Пока этой мечтой не стала ты, Когда я смотрю в твои глаза, Даже небо окрашивается в другой оттенок синего. Клянусь, Я не обманываю тебя, А если бы попытался, то ты притворилась бы, Что веришь в мою ложь.
Благодарю тебя за твою любовь, За то, что ты была моими глазами, Когда я не мог видеть, За то, что вдохнула в меня жизнь, когда я не мог дышать. Спасибо за то, что любишь меня, Спасибо за то, что любишь меня.
Ты поднимаешь меня, если я падаю, Ты ударяешь в гонг до того, как меня повергнут. Если бы я тонул, ты бы заставила море расступиться И рискнула жизнью, чтобы спасти меня.
Запри все двери, Оставь мир снаружи, Все, что я хочу подарить тебе, Это эти пять слов, когда я
Благодарю тебя за твою любовь, За то, что ты была моими глазами, Когда я не мог видеть, За то, что вдохнула в меня жизнь, когда я не мог дышать. Спасибо за то, что любишь меня, Спасибо за то, что любишь меня.
Когда я не мог взлететь, Ты подарила мне крылья, Ты вдохнула в меня жизнь, Когда я не мог дышать, Спасибо, за то, что любишь меня. Спасибо, за то, что любишь меня. Спасибо, за то, что любишь меня.
"...Не могу вспомнить, кто сказал мне это – но «душа и небеса должны существовать, потому что хорошие люди недостаточно вознаграждены на Земле». Мне всегда нравилась эта мысль, если она имеет значение."