Чистые пятна Deja Vu. Безразличное внимание Я всегда относилась к тому типу людей, что все свои проблемы оставляют на завтра. Потом на послезавтра. Дальше. И еще дальше. И так до тех пор, пока ситуация, злобно оскалившись, не отхватит приличный кусок твоей задницы.
Вот и сейчас в моем распоряжении оставалось двадцать долларов.
Ни больше, ни меньше.
Завтра состоится мое единственное собеседование, которого я смогла добиться, не имея подходящего образования. И что будет, если мне откажут? Ну, все верно… жопа.
Вообще-то, у меня есть специальное экономическое образование и даже опыт работы размером в три года. Но… цифры никогда не привлекали меня. А я была настолько эгоистична, ленива и не организована, что не могла заниматься тем, что не вызывало моего одобрения. Я вроде бы прилично справлялась со своей работой, но никогда не была в том коллективе активистом, преуспевающим сотрудником, незаменимым специалистом… как следствие – попала под сокращение штата. Во всяком случае, так звучала официальная причина моего увольнения.
Возможно, дело было в том, что я перестала спать с человеком, ради которого в 17 лет сбежала из дома. И который по совместительству являлся исполнительным директором той небольшой фирмы, обеспечивающей население пластиковыми окнами.
Он был старше меня всего на пять лет… Был таким властным, обеспеченным, уверенным в себе мужчиной. С грязным языком. Он не стеснялся в выражениях даже при моих родителях. Через некоторое время я переняла эту его привычку. Думаю, не стоит говорить, что в моей семье это не встретили с одобрением. Ему отказали в посещениях нашего дома, а мне объявили тюремное заключение.
Но подростки ведь должны ходить в школу, верно? Так вот, я использовала эту уловку… Пока администрация не связалась с моим отцом, поставив в известность, что моя персона выдвинута на исключение. Мм… до сих пор помню, как мне досталось маминой метровой линейкой для шитья.
Я всегда была очень сложным ребенком, но переходный возраст сделал из меня настоящего монстра весом в 5О килограмм.
После ужасных скандалов и истерик, папа просто сказал мне: «Выбирай или он, или мы». Как думаете, что в ответ может сделать обозленный подросток? Я просто хлопнула дверью, забрала свои вещи и выбрала его.
Он не был идеальным даже для моего сознания. Но простите, то что пишут в книгах… как там это звучит? «Я не знаю, стоит ли мне с ним быть, ведь потом мне наверняка будет очень больно, он плохой мальчик, я не знаю, я не знаю, я не знаю…». Вы шутите? Никто так не думает. Женщина с самого начала знает, пойдет за конкретно данным мужчиной или нет. Все остальное херня.
Через полгода я таки окончила школу. И он увез меня в Сиэтл. Не так далеко от моего дома, но достаточно, чтобы я и не думала о возвращении. Родители не пытались со мной связаться. Гордость и упрямство – вот что я совершенно точно переняла от них, мы были как одинаково заряженные частицы – отталкивали друг друга. Они не звонили, не искали, а я в ответ не собиралась просить прощения, признавать своих ошибок и возвращаться. Идите к черту!
В новом городе Роберт подхватил бизнес своей сестры – да, я уже говорила, пластиковые окна. Я скоренько окончила экономические курсы, и он взял меня на самую заурядную должность. Чтобы через три года уволить. Однако, он оставил мне однокомнатную квартиру с хорошим ремонтом. Он не был таким уж ублюдком, по которым плачут и стенают обиженные женщины. Просто он был категоричным. И это то, что я переняла от него, помимо грязного языка.
Мы не расставались с ним, как эти смешные парочки… которые расходятся со скандалами, потом снова сходятся в страстном безудержном сексе - и так по бесконечному кругу. Мы просто перестали видеться, звонить друг другу и писать. Точка. Не многоточие.
Я не собиралась возвращаться домой. Я была слишком горда, чтобы признать свою ошибку. Я не могла себе позволить быть униженной.
С нашего расставания прошло почти два месяца. В моем кармане была двадцатка. И одно собеседование.
Я могла бы занять денег у друзей в случае провала? Нет. Потому что мои школьные друзья были брошенными мной и забытыми, а мои нынешние друзья были общими с Робертом. Они ведь скажут ему, если я попрошу взаймы? Вероятно, да. Значит, мне это не подходит.
Теперь ясно, как я осталась одна с хорошей квартирой в престижном районе, но без средств к существованию?
Два месяца одиночества стали для меня критическим рубежом взросления. Я чувствовала себя выброшенной в открытый океан. И существовало всего два варианта: либо я утону, либо научусь плавать.
Я никогда не была гиперчувствительной, ранимой или сентиментальной. Легко переживала критику, чужое неодобрение, собственные неудачи… всегда находилось что-то, что помогало мне увильнуть от болезненного столкновения. Но теперь? Я была одинока и предоставлена сама себе, в городе, где я никому не нужна, оторванная от родителей больше трех лет назад, забытая прежними друзьями и не выбранная нынешними. Это должно было пугать меня, но не пугало. Я верила в то, что родилась в рубашке. Я слишком надеялась на то, что неведомая сила вновь подхватит меня и пристроит в хорошие руки на определенное время… а потом снова, снова и еще раз.
Я радовалась, засыпая. Наконец-то, какое-то приключение спустя два месяца скуки и застоя. Будто бы ночь перед Рождеством.
Тяжелые черные шторы с серым готическим орнаментом поблескивали в свете фар проезжающих за окном автомобилей. Я всегда следила за этим действом, оно будто бы гипнотизировало меня, делая веки тяжелыми.
Я никогда не помнила своих снов, но четко ощущала испытываемые мной чувства, там, за чертой яви. Сегодня это было что-то тревожное, мутное, меняющееся. Я уже практически проснулась, когда визгливый сигнал будильника прострелил мою небольшую комнату с огромной высокой кроватью.
Мне всегда нравилось быть немного театральной. Вот и сейчас, красиво скинув объемное, но легкое одеяло с ног, я потянулась. Далее, как ритуал, облачение в черный шелковый халат и распитие кофе, с выдыханием длинных струй дыма в кристально-чистое стекло кухонного окна.
Я принимала горячий душ, размышляя, что лучше надеть.
Как должен выглядеть успешный дизайнер-рекламист? Мм… С изюминкой, наверное. Или, наоборот, строго, классически, уверенно?
Как хорошо, что одежда не являлась скоропортящимся продуктом. По этой причине мой внешний вид был презентабельным, но вот завтрак отменялся. И я не была расстроена этим настолько, как, пожалуй, должна была.
Плотные синие джинсы надежно обтянули бедра, молочная шифоновая блузка открывала ложбинку, однако не обтягивала, оставалась свободной. Я с материнской улыбкой посмотрела на свои высокие сапоги из рыжей кожи и испытала практически оргазм, застегивая их на своих лодыжках, молния доходила практически до колен.
Следующим шагом была короткая кожаная косуха в тон сапогам. Она приятно пахла дорогими духами и надежно обхватила предплечья, я потянула молнию вверх…
Процесс одевания был для меня всегда чем-то большим, чем просто процессом одевания.
Я подошла к входной двери, внутренняя ее сторона была зеркальной, и открыла ее, впуская в квартиру свет из больших окон лестничной клетки. Поправив свой высокий хвост и темные накрашенные брови, воспользовалась красной помадой. Мне нравилось то, что я видела в зеркале. И всегда нравилось.
Я рассмеялась и заговорщицки подмигнула глазом отражению.
Замотала жемчужно-кремовый объемный, но легкий шарф вокруг шеи. Я всегда испытывала глупую, необъяснимую потребность в том, чтобы защитить свое горло. Я не могла заснуть, если не прикрывала его рукой. В детстве я дважды перенесла тяжелое воспаление лимфатический узлов – быть может, это следствие.
Схватив пластиковую серую папку с рисунками, я уже собиралась закрыть дверь, когда услышала звон битого стекла. Все бы ничего, но он исходил со стороны моей кухни. Оставив дверь открытой, я шагнула обратно в коридор… и уже отсюда я видела, что на плиточном кухонном полу в коричневой луже крупными осколками погиб мой пузатый прозрачный кофейный чайник. Я глядела на это и испытывала дежавю, впервые за много-много лет. Мурашками покрылась сначала спина, потом руки. Нет. Ничего не случилось. Я просто поставила его на край стола, а порыв ветра сбил его на пол. Так и было. Так и было. Да.
Почему людям становится проще, если им удается выдумать необъяснимым явлениям нелепые оправдания? Самообман, чтобы уберечь психику от потрясений? Но ведь я знаю, что это не порыв ветра, я знаю, что это не так. Только вот все равно держу эту причину в своей голове. Не проще ли сказать: я не знаю, как это произошло, черт его подери?!
Оставив то, что раньше было моим чайником, на полу, я вышла из квартиры и закрыла дверь.
Общественный транспорт меня не очень-то радовал, но тратить деньги на бензин было чревато голодухой (да, недоублюдок оставил мне еще и машину – вишневую Пежо).
В переполненном типично английском автобусе на меня бесстыдно пялились практически все. И мне это льстило, черт возьми. Да, смотрите, какая я. А затем, посмотрите, какие вы. Чувствуете это?
Ладно, я действительно была тщеславна. Но я была достаточно умна, чтобы быть такой наедине со своим сознанием. Да и большинство из ныне живущих сравнивают себя с окружающими, разве нет? Кто виноват в том, что в этом сравнении я выигрывала? Бросьте, всегда есть победители и проигравшие. Но не всегда это однозначно. Я выглядела лучше, чем окружающие меня люди в этом автобусе, но, наверняка, они-то позавтракали в отличие от меня.
Парень, каких частенько можно увидеть в библиотеках, уступил мне место, молча, жестом показывая, чтобы я заняла его. Я закусила губу.
- Ну и во что мне это обойдется? – Я знала, что он сделал это бескорыстно, мне нравилось играть с реакцией людей.
- Я… просто… - Я засмеялась, рассматривая его карие невыразительные глаза. И заняла место, все еще веселясь.
- У вас кровь на шарфе. – Он указывал куда-то в область моей груди, и я инстинктивно посмотрела вниз. Там действительно было темно-коричневое пятно размером с ноготь на большом пальце. На ощупь оно было еще слегка влажным. И снова этот необъяснимый приступ дежавю застилал мне глаза. В ушах зазвенело.
- У меня идет кровь из носа?
Он внимательно посмотрел на меня: - Нет, не думаю.
Я осмотрела свои руки, но и они были в порядке. Что за идиотизм? Блядь, как же мне это не нравится. На лбу выступила испарина.
Я сняла шарф и перевязала его таким образом, чтобы скрыть пятно.
- Спасибо. – Мой голос звучал отстранено, а парень в ответ только кивнул.
Спустя какое-то время он собирался выходить и бросил на меня вроде как прощальный взгляд, его зрачки расширились, и он снова указал на мой шарф. Сердце бешено забилось. Я посмотрела вниз и увидела еще одно темное влажное пятно, чуть меньшего размера, чем было прежнее. Быстро, нервно снимая шарф, я развернулась к своей соседке.
- У меня есть кровь на лице? Может, на шее? В ушах?
Она внимательно меня осмотрела и покачала головой.
Я еще раз изучила свои руки, миллиметр за миллиметром. Никаких царапин, ран, болячек… - ничего. Только идеальный французский маникюр.
Сжимая свой шарф в руках, я вышла на нужной остановке. Я приехала раньше, чем мне было назначено, и выкурила две сигареты подряд. Наслаждаясь тем, как прохладный ветер играет с моим хвостом.
Странное тревожное чувство выбило меня из колеи. Что все это значит? Нужно ли на это обратить внимание, или я излишне драматизирую?
Пройдя автоматически разъезжающиеся стеклянные двери, я оказалась в светлом холле, люди торопились по своим делам и не обращали на меня внимания. Теперь я не чувствовала себя такой уверенной, я ожидала за каждым углом подвох. Черт! Что за бред, изыди. Я постаралась взять себя в руки, натянув улыбку. Сегодня не позволять ей сползти было дико сложно, от напряжения болели и дергались щеки.
На четвертом этаже меня ждала серая дверь с ребристой матовой вставкой из стекла. Печатными крупными буквами на ней значилось: «Эдвард Мейсен, главный редактор СИТК». Осторожно постучав, я ожидала ответа.
- Ольга, давай уже, заходи. Я тебя жду. – Приглушенно донеслось из-за двери. И что я должна была сделать, простите?
Я осторожно вошла, теперь уже слишком увлеченная им, чтобы объяснить, что я не Ольга. Эдвард Мейсен сидел за небольшим, полностью заваленным бумагами столом и, хмуря брови, вчитывался в лист формата А4, испещренный тонкими черными рядами букв.
Он протянул руку в моем направлении ладонью вверх:
- Давай и можешь идти.
Я открыла рот, подошла еще на шаг и вложила свою папку в его ладонь.
- Спасибо. – Пробормотал он, недовольно поджимая губы и качая головой. Видимо, материал, который он читал, совершенно его не удовлетворял. Хм. Меня же не удовлетворяли два месяца кряду.
Я попятилась назад, все еще наблюдая за ним. Смолянисто-черные волосы, скорее всего крашенные - вряд ли такой истинно-черный можно встретить в природе. Виски были выбриты, не наголо, наверное, под шестерочку, когда остальная масса волос уже прилично отросла.
Белая майка с мультяшным тасманским дьяволом, а сверху черный пиджак, рукава которого закатаны по локоть. И много-много светлых волосков на руках. Точно не натуральный брюнет.
Я уже коснулась задницей двери, когда он, почувствовав неладное, резко поднял голову и глянул в мою сторону. И опять это… дежавю. Дыхание стало частым и неглубоким. Я смотрела в его глаза, и картинки сами появлялись в моей голове: вот он зло опускает стекло автомобиля и что-то беззвучно произносит… смена слайда… и он уже стоит возле проезжей части что-то поднимая с серого асфальта… смена слайда…
- Вы вообще кто? – Смотрит на меня и на пластиковую папку в своей руке по очереди.
- Я… на собеседование, Изабель Суон.
- О, и вы были готовы просто вот так вот уйти? Задним ходом? – Он насмешливо приподнял бровь. Смеется надо мной! Моя сучья натура встряхнулась и рвалась в бой. Но он был моим потенциальным боссом, черт его подери. – Садитесь, Изабель.
Я села, и его глаза оказались ближе, да притом на одном уровне с моими. И опять я их узнала, будто бы видела прежде. Но этого не могло быть.
Светлые серые глаза, но с темной паутинкой - по ободу радужки испещренные замысловатым тонким узором. Такие странные…
- Итак, почему вы хотите работать именно у нас? – Он вертел в руках простой карандаш, так ловко исполняя им сложные манипуляции. Я всегда хотела этому научиться, но мне не хватало терпения. Терпение, к слову, никогда не было моей сильной стороной. Может быть, я вообще состояла из одних слабых сторон… или нет, если умение хорошо одеваться может считаться сильной стороной личности. – Есть кто-нибудь дома? – Он снова приподнял бровь. Я уже ненавидела своего босса. Хотя с таким впечатляющим началом он вряд ли им станет. Боже. Иногда настолько жаль, что нельзя отмотать время назад и начать все сначала. Сбежала бы я из дома, зная, чем это обернется? Скорее всего, да. Ну, возможно, если я поголодаю еще несколько дней, мой ответ будет иным… кто знает. – Вы меня пугаете, Изабель. – Блядь.
- Извините. Сложное утро. – Я поправила сережку в ухе. – Просто хочу работать у вас. Я принесла с собой рисунки, может, вы посмотрите? Я могу вообще вам не подходить, тогда все это… - Я показала на расстояние между нами, – бессмысленно.
Он опять насмешливо приподнял бровь, но потянулся за папкой.
Я отобрала свои лучшие работы, и я ими гордилась.
Он осмотрел каждую мельком, вскользь. Я уже говорила, что ненавижу его?
- Это нормально. Вы уверены, что такая работа вам подходит?
- Почему нет?
- У вас на руке часы Кельвин Кляйн. Не думаю, что вы привыкли жить на ту зарплату, что мы можем предложить начинающему художнику.
Я вспыхнула.
- Ваша забота меня действительно трогает, но…
- Это не забота, мисс Суон. Я не беру в штат людей, зная, что через месяц придется искать замену. Мне нужны надежные работники, а не… - Он улыбнулся.
- Серьезно? Вы оцениваете надежность своих сотрудников по марке часов, мистер Мейсен? – Я выпрямила спину настолько, насколько это вообще было возможно.
- Серьезно? Вы сможете прожить месяц на триста долларов?
А могла ли я? Вот скотина.
- Эти часы всего лишь подарок. – Он переместил свой взгляд на мое кольцо от Тиффани. – И кольцо тоже. – Я была готова взорваться.
Он сочувственно сложил брови домиком и участливо поинтересовался:
- Ох… подарки закончились, да? Теперь придется самой зарабатывать на баловство? Мне очень жаль.
Урод. Мой грязный язык чесался. И руки тоже, кстати.
- Вы опять делаете поспешные выводы, мистер Мейсен. Возможно, редакция статей – ваш конек. Но вот редактировать людей, увы, у вас не получается. – Он ухмыльнулся в ответ, все еще играясь с карандашом.
- Прежде вы работали?
- Да. Но это не было связано ни с рекламой, ни с дизайном.
- Ну и чего вас вдруг осенило?
- Вы уверены, что держитесь в рамках профессиональной этики?
- Вы уверены, что отвечать вопросом на вопрос на собеседовании приемлемо?
- Вы… - Я тяжело втянула воздух через нос. – Можете принять мои извинения? На чем мы остановились?
- Извинения приняты, мисс Суон. Почему вы решили сменить род деятельности? – Он был спокоен как удав. Как, блядь, мертвый удав. Чтоб его, боком и попереком.
- Мне не интересны цифры, формулы и… я люблю рисовать. Я думаю, что хорошо это делаю.
- Вы делаете это нормально.
- Следующий вопрос, мистер Мейсен?
- Куда-то торопитесь? Понимаете, претендуя на такую творческую профессию, как художник-дизайнер, вы должны быть готовы к тому, что придется работать не только в офисе, но и дома. Ваша голова всегда должна быть занята этой работой, новыми идеями, множеством новых идей. Если у вас мало свободного времени, боюсь, эта должность не для вас. – С грустными глазами, скучным, нравоучительным тоном вещал он.
Какой же ты говнюк.
- Я могу вас уверить, мистер Мейсен, у меня очень много свободного времени, просто прорва свободного времени. Дело в другом - я не люблю тратить время на пустую болтовню, понимаете? Привыкла говорить по существу.
- Ох. И это тоже проблема, мисс Суон. Вам, возможно, придется работать напрямую с клиентами, и большинство из них любят эту пустую болтовню. Очень много болтливых людей, знаете ли. И вам нужно будет угождать им, чтобы они захотели работать именно с вами. Вы обслуживающий персонал.
Терпение – никогда не было моим коньком (я уже говорила, да?). Потому я встала, отпихивая стул назад.
- Нет, мистер Мейсен. Знаете, почему эта работа не подходит мне? Не потому что я не смогу жить на триста долларов, и не потому что у меня мало свободного времени… и даже не потому что я не смогу наладить контакт с клиентом! А потому что мой потенциальный босс конченный придурок! – Я перевела дух. – Уверена, вам это и раньше говорили. Простите, за устаревшие новости.
Он улыбнулся и подпер голову рукой. Другой протягивая мне несколько листов. На верхнем из них крупными буквами было напечатано: «Контракт».
- Вы уверены, мисс Суон?
Что за… день.
Я взяла бумаги в руки. Неужели…?
И растерянно посмотрела на него:
- Вы меня берете. Так просто?
- Вы бы предпочли попасть через постель? Могу это устроить.
- … Я… вы… нет. – Прозвучало так, будто бы я раздумывала над его предложением. Дерьмовый день.
Он расхохотался, поправляя закатанные манжеты своего пиджака.
Источник: http://www.only-r.com/forum/33-485-1
