От РОБА пишет Evita
От "КОЛЮЧКИ" пишет gulmarina
***
В предудыщей главе...
- Так хочешь вколоть этот укол?
- Да.
- Отлично. Я соглашусь, если пойдешь со мной на свидание.
- Куда?
- Ты слышала. Традиционное свидание по всем правилам, мисс Колючка.
- Но это... нечестная сделка.
- Выбор твой, так что как пожелаешь.
- Ладно.
- Не слышал.
- Хорошо, Роберт, я пойду с вами на свидание, - гневно отчеканила я. Все на благо пациента. РОБ
Свидание… Ну не дебил ли?!
А день неумолимо клонился к вечеру и приближал событие. Сейчас натяну костюм, свожу мою Мисс Полезный укол в ресторан, и, в обмен на это, она всадит мне в задницу десять кубиков.
На всю иглу… Полный кайф!
Ладно, морду лица кое-как умыл. Бриться не стал, а то зарежусь от нервяка. Рубашка.
Чёрт! Пуговицы, маленькие суки! В тысячной попытке застегнуть их, я оторвал пару буквально «с мясом». Свежая футболка с ровными линиями, отставленными от сложений после глажки – пойдёт. Брюки.
Ага, с футболкой?! Вот они, джинсы. Тёмно-синие. Пиджак на гипс не налезет, значит возьму куртку.
И вот чего я заморачиваюсь? В лоб прилетало, по физиономии получил, если сегодня опять облажаюсь, надо бубенцы беречь, а то лишит меня моя…
Моя?
Нет, лох, не твоя! На этой самой секунде, как только меня торкнула мысль о том, что моя Мисс Нежные поцелуи, возможно, именно сегодня может ускользнуть от меня, а может стать действительно моей, я реально занервничал. Весь рьяный настрой на удальство улетучился. Я вышел из комнаты, спустился вниз и, застыв изваянием у окна в гостиной, стал ждать. Ждать момента, когда настанет моя медленная пытка.
Признайся уже себе, тупень, что хочешь её! Да… Да, я хочу её! Но… этого мало, хочу большего.
Я прекрасно слышал, что она спускается, но продолжал смотреть в окно.
Повернись, слабак! Конечно, самые худшие мои опасения подтвердились. Она была… очень красивая. Несколько секунд, уставившись на совершенство, я был нем. В простом чёрном безрукавном платье, без глубоких декольте, без разрезов, дерзко открывающих ноги, в туфлях-лодочках на шпильках, со свободно распущенными волосами, она выглядела истинной королевой.
Я вроде бы дышал, думал, что дышал.
- Куда пойдём?
Опа! Ни тебе «а ты неплохо выглядишь» или «прикольные кеды», сразу – «куда». - Красивое платье, - прохрипел кто-то севшим голосом. Я?
- Спасибо, - она улыбнулась.
Дар речи потихоньку возвращался ко мне.
- Идём, такси уже ждёт.
Пока выходил из двери, зацепился ногой за порог, и, в порыве не разбить свой фейс, выставил загипсованную клешню вперёд, удержавшись за косяк. Фух! По ходу моя Мисс Маленькое чёрное платье действительно сразила меня наповал. Не помню, как садились в машину, помню только, что во время поездки я незаметно пытался придвинуться к ней ближе. А она делала вид, что смотрит в окно.
Столик я заказал в зале для VIP-персон. Наше место было скрыто от любопытных взоров, и это выручало ещё и потому, что ненавистный гипс ничего не давал делать нормально.
Принесли меню.
- Что ты будешь?
Она была настолько спокойна, насколько я на нерве.
- То же, что и ты, - буркнул я.
Мисс Колючка вопросительно приподняла бровь.
- Значит, доверяешь мне?
Ну нет, так в горло не полезет ни куска. Я видел только её губы, которые улыбались, обнажая белоснежные зубки. Молниеносно привиделось, как эти зубки покусывают мочку моего уха, и ладони тут же вспотели.
Принесли аперитив. И что? На кой он мне? Пить через соломинку я не намерен.
Секунды тянулись ужасно долго. Перемежая слова со взглядами, они проходили сквозь камень в ее серёжке, играя на спектре струн, скользили по изгибу шеи, у того места, где билась жилка...
- Роберт, давайте я вам помогу с горячим.
Романтическая дымка разбилась о слово «вам». И из меня снова полезло едко-саркастическое, разрушающее, возможно, глупое.
- О, уверяю вас, с горячим я справлюсь сам. - На этих словах я увидел, как спина её выпрямилась, и моя мисс словно заиндевела, превращаясь в просто вежливую девушку, обедающую с парнем.
Олень! Она отрезала кусок ростбифа, а мне показалось, что на тарелке лежит моё сердце, щедро политое соусом, и оно медленно, кусочек за кусочком, сейчас исчезнет в ней, а я так и не узнаю – понравилось ли.
- Здесь прекрасная кухня.
Она лишь кивнула.
- Приятного аппетита. - И снова вежливый кивок.
Мне подали стакан воды, которую я время от времени потягивал через трубочку, чтобы избавиться от сухости во рту. Ростбиф на моей тарелке оставался нетронутым. Я проклинал те секунды, когда сломались кости рук, когда она пришла в мой дом, когда надела ту маечку, когда мои губы коснулись…
Нет, олух, ты их благословляешь! - А знаете, Роберт… - Я впился в неё жёстким взглядом, и она осеклась. – Ладно! Роб, знаешь, ты должен хоть немного поесть.
С этими словами она протянула мне вилку с кусочком нежного мяса. Я съел. Потом она подала ещё. Я снова съел. А потом, чтобы было удобнее, она подвинула свой стул ближе ко мне. Сейчас я уже не помню тот момент, когда по моему подбородку потек соус, я вообще потом плохо соображал. Помню только, что она сняла ту каплю пальцем и облизала его, а затем аккуратно убрала соусный след языком, пройдясь от щеки до уголка рта. Её губы все ещё касались моей щеки, и я замер, боясь, что, если пошевелюсь, она отпрянет. Закрыв глаза, почти не дышал...
- Роб?
- Да, - два звука дались не просто.
- Десерт принесли.
Это была клубника со сливками.
- Сладкое я люблю, - и, захватив зелёный хвостик ягоды, она макнула «носик» клубники в сливки, прежде чем поднести к моему рту.
- Сливки твои.
Я хотел это видеть, банально, но я хотел смотреть на то, как она оближет ягоду. Идиот, я думал, что смогу выдержать это.
Она повиновалась, приоткрыла рот и начала, посасывая, слизывать сливки. Джинса была хоть и крепкая, но едва удерживала натяжение ширинки.
- Теперь ты, - и девушка протянула мне лакомство. Я откусил самый кончик, а мои глаза не отрывались от её взгляда. Разведя ноги шире, я придвинул её к себе ещё ближе – и она скользнула мне на колени. Наши губы были сладкими, нежными, требовательными.
Нам надо домой, срочно! Дома мы оказались быстро, потому что у ресторана дежурило несколько такси. Весь путь от ресторана до дома я не отпускал мою Колючку с колен, я измучил её губы, а она выдыхала в меня чуть слышные стоны.
Закрывая ногой входную дверь, я внёс её через порог, прижал к стене и точно знал, что уже не отпущу. Ни за что.
Мои губы скользнули по нежной щеке, поднялись до уха, прокладывая влажную дорожку, спустились к хрупкой впадинке у ключицы. Я чувствовал, что она, охваченная желанием, подрагивает, жаждет большего. Но чёртов гипс не давал мне сделать большего!
Подхватив девушку на руки, я поднялся в свою комнату, уложил драгоценную ношу на кровать.
- Дай мне пару минут.
Гипсовые бинты слиплись практически в бетон! Но я сильнее, я рвал их зубами, помогая кончиками пальцев, и, освободив одну руку, с удвоенной силой принялся за вторую. Наконец, свобода! Сжимая-разжимая кулаки, растирая запястья, я вернулся в спальню. Глаза моей Мисс Нежные поцелуи округлились:
- Но, Роб, ещё… - Больше говорить она не могла, долго не могла. Потому что…
Зарываясь носом в её пахнущие яблоком волосы, я исследовал её тело, мои освобождённые из плена руки желали быть повсюду, восполняли все пробелы, изучали, вели за собой, хотели и получали.
Платье имело длинную молнию, и, расстегнув её, я приспустил ткань с плеч. Моим глазам открылось самое эротичное зрелище – она была в чёрном бюстгальтере без бретелек. Тёмное кружево подчёркивало сливочность кожи, и я видел, как бусинки сосков уже приподняли шелковистую ткань.
О, да! Казалось, собственный гортанный рык прозвучал откуда-то издалека.
Всё смешалось в голове и в теле. Её губы под моими ненасытными губами, её соски, что покалывают ладони, точно маленькие острия, её руки на моей ширинке – и звук расстёгивающейся молнии, резкий, настойчивый. Воздуха, не хватает воздуха. А и чёрт с ним! Только не отрываться от неё. Только не отпускать!
Моя рука нашла заветный вход. Будто зачарованный, я смотрел, как её голова запрокидывается, и над губой выступают капельки пота. Её тихое:
- Роберт... - всхлипом. А руки лихорадочно сжимают простыни.
- Да, девочка моя, да…
- Роб…
- Скажи мне…
- Роб, я хочу тебя, хочу, хочу…
О, эта сладкая готовность принять, и заполнение – сначала робкое, потом полное, сильное, до прогиба в спине, до сжатых зубов, до дна, до начала восхождения. И толкаться, биться, вжимать и вжиматься, играть на её струнах своими, видеть, как она, впитывая мой ритм, начинает парить, и её бёдра уже едины с моими. Секунды перед, мгновения до – вот чистое наслаждение, именно оно, именно его, именно ради этого.
Она, выгнувшись навстречу мне, начинает трепетать, сжимаясь вокруг меня, дарит мне, а я дарю ей. И вместе в бездну, в счастье единения, в чистоту, в наслаждение, друг в друга.
«КОЛЮЧКА»
Я открыла глаза. Было так тихо, что, казалось, в мире существуют лишь звуки наших дыханий – спокойных, ровных и словно стремящихся друг к другу даже сейчас. Лунный свет мягко струился в окно, а я смотрела на спящего Роба – и не могла отвести взгляда. Всего несколько ночей назад это казалось тайным, запретным удовольствием, сейчас же превратилось в невероятную реальность, где я могу касаться его, прижиматься и, вдыхая запах, слушать стук сердца...
Он блаженно вытянулся слева от меня, на расслабленном лице играла бессознательная улыбка, спутанные волосы беспорядочно падали на лоб. А мне почему-то хотелось лежать, скрутившись маленькой ракушкой у него под бочком, упираясь притянутыми к груди коленями ему в ребра. Просто лежать и смотреть, долго-долго... Удивительный покой заполнял каждую клеточку. Потому что срываться в счастье можно по-разному – взмывать вверх, дерзко разрезая пространство, или безмятежно парить сонным парашютиком одуванчика, сияя в лучиках серебристого света.
Сейчас я парила... и будто видела нас двоих со стороны.
Роберт Паттинсон – мой парень. Какой абсурд! Какой...
восхитительный абсурд!
А ведь еще вчера я нервничала так, что полночи не могла уснуть. Злилась на него и, одновременно, представляла, как он закрывает мне рот поцелуем при очередной глупой ссоре. Еще вчера не знала, что делать, как вести себя с ним, как не оступиться... Пока не поняла, что оступиться невозможно. Уже невозможно.
Той ночью, думая о грядущем свидании, я снова и снова вспоминала его лицо, румянец на щеках, неразыгранное глубокое волнение, от которого меняется голос, учащается дыхание...
Ты нравишься мне. Очень нравишься. Улыбаясь, как влюбленная дурочка, я сжимала в руках подушку, уткнувшись в нее лицом. Быть может, тогда ко мне и пришел тот уютный внутренний покой, удивительно созвучный со счастьем. И утро показалось более ярким, лучистым и теплым, и собственное отражение в зеркале вызвало желание рассмотреть его, как портрет незнакомой красавицы, лишь потому, что Роберт тогда выпалил те слова, покраснев, как мальчишка.
И не важно, что потом мой звездун вел себя не лучше старого ворчуна. Неожиданно заявил с порога, что я полностью свободна до самого вечера – видите ли, к нему придет друг и вместе они как-нибудь справятся с едой и прочими проблемами. Не важно, насколько старательно он избегал моего взгляда, разглядывая, видимо, очень живописную точку на стене у окна. Все не важно – потому что вечером Мистер О-очень румяные щеки никуда от меня не денется. Даже если сомневается в собственной выдержке или готовится к боевым действиям с моей стороны, с применением ложек-тарелок-соусниц-подносов в ответ на любое проявление внимания. Даже если жалеет о вырвавшемся тогда признании. Ведь он сам все затеял – по-детски вспыльчиво, упрямо и так очаровательно наивно – не зная, чем может закончиться наше сугубо «традиционное» свидание.
А вот я знала сразу.
Расчесывая волосы, нанося на кожу тонкий аромат духов, выбирая белье, я изначально делала это
для него, только для него, понимая, что этим вечером Роберт будет это видеть... и чувствовать.
С противоположного конца коридора доносились звуки гитары, пение – то мурлыкающее, монотонное, то надрывное, резковатое. Я слышала эти стенания, выходя из дому в два пополудни, я слышала их теперь, спустя пять часов. Напились они там, что ли? И теперь воют, как два мартовских кота. Или один лишь подвывает да подыгрывает, пока другой, в синяках и гипсе, жалуется на жизнь с «колючкой». Он что, совсем не думает готовиться к свиданию? Хотя, чего ему готовиться-то... Мужчины!
Вздохнув, я отбросила расческу, которой машинально водила по волосам снова и снова. Подошла к распахнутой дверце шкафа, снимая с вешалки час назад купленое платье. Не глупо ли? Но мне хотелось этого. И, аккуратно натягивая эластичную ткань поверх сексуального белья, я невольно подумала о Роберте, вдруг представила, как он будет это платье с меня снимать, медленно и осторожно (
зубами?), а может, срывать, буйно и нетерпеливо (
м-м-м, чем же еще, зубами!).
Кажется, я уже не здесь... Уже там, с ним наедине. И давно отдалась ему мысленно.
Прикрыв глаза, я попыталась отдышаться – но те волшебные, волнующие переживания, когда все сладко вибрирует в груди, когда губы, кожу, кончики пальцев покалывает от желания ощутить прикосновение, когда от предчувствия по телу разливается непередаваемая нега – те переживания не давали передышки.
В реальности же все происходило слишком натянуто.
Звездун не улыбался, даже не подкалывал меня. По-прежнему избегал взгляда – лишь единственный раз посмотрел открыто, когда я спускалась по лестнице. Только мне хватило этой малости, чтобы по-женски понять и почувствовать, что не ошибаюсь. Его кадык нервно дернулся, голос изменился, когда он выдавил хриплое: «Красивое платье». Выражения глаз я уловить не успела, но мощные волны чувственного напряжения, плывущие от него ко мне, были настолько сильны, что другие сигналы теряли значение.
В ресторане он вел себя довольно отвратительно. Пытался выглядеть непоколебимым, даже равнодушным, оттого говорил едко, брюзжал или попросту молчал, угрюмо уставившись в тарелку с нетронутой едой.
С одной стороны, мне было жаль его. Продолжая спокойно есть (
не хочешь, не надо!), краем глаза я улавливала, как он время от времени нервно сглатывал, тайно поглядывая на меня. К принесенной ему минералке с трубочкой почти не притрагивался – звуки от такого питья получались громкие, как у школьника в Макдональдсе.
С другой стороны, я злорадствовала. Надо же, какая самонадеянность! Зачем он вообще меня приглашал сюда? Чтобы поставить в неловкое положение? Кавалер, тоже мне. Сидит тут, как... сыч какой-то. (
Среди всех пернатых хищников, разбойничающих днем или ночью, домовый сыч — один из самых «могучих и ужасных». Но охотничьи подвиги случаются не часто, и в повседневной жизни сычам вполне хватает мелких животных, бегающих и ползающих по поверхности земли.*) Картина маслом! Только пусть я и мелкая, ни бегать, ни ползать не собираюсь. Не надейся, ужасный.
Вот паразит, ну ни единой попытки поддержать беседу, скрасить неловкость. Значит, гордо голодай дальше, раз сам можешь со всем справиться. И смотри, как вкусно я ем. Упрямый осел!
Любовь зла… ла-ла… но, в общем, осла… ла-ла… полюбить легче, чем козла… ла-ла… Сочиняя дурацкие песни в голове и ритмично жуя, я с трудом сохраняла невозмутимое выражение лица.
Побледнел бедненький мой звездун, за каких-то полчаса осунулся весь.
Тебе не стыдно? Не стыдно издеваться над несчастным больным? Что это, в животе заурчало? Или совесть, зевнув, заявила о себе?
Не будь такой стервой, спаси парня от мучений. Да, мучений-то у него немало. Смотреть на пир по ту сторону стола, смотреть на красивую меня, и, не отвлекаясь на декольте, сосредоточиться исключительно на губах…
- А знаете, Роберт… - Ух, как он встрепенулся! Вперился в меня своими прожигающими насквозь глазищами, вот-вот пар из ушей повалит. Ладно уж… - Ладно! Роб, знаешь, ты должен хоть немного поесть.
Все же, непростительно позволить ему уйти из ресторана голодным. И я, смилостивившись, протянула через стол вилку с кусочком ростбифа. Звездун послушно съел. Еще, потом еще кусочек… Соус потек по его подбородку, и тут же захотелось сделать что-то неожиданное, какую-нибудь не очень невинную глупость. Стереть пальцем, эротично снять с пальца язычком… Ай лав бубс смотрел на меня. Дышать вдруг стало как-то… проблематично, потому что на самом деле голодным был его
взгляд.
Надо же. На протяжении всего этого несуразного, вялотекущего, в общем-то катастрофического вечера он вел себя так, что зацикленной на себе особе впору было бы встать и уйти, оставив этого хмурого зануду в гордом одиночестве. Только мне он слишком нравился. Нравились даже его упорные попытки сделать вид, что не так это все ему и надо, и не так уж он взволнован и уж никак не возбужден...
Я нарочно усугубила ситуацию, скользнув кончиком языка по щеке звездуна. Когда его вдох прервался, а распахнутые губы замерли в паре сантиметров от моих, наконец, пришло время вознаградить Мистера Дымящиеся уши за страдания.
- Роберт? – проворковала я. Его «да» было полустоном-полумычанием.
Не колючка, поганка самая натуральная. Это ж надо довести парня до такого состояния. - Десерт принесли.
Люблю я сладкое, конечно, люблю! И ты входишь в эту категорию. Заказанная на десерт клубника звездуна добила. Или это я, переместившись к нему на колени, спровоцировала короткое замыкание. Через мгновение мы уже целовались, медленно, томно смакуя губы друг друга, приглашая, отдавая, обещая… Еще через пару мгновений опьяненно ласкали один другого взглядами. Мистер Вредина куда-то пропал. На меня смотрел Мистер Потерянный, который от волнения уже не мог говорить. Красиво очерченные скулы подрагивали в напряжении, над губой выступили капельки пота. Стоило же мне чуть поерзать на его коленях, устраиваясь поудобнее, как Роберт прикрыл глаза и резко сжал челюсти. Услышав, как мучительно скрипнули его зубы, я шепнула ему в ухо: «Давай уедем», серьезно опасаясь, что не сдержусь и выдеру его ширинку прямо тут, на месте.
Всю дорогу до дома он целовал меня. Так пылко и беспощадно, что губы горели огнем. Только я не уступала ему – в пылкости.
Коридор, лестница, спальня… Его кровать… Наконец-то!
- Дай мне пару минут.
Минут? Я не могу дать тебе ни секунды. Я хочу… хочу… Он вернулся, и я не поверила собственным глазам. Гипса нет! На миг во мне проснулась медсестричка, пытаясь возмутиться, только мозгосклад решительно запер ее на замок – и, похоже, самоликвидировался. Я не представляла, как Роберт сделал это… да и неважно. Я видела лишь, как он хочет меня. И дурела от этого…
Он нетерпеливо стянул с меня платье, и, при виде белья, какой-то нечленораздельный звук, похожий на рычание, слетел с его губ. Его ладони, вырвавшись из плена, поглаживали, ласкали, сминали, потирали… Я дрожала, кажется, всхлипывала, а может, постанывала. Мои пальцы впивались в его обнаженную кожу, ногти чертили вдоль позвоночника узоры – дорожки вверх, дорожки вниз по страстно изогнутой спине. Потом, не в силах терпеть, расправились с пуговицами ширинки, содрали джинсы с бедер…
Роберт замер надо мной, тяжело дыша. Рука спустилась от моей груди к животу и, миновав кружевную полосочку ткани, нашла то, что искала. У меня потемнело в глазах, тело выгнулось, послушное его прикосновению. Я ждала на излете последней секунды. Ждала и жаждала.
- Роберт…
Он захотел, и я сказала это.
Хочу тебя, хочу, хочу… Секунда, сладко разрываясь, исчезла, оставив обостренное ощущение происходящего.
Его горящего взгляда в
тот момент. Его веса на мне. Приятного давления бедер. Его во мне...
Теряя голос, я бездумно стремилась к нему… Отчаянно цеплялась, разделяя его страсть, принимая его ритм. Неистово, несдержанно, с риском кувыркнуться с кровати или ее проломить – наверное, все это было бы смешно, когда бы не было так… сладко. Так совершенно.
Проваливаясь в сон, он притянул меня к себе – к липкому от пота телу, пропахшему страстью, сексом... мной... Я послушно распласталась на нем, хоть разгоряченная кожа просила прохлады. Только вот опьяненной, удовлетворенной и влюбленной мне хотелось чувствовать его близость.
- Тебе... понравилось? – пробормотал Мистер Оргазм.
Вот так вопрос! Кажется, чей-то мозг отключен.
- Это было… бурно, - хмыкнула я, водя пальчиками по сгибу его бедра.
- Бурно – значит хорошо? – голос звездуна был озадаченным, несмотря на очевидную сонливость.
Я затянула с ответом.
- Так… как? Или ты с ума меня хочешь свести?
- Не задавал бы дурацких вопросов, давно б заснул. Мне не понравилось. - Его грудь замерла под моей шекой. – Я в восторге, звездун недогадливый.
Лунный свет все струился в окно – и я не знала, как долго не сплю. Захотелось пить, потому, осторожно выбравшись из тесных собственнических объятий, я поднялась с кровати. С улыбкой посмотрела на спящего звездуна, и, прежде чем выйти за дверь, нежно поцеловала в щеку.
В мягкой ночной тишине кухни я наполнила кружку водой. Обычная питьевая – но она показалась на удивление вкусной. Я позволила тонким струйкам политься по подбородку, скатиться между грудями к животу – приятная прохлада ласкала чувствительную от недавних ласк кожу. После же, полностью обнаженная, с распущенными волосами, я на цыпочках провальсировала от кухни до коридора, от коридора до спальни и, в сияющем серебристом свете, закрыв глаза, до кровати – раз-два-три, раз-два-три...
- Ты уходила.
Я замерла, от неожиданности опустившись на пятки, и открыла глаза.
- Ты проснулся.
Роберт сидел на постели, притянув колени к груди и смотрел на меня.
- Да. Где ты была?
- На кухне, пить захотелось. – Мне показалось, или он облегченно вздохнул? – А что?
- Ничего... Я... да так, ничего. – Он потер полусонные глаза.
- Ты милый, знаешь? – улыбнулась я. – Неужто думал, сбежала?
Он неопределенно пожал плечами, взгляд, оторвавшись от моего лица, скользнул по телу.
- В таком виде ты б далеко не ушла.
- Почему? – Моя «невинная» улыбка стала шире.
- Объяснить? – Он нахмурился.
- Попробуй.
Я шагнула к постели и, подобравшись ближе к звездуну, нагло взяла в плен, обхватив его бедра ногами, плечи – руками. Покачиваясь, мы смотрели друг другу в глаза.
- Тебя бы уворовали.
- Меня уже уворовали. Приволокли в свою спальню, раздели, соблазнили...
- Это еще кто кого...
Я закрыла ему рот поцелуем, после чего оттолкнула звездуна на подушки, поудобнее разместившись сверху.
- Бесстыжий ты, Ай лав бубс!
- Ай лав... что?.. – Его взгляд не мог не задержаться на упомянутой области. - Вообще-то, на мне сейчас сидит девушка, а я даже имени ее не знаю.
- Лучше не испытывай свою удачу.
Я намеренно поерзала на нем, и Роберт охнул.
- Не буду... Не останавливайся, а?
- Но ты же не знаешь моего имени.
- Переживу... – с трудом выдохнул он. Я уперлась руками ему в грудь, разводя пальцы.
- Тебя спасет только чистосердечное признание.
- У тебя красивые... м-м-м... бедра.
Склонившись к его лицу, я строго приподняла бровь.
- Да?
- Ну представлял я, как они на мне раскачиваются, каюсь.
- Вот значит как...
Мои бедра тут же качнулись навстречу, и ладони Роберта, перехватив, сжали их, удерживая. Глядя в потемневшие от желания глаза, я провела кончиками пальцев по его подрагивающему животу, спустилась ниже... Он шумно втянул воздух, когда наши тела, наконец, соединились. Дерзкие руки легли мне на ягодицы, потирая, мягко направляя.
- Еще? – пробормотала я и, впуская его глубже, отклонилась назад, постанывая.
- Еще? – одна изучающая рука сместилась к пупку, скользнула выше, обхватывая грудь.
- Что еще представлял?
- Твои груди надо мной. Твои распахнутые губы. Тебя всю... – его голос был хриплым, напряженным – и меня пронизывало острым желанием, меня подбрасывало на волнах невероятного чувственного восторга... – Как ты раскрываешься мне... и больше не можешь... не можешь терпеть...
С моих губ слетает неудержимый низкий стон, голова откидывается назад, а тело, покорное его желаниям, напрягается в приятной судороге наслаждения. Впиваясь пальцами в слившиеся с моими бедра, сжимаю его внутри, даря освобождение… себе... ему...
- Я Эми... Эми Челсая Грант.
- Челсая**? В твои объятия так сладко приземлиться, Мисс Заоблачный экстаз.
- Спасибо, Мистер Многократный оргазм.
***
Про сыча (мало ли, где понадобится))* - по материалам сайта www.zoodrug.ru
Челсая** - место приземления, порт. ******************************************************************************************************
Вот и оно, место приземления) Извиняемся за долгий перерыв - как всегда но... НО! Поскольку тут такие события, пожалуй, они с лихвой компенсируют ту самую задержку, все же выдержать напор Мистера Оргазм - это ж не шутки)
В общем, отзовитесь, как там оно... впечатление, естественно...
Источник: http://www.only-r.com/forum/38-87-4
