Творчество

В середине марта Дэн привёз мне ключи от квартиры на Кингз-Кросс. К тому моменту он ещё не перестал вести себя странно, и не сменил свой вечно извиняющийся тон на что-то удобоваримое. Наша размолвка с его отцом отдалила нас, хотя ни ему, ни мне этого не хотелось. Как говорится, ложечки-то нашлись, да осадочек остался. Тем дождливым утром Дэн пожаловался на то, что его место стремительно занимает совершенно другой человек.
- Мне странно говорить об этом, бэйб. Веришь, всегда казалось, что между нами влезет как минимум великий Ро. Но что Том станет тебе дороже меня... – он присвистнул, а потом вспомнил, что находится в помещении, и по-детски прикрыл рот ладошкой. – Со стороны вы смотритесь заговорщиками. Как минимум.
- Не нагнетай, Дэнни. Наш творческий тандем и так вызывает массу вопросов.
- Хочешь знать, что сказал па по этому поводу?
- Неа, не хочу. Лучше расскажи, что он думает по поводу твоей новой фотосессии для «OUT»?
- Он не понимал и не поймёт, наверное, зачем мне это нужно. А вот я не понимаю, зачем ты заговариваешь мне зубы, бэйб.
- Я не хочу говорить о Томе. Это понятно? Ты мой лучший друг, Дэн. Разве ты не знаешь?
- Для меня лучший – это самый близкий. Всерьёз опасаюсь, что Фелтон с недавних пор знает о тебе куда больше и куда раньше, чем я. Блин... Готовился отвоёвывать твоё внимание у великого Паттинсона, а тут всё так банально.
- А я готовилась этого самого Паттинсона от паранойи лечить. А придётся тебя, походу.
- Да к чёрту диагнозы! - в его голосе сквозило раздражение, от которого мне захотелось поёжиться. – Даже Кейти заметила, какие вы...
- Какие? – машинально уточнила я, боясь даже предположить, что там заметила Кейти.
- Бонни и Клайд, - сухо бросил Дэн и потянулся за сигаретами.
Глядя в окно, где плавились от удушливо-влажного ветра последние сугробы, так похожие на плотный белый бисквит, я пожалела о том, что вообще позволила себе развить эту тему.

Никому не доверяй наших самых страшных тайн,
Никому не говори, как мы умрём...

Не обязательно носить с собой плеер, чтобы вспоминать песни, которые в те или иные дни выстрадала твоя душа. «Сплин» влился в сознание пугающим холодком едва понятной догадки.
- Думаешь, мы тоже плохо кончим?
- Не надо провоцировать меня на туалетный юмор, если ты действительно не хочешь его услышать, - съязвил Дэн в ответ. – Вас слишком много. Не тебя и не его – вас.
- Если тебя беспокоит реакция Роберта...
- Меня ничего не беспокоит. А тебя должно бы беспокоить отсутствие реакции Роберта. Потому что ваши с Томом постоянные «засветы» смахивают на Робстен.
- Конечно. Тоже много шума из ничего.

Губы шевелились, выпуская слова, а в голове крутилось привязчивое и горькое, как послевкусие абсента:

Мы лежим на облаках, а внизу бежит река –
Нам вернули наши пули все сполна...

- Ну-ну... Малыш, а не ты ли рвала мою телефонную линию, причитая о том, как тебя достала эта дутая публичность? Или ты решила двинуть ему по физиономии тем же концом, простигосподи?
- По-моему, ты утрируешь!
- Я даже спошлил, кажется. Но суть-то не меняется. Зачем тебе постоянно отираться у штанины Тома? Он персона достаточно значимая, мальчик взрослый, справился бы сам...
- А тебе зачем эти гламурные фотки в журналах для плохих дяденек?
- По кайфу! – он за малым не выкрикнул это, заставив нескольких человек обернуться в нашу сторону.
- Аналогично. Думала, что ты понимаешь...
- Думал, что ты серьезнее, - отрезал Рэдклифф.
- Не говори, как Алан, тебе не идёт.
- Знаю...

Мальчишеская ревность? Сомневаюсь. Дэнни выглядел очень расстроенным, когда говорил о нас с Томом. Тот разговор не разбудил во мне никаких подозрений и тревожных предчувствий. А жаль...

***
В самом деле, Роберт был занят сотней дел одновременно, но больше всего ему не давали покоя настойчивые звонки продюсеров сумеречной франшизы.
- Они хотят меня в промо. Я уже исчерпал все свои доводы против. Мне нечем крыть: ребята предлагают неприлично большие гонорары. Все мои отмазки смотрятся смешными.
- Не отмазывайся, - просто сказала я. Роберт отодвинул от себя тарелку и посмотрел на меня в изумлении.
- Мне казалось, у нас общее мнение на этот счёт. Мне нечего делать в Лос-Анджелесе. Пусть выставляют на карте флажки своих побед без меня. Мавр в моём лице уже сделал своё дело.
- Типа того. Ну если ты не знаешь, как отказать – тогда соглашайся.
- Странное равнодушие...
- Это не равнодушие, Роб... – я встала рядом с ним, притягивая его коротко остриженную голову к своему животу. – Я не могу уже видеть, как ты разрываешься.
- Давай уедем куда-нибудь, где мобильник не работает...
- Давай.
- Возьмём только ноутбук, чтобы можно было постить на фейсбуке наши счастливые фотки.
- Хорошо. Когда?
- Чёрт... Я не смогу. У меня сведение послезавтра.
В такие минуты хотелось заставить его замолчать. Потому что я прекрасно знала, чем закончится этот разговор ещё тогда, когда он только начался.
Мои дела никогда не оторвут меня от тебя, Роберт. Это я пообещала себе ещё холодным вечером нашей недавней встречи. И плевать, кто что подумает... В твоей тени не так уж и плохо.
- В другой раз.
- Прости меня... – его ладони были горячими, его щёки горели – прикосновение жгло меня через тонкую ткань футболки. – Прости меня, я вечно занят чем-то.
Ну как тебе объяснить, что я тебя понимаю? Что меня устраивает то, какой ты есть?
- Я люблю тебя и всё, что ты делаешь. В сущности, лет через тридцать ты будешь почти на пенсии. Вот тогда и поедем куда-то на остров.
- Не говори так... Сдохнуть хочется от перспективы того, что ещё чёртову кучу времени у меня не будет личной жизни.
Кажется, буквально через полчаса ему опять звонили из «Саммит». Напрямую. Мимо агента. И он снова отказался, даже не взяв время на раздумья. Может, Роб знал, что это не последняя попытка?
Кое в чём Дэнни был прав: с тех пор, как моим делами стал заниматься Том Фелтон, Роберт практически перестал вникать в них. Да, он по-прежнему спрашивал, насколько всё хорошо, но на этом его участие заканчивалось. На мои просьбы не влезать в мой финансовый спор с Рэдклиффом-старшим, он только поджал губы, но сделал по-своему. Не прошло и трёх дней после расторжения моего контракта с Аланом, как он получил обратно все свои финансовые вложения.
- Теперь я должна тебе по гроб жизни... – имела неосторожность заметить я. Паттинсон покачал головой, вяло изображая отрицание.
- Скорее, теперь я тебе ничего не должен.
- Не припоминаю, чтобы ты занимал у меня денег, милый.
- Я должен был сделать это ещё тогда. Понимаешь?
Я понимала. Это было именно то, о чём ненавязчиво говорил Том – мужчине, который рядом, НУЖНО позволять решать твои проблемы.
В отношении же Фелтона Роб занял соглашательскую позицию: «решай сама». Он не был против того, что мы проводим много времени вместе. «Как я могу настаивать на том, чтобы ты никуда не выезжала без меня, если я физически не могу ездить с тобой по твоим делам?» - мягко парировал он любые возражения по этому поводу. Вот и сегодня он уехал раньше, чем я проснулась...
Кажется, сквозь обрывочный утренний сон я успела почувствовать колючее прикосновение его щеки, лёгкий поцелуй на прощание. Уходя рано, он предпочитал не будить меня. Хотя именно сегодня стоило: нам с Томом предстояло участвовать в одном медийном шоу. Плюс съёмка для телевидения. Собственно, на ежегодное мероприятие БиБиСи был приглашён мой распрекрасный агент – именно Том Фелтон должен был отвечать на вопросы «BBC Children in Need Phones». Мне выпала скромная честь присутствовать и иногда вставлять свои «пять копеек». Том Фелтон считал, что это – неплохой пиар.
Пиар на добром деле.
В конечном итоге, это означало ехать в Кэмден и выглядеть минимум на сто десять процентов.
Красота всегда требует жертв, в том числе и ранних подъёмов.
Душ-примерка-грим-такси...
Том ждал меня у входа в BT Tower примерно за полтора часа до назначенного времени. При виде огромного здания у меня душа ушла в пятки: я прекрасно знала, что заветная студия находится на самом последнем этаже Башни. Фелтон же курил, как ни в чём ни бывало поглядывая по сторонам. Никто не суетился вокруг, было даже несколько безлюдно.
- Разве ты не знала, что это – технический небоскрёб? Ну, тут не слишком часто бывают посторонние люди. Только работники почты и телекоммуникаций. Ну и участники «BBC Children in Need Phones» - раз в году, - уточнил лично для меня Том. – Ну что, внутрь?
Длинный холл, чем-то напомнивший мне киношное министерство магии, и обязательные лифты у дальней стены. Чем ближе мы подходили к стальным дверям, тем сильнее становилось моё беспокойство. Фелтон выглядел совершенно непоколебимым: светлый блейзер с закатанными рукавами, тонкий кашемировый свитер под горло и бледная улыбка на плотно сжатых губах. Инстинктивно схватив его за руку, я напоролась на холод часов.
- Том, я боюсь... – выпалила я громким шёпотом.
- Чего? – он остановился, мгновенно накрыв мою ладонь своей. От него пахло сигаретами и каким-то горьким одеколоном, и от этого коктейля мне стало совсем лихо.
- У меня клаустрофобия...
- Не гони, всё будет тип-топ. Не пройдёт и получаса, как мы будем наверху.
- Том...
- Вам помочь? – рядом со мной услужливо остановился один из служащих почты. Ох уж эта их обезоруживающая вежливость!
- Нет, спасибо. Разве что вы научите меня летать...
Добрый абориген отступил с лёгкой усмешкой. Не я первая боюсь лифтов в этом здании.
- По лестнице мы не пойдём, даже не проси. Прекращай панику, это смешно, - он действительно смеялся, в то время как меня пробрало лёгкой дрожью. Буквально протащив меня последние несколько шагов, он нажал кнопку вызова. За стальной перегородкой раздался мелодичный звук и створки разъехались. Том галантно отступил на шаг в полупоклоне, уступая мне право войти первой. - Только после вас...
- Гадкий, гадкий, гадкий... – твердила я как заклинание под громкий аккомпанемент его смеха. Когда стальная коробка закрыла за нами свою дверцу, я испуганно посмотрела на Фелтона. Он мягко надавил на пуск.
- Поехали! – привалившись к стене, он меньше всего напоминал Юрия Гагарина, воодушевлённого первым полётом. – Блин, ты такая смешная...
А мне было не до шуток. Чтобы немного успокоиться, я принялась смотреть, как бегут цифры этажности на электронном табло. 8, 9, 10...
- Лет сорок назад здесь был теракт ИРА, - как бы промежду прочим. Показать тебе то место, где это было? В туалете, кажется...
13, 14, 15...
- Стэсс, ты серьёзно боишься лифтов?
18, 19, 20...
Между 22 и 23 свет мигнул. Между 24 и 25 пол мелко завибрировал. Открывший было рот Фелтон тут же его закрыл.
26, 27, 28... 27...26...25... 24...25...
- Том... – едва слышно позвала его я, чувствуя, что мне становится нехорошо. Он успел отлепиться от стены достаточно быстро, чтобы подхватить меня, когда между 24 и 23 нас ещё раз порядочно тряхнуло. Судя по гулкому звуку, сам Том приложился затылком о стену.
Дорожка цифр застыла на 22 и больше не двигалась. Лифт гудел как потревоженный улей.
- Чёрт! – выругался Том.
«Волшебное» слово запустило счётчик этажей вниз. Мы летели куда быстрее, чем до этого поднимались. Закрыв глаза, я вжалась в грудь Тома, предпочитая не думать, что происходит. Где-то на грани обморока я слышала стук его сердца – подозрительно ровный, но какой-то тугой и громкий, будто оно работало на пределе.
От этого было ещё страшнее.
- Всю жизнь мечтал умереть с тобой... – сообщил Том невероятно зловещим тоном. Я так и не поняла, сколько в этом желчном замечании было шутки, потому что в следующий момент лифт остановился, будто повиснув в воздухе. – Я не волшебник. Так, дешёвая имитация... Благодарности не надо...
И в эту же минуту яркий свет сменился аварийным маячком.
- Высоко мы застряли?
- Шестнадцатый, кажется. Я не запомнил. Может, четырнадцатый...
- Нехорошо...
- Да что... Здесь полно народу, через минуту включат какой-нибудь генератор и мы снова поедем... И напомни мне потом, чтобы я больше не ездил в лифтах с тобой. Твоя способность влипать в истории может серьёзно сократить мне жизнь...
- Твой юмор очень помогает мне не думать о том, что в этой клетушке маловато кислорода. Спасибо тебе, ты очень добр ко мне. И, кстати, дополнительно душить меня в объятиях совершенно не обязательно.
Он убрал руки и отступил обратно к стене.
- Извини. Я сам не в восторге от того, что мы застряли. Наверное, я не должен был тащить тебя с собой.
- Что уж теперь...
Он вынул мобильник.
- Что и требовалось доказать. Естественно, нет связи. Чёрт!
- Когда ты в последний раз чертыхался, эта адская конструкция полетела вниз. Может, не стоит испытывать судьбу ещё раз, Том?
- Надеюсь, тут действительно быстро работает техническая поддержка.

Но надежды Тома не оправдались. Прошло полчаса, а ситуация не изменилась ни на йоту. Наплевав на условности и респектабельность внешнего вида, мы устроились прямо на полу в разных углах не слишком широкой кабины лифта. Засунув палец за высокий воротник свитера, Фелтон попытался немного ослабить трикотажную хватку на своём горле. Я же, пытаясь не паниковать, судорожно считала собственные вдохи и выдохи. К тёплой затхлости воздуха примешивался запах одеколона Тома, отчего он казался ещё менее пригодным для дыхания.
- Поговори со мной...
- Ммм? – он открыл глаза. – Разве молчание не экономит кислород или что-то там такое?
- Звуки твоего голоса сэкономят мне нервы. Если я начну дёргаться, то задохнусь в любом случае.
- Хорошо. В принципе, у меня есть для тебя хорошая новость... – он замолчал, будто подбирая слова. Потом потянулся за своей папкой, но вовремя вспомнил, что нет света, и махнул рукой. Очередная волна горьковатого флёра впилась в мою обострённо чувствительную гортань.
- Фелтон... Каким парфюмом ты пользуешься?
- Интересный вопрос. Зачем тебе? Чтобы вспоминать обо мне одинокими осенними вечерами? «He Wood Ocean Wet Wood» от DSquared.
- Чтобы обходить его стороной ещё лет двести. У меня такое чувство, что он разъедает мне горло...
- Понятно. Мои новости всё ещё тебя интересуют?
- Угу...
- Я нашёл деньги для экранизации одного из твоих романов. Танцуй.
- В другой раз, можно?
- Ты поняла вообще, что я сказал? – он ещё раз попытался ослабить воротник, отчего мне стало его жаль. – Экранизация, детка. Ты станешь очень знаменитой. Почти как Стефани Майер. Хотя я понимаю, надо время, чтобы осознать всю пафосность момента...
- Подползи поближе и я, возможно, тебя обниму. Какой роман?
- «Подсолнух». Он заинтересовал продюсера больше всего. Вторая новость заключается в том, что тебе придётся написать сценарий в сжатые сроки. Потому я не рискну подползать – чего доброго задушишь.
- Что ещё на нашей с тобой совести?
- Кроме сценария? Возможно, ОСТ. Продюсеру нравится идея включить в него музыку, которую слушал автор при написании. Частично актёрский кастинг...
- Это кто же у нас такой щедрый продюсер, да ещё и с такими лояльными условиями работы? – у меня были смутные подозрения на этот счёт, но рассчитывать на это всерьёз мне не позволяли остатки совести.
- Мой приятель, - уклончиво ответил Том. – Эээ.... Эндрю.
- Хорошо, что не Томас, - не съязвить было выше моих сил.
- У него есть приятель, Томас, - отпарировал он.
- Подползай, - примирительно отозвалась я. Дышать стало полегче.

«Подсолнух»... Интересно, почему именно этот? Роман о странном музыканте, который хорошо поняли бы в России и СНГ и вряд ли по-достоинству оценят в Соединённом Королевстве. О человеке, который ловит мейнстрим, как подсолнух – солнце, и у которого выгоревшие рыжие ресницы.
Из раздумий меня вывело соприкосновение наших с Томом плеч.
- Мы могли бы попросить Роберта, чтобы он помог с музыкой, - сказал Фелтон.
- Не могли бы. Ему не до этого, да и... Это роман о другой музыке. В нём точно нет ни твоего кантри, ни его кельтского соула. Это история с русской душой и о русском человеке.
- Кто-то реальный? – бесцветно поинтересовался Том.
- Типа того. Не знаю, насколько это реально, но я хотела бы попросить у него его музыку. Он бывает в Лондоне время от времени.
Я уже мысленно представила этот телефонный разговор, соединяющий меня с далёкой Самарой. Как с того конца провода идёт сонное бормотание о том, что человек устал кричать: «Бориску на царство!» и тянуть одеяло на себя, что он креативит и занимается художественным ничегонеделанием, что вторые «Ресницы» он не обещает, а права на первые ещё не до конца отсужены.. В сущности, мы даже не друзья, но я не могла отдать эту книгу неспособному понять её композитору.
- Отлично. Так и передам... Эндрю и Томасу.
- Заодно передашь от меня привет Джейд.
- Позвони ей сама, ей будет наверняка приятно тебя услышать.
- Тебя затруднит?
- Да, - просто сказал он. – Я не люблю говорить с ней о тебе.
- Почему?
- Потому. Мне бы теперь покурить, но увы... Так что давай просто помолчим, а?
- Мне холодно... – констатировала я.
- Я обниму тебя. Только не спрашивай ничего больше, ладно?
- Ладно.
Том кое-как стянул блейзер, а потом сел между мной и стальной стенкой, одновременно обнимая меня и укутывая тонкой замшей. Чёртов блейзер Тома невыносимо пах и одеколоном, и улицей, и сигаретами, и самим Фелтоном, но под ним мне было тепло. Дыхание Тома щекотно касалось моего виска...
Через мгновение его острый подбородок привычно уже впился в моё плечо.
- Мне трудно держать себя в руках. Но я стараюсь. Правда. Тебе тепло?
- Да. Я рада, что ты здесь.
Прикосновение его губ к моей щеке было практически братским. От этого что-то мучительно сладко потянуло в самой глубине моей памяти.

Мы лежим на облаках, а внизу бежит река...
Нам вернули наши пули все сполна.

Ты был прав, Дэн. Эта дружба куда сильнее, чем казалось вначале.

***

Вечером Роберт выслушал мой рассказ о возможности экранизации, сохраняя максимально бесстрастное выражение лица.
- Когда ты подпишешь бумаги?
- Когда узнаю, кто именно будет финансировать проект. Я не люблю котов в мешке и тёмных лошадок.
Он отвернулся к окну, за которым уже сгустились сумерки. Я видела отражение его лица на гладком стекле: высокий лоб Роберта прорезала поперечная морщина.
- Это так важно для тебя?
- Естественно! Я же продаю часть своей жизни, свои мысли, свои слова...
- Что сказал тебе Том? Имена, фамилии... я много кого знаю из этой сферы.
- Эндрю и Томас. Больше ничего.
- И ты не догадываешься, кто это?
- Думаешь, он играет в шарады? Ну, предположим, Томас – это он сам... – начала я рассуждать логически, но Роберт рассмеялся, обрывая мои выкладки.
- Предположим, что он сам – это Эндрю. Томас Эндрю Фелтон.
- В таком случае я отказываюсь понимать...
- Томаса ты знаешь ещё лучше. Потому что его фамилия – Паттинсон. Роберт Томас Паттинсон. Как тебе такое предположение?
Обернувшись, он смотрел на меня как-то странно, будто ожидая, что я отведу глаза.
- Не знаю, плакать мне или смеяться. Вам больше нечем заняться, особенно тебе?
- Да чем я занят, Бог мой... Я просто хочу помочь тебе.
- Я надеялась, что меня заметили благодаря моим способностям. А тут выходит, что я – ваша с Фелтоном протеже!
- Был бы я Фелтоном, я бы попросил тебя засунуть эту стрёмную гордость куда подальше. Но я не он, и знаю способ получше, чтобы заставить тебя замолчать.
Я хотела сказать что-то о том, что меня обижает такая постановка вопроса, но мистер Паттинсон жёстко ограничил моё свободное пространство, уперевшись ладонями в поверхность стола справа и слева от меня. Ещё минуту назад выглядевший усталым, сейчас он был готов к долгим препирательствам в самых различных формах. Он явно ждал, что я начну спорить, чтобы применить ко мне свои потрясающие умения, но я расхотела давать ему такую возможность.
Мне действительно было обидно.
Молчанка длилась несколько мучительно долгих минут. Потом Роберт послушно убрал руки, снова превращаясь в уставшего за долгий день самого себя.
- Ты уникально дала мне почувствовать себя полным кретином. Спасибо. Я даже извиниться по-человечески не могу, потому что не знаю, в чём виноват.
- Тут Дэн выносит мне мозг тем, что ты уж очень спокойно реагируешь на Фелтона. Типа, я знаю Роберта, это на него непохоже. А ты, оказывается, с ним заодно...
- И что тебе не нравится, я в толк не возьму?!
- В следующий раз, когда застряну в лифте с Фелтоном, я не стану слушать его дурацких предложений...
- В лифте с Фелтоном? Сбыча мечт прямо... – на лице Роберта появилось странное, незнакомое мне выражение. Передо мной стоял совершенно чужой человек, ощетинившийся сотней иголок.
- Иди к чёрту, Роберт! – выпалила я, и рванула в направлении спальни. Чёртова квартира, в которой нет места одиночеству... Впрочем, он остановил меня, перехватив за запястье. Рывок получился мощным - руку будто кипятком ошпарили. Судорожный всхлип завяз где-то под ложечкой.
- Прости. Я не хотел...
- Ты хотел, Роберт! – оттолкнув его грудь, попыталась освободиться. – Мне больно, пусти!
- Не раньше, чем ты успокоишься.
Он был взволнован, но пытался говорить и выглядеть спокойно. Это бесило меня ещё больше. Казалось, зарази я его своим настроением – и мы покатимся дерущимся клубком вдоль плинтуса. Но нет... Единственное, что выдавало его – зрачки и вздрагивающие ноздри.
Я всегда инстинктивно нащупывала рельефный край границы дозволенного, Роберт. И я всегда мастерски по нему ходила.
- Я не успокоюсь, если ты будешь выкручивать мне руки и говорить при этом какие-то тебе одному понятные гадости!
- Не кричи, пожалуйста, - он даже улыбнулся, становясь куда привлекательнее того самого Адониса, на которого так любит кивать миссис Майер. – Давай поговорим спокойно...
- Давай без «давай», иначе ты рискуешь нарваться на парочку затрещин. Сбыча мечт...
- Как тебя проняло... – он усмехнулся и тут же отвёл мою вторую, пока что свободную руку, мне за спину. – Перестань, дай мне хотя бы мизерный шанс взять свои слова обратно.
- Дерьмовый привкус от них всё равно останется. Моя память ничем не хуже твоей...
- Я знаю. Прости, я действительно не хотел. Вырвалось...
- Сейчас я как вырвусь!
- Твою энергию да в мирное бы русло... Укуси меня, если хочешь, - он подставил мне беззащитную шею. Которая, впрочем, была не так уж и беззащитна благодаря классической британской щетине, ставшей уже частью бренда «Роберт Паттинсон». – Или давай я тебя укушу. Я в этом толк знаю...
В его голосе было что-то пугающее, мгновенно заставившее меня оцепенеть и перестать активно сопротивляться. Воспользовавшись этим, он нырнул куда-то между моим плечом и щекой, весьма ощутимо прихватывая меня за шею и одновременно отпуская руки.
Кровь отхлынула от моего лица, и гневный жар переместился гораздо южнее.
Мне честно хотелось остановить его, но вместо этого мои холодные пальцы запутались в его волосах.